А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Нефф Владимир

Петр Кукань - 2. Перстень Борджа


 

Здесь выложена электронная книга Петр Кукань - 2. Перстень Борджа автора по имени Нефф Владимир. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Нефф Владимир - Петр Кукань - 2. Перстень Борджа.

Размер архива с книгой Петр Кукань - 2. Перстень Борджа равняется 296.71 KB

Петр Кукань - 2. Перстень Борджа - Нефф Владимир => скачать бесплатную электронную книгу






Владимир Нефф: «Перстень Борджа»

Владимир Нефф
Перстень Борджа


Петр Кукань – 2



Библиотека Старого Чародея
«Владимир Нефф. Собрание сочинений. Том 2. Перстень Борджа»: Терра; СПб.; 1997

ISBN 5-300-01054-5, 5-300-01052-9Оригинал: Vladimir Nef,
“Prsten Borgio”, 1975

Перевод: В. Мартемьянова
Аннотация Действие историко-приключенческих романов чешского писателя Владимира Неффа (1909—1983) происходит в XVI—XVII вв. в Чехии, Италии, Турции… Похождения главного героя Петра Куканя, которому дано все — ум, здоровье, красота, любовь женщин, — можно было бы назвать «удивительными приключениями хорошего человека».В романах В. Неффа, которые не являются строго документальными, веселое, комедийное начало соседствует с серьезным, как во всяком авантюрном романе, рассчитанном на широкого читателя.
Владимир НЕФФПЕРСТЕНЬ БОРДЖА ПРОЛОГЕЩЕ ОДНА ПОПЫТКА ПЕТРА ЗАВОЕВАТЬ МИР ПОВЕЛЕНИЕ АНГЕЛА СМЕРТИ Полоумная карлица Bianca matta, которой пришлось, втиснувшись впереди Петра на краешек седла, перенести все тяготы перехода через высочайшие горы Европы, мокнуть под проливным дождем и стынуть под студеным ветром, не выдержала испытаний и умерла в Пассау, в гостинице «У трех рек», где путники остановились переночевать. Перед тем как отдать Богу душу, она ненадолго пришла в себя и в полубреду от высокой температуры, верная роли, которую играла всю свою жизнь — роли профессиональной идиотки, — обратившись к Петру, сидевшему у ее постели, произнесла всего несколько слов, совершенно лишенных смысла, то есть до того безумных, что не стоило бы о них и упоминать, если бы не то обстоятельство, что именно этим словам как раз из-за их бессмысленности и было суждено самым неблагоприятным образом повлиять на судьбы Европы, а тем самым — и всего человечества.Так вот, блаженная Бьянка произнесла следующее:— Любимый мой, мне известно, где нужно искать этот твой Камень.Уже самое начало фразы звучало вопиющей неcyрaзнocтью, ибо столь неглубокое и непродолжительнoe знакомство явно не давало повода для такого нежного обращения.Чтобы назвать человека любимым, мало просто обожать его, к тому же совсем короткое время. Любовь — такое странное, изменчивое и обманчивое чувство, что без благосклонности любимого в нем невозможно признаться, а Петр, разумеется, такой благосклонности не проявлял и проявить не мог, хоть Бьянка и провела в его объятиях прекраснейшие минуты своей жизни. (Прекраснейшими минутами ее жизни, разумеется, мы считаем те несколько блаженных дней, которые — пусть в непогодь и дождь — ей, отталкивающей уродке, довелось провести на коленях прекрасного рыцаря — возможность столь невыразимо приятная, неожиданная и не соответствующая общему стилю ее жизни, что она так-таки и не смогла ее пережить.) Ну ладно, предположим, что, произнеся это несуразное обращение, Бьянка весьма и весьма злоупотребила своим положением блаженной и юродивой, а может быть, попыталась извлечь хоть какую-то выгоду из того бесспорного факта, что дважды за последнее время спасала Петра от смерти; так или иначе, но, сколь бы ни была странна форма ее обращения к Петру Куканю, странность эта носила личный, интимный характер и для грядущей истории человечества не имела сколько-нибудь важного значения. Однако с остальной частью ее заявления дело обстояло совершенно иначе. Ничего личного здесь не было и в помине. Тут речь шла о чем-то таком, что касалось всего человечества. Употребив местоимение «твой», то есть «этот твой Камень», по-итальянски guesta tua Lapide, Бьянка ясно и недвусмысленно дала понять, что имеет в виду тот самый Камень, который создал отец Петра, пан Янек Кукань из Кукани, и который в таком случае принадлежит Петру по праву наследования, а нам уже известно, какой страшной разрушительной силой был наделен этот Камень; и если она сказала, что знает, где эту дьявольскую материю разыскать, то к этому приходилось отнестись серьезно — как к вести об адском пекле и истреблении всего живого; счастье еще, что от начала и до конца слова ее были просто-напросто полной бессмыслицей, — ведь нам как-никак известно, что Камень пана Янека в то время уже сгинул раз и навсегда, на веки вечные.Однако Петр, который если что и знал о Камне, то далеко не так подробно, как наши читатели, невольно насторожил слух; хоть он и не верил или отказывался верить в провидческий дар особ, посещаемых темными силами, но не смог устоять перед искусительной мыслью, что ежели в словах Бьянки есть даже крупица правды, то хорошо бы хоть на краткий миг вернуть несчастную от преддверья смерти, из запредельного мира с его вечной тьмой, чтобы по движению немеющих губ уловить, что она там, в мрачной бездне, узнала. Да нет, невозможно, ведь такое бывает лишь в сказках. А ну как и в сказках такое бывает как раз потому, что нечто подобное сплошь да рядом случается в самой жизни? Как бы там ни было, дело было захватывающе интересное, и Петр, скрывая свое любопытство под снисходительно-иронической усмешкой, спросил:— Правда, Бьянка? Ну-ка, ну-ка, где же это?Ирония и недоверие рассердили Бьянку — и по праву.— По-твоему, я только и делаю, что горожу всякий вздор! Хорошо, я унесу эту тайну с собой, осел ты упрямый, пусть Камень лежит, где лежал, до скончания века, раз ты, stupido Глупец (ит. ).

, не готов хоть ненадолго оставить свою самонадеянность. Ладно, балбес, так и быть, я промолчу, если тебе милее голодать и шляться по свету вместо того, чтобы выслушать совет убогой Бьянки, которая беседовала с самим ангелом смерти!Из выпученных глаз Бьянки, лихорадочно блестевших и казавшихся серебряными монетками, потоком хлынули слезы.Петр почувствовал, что бледнеет, его охватило страстное желание заполучить Философский камень, который ему, наисправедливейшему, позволил бы стать повелителем мира; он вдруг понял, что подобное желание и впрямь могло свести с ума покойного императора.— Не сердись, Бьянка, — взмолился он. — Хорошо, что ты знаешь о месте, где искать Камень; мне все равно, откуда тебе это известно, только откройся! Прошу! Что же поведал тебе ангел смерти?Произнося это, он помимо воли умоляюще сложил руки, и Бьянка, заметив это, радостно рассмеялась.— Да ведь Камень у вас, в Богемии, — объявила она. — И спрятан в замке, который прозывается «Serpente».Петр молчал, разочарованный.— Ну? — спросила блаженная. — Ты знаешь про этот замок?— Не знаю, да и не могу знать, потому что замка под таким названием у нас и быть не может. Serpente — слово итальянское, а наши замки не носят итальянских названий. И даже если бы я перевел это итальянское слово на родной язык, то есть на язык жителей Богемии, все равно ничего бы не прояснилось. В Чехии нет замка под названием «Змея». Все это глупости, Бьянка, и бессмыслица.— Не может быть, — прошептала блаженная. — Ангел смерти особо подчеркнул это слово, а ангел смерти не лжет. И в этом замке есть какая-то башня странного названия, по-итальянски что-то вроде «забвения», Dimenticanza.Петр вздрогнул.— Забвение?— Да, вроде так и звучало иноземное название той башни, — подтвердила Бьянка.— А не назывался ли тот замок на самом деле Српно, а не Serpente, как ты говоришь?— Как-как?— Српно.Бьянка на минуту задумалась.— Возможно, что и так. Вернее, я хотела сказать: именно так. Не Serpente, a Serpeno.— Srpno, — поправил Петр.— Я и говорю, Serpeno, — повторила блаженная Бьянка. — Под самым порогом у входа в ту башню Dimenticanza и спрятан твой Камень. Ну вот, теперь тебе все известно, а я чуть-чуть подремлю.— Скажи, как выглядел ангел смерти?— Никак, потому что там, где смерть, там ничего нет, — сказала Бьянка. — Так я вздремну. Что бы такое увидеть во сне?— То, как ты с герцогиней Дианой гуляешь в замковом парке, — сказал Петр.— К чертям герцогиню Диану, — ответила Бьянка. — Я знаю кой-чего получше, что стоит увидеть во сне, любимый.Повторив ещё раз это неуместное слово, она уснула и вскоре испустила последний вздох; и на ее слабоумном личике слабоумной выглядела даже смерть. ПИЩАЛЬ БРОККАРДО Предсмертное вздорное бормотанье Бьянки разожгло в Петре любопытство настолько болезненное и надежды до того безумные, что парки, богини судьбы, приглядывавшие изредка за ходом жизни, ими предопределенным, пришли от этого в полное смятение: куда вдруг исчез — наверное, удивлялись они — его строгий вид скептика, верящего лишь показаниям собственных чувств и заключениям разума; куда же, о Бог громовержец, подевалась его великолепная внутренняя уравновешенность, та гармония, которой мы его наделили? Так, по нашим представлениям, удивлялись парки, — и были совершенно правы; молодому человеку хватило занятий на весь остаток пути, пока, бешено мчась от Пассау до Кремса, от Кремса до Вены, от Вены до Брно, от Брно до Табора, от Табора до Бенешова, от Бенешова к замку Српно, он не совладал, наконец, со своим безумным волнением и не стал снова тем Петром, каким был и каковым должен был быть, то есть хозяином своих поступков, чей разум всегда в согласии с совестью, кто никогда и ни от кого не ждет подсказок и советов.«Скорее всего, когда я в Страмбе вздумал как-то раз повеселить скучавших дворян, мне не пришло в голову ничего лучшего, как рассказать историйку о моем заточении в Српно, а блаженная Бьянка историйку эту запомнила, так же как и все, что я впоследствии, когда бежал из Страмбы, рассказывал ей о Философском камне; потом в лихорадке она все перепутала; о каком-то там сверхъестественном знании, которое ей будто бы доступно, разумеется, не может быть и речи, потому что в жизни ничего подобного не бывает».Так, все больше утверждаясь в своем мнении, убеждал себя Петр, пока мчался обратно той самой дорогой, по которой в прошлом году выступил завоевывать мир; его рассуждения были безупречны, ни к чему не придерешься. И даже тот факт, что первой целью его устремлений был именно Српновский замок, получил у него вполне разумное объяснение: это было единственное место в целом мире, которое он мог назвать если несвоим родным домом, поскольку никакого по-настоящему родного дома у него не было, то по крайней мере своим вторым домом, пристанищем душевного покоя и отдохновения, в чем Петр, хоть был он молод и упорен, нуждался более, чем в чем-либо другом. Только это ему было нужно, и ничего, ничего больше.Пан Войти Куба из Сыхрова, српновский бургомистр, встретил Петра с такой радостью, что, кажется, не мог бы встретить с большей радостью и родного сына; он тут же велел подать вина, сушеных абрикосов, копченого сала и хлеба с солью, и — поскольку погода была дождливой и зябкой — разместился вместе с Петром у камина в living-room Гостиной (англ. ).

Српновского замка.— Понимаю, голубчик, что тебя гнетет, — произнес он с улыбкой всепрощения, заметив рассеянность Петра и его беспокойство. — Ты, конечно, поджидаешь, когда же, наконец, появится прелестное созданье женского пола, что тебе терло в бане спину, наша Барушка. Но в этом пункте я вынужден тебя огорчить, Барушки здесь уже нет, вышла замуж за какого-то богатого купца, который проезжал здесь, направляясь куда-то в южную Чехию.— Славно устроилась наша Барушка, — сказал Петр. — Но чтобы быть искренним, пан Войти, я должен признаться, что о Барушке думал так же мало, как — судя по всему — и она обо мне; теперь меня занимает совсем другое. У меня есть к вам одна настоятельная просьба. Дело в том, что мой покойный батюшка тайком спрятал здесь нечто для меня крайне важное.— А что это такое?— Нечто очень ценное, — ответил Петр.— А все-таки, что?— Умоляю вас, пан Войти, не требуйте, чтобы я вам ответил. Обещаю, если найду, я тут же вам покажу.— А если не найдешь, так и не скажешь, что искал?— Скажу, — пообещал Петр.— А почему бы не сказать прямо сейчас?— Вот когда я вам расскажу, вы поймете, почему я не мог рассказать это сразу.— А от кого тебе стало известно, что твой отец спрятал здесь какую-то драгоценность? — расспрашивал пан Войти.Петр покраснел и, потупясь, ответил:— И об этом я хотел бы пока умолчать.— Ладно, ладно, пусть будет по-твоему, я же не какая-нибудь настырная баба, — согласился пан Войти. — Если бы я не знал, что ты парень порядочный и честный, эти твои церемонии и секреты показались бы мне крайне подозрительными. И хоть я охотно верю, что для такого поведения у тебя есть вполне убедительные и основательные доводы, скажу тебе прямо: все это — глупости и кто-то здорово тебя надул. Что бы ни было в той коробочке, или в воловьем роге, или в чем там еще — абсолютно исключено, чтобы твой почтенный отец спрятал это именно у нас. Да и когда же он мог это сделать? За время моей службы такого не происходило, потому как об этом я должен был бы знать, а во времена моего предшественника этого и вовсе не могло быть, потому как у такого прожженного негодяя, убийцы и вора твой почтенный отец не спрятал бы даже дохлой крысы, не то что таинственную вещицу с таким ценным содержимым. Да разве твой отец мог предполагать, что тебя заточат в Српно, что мы подружимся и что некоторое время спустя я позволю тебе искать здесь эти таинственные ценности? Так почему же, снова спрашиваю я себя, почему он выбрал, ausgerechnet Вычислил (нем. ).

именно Српно? Не говори мне ничего о случайности, не то я осержусь. Тебе известно, сколько в Чехии замков? Нет, не известно, потому как их такое множество, что и сосчитать нельзя. По-твоему, отец выбрал Српно, но с таким же успехом он мог бы выбрать Карлштейн. Или, если угодно, Бездез. А не то — какая разница? — Кокоржин. Или же, если угодно, Тынец. А почему бы, черт меня побери, не Штернберк? А то, если пожелаешь, Збраслав. Или еще — хотелось бы мне знать, почему нет? — Мрач. Или, на доброе здоровье, Мельник. А то еще Добржиш, ничуть не хуже. Или — чего уж лучше — Кост. И так далее и так далее.В таком духе пан Войти рассуждал довольно долго, и умно, и здраво, что ни слово — то перл мысли, предусмотрительности и зрелого опыта, и только когда заметил, что лицо Петра перекосилось то ли от скуки, то ли от отчаяния, остановил поток своих неопровержимых доводов и уже спокойно спросил:— А где эта твоя проклятая штука с весьма ценным содержимым может у нас быть спрятана, как по по-твоему? Можешь ты мне хоть это сказать?— Под порогом двери, ведущей в башню «Забвение» — ответил Петр. — Дорогой пан Войти, из всего, что вы мне наговорили, я принял к сведению лишь ваше обещание позволить мне поискать эту штуку с очень ценным содержимым. Очень вас прошу, не будем медлить, не стоит терять время.— Погоди, мне нужно все как следует взвесить, — сказал пан Войти, раскуривая трубочку. — Твои последние слова кажутся мне еще одной тяжкой бессмыслицей. О какой двери в башню «Забвение» ты говоришь? В «Забвении» ведь нет ничего, что можно назвать входом, в нее попадаешь через дыру, которая проделана высоко над землей, так что приходится приставлять лестницу.— Все это мне прекрасно известно, — сказал Петр. — Жаль только, что дыра, о которой мы говорим, скрыта за железной дверцей. Очень прошу, не доводите меня до сумасшествия, чтоб я не попытался выломать эту дверцу голыми руками.Пан Войти, насупившись, еще какое-то время пребывал в раздумье, пуская дым, и только потом, окончательно убедившись, что с Петром совершенно невозможно договориться разумно, вздохнул и, опираясь руками о скрипящий и потрескивающий стол, поднял свое мощное тело.— Ну что ж, кто хочет идти неведомо куда — пусть идет, — сказал он. — Потому как — насколько я тебя знаю — ты не дашь мне покоя и не перестанешь злиться, пока собственными глазами не убедишься, что там ничего нет, а до тех пор нам не удастся ни выпить как следует, ни поговорить.После этого оставалось лишь достать ключ и палицу, долото и лесенку, по которой в мрачные времена предшественника пана Войти палач со своими подручными поднимал осужденных на высокий первый этаж башни «Забвение», чтобы спустить их оттуда в гладоморню, выдолбленную в ее основании; и когда все было подготовлено, на подворье под башней собралась тьма-тьмущая замкового простонародья, любопытствовавшего, что же теперь будет — ведь в башню «Забвение», проклятую и проклинаемую, уже по крайней мере два года никто не входил, и всяк огибал ее стороной с отвращением и страхом. Поднимаясь наверх по лесенке вместе с паном Войти, который при всем своем неверии непременно хотел присутствовать при поисках клада, Петр с растущим смущением думал о том, что если его отец и впрямь избрал «Забвение» тайником для своего Философского камня, то решение это было достаточно странным, ибо трудно подыскать место менее защищенное от любопытствующих глаз: шпанская муха, попавшая в свежесваренную манную кашу, и та не могла быть заметнее для взгляда, чем пан Янек, когда он пробирался этим путем, чтобы тайком спрятать Философский камень там, где его не отыскать никому и никогда, как выразился он в день своей смерти.Когда пан Войти отомкнул тяжелый замок и открыл дверь, из башни пахнуло трупным смрадом, исходившим из-под каменной крышки, которой была прикрыта гладоморня.

Петр Кукань - 2. Перстень Борджа - Нефф Владимир => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Петр Кукань - 2. Перстень Борджа автора Нефф Владимир дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Петр Кукань - 2. Перстень Борджа у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Петр Кукань - 2. Перстень Борджа своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Нефф Владимир - Петр Кукань - 2. Перстень Борджа.
Если после завершения чтения книги Петр Кукань - 2. Перстень Борджа вы захотите почитать и другие книги Нефф Владимир, тогда зайдите на страницу писателя Нефф Владимир - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Петр Кукань - 2. Перстень Борджа, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Нефф Владимир, написавшего книгу Петр Кукань - 2. Перстень Борджа, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Петр Кукань - 2. Перстень Борджа; Нефф Владимир, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн