Ноэ, под которым была убита лошадь, сражался пешим, еле поспевая за своим царственным другом.
Герцог Гиз не мог видеть под маской лица наваррского короля, но понимал, что кроме Генриха, некому было пуститься в такую рискованную авантюру. Поэтому, увидав Генриха, со шпагой в руках прокладывавшего себе дорогу именно к нему, Гиз сразу догадался, кто это такой, и с дикой радостью ринулся на соперника.
Завязался ожесточенный бой. Наваррский король стал уже теснить герцога, и, видя это, Рене со свойственным ему предательством забрался в тыл Генриху, чтобы удобнее поразить его. Однако Ноэ увидал этот маневр и, подстрелив лошадь Флорентинца, бросился на него со шпагой.
Ноэ сделал резкий выпад, но Рене отскочил в сторону, и это заставило Амори потерять равновесие и упасть. В тот же миг на него кинулись два рейтара. Но Рене крикнул им:
— Не убивайте его! Пусть этим займется палач. Свяжите его покрепче!
Итак, из четырех лиц один был выведен из строя, другой был поглощен поединком с герцогом Гизом. Двоим остальным пришлось выдерживать натиск целой оравы людей. Конечно, такой неравный бой не мог продолжаться долго, и вскоре Генрих вторично услыхал крик Рене: — Не убивайте его, а свяжите покрепче!
Эти слова относились к Лагиру, который упал вместе с раненой лошадью на землю.
Гектор остался один. Его положение было совсем плачевным, и смелый гасконец видел, что если он не примет своих мер, то вскоре и его свяжут так же, как и Ноэ и Лагира. Продолжать сопротивление было бесполезно, нужно было бежать.
Но сначала надо было исполнить данное обещание и не допустить, чтобы королева попала в руки герцога. С этой целью Гектор изо всей силы ткнул Екатерину кинжалом…
Послышался глухой крик, и горячий поток оросил руку гасконца.
«Я убил ее!» — подумал он и затем пустил огневого Вельзевула прямо на нападавших.
Этот неожиданный маневр заставил их раздаться. Тогда в несколько прыжков Гектор очутился рядом с наваррским королем и крикнул ему что-то по-беарнски. Генрих утвердительно кивнул ему головой. Гектор заехал вперед и ринулся на герцога Гиза, а король Генрих быстро соскочил со своей лошади, усталой и раненой, вышиб из седла какого-то рейтара, вскочил в седло и понесся во весь опор прочь. Тогда и Гектор круто повернул коня V. тоже понесся прочь от места схватки.
IV
— Господин капитан, — сказал паж Готье Пибраку, дожидавшемуся по обыкновению пробуждения короля Карла IX в прихожей, — его величество изволил проснуться с улыбкой на устах и желает видеть всех. Пибрак удивленно посмотрел на пажа и спросил: — Какое сегодня число, милый мой?
— Сегодня семнадцатое августа, господин капитан, почему вы это спрашиваете?
— Да потому, что чаще бывает гроза зимой, чем наш всемилостивейший король просыпается в хорошем расположении духа, и такси счастливый день надо запомнить.
Действительно, в этот день король был в самом радужном настроении духа. Увидев входившего капитана гвардии, он приветливо сказал: — Доброе утро, Пибрак! — Доброе утро, ваше величество! — Ну что? Какова погода? — Великолепная, ваше величество. — Значит, можно будет охотиться? — О, разумеется, ваше величество!
— Присядь-ка, милый друг! Знаешь ли, эту ночь я спал, словно рабочий, и видел дивные сны. Просто было жаль просыпаться, потому что бывают сны, которые неосуществимы в действительности! — Да неужели, ваше величество?
— Ну, посуди сам. Мне снилось, будто королева-мать возненавидела Рене.
— В самом деле, государь, такой сон уж слишком… невероятен!
— Да ты только погоди! Мне снилось еще, что королева — мать и Генрих Наваррский стали лучшими друзьями. Они целовались и осыпали друг друга ласкательными именами. — Да! Сразу видно, что вы спали, ваше величество! — А сестрица Марго помирилась с кузеном Гизом. — Эта часть сна самая правдоподобная, ваше величество. — Ну вот еще! Ты же знаешь, что моя уважаемая матушка…
— Ненавидит герцога? Согласен, ваше величество. Но… наваррского короля она ненавидит еще больше, и по всему похоже, что ее величество усиленно поглядывает в сторону Лотарингии. — Все это может быть. Но при чем же здесь Марго?
— Ее величество наваррская королева очень молода и красива, государь. Она всегда очень ревниво относилась к своему очарованию, а наваррский король любит пошалить. — Понимаю, понимаю!
— И, если вдовствующая королева захочет подстеречь супруга королевы Маргариты — что при беспечности короля очень нетрудно, — то весьма возможно, что…
— Ты заинтересовал меня, — ответил король, — и мне хочется узнать, нет ли и действительно правды в моем сне. Поэтому ступай к наваррской королеве и попроси ее прийти ко мне. Марго никогда ничего не скрывает от меня, и если я увижу, что королева Екатерина опять интригует, то мы направим всю эту историю на путь истинный. Ступай, друг мой, а я пока оденусь.
Пибрак направился к апартаментам наваррской королевской четы, однако увидел, что прихожая была пуста. Тогда Пибрак прошел в комнаты и остановился у дверей гостиной Маргариты. Здесь он осторожно постучался, затем прислушался, постучался снова: одно молчанье было ему ответом.
«Странно, — подумал он. — Но, может быть, королева у своего супруга или у королевы-матери?»
Он зашел с другой стороны и постучался в кабинет к Генриху; но там ему тоже никто не ответил. Тогда Пибрак отправился на половину к вдовствующей королеве, но и там в прихожей тоже никого не было. Пибрак постучался, дверь открылась, и вышел паж Робер. — Здравствуй, паж, — сказал Пибрак. — Ее величество вдовствующая королева уже встала? — Я… не знаю… нет… — замялся смущенный паж.
— То есть как это ты не знаешь? — нахмурился Пибрак. — Предупреждаю тебя, милый мой, что я пришел от имени короля. Ну, живо выкладывай все, что ты знаешь, а то я оборву тебе уши!
— Да королева еще не возвращалась! — чуть не плача, ответил испуганный паж. — Как не возвращалась? Откуда? Когда же она ушла? — Вчера вечером. — Куда же она отправилась?
— Этого не могу знать, господин капитан. Пибрак пожал плечами и вернулся к королю.
— Марго, вероятно, еще не вставала? — улыбаясь спросил Карл IX.
— Право, не знаю, ваше величество. Ее величество нет у себя в комнате. — Так она, вероятно, у королевы-матери?
— Ее величества вдовствующей королевы нет в Лувре, государь. Судя по рассказу пажа Робера, ее величество вышла вечером и больше не возвращалась. — Что за вздор! — крикнул король.
— Осмелюсь заметить, ваше величество, — сказал паж Горье, кончавший туалет короля, — вдовствующая королева редкий вечер не выходит из дворца. Хотя она и переодевается то мужчиной, то монахом, но я-то каждый раз узнаю ее.
— Милый Пибрак, — сказал король, — согласись, что королевское ремесло — неприятная штука. За моей спиной творятся какие-то странные вещи, о которых знает даже паж, но мне-то ровно ничего неизвестно. Пойдем со мной!
Король направился прямо в апартаменты матери, и там паж Робер рассказал ему обо всем, что знал.
Дверь в комнаты королевы оказалась запертой. Тогда король приказал кликнуть рослого швейцарца, и тот высадил плечом дверь.
В комнатах Екатерины не было никого, кровать оставалась совершенно нетронутой, но тем не менее ни в чем нельзя было найти ни малейшего указания, куда и зачем отправилась королева.
— Может быть, мы будем счастливее в комнатах Марго, — сказал король.
Дверь в комнаты наваррской королевы была открыта тем же упрощенным способом. Король Карл прошел прямо в спальню, а в это время Пибрак заметил на столике три письма. Он быстро прочитал адреса и под влиянием какого-то наития быстро припрятал то из них, которое было адресовано Генриху Наваррскому. Затем он пошел вслед за королем и обратил внимание Карла на остальные два письма.
Король взял сначала письмо, адресованное лично ему. Читатели уже знакомы с его содержанием и знают, что в этом письме Маргарита поручала брату мужа. Прочитав это письмо, король, которому было все позволено, взялся за письмо, адресованное его матери.
V
Письмо Маргариты к королеве-матери и особенно вложенная туда записка к герцогу Гизу окончательно испортили благодушное настроение короля.
— Как? — крикнул он. — Разве я уже не король больше? Значит, королева-мать и в самом деле кует какие-то ковы совместно с герцогом Гизом? Пибрак! Пошли ко мне наваррского короля! В этой истории надо разобраться.
— Ваше величество, я уже искал его величество во всем Лувре, но его нигде нет.
— Так надо разыскать его! — и король ушел, гневно хлопнув дверью.
Пибрак отправился к себе в комнату и там принялся размышлять над всей этой историей; но, как он ни ломал себе голову, все же не мог напасть ни на какое удовлетворительное решение вопроса. В конце концов он решился вскрыть письмо, адресованное Маргаритой Генриху.
Содержание этого письма несколько пролило свет на сущность интриги, разыгравшейся в луврской тиши. Генрих изменил Маргарите, его накрыли и выдали жене с поличным. Королева-мать надеялась этим путем бросить молодую женщину вновь в объятия Генриха Гиза, но Маргарита не сочла возможным оживлять чувство, окончательно умершее в ней, и отправилась путешествовать, чтобы порассеяться от огорчения и вместе с тем немножко наказать неверного супруга.
«Все это так, но эта часть истины еще не поднимает завесы над исчезновением Генриха и королевы-матери, — подумал Пибрак. — Ведь совершенно ясно, что королева Маргарита не знала о предположениях Екатерины совершить какое-то путешествие и что исчезновение вдовствующей королевы не имеет ничего общего с остальной частью всей этой истории. Так в чем же здесь дело и где искать наваррского короля, которого желает видеть сейчас же его величество король Карл?»
В конце концов Пибрак решил так: единственным поверенным Генриха является граф Амори де Ноэ; жена Ноэ, Миетта, — племянница кабатчика Маликана; следовательно, если кто знает что-либо обо всей этой истории, то именно Маликан. И Пибрак сейчас же отправился к нему.
Маликан приветливо встретил капитана гвардии, так как знал, что и служа французскому королю, Пибрак остается истинным гасконцем и подданным Генриха Наваррского. Поэтому честный беарнец сейчас же притащил пару запыленных бутылочек старого вина и уселся с Пибраком за стол в общем зале кабачка, где еще никого не было в этот ранний час.
— Вот что, друг мой Маликан, — сказал Пибрак, отхлебывая отличное винцо. — Я пришел к тебе по делу, касающемуся нашего короля Генриха, которому, как ты знаешь, я предан телом и душой.
— О, я в этом никогда не сомневался, господин Пибрак! — ответил Маликан.
— Дело в следующем. Наваррского короля нет нигде в Лувре… — Я знаю это и советую вам не беспокоиться о нем. — Значит, ты знаешь, где он? — Знаю. — Можешь сказать мне, где он? — Нет, не могу: это не мой секрет. — Но мне очень важно знать это в его же интересах.
— Не беспокойтесь, в данную минуту королю Генриху нечего опасаться. — Но все-таки. — Все-таки я не скажу вам ни слова.
— Ну, так ответь мне по крайней мере хоть на один вопрос: отлучка короля объясняется какой-нибудь любовной интрижкой? — Нет.
«Значит, он отправился с какой-нибудь политической целью, это ясно, как день!» — подумал Пибрак и хотел продолжать свои расспросы, но этому помешал приход двух швейцарцев.
Капитан отправился в Лувр, но вдруг около самого дворца остановился, пораженный неожиданно блеснувшей мыслью.
«А вдруг… как знать? — подумал он, и его лицо выразило неподдельную заботу. — Но если это даже так, то самое важное, чтобы королю не пришла в голову такая же догадка», — и он немедленно отправился в покои Карла IX.
— Ну-с, так где же наваррский король? — угрюмо спросил Карл, когда Пибрак предстал перед ним.
— Его величество уехал, государь.
— Уехал? Но куда же?
— По следам наваррской королевы.
— Друг мой Пибрак, мне кажется, что ты не в здравом уме. Ведь Маргарита пишет, что она уехала с согласия мужа; так с чего же он вдруг побежит за ней?
— Здесь чувствуется рука вдовствующей королевы, государь. Я отправился на разведку и узнал много интересного. Прежде всего — наваррская королевская чета находится в ссоре. — Из-за чего?
— Да дело не обошлось без королевы Екатерины. У короля еще до брака была интрижка с вдовой ювелира Лорьо. Насколько я могу судить, эта женщина стала орудием в руках герцога Гиза и королевы-матери. Королеве Маргарите сумели доказать, что муж изменяет ей, и вот она бросила все и уехала, а король кинулся за ней, чтобы оправдаться.
— Это возможно! Но все это — чисто семейное дело наваррской четы, нисколько не объясняющее, куда могла деться королева-мать.
— А мне кажется, государь, что между обеими историями имеется безусловная связь. — Именно?
— Можно считать доказанным, что вдовствующая королева опять подружилась с Гизами и выходила по ночам на свидание с герцогом. — Ну да. А дальше что же?
— Конечно, их обоюдная дружба могла быть построена не на чувстве симпатии, а на выгоде. Королева-мать хотела при посредстве злейшего врага Генриха Наваррского причинить зло последнему, а герцог Гиз рассчитывал вернуть любовь наваррской королевы, которую он все еще любит по-прежнему. Но из письма наваррской королевы к матери и к герцогу видно, что измена мужа не толкнула ее в объятья герцога. Значит, у Гиза отпал единственный мотив, заставлявший его искать дружбы королевы Екатерины. Наверное, он не мог забыть, что она хотела убить его из-за угла. Ну вот… мне кажется, что тут и надо искать причину исчезновения королевы Екатерины. — Что ты хочешь сказать этим?
— Да ведь королева-мать — недурной залог… Убедившись, что любви королевы Маргариты ему не вернуть, герцог Гиз мог посадить королеву-мать в экипаж и… увезти ее в Лотарингию! — Неужели ты думаешь, что он мог решиться на это?
— Эх, государь, да ведь принцы Лотарингского дома способны решиться на что угодно.
— Но ведь это — черт знает, что такое! В таком случае надо сейчас же снаряжать солдат в погоню за похитителями.
— А какой прок, ваше величество? Если все случилось так, как я предполагаю, то люди герцога Гиза отъехали уже на такое расстояние, что их не догнать. — Но с какой целью могли они завладеть королевой?
— Я уже сказал, государь, что королева Екатерина — хорошая заложница. А ведь лотарингские принцы уже давно поглядывают на крепость Дьелуар.
— И они думают, что я отдам им ее в обмен на королеву? Rак они рассчитали без хозяина… Пусть королева-мать просидит всю жизнь в Лотарингии, но Дьелуара им не видать, как своих ушей. А королеве это только хороший урок… В самом деле! Она вечно строила разные ковы против лиц, которых я люблю, заводила хитрые интриги, покровительствовала негодяю Рене, во вред моим интересам тайно завела дружбу с Гизами… Ну, так пусть же она и платится теперь за все это.
— Значит, государь, дело об исчезновении королевы — матери надо, говоря судейским языком, «предать воле Божией»?
— Отнюдь нет. Я не могу допустить, чтобы лица моей крови исчезали безнаказанно из моего дворца, и потому необходимо тщательно расследовать, где именно скрывался герцог в Париже… Не слыхал ли ты чего-нибудь относительно этого, Пибрак?
— В Париже все в один голос твердят, что суконщик Лашеней занимается своим ремеслом лишь для отвода глаз, а на самом деле является банкиром и агентом лотарингских принцев.
— Ну, так с этим надо покончить. Возьми, друг мой Пибрак, швейцарцев и сейчас же арестуй и приведи ко мне этого Лашенея! Я лично допрошу его.
— Слушаю-с, ваше величество, — ответил Пибрак и отправился исполнять возложенное на него поручение.
Он взял из луврской кордегардии десять швейцарцев и отправился с ними к дому Лашенея.
Расставив швейцарцев кордоном вокруг дома, он приказал им:
— Не выпускайте из дома никого. Если кто попытается насильно пройти через вашу цепь, уложите на месте.
Затем он подошел к двери и постучал, но никто не ответил на этот стук.
«Этот субъект спит еще, — подумал Пибрак, — какое неприятное пробуждение ждет его!..»
Подумав это, он постучался еще сильнее.
VI
В ответ на повторный стук одно из окон верхнего этажа открылось, и высунувшаяся из него старуха хриплым голосом спросила: — Что вам нужно? — Нам нужно видеть господина Лашенея. — Его нет дома. — В таком случае откройте нам дверь.
— Его нет дома! — повторила старая карга и закрыла окно. Тогда Пибрак подозвал рослого швейцарца и приказал ему взломать дверь алебардой. Швейцарец ревностно принялся за это занятие. Тогда открылось другое окно, и старик, высунувшийся из него, сердито крикнул: — Что за шум? Что нужно?
— Батюшки, да ведь это — господин Лашеней! — сказал Пибрак. — Ну да, это я, — ответил тот. — А нам сказали, что вас нет дома. — Я приказал, чтобы меня не будили… Я спал… — А теперь вы проснулись! — Ну да.
— Так прикажите открыть дверь, у меня имеется к вам небольшое дельце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11