Анну приговорили к обезглавливанию. Она стала первой английской королевой, приговоренной к смертной казни по обвинению в предательстве. В качестве последней милости бывшая королева просила, чтобы голову ей отсекли одним ударом меча, как это делали французские палачи.Вот такой судебный фарс устроил над Анной стареющий король, где в качестве доказательств приводились грязные перешептывания придворных. И все из-за того, что боялся умереть, не оставив законного наследника. При этом зачем-то потребовалось обсуждать интимные подробности его семейной жизни, которые иные правители предпочли бы держать при себе. В связи с этим участь, постигшая Анну Болейп, в определенной степени опечалила даже ее заклятых врагов. Они были сердиты на короля, что он устроил такой грязный спектакль только для того, чтобы избавиться от надоевшей жены.Анна пробыла в Тауэре две с половиной недели, и все это время Генрих предавался беспечным весенним развлечениям. Он каждый вечер устраивал званые пиры, много танцевал с красивыми женщинами, еще больше пил, до тех пор пока едва мог стоять на ногах, а затем под пронзительный аккомпанемент свирелей, барабанов и непристойных песен отправлялся Во Дворец. К месту стоянки у Гринвича королевская барка с королем и его приближенными прибывала уже за полночь. Обычно он сидел на корме и орал песни вместе с хором, причем громче остальных.«Наконец-то я избавился от этой старой тощей кобылы!» — радостно говорил он своим спутникам, повторяя снова и снова, что Анна изменяла ему с сотней мужчин, не меньше, и удерживала его чарами и колдовством.Анне Болейн отрубили голову в Зеленой башне Тауэра в пятницу 19 мая в восемь утра. Для этого с континента был вызван палач, владеющий мечом. Первое время, находясь в заключении, она шутила, что станет известной потомкам как Безголовая Королева, по по мере приближения казни все чаще вспоминала Марию. Шашои сообщал, что она искренне раскаивалась в том, что прежде плохо с ней обращалась и замышляла ее смерть Накануне казни она попросила позвать жену коменданта Тауэра и, упав перед ней на колени, рыдая, сказала: «Повидайте принцессу Марию, дочь покойной королевы Екатерины, и точно так же на коленях вымолите у нее прощение для меня за все обиды, причиненные мною ей и се несчастной матери!»
. Сестра Карла V, Мария Венгерская, считала, что, когда Генриху надоест третья жена, он тоже может приказать ее казнить. «Мне кажется, что это может войти у него в привычку, — писала она. — И тогда ни одна из его жен не будет чувствовать себя спокойно. Так как я сама женского пола, стану молиться вместе с остальными, чтобы Господь отвратил от нас подобную участь».Вскоре монахи сообщили о чуде, что произошло у главного престола храма в Питерборо. Свечи у могилы Екатерины Арагонской зажигались и гасли сами собой. Об этом сообщили королю, и, чтобы засвидетельствовать это удивительное явление, в храм прибыли тридцать придворных. Генрих счел, что таким способом первая жена одобряет его расправу со второй. ГЛАВА 16 Тогда лишь исцелится скорбь моя,Когда смогу, рыдая и моля,Припасть к стопам владыки-короля!Как мне вернуть привет его очей?Как рассказать о верности моей?Есть в мире для меня закон единый —В любви и страхе чтить в нем господина.
Смерть Анны Болейн положила конец девятилетнему периоду неопределенности, постоянного напряжения и тоски. Анна возникла на самом счастливом этапе жизни Марии, когда принцесса Уэльская стала невестой французского принца и блистала на празднествах отца. Затем последовали известные события: у короля появилась новая возлюбленная, он пожелал развестись и все остальное, — и Мария с матерью попали в опалу. Флирт короля закончился международным скандалом. Вначале на принцессу Уэльскую вообще никто не обращал внимания, а затем ее лишили права наследования престола и определили в свиту Елизаветы. В восемнадцать лет она превратилась в незаконнорожденную Дочь короля, ее разлучили с матерью и заставили жить в унизительном подчинении у сводной сестры, еще совсем ребенка, которая стала вместо нее принцессой. Анна Болейн пробыла королевой три года, и большую часть этого времени Мария провела в ожидании смерти. Ее обещали умертвить приставленные королем надзиратели, жестокая королева и, наконец, сам бессердечный отец. Становясь старше, Мария все острее переживала гонения. В конце концов все смешалось в омерзительный, постоянно разрастающийся ком, именуемый просто и коротко: несчастье. И вот неожиданно власть Анны кончилась, почти так же внезапно, как и началась. Зло временно отступило, но вред, причиненный им, остался.Три личности, формировавшие характер Марии в период взросления, без преувеличения можно назвать выдающимися. Ее отец — незаурядный правитель, обладающий абсолютной, близкой к божественной, властью, мать — человек необыкновенной личной отваги и одновременно святая мученица, сравнимая по праведности с первыми христианками. И наконец, женщина, разрушившая жизнь Марии, Великая шлюха (как ее часто называли) — одна их тех презренных особ, которых сама преисподняя посылает, чтобы возмущать согласие, сеять раздор и ненависть Об Анне Болейн писали, что эшафот для нее был самым справедливым возмездием, не столько за распутство (она была дочерью своего века), сколько за происки для достижения престола, за ее глумления над свергнутой Екатериной, за тс позорные страницы, которыми она запятнала летописи Англии.
. Разлад в семье короля вскоре превратился в общенациональную проблему, в результате чего вся религиозная жизнь Англии оказалась подвергнутой коренному и болезненному изменению. В стране был создан иной, немыслимый до сих пор тип христианства — без папы.Жизнь Марии зависела от результата взаимодействия этих трех ключевых фигур. Отсюда и проистекает ее способность осознавать свое существование по-иному. Она довольно рано начала видеть во всем происходящем некий высший смысл и пыталась его постигнуть. Марии казалось, что если ей суждено выжить среди всего этого хаоса, то наверняка для какой-то значительной цели. В месяцы, последовавшие за казнью Анны Болейн, она пыталась определить эту цель — понять, каким образом ее личная судьба связана с будущим страны.При дворе (и вообще во всей столице) в первые дни после смерти Анны царило веселье. «Мне даже трудно передать огромную радость, охватившую жителей этого города по поводу падения королевы», — писал в эти дни Шашои. Король появлялся исключительно в белом, будто стремясь опровергнуть малейший намек на траур. Он твердо решил жениться на Джейн Сеймур и поселил невесту во временной резиденции, расположенной в миле от дворца, где ее обслуживали королевские слуги и повара. Над праздничными нарядами день и ночь трудились королевские швеи и вышивальщицы. Джейн Сеймур примеряла свадебное платье, когда к ней явился Франсис Брайан с доброй вестью: Анны больше нет.Шашои отмечал, что весной 1536 года радостное возбуждение людей было также связано и с надеждой на восстановление в правах Марии. Ее популярность за три года господства Анны не ослабла. Лишь немногие из селян видели Марию ребенком, но из любимой всеми принцессы Уэльской в народном воображении она превратилась в гонимую и покинутую сироту, заслуживающую не только любви, но и сострадания. Самым главным наследством, полученным Марией от Екатерины, была народная любовь.Где бы Мария ни содержалась все эти годы полузаточения, неизменно при ее появлении собирались небольшие толпы селян. Люди старались разглядеть ее в окне паланкина или бросить взгляд, когда она по открытой террасе направлялась на мессу. Теперь же они просто жаждали ее увидеть и громко обсуждали, когда наконец дочь короля снова станет принцессой Уэльской. Графиню Солсбери, бывшую гувернантку Марии, возвратили ко двору, и все восприняли это как добрый знак. Чтобы посмотреть на Марию, у дворцовых ворот собралась огромная толпа, так что к горожанам был вынужден выйти сам Генрих. Он объяснил, что Мария во дворец еще не переехала, но это скоро случится. Присутствие у дворца такого большого количества народа напомнило Генриху, каким мощным политическим символом стала его дочь, и заставило испытать раздражение. Члены Тайного совета начали деликатно напоминать королю, что с Марией надо что-то решать.Через три дня после того, как Анну заточили в Тауэр, Марию перевели в более почетную резиденцию. Причем она явилась туда в сопровождении придворных из свиты Елизаветы. Чтобы поздравить ее с возвращением королевской милости, сюда явились десятки доброжелателей, среди которых были придворные, служившие прежде в ее свите или свите Екатерины. Они немедленно предложили свои услуги. Марии очень хотелось иметь рядом старых друзей. Многие были Дороги ей с детства, другие помогали перенести тяжелые времена опалы, но, следуя совету Шашои, она никого из них к себе на службу не взяла, решив дождаться одобрения Генриха. На короля сейчас со всех сторон давили. Советовали приблизить ее ко двору, дать большую свиту и восстановить право на наследование престола, поэтому нужно было проявлять осторожность, чтобы его не раздражать.Шапюи периодически обходил королевских советников одного за другим, втолковывая каждому дипломатические и внутриполитические выгоды возвращения Марии ко двору, и с помощью своих контактов за пределами Лондона пытался оказать давление на членов парламента, который должен был собраться в начале июня. Наиболее рьяно на полном восстановлении Марии в правах в королевском Совете настаивали маркиз Эксетер и казначей Фитцуильям. Да что там говорить, Марию защищала даже его невеста, самый близкий королю человек.Джейн Сеймур уже многие месяцы убеждала Генриха помириться с Марией. Она считала, что королю следует проявить по отношению к своей дочери обыкновенную человечность, а также исходить из политической целесообразности. Восстановление нормальных отношений короля с дочерью поможет разрешить некоторые возникшие в последнее время в стране конфликты. Генрих, который все время смотрел не назад, а вперед, говорил Джейн, «что она, должно быть, сошла с ума, если говорит о таких вещах», и что ей лучше бы думать о будущем своих еще не рожденных детей. Но та настаивала, что, пока Марию не возвратят на ее прежнее место рядом с отцом, народ не успокоится и что без этого стране всегда будут угрожать «разруха и разорение».Искренность и энтузиазм новой возлюбленной тронули сердце короля, который к тому времени уже решил возвратить Марию. С учетом ее популярности у него просто не было иного выхода, кроме как вернуть ей некоторые почести, хотя вопрос о ее месте в династической линии — если таковое вообще существует — следовало отложить до созыва парламента, который должен отредактировать «Акт о наследовании». В конце мая Марию с почестями приняли при дворе. В ее честь были устроены празднества, а в качестве дополнительной милости дочери короля была пожалована большая часть драгоценностей Анны. Некоторые из украшений, несомненно, прежде принадлежали Екатерине, потому что Анна забрала себе почти все ее диадемы и цепочки. Справедливость как будто была восстановлена, и украшения матери в конце концов перешли к Марии, но Шапюи она сказала, что никоим образом не собирается мстить и надеется, что вершимый над Анной суд найдет веские основания для развода, но не по причине обид и несчастий, которые Анна принесла ее матери и ей самой, а ради «чести короля и облегчения его совести». В разговоре с послом она заметила, что «охотно простила и забыла» прошлое и что у нее ни к кому нет ненависти. Используя любимое выражение Екатерины, она сказала, что ей «абсолютно безразлично», будут ли у Генриха и Джейн сыновья, чьи права на наследование престола окажутся прочнее, чем ее. Больше всего Марию сейчас заботило — и это, безусловно, так, — чтобы король принял ее без всяких оговорок, просто как свою любимую дочь.Появление Марии при дворе незадолго до королевской свадьбы было только первым шагом к признанию. Она просила Кромвеля, к которому адресовалась теперь как к «одному из лучших-друзей», помочь вернуть в полной мере благожелательность Генриха. «Пока была жива эта женщина, — признавалась Мария, — со мной никто не осмеливался даже разговаривать». Но теперь Анна ушла, и Мария рассчитывала на посредничество Кромвеля, умоляя его похлопотать за нее перед королем и заверяя, что подчинится отцу настолько, насколько позволит совесть. Вскоре стало очевидным, что короля сможет удовлетворить только самая смиренная покорность, поскольку прежде дочь своим несгибаемым сопротивлением доставляла ему большое расстройство. Мария и Екатерина были единственными, кто пытался противостоять его власти, которую он еще десятилетие назад расширил до немыслимых размеров. По мнению Генриха, теперь дочь должна была многое загладить и искупить. В обмен на вернувшуюся благожелательность короля Мария должна будет подчиниться его воле — полностью и безоговорочно.Однако в данный момент отношения с Марией отошли у короля на задний план, потому что он снова стал женихом. Через одиннадцать дней после казни Анны Генрих женился на Джейн Сеймур. Венчание прошло в лондонском Йорк-Плейсе, после чего последовал короткий медовый месяц в загородной резиденции. Джейн была провозглашена королевой без официальной коронации. В этот день король и королева проследовали от Гринвича до Вестминстера в королевской барке в сопровождении гвардии и нескольких малых кораблей. Когда они проплывали мимо стоявших на якоре военных судов, матросы выкрикивали радостные приветствия, а береговая артиллерия салютовала торжественными залпами. У Рэдклиффа процессия замедлила движение, чтобы восхититься представлением, которое устроил в честь королевской четы посол императора «Священной Римской империи». На берегу был разбит большой шатер с гербами империи. Ветер колыхал великолепные флаги, а по бокам располагалось сорок пушек. У входа в шатер стоял Шапюи в ослепительном одеянии из пурпурного атласа, в окружении дворян в бархатных плащах. По его сигналу от берега отчалили две шлюпки средних размеров: одна с трубачами, а другая — с музыкантами, играющими на свирелях и цитрах, — которые последовали за королевской баркой к Тауэру, а сорок пушек произвели в честь короля и новой королевы торжественный салют.Император приветствовал возвышение Сеймуров в надежде, что Генрих теперь смягчит свою религиозную политику, поэтому Шапюи постарался сразу же установить с Джейн доверительные отношения. Через два дня после ее возвращения в Вестминстер он гостил у короля. После мессы Генрих провел посла в апартаменты королевы, и Шапюи удалось недолго с ней побеседовать. Он поздравил Джейн с замужеством и заметил, что возвращение Марии — это одно из самых знаменательных изменений, происшедших при дворе в последнее время, которое «весьма приятно людям».«Без тягостных мук, сопровождающих рождение ребенка, — сказал он, — в лице Марии вы приобрели дочь, которая принесет вам радости не меньше, чем собственные дети, которых у вас с королем, несомненно, будет много».Джейн, в свою очередь, заверила Шапюи, что будет делать все возможное, чтобы между супругом и ее приемной дочерью царил мир. А у супруга в это время на уме были лишь одни развлечения. Как в старые добрые времена, он был готов проводить с Джейн и ее свитой хоть двадцать четыре часа в сутки, непрерывно танцуя и забавляясь с придворными, удостоившимися чести присутствовать на королевском пиру. Однажды, переодевшись в маскарадный костюм, он отправился со своими спутниками инкогнито на празднество по случаю тройной свадьбы. На короле были расшитый золотыми нитями турецкий костюм и черная бархатная шляпа с белыми перьями. Натанцевавшись вдоволь, Генрих снял маску я принял почести от гостей свадьбы, после чего приказал своим поварам принести сорок мясных блюд и некоторые «деликатесы», которые привез с собой.После неудачного падения и из-за непрекращающейся боли в ноге Генрих больше не мог принимать участие в рыцарских турнирах, но в первые недели после свадьбы с удовольствием наслаждался устроенными в его честь «потешными боями». В одном из боев на реке у Йорк-Плейса, который длился больше двух часов, участвовали четыре лодки с воинами в полном вооружении и с пушками на борту. При попытке взять одну из лодок па абордаж она перевернулась, и все участники представления упали в воду. Это произошло в момент отлива, поэтому утонул только один человек, слуга сэра Генри Невета по имени Гейт. После этого несчастья король настоял, чтобы все сражающиеся поменяли металлические мечи на деревянные, а на концы дротиков и копий надели шерстяные и кожаные наконечники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
. Сестра Карла V, Мария Венгерская, считала, что, когда Генриху надоест третья жена, он тоже может приказать ее казнить. «Мне кажется, что это может войти у него в привычку, — писала она. — И тогда ни одна из его жен не будет чувствовать себя спокойно. Так как я сама женского пола, стану молиться вместе с остальными, чтобы Господь отвратил от нас подобную участь».Вскоре монахи сообщили о чуде, что произошло у главного престола храма в Питерборо. Свечи у могилы Екатерины Арагонской зажигались и гасли сами собой. Об этом сообщили королю, и, чтобы засвидетельствовать это удивительное явление, в храм прибыли тридцать придворных. Генрих счел, что таким способом первая жена одобряет его расправу со второй. ГЛАВА 16 Тогда лишь исцелится скорбь моя,Когда смогу, рыдая и моля,Припасть к стопам владыки-короля!Как мне вернуть привет его очей?Как рассказать о верности моей?Есть в мире для меня закон единый —В любви и страхе чтить в нем господина.
Смерть Анны Болейн положила конец девятилетнему периоду неопределенности, постоянного напряжения и тоски. Анна возникла на самом счастливом этапе жизни Марии, когда принцесса Уэльская стала невестой французского принца и блистала на празднествах отца. Затем последовали известные события: у короля появилась новая возлюбленная, он пожелал развестись и все остальное, — и Мария с матерью попали в опалу. Флирт короля закончился международным скандалом. Вначале на принцессу Уэльскую вообще никто не обращал внимания, а затем ее лишили права наследования престола и определили в свиту Елизаветы. В восемнадцать лет она превратилась в незаконнорожденную Дочь короля, ее разлучили с матерью и заставили жить в унизительном подчинении у сводной сестры, еще совсем ребенка, которая стала вместо нее принцессой. Анна Болейн пробыла королевой три года, и большую часть этого времени Мария провела в ожидании смерти. Ее обещали умертвить приставленные королем надзиратели, жестокая королева и, наконец, сам бессердечный отец. Становясь старше, Мария все острее переживала гонения. В конце концов все смешалось в омерзительный, постоянно разрастающийся ком, именуемый просто и коротко: несчастье. И вот неожиданно власть Анны кончилась, почти так же внезапно, как и началась. Зло временно отступило, но вред, причиненный им, остался.Три личности, формировавшие характер Марии в период взросления, без преувеличения можно назвать выдающимися. Ее отец — незаурядный правитель, обладающий абсолютной, близкой к божественной, властью, мать — человек необыкновенной личной отваги и одновременно святая мученица, сравнимая по праведности с первыми христианками. И наконец, женщина, разрушившая жизнь Марии, Великая шлюха (как ее часто называли) — одна их тех презренных особ, которых сама преисподняя посылает, чтобы возмущать согласие, сеять раздор и ненависть Об Анне Болейн писали, что эшафот для нее был самым справедливым возмездием, не столько за распутство (она была дочерью своего века), сколько за происки для достижения престола, за ее глумления над свергнутой Екатериной, за тс позорные страницы, которыми она запятнала летописи Англии.
. Разлад в семье короля вскоре превратился в общенациональную проблему, в результате чего вся религиозная жизнь Англии оказалась подвергнутой коренному и болезненному изменению. В стране был создан иной, немыслимый до сих пор тип христианства — без папы.Жизнь Марии зависела от результата взаимодействия этих трех ключевых фигур. Отсюда и проистекает ее способность осознавать свое существование по-иному. Она довольно рано начала видеть во всем происходящем некий высший смысл и пыталась его постигнуть. Марии казалось, что если ей суждено выжить среди всего этого хаоса, то наверняка для какой-то значительной цели. В месяцы, последовавшие за казнью Анны Болейн, она пыталась определить эту цель — понять, каким образом ее личная судьба связана с будущим страны.При дворе (и вообще во всей столице) в первые дни после смерти Анны царило веселье. «Мне даже трудно передать огромную радость, охватившую жителей этого города по поводу падения королевы», — писал в эти дни Шашои. Король появлялся исключительно в белом, будто стремясь опровергнуть малейший намек на траур. Он твердо решил жениться на Джейн Сеймур и поселил невесту во временной резиденции, расположенной в миле от дворца, где ее обслуживали королевские слуги и повара. Над праздничными нарядами день и ночь трудились королевские швеи и вышивальщицы. Джейн Сеймур примеряла свадебное платье, когда к ней явился Франсис Брайан с доброй вестью: Анны больше нет.Шашои отмечал, что весной 1536 года радостное возбуждение людей было также связано и с надеждой на восстановление в правах Марии. Ее популярность за три года господства Анны не ослабла. Лишь немногие из селян видели Марию ребенком, но из любимой всеми принцессы Уэльской в народном воображении она превратилась в гонимую и покинутую сироту, заслуживающую не только любви, но и сострадания. Самым главным наследством, полученным Марией от Екатерины, была народная любовь.Где бы Мария ни содержалась все эти годы полузаточения, неизменно при ее появлении собирались небольшие толпы селян. Люди старались разглядеть ее в окне паланкина или бросить взгляд, когда она по открытой террасе направлялась на мессу. Теперь же они просто жаждали ее увидеть и громко обсуждали, когда наконец дочь короля снова станет принцессой Уэльской. Графиню Солсбери, бывшую гувернантку Марии, возвратили ко двору, и все восприняли это как добрый знак. Чтобы посмотреть на Марию, у дворцовых ворот собралась огромная толпа, так что к горожанам был вынужден выйти сам Генрих. Он объяснил, что Мария во дворец еще не переехала, но это скоро случится. Присутствие у дворца такого большого количества народа напомнило Генриху, каким мощным политическим символом стала его дочь, и заставило испытать раздражение. Члены Тайного совета начали деликатно напоминать королю, что с Марией надо что-то решать.Через три дня после того, как Анну заточили в Тауэр, Марию перевели в более почетную резиденцию. Причем она явилась туда в сопровождении придворных из свиты Елизаветы. Чтобы поздравить ее с возвращением королевской милости, сюда явились десятки доброжелателей, среди которых были придворные, служившие прежде в ее свите или свите Екатерины. Они немедленно предложили свои услуги. Марии очень хотелось иметь рядом старых друзей. Многие были Дороги ей с детства, другие помогали перенести тяжелые времена опалы, но, следуя совету Шашои, она никого из них к себе на службу не взяла, решив дождаться одобрения Генриха. На короля сейчас со всех сторон давили. Советовали приблизить ее ко двору, дать большую свиту и восстановить право на наследование престола, поэтому нужно было проявлять осторожность, чтобы его не раздражать.Шапюи периодически обходил королевских советников одного за другим, втолковывая каждому дипломатические и внутриполитические выгоды возвращения Марии ко двору, и с помощью своих контактов за пределами Лондона пытался оказать давление на членов парламента, который должен был собраться в начале июня. Наиболее рьяно на полном восстановлении Марии в правах в королевском Совете настаивали маркиз Эксетер и казначей Фитцуильям. Да что там говорить, Марию защищала даже его невеста, самый близкий королю человек.Джейн Сеймур уже многие месяцы убеждала Генриха помириться с Марией. Она считала, что королю следует проявить по отношению к своей дочери обыкновенную человечность, а также исходить из политической целесообразности. Восстановление нормальных отношений короля с дочерью поможет разрешить некоторые возникшие в последнее время в стране конфликты. Генрих, который все время смотрел не назад, а вперед, говорил Джейн, «что она, должно быть, сошла с ума, если говорит о таких вещах», и что ей лучше бы думать о будущем своих еще не рожденных детей. Но та настаивала, что, пока Марию не возвратят на ее прежнее место рядом с отцом, народ не успокоится и что без этого стране всегда будут угрожать «разруха и разорение».Искренность и энтузиазм новой возлюбленной тронули сердце короля, который к тому времени уже решил возвратить Марию. С учетом ее популярности у него просто не было иного выхода, кроме как вернуть ей некоторые почести, хотя вопрос о ее месте в династической линии — если таковое вообще существует — следовало отложить до созыва парламента, который должен отредактировать «Акт о наследовании». В конце мая Марию с почестями приняли при дворе. В ее честь были устроены празднества, а в качестве дополнительной милости дочери короля была пожалована большая часть драгоценностей Анны. Некоторые из украшений, несомненно, прежде принадлежали Екатерине, потому что Анна забрала себе почти все ее диадемы и цепочки. Справедливость как будто была восстановлена, и украшения матери в конце концов перешли к Марии, но Шапюи она сказала, что никоим образом не собирается мстить и надеется, что вершимый над Анной суд найдет веские основания для развода, но не по причине обид и несчастий, которые Анна принесла ее матери и ей самой, а ради «чести короля и облегчения его совести». В разговоре с послом она заметила, что «охотно простила и забыла» прошлое и что у нее ни к кому нет ненависти. Используя любимое выражение Екатерины, она сказала, что ей «абсолютно безразлично», будут ли у Генриха и Джейн сыновья, чьи права на наследование престола окажутся прочнее, чем ее. Больше всего Марию сейчас заботило — и это, безусловно, так, — чтобы король принял ее без всяких оговорок, просто как свою любимую дочь.Появление Марии при дворе незадолго до королевской свадьбы было только первым шагом к признанию. Она просила Кромвеля, к которому адресовалась теперь как к «одному из лучших-друзей», помочь вернуть в полной мере благожелательность Генриха. «Пока была жива эта женщина, — признавалась Мария, — со мной никто не осмеливался даже разговаривать». Но теперь Анна ушла, и Мария рассчитывала на посредничество Кромвеля, умоляя его похлопотать за нее перед королем и заверяя, что подчинится отцу настолько, насколько позволит совесть. Вскоре стало очевидным, что короля сможет удовлетворить только самая смиренная покорность, поскольку прежде дочь своим несгибаемым сопротивлением доставляла ему большое расстройство. Мария и Екатерина были единственными, кто пытался противостоять его власти, которую он еще десятилетие назад расширил до немыслимых размеров. По мнению Генриха, теперь дочь должна была многое загладить и искупить. В обмен на вернувшуюся благожелательность короля Мария должна будет подчиниться его воле — полностью и безоговорочно.Однако в данный момент отношения с Марией отошли у короля на задний план, потому что он снова стал женихом. Через одиннадцать дней после казни Анны Генрих женился на Джейн Сеймур. Венчание прошло в лондонском Йорк-Плейсе, после чего последовал короткий медовый месяц в загородной резиденции. Джейн была провозглашена королевой без официальной коронации. В этот день король и королева проследовали от Гринвича до Вестминстера в королевской барке в сопровождении гвардии и нескольких малых кораблей. Когда они проплывали мимо стоявших на якоре военных судов, матросы выкрикивали радостные приветствия, а береговая артиллерия салютовала торжественными залпами. У Рэдклиффа процессия замедлила движение, чтобы восхититься представлением, которое устроил в честь королевской четы посол императора «Священной Римской империи». На берегу был разбит большой шатер с гербами империи. Ветер колыхал великолепные флаги, а по бокам располагалось сорок пушек. У входа в шатер стоял Шапюи в ослепительном одеянии из пурпурного атласа, в окружении дворян в бархатных плащах. По его сигналу от берега отчалили две шлюпки средних размеров: одна с трубачами, а другая — с музыкантами, играющими на свирелях и цитрах, — которые последовали за королевской баркой к Тауэру, а сорок пушек произвели в честь короля и новой королевы торжественный салют.Император приветствовал возвышение Сеймуров в надежде, что Генрих теперь смягчит свою религиозную политику, поэтому Шапюи постарался сразу же установить с Джейн доверительные отношения. Через два дня после ее возвращения в Вестминстер он гостил у короля. После мессы Генрих провел посла в апартаменты королевы, и Шапюи удалось недолго с ней побеседовать. Он поздравил Джейн с замужеством и заметил, что возвращение Марии — это одно из самых знаменательных изменений, происшедших при дворе в последнее время, которое «весьма приятно людям».«Без тягостных мук, сопровождающих рождение ребенка, — сказал он, — в лице Марии вы приобрели дочь, которая принесет вам радости не меньше, чем собственные дети, которых у вас с королем, несомненно, будет много».Джейн, в свою очередь, заверила Шапюи, что будет делать все возможное, чтобы между супругом и ее приемной дочерью царил мир. А у супруга в это время на уме были лишь одни развлечения. Как в старые добрые времена, он был готов проводить с Джейн и ее свитой хоть двадцать четыре часа в сутки, непрерывно танцуя и забавляясь с придворными, удостоившимися чести присутствовать на королевском пиру. Однажды, переодевшись в маскарадный костюм, он отправился со своими спутниками инкогнито на празднество по случаю тройной свадьбы. На короле были расшитый золотыми нитями турецкий костюм и черная бархатная шляпа с белыми перьями. Натанцевавшись вдоволь, Генрих снял маску я принял почести от гостей свадьбы, после чего приказал своим поварам принести сорок мясных блюд и некоторые «деликатесы», которые привез с собой.После неудачного падения и из-за непрекращающейся боли в ноге Генрих больше не мог принимать участие в рыцарских турнирах, но в первые недели после свадьбы с удовольствием наслаждался устроенными в его честь «потешными боями». В одном из боев на реке у Йорк-Плейса, который длился больше двух часов, участвовали четыре лодки с воинами в полном вооружении и с пушками на борту. При попытке взять одну из лодок па абордаж она перевернулась, и все участники представления упали в воду. Это произошло в момент отлива, поэтому утонул только один человек, слуга сэра Генри Невета по имени Гейт. После этого несчастья король настоял, чтобы все сражающиеся поменяли металлические мечи на деревянные, а на концы дротиков и копий надели шерстяные и кожаные наконечники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79