Однако они оба знали Эвелину, и Дэр скорее всего будет подпевать образцу благопристойности. Сент помешкал.— Что я пропустил? — тихонько спросил он, усаживаясь рядом с Дэром.— Сегодня или за последний месяц?— Перестаньте разговаривать, молодые бездельники, — прошипел старый граф Хаскелл, обернувшись и с неодобрением глядя на них.— Подберите слюни, Хаскелл, — протяжно ответил ему Сент. — У вас вообще-то еще остались зубы?Лицо графа приобрело свекольно-красный цвет.— Ах ты, мерзавец! — рявкнул он, поднимаясь на нетвердых ногах. Его соседи с обеих сторон ухватили его за плечи и снова усадили на место.— Мы опять обсуждаем долги Принни, — громко сказал Уиклифф.Проклятие! В таком случае ему, наверное, лучше было не приходить. Если слухи дойдут до Принни или одного из его советников, дело может скверно обернуться.— Обычный вздор? — сказал он в ответ, позаимствовал у Дэра программу и принялся рисовать на обратной стороне.— Скорее всего так. Если бы не случайная перебранка, я бы уснул в своем кресле. — С легкой усмешкой виконт подался вперед. — Рад, что ты пришел, правда. Избавил меня от необходимости искать тебя.— Я думал, ты больше уже не общаешься со мной. — Сент вдруг понял, что лицо, которое он рисовал, начинает обретать знакомые черты, и быстро добавил усы и касторовую шляпу. Эвелина Раддик не оставляла его в покое даже в свое отсутствие. — Вся эта пустая болтовня о женитьбе и все такое прочее.Виконт улыбнулся еще шире:— Семейная жизнь имеет свои преимущества. — Он еще понизил голос. — Именно поэтому я тебя и разыскивал. Вынужден попросить тебя прекратить домогательства в отношении Эвелины Раддик.Уже далеко не впервые его предупреждали о необходимости оставить женщину, но обычно это случалось тогда, когда дело усложнялось и касалось более серьезных вещей, чем простое времяпрепровождение. Но на этот раз он испытывал страстное желание к девушке и был сильно разочарован тем, что не добился успеха.— Это предостережение исходит от той самой леди, которую застукали в прошлом году, когда она запустила свою изящную ручку к тебе в брюки?Дэр прищурил глаза, его веселое настроение испарилось.— Ты уверен, что хочешь продолжать со мной эту игру? Сент пожал плечами:— Почему бы нет? Я веду ее со всеми.— Ты говоришь о моей жене, Сент-Обин.— И моей кузине, — недовольно добавил представительный герцог Уиклифф.— Понятно.С притворной беззаботностью Сент поднялся на ноги. Дэр и Уиклифф вместе были достаточно сильны, чтобы он не захотел связываться с ними в палате лордов, хотя где-нибудь в другом месте он охотно затеял бы драку.— Почему бы вам не спросить мисс Раддик, хочет ли она, чтобы я оставил ее в покое? А до тех пор я желаю вашим семейным задницам всего наилучшего.Через проход от них сидел, уставившись на Сента, лорд Гладстон. По правде говоря, многие мужья были совсем не рады лицезреть маркиза. Когда Сент-Обин вышел, до него дошло, что Фатима, леди Гладстон, скорее всего в это время дня дома и принимает гостей, так что, если он хочет облегчить свои страдания, она, без сомнения, с готовностью окажет ему эту услугу.В то же время он понимал, что не получит в результате никакого удовольствия. Его привлекала совсем другая, более серьезная добыча. Когда хочется фазана, его не заменить цыпленком.Его фазанчик отправился на политическое чаепитие, или что-то в этом роде. Но ему удалось кое-что выпытать у нее. Только одни женщины, причем в большинстве старые и морщинистые. Политические чаепития притягивают не так много девиц, еще способных найти другие способы развлекаться.Не будучи девицей, интересующейся политикой, Сент пошел домой.— Джансен, — спросил он своего дворецкого, снимая сюртук, — как бы мне развлечься?— Вы намекаете на… женскую компанию, милорд? Боюсь, на сегодня никого… подобного не вызывали.— Нет, никаких женщин, — ответил Сент нахмурившись. — Ты знаешь, как люди — мужчины — обычно проводят время, когда не ложатся в постель с женщиной?— О… — Дворецкий оглянулся через плечо, но если кто-то из слуг и находился поблизости, они уже успели скрыться. — Ну, у вас наверху есть библиотека и…— Библиотека?— Да, милорд.— И там есть книги?Только теперь Джансен начал понимать, что маркиз подшучивает над ним, но принял это со своей обычной невозмутимостью. Без сомнения, он решил, что лучше пусть шутит, чем накричит на него, или, не дай Бог, начнет швыряться вещами.— Да, милорд.— Гм. По правде говоря, я не люблю читать. Можешь предложить что-нибудь другое?— Может, бильярд?— Бильярд. Ты играешь в бильярд, Джансен?— Я… я не знаю, милорд. Играю?— Сейчас начнешь. Пошли.— Но две…— Пусть гиббон или кто-нибудь еще позаботится о дверях.— Вы не нанимали никого по имени Гиббон, милорд.Сент остановился посреди лестницы, стараясь за хмурым видом скрыть усмешку.— Странно. Ну что ж, напомни мне нанять кого-нибудь по имени Гиббон.— Да, милорд.— И не думай, что ты отделаешься от бильярда. Пойдем.Сент истязал дворецкого час или около того, но это оказалось не так уж забавно. Кроме того, он, сам того не желая, стал жалеть Джансена. Влияние Эвелины, вне всякого сомнения. По-видимому, у нее есть способность сделать добросердечным даже каменного истукана. Ну что ж, он не каменный истукан, и поцелуй или два определенно не превратят его в подобие Дэра или Уиклиффа. Ради всего святого, уже семь часов вечера, а он все еще дома, играет в бильярд со своим проклятым дворецким.— Вели Уоллису оседлать коня, — сказал Сент, бросив кий на стол.Джансен так и обмяк от облегчения.— Сию минуту, милорд. Вы вернетесь к обеду?— Нет. Я вообще не вернусь ночевать, если повезет.Он обедал в светском клубе и сел играть в фараона с лордом Уэстгроувом и еще двумя незнакомыми джентльменами. Это вполне устраивало Сента, поскольку никто из знакомых не решался состязаться с ним.— Послушайте, — начал младший, более дородный, из двух смельчаков, — мой дядя Фенстон сказал, что в светском клубе будет полно лордов и прочих светил, но сегодня здесь что-то… малолюдно, если можно так выразиться.Уэстгроув, проигравший еще десять фунтов банку, недовольно проворчал:— Сегодня бал в «Олмаке». Будет представлен целый выводок зеленых дебютанток. Все самцы ринулись на поиски туго набитых кошельков.— Будь я проклят, — пожаловался второй, старший, более тощий из них. — Бал в «Олмаке». Всегда хотел туда попасть.Почему? — с насмешкой спросил Сент, делая ставку. Он совсем забыл, что была среда, вечер приема в «Олмаке». Его фазанчик, без сомнения, уже там, делает реверансы и улыбается, рассказывая всем, как она хитростью сумела заставить Сент-Обина позволить ей сунуть свой нос в этот проклятый приют для сирот. Если, конечно, не считать того, что она, видимо, предпочитает держать это в секрете.— Все бывают в «Олмаке». Разве нет?— Лимонад теплый, ликер не подают, в карты не играют, повсюду престарелые патронессы, зыркаюшие глазами, и весь вечер вальс. Вот что такое бал в «Олмаке». Вы ничего не потеряли.Уэстгроув рассмеялся, и его смех перешел в сухой отрывистый кашель.— Не обращайте на него внимания, джентльмены. Он так говорит, потому что ему запрещено там появляться.— Запрещено? Правда? За что?— Слишком много ума, — пробормотал Сент, желая, чтобы Уэстгроув заткнулся. Он здесь не для того, чтобы наряду с городскими монументами служить развлечением для двух деревенских болванов.— За то, что в кладовке вступил в сношения с Изабеллой Райгл, как я припоминаю.— В кла… правда?— Нет. — Сент поднял взгляд, затем положил следующую ставку. — Едва ли это можно назвать сношением. Всего лишь ублажение ртом, но никак не сношение.— Хватит! — воскликнул младший, более полный. — Как, вы сказали, вас зовут?— Я не говорил.— Это, друзья мои, — вмешался виконт, — не кто иной, как маркиз де Сент-Обин.— Вы Сент? Говорят, вы убили человека на дуэли. Это правда?— Возможно, — ответил Сент, кивнув банкомету, что закончил. — Но я уверен, что он этого заслуживал. Всего хорошего, джентльмены.— Но…Холодный ночной воздух приятно освежал его лицо, когда они с Кассиусом отправились на поиски менее шумных развлечений. В этот час прием в «Олмаке» был в самом разгаре. И возможно, с полсотни мужчин выстроились в очередь, чтобы насладиться очарованием Эвелины Марии Раддик.Сент повернул коня. Двумя кварталами дальше он остановился возле ничем не примечательного кирпичного здания и стал смотреть на освещенные окна. Легкий холодный ветер доносил из дома звуки музыки и обрывки разговоров.Она там. Сент знал это и был очень расстроен. Эвелина могла посещать места, куда ему путь был закрыт. Благопристойные, скучные, лицемерные надоедливые сборища, но на этот раз ему не удалось убедить себя, что это его устраивает. Уже пять лет он был отлучен от «Олмака» и до сегодняшнего вечера ни разу не пожалел об этом. Вплоть до сегодняшнего вечера.
Эви отодвинула занавеску, изнывая по глотку свежего холодного воздуха. В «Олмаке» всегда было очень душно. На другой стороне улицы смутно виднелся силуэт всадника, и на мгновение он показался ей странно знакомым. Но прежде чем она смогла в этом убедиться, он ускакал. И все же… Эви одернула себя. Сент ни в коем случае не мог находиться вблизи такого добропорядочного места, как дворец «Олмак». И в любом случае у него не было никаких оснований прятаться в тени там, на улице.— Эви, ты меня слушаешь?Эвелина опомнилась и выпустила занавеску из пальцев.— Прости, Джорджи. Что такое?— Я говорила, что сегодня Сент-Обин чуть было не затеял драку в палате лордов. Во всяком случае, так мне сказал Тристан.— О, ради Бога, Джорджиана, он постоянно устраивает что-нибудь в этом роде. Какое мне дело?— Ты по крайней мере могла бы признать, что ради тебя я подвергся большой опасности; Эви, — раздался звучный голос виконта Дэра с другой стороны.Джорджиана оцепенела.— Нет, ничего подобного. Уйди сейчас же.— Нет, ничего подобного, — миролюбиво повторил он и поклонился. — Всего хорошего.— Подожди! — Эвелина схватила его за руку. — Что ты имел в виду, сказав «ради тебя»?— Я… э-э… — Виконт посмотрел на жену. — Я ничего не имел в виду. У меня умственное расстройство.— Пожалуйста, Дэр, скажи мне, что происходит. Понимаешь, я пытаюсь с ним работать, и я не хочу, действительно не хочу, чтобы ты все усложнял.Отважный виконт вздохнул.— Я только сказал ему, чтобы он перестал тебе докучать. Ты не та женщина, что его обычно привлекают, поэтому я предположил, что у него в отношении тебя дурные намерения.— Не думаю, что хоть когда-нибудь его намерения были добрыми, — проворчала она. — Я очень признательна тебе за участие, но, как я уже сказала, если я собираюсь продолжать свое дело, мне нужно с ним сотрудничать. Пожалуйста, больше ничего не делай ради моей пользы.Он утвердительно кивнул темноволосой головой.— Только потом не говори, что я не предупреждал тебя, Эви. Он позволяет себе такие вещи, что я выгляжу просто ангелом.— Да, как ни трудно в это поверить, — добавила Джорджиана, взяв виконта под руку. — Это я виновата, Эви. Я попросила Тристана поговорить с ним. Я беспокоилась о тебе.— Будь спокойна. Я могу о себе позаботиться.Без сомнения, они ей не поверили. Очевидно, даже ближайшие друзья считают ее беспомощной и способной только на то, чтобы улыбаться, вести приятные разговоры и шутить, если возникнет необходимость. Сент был не лучше, но у него по крайней мере не было оснований думать иначе. Он мог выманить у нее один или два поцелуя, но если это была его цена за разрешение работать в приюте, она согласна платить. И если бы ей удалось добиться от него доброго слова, она бы считала, что риск оправдан.Оркестр заиграл очередной вальс, и Эви без труда удалось убедить Джорджиану и Тристана присоединиться к остальным танцующим. Люсинда не пришла на бал, и Эвелина неожиданно оказалась в непривычном одиночестве. К несчастью, это продлилось недолго.— Эви, — произнес брат, направляясь к ней в компании пожилого джентльмена, — ты знакома с герцогом Монмутом? Ваша светлость, моя сестра Эвелина.— Очарован! — прогромыхал герцог, и Эви присела в реверансе.— Я только что рассказал его светлости о твоем увлечении шахматами, Эви.Шахматы ? Она терпеть не могла шахматы.— Да, правда, хотя боюсь, у меня к ним больше любви, чем склонности.Герцог одобрительно кивнул, и пряди его седых волос поднялись дыбом.— Я всегда говорил, что шахматы женщинам не по уму. Рад видеть хотя бы одну юную леди, которая признала это.Эви улыбнулась сквозь стиснутые зубы.— Как вы добры, ваша светлость. Значит, позвольте предположить, вы искусный игрок?— Я чемпион Дорсетшира.— Великолепно!Боже милостивый! Древний игрок в шахматы с растрепанными волосами.— Его светлость специально искал знакомства с тобой, Эви, — сказал Виктор со снисходительной улыбкой. — Полагаю, вы можете прогуляться с ним по залу, поскольку никто из вас не любит танцевать вальс.Эви сдержала вздох. Шахматы и никаких танцев. Несомненно, она умрет от скуки.— С большим удовольствием, ваша светлость.По крайней мере ей не пришлось беспокоиться о своем участии в разговоре. Герцог не только умел хорошо играть в шахматы, но и знал, из какого материала лучше всего изготавливать шахматные доски, знал происхождение этой игры и даже владел самым дорогим комплектом фигур.Она одобрительно кивала и улыбалась в подходящий момент, не переставая мысленно посылать проклятия в адрес Виктора. Он и раньше так делал: находил подходящего кандидата себе в поддержку, выяснял его любимое развлечение или хобби и приписывал их ей. Она всегда терпеть этого не могла, но теперь, когда почувствовала, что может заниматься куда более полезными и важными делами, просто возненавидела все это.Эви была так поглощена улыбками и кивками, что едва не пропустила момент, когда герцог начал прощаться.— Благодарю вас за весьма содержательную беседу, ваша светлость, — с улыбкой сказала она, приседая в глубоком реверансе. Как только его взлохмаченная шевелюра скрылась в толпе, она отправилась разыскивать Виктора.— Отлично исполнено, Эви, — сказал он, предлагая ей бокал лимонада.Она отказалась с недовольной гримасой.— Ты мог бы хоть предупредить меня. Я почти ничего не смыслю в шахматах.— Я бы научил тебя, если бы считал, что ты проявишь хоть каплю внимания.Эви откашлялась. Она сознательно терпела все это. Может быть, если она попытается убедить его…— Виктор, я провела некоторое исследование, — начала она. — Ты имеешь представление о том, сколько в Лондоне сирот? Что, если…— Нет, нет и нет. Я провожу избирательную кампанию, а не реформы. И предполагаю, что ты должна помогать мне.— Этим я постоянно и занимаюсь.— Тогда прекрати разговаривать с Сент-Обином и брось заниматься изысканиями. Если тебя так интересуют дети, то выходи замуж и обзаведись своими.— Я так и собираюсь поступить.— Я здесь не для того, чтобы пререкаться с тобой. Между прочим, тебе не следует стоять, подпирая стену. Твоя популярность отражается на мне.— Но мне показалось, что я не люблю вальс, — ответила она, жалея, что отказалась от лимонада. Даже теплый, он принес бы облегчение в душной атмосфере бального зала.— Ты не любишь вальс только в присутствии Монмута, — сказал ее брат, потягивая лимонад. — Или же если Сент-Обин отирается поблизости.— Гм. Сент-Обин по крайней мере не лжет всем обо всём, чтобы манипулировать людьми.В тот же миг она поняла, что этого не следовало говорить, но было уже слишком поздно. Виктор отставил бокал с лимонадом и, схватив сестру за руку, отвел ее в сторону.— Я был, насколько возможно, терпелив относительно тебя и Сент-Обина, — пробормотал он. — Я уверен, что ты считаешь себя умной, независимой и тому подобное. Но, как брат, я вынужден тебе сообщить, что ты просто выставляешь себя лицемеркой и полной дурой.Слезы огорчения наполнили глаза девушки, но она сумела их удержать. Она не позволит брату почувствовать удовлетворение от того, что довел ее до слез.— Ты всегда считал меня глупой, — ответила она, — но я вовсе не дура и не лицемерка.— Значит, ты оставила свои попытки помогать беднякам, сиротам и нищим в Лондоне?Ха! Если бы он только знал.— Нет. И никогда не оставлю.Ее брат мрачно улыбнулся:— Тогда тебе не помешает узнать, что повеса, с которым ты прямо на моих глазах выставляешь себя напоказ, ведет сейчас с принцем Георгом переговоры о том, чтобы снести сиротский приют, а на его месте устроить парк. Тебе не удастся сохранить оба твоих увлечения, Эви, если только ты не лицемерка. И не дура.Эви уставилась на Виктора, не в состоянии даже вздохнуть. Ее брат солгал. Это единственное объяснение.— Это неправда.— Истинная правда. Мне сказал об этом сам Принни. «Заря надежды», или как-то там еще. Без сомнения, Сент-Обин поимеет с этого немалую выгоду, кроме всего прочего. Он уж точно не отличается альтруизмом.Эвелина вырвала у брата свою руку. Но боль от его пальцев была ничто в сравнении с той раной, которая открылась в ее сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34