– Тем не менее вы дышите ровно и ваше лицо не исказила гримаса боли.– Возможно, у меня просто запоздалая реакция. Как бы то ни было, должен сообщить вам, что я пребываю в полной растерянности. – Дариус кивнул в сторону комнаты, забитой мебелью. – Не знаю, с чего начать.– Миссис Эндикотт и леди Литби заявляют, что не могут решать такие вопросы, а я не имею ни малейшего представления о том, как определить, что из мебели надо оставить, а что выбросить.Взгляд Шарлотты невольно упал на сундук, по-прежнему стоявший у стены: его крышка была открыта, и, похоже, кто-то снова положил обратно в сундук все, что она оттуда вынула и аккуратно отсортировала.Дариус тоже бросил взгляд на сундук и неуверенно произнес:– Я до сих пор не выбрал веер для своей бабушки; так, может быть, мне стоит послать ей все сразу?– Ни в коем случае: этим вы испортите весь эффект, – решительно заявила Шарлотта. – Вы должны послать ей лишь один предмет, но красивый и выбранный с любовью только для нее одной. Тогда ваша бабушка решит, что вы куда более заботливый и внимательный внук, чем она думала, потому что обладаете много большей чувствительностью и чуткостью, чем она предполагала.– Что ж, это будет не очень трудно, – с иронией заметил Дариус. – До сих пор она предполагала, что у меня нет ни капли ни того ни другого.– Неужели для вас настолько важно, что думает о вас ваша бабушка? – удивилась Шарлотта.– Видите ли, она одинаково сурова со всеми и не щадит никого, даже моего уважаемого всеми отца. – Дариус улыбнулся. – Вот мне и хочется чем-то поразить ее, хотя бы раз в жизни произвести на нее впечатление.Дариус редко улыбался, а с этой смущенной улыбкой был похож на мальчика, озабоченного тем, чтобы угодить своей вечно всем недовольной родственнице.– Я имею честь знать вашу бабушку лично, – сообщила Шарлотта. – По сравнению со вдовствующей леди Харгейт миссис Бэджли – просто агнец Божий. Позвольте, я сама выберу для нее веер. Что же до всего остального… – Она сделала неопределенный жест рукой. – Сообщите мне, каких правил нужно придерживаться, и я составлю предварительный список.– Если бы у меня имелись какие-нибудь правила, я не стал бы забивать вам всем этим голову, – усмехнулся Карсингтон. – Меня даже с сильной натяжкой нельзя назвать экспертом по мебели. Я бы предпочел положиться в этом вопросе на ваше авторитетное мнение. – Он немного помолчал, потом негромко сообщил: – Я хотел бы знать, нельзя ли за что-нибудь из этого выручить деньги.– Ах вот что! – небрежно откликнулась Шарлотта, как будто речь шла о чем-то вполне естественном. – Оно и неудивительно: восстановление усадьбы такого размера требует больших вложений. – Она и раньше догадывалась, что финансы Карсингтона небезграничны, была уверена к тому же, что он ни за что не станет просить денег у отца. Уж если что-то ее и удивило, так это его смущение: до этого момента Дариус всегда вел себя самоуверенно.– Отец желает, чтобы через год Бичвуд начал приносить доход, – признался Дариус. – И хотя в отношении сельского хозяйства наметились сдвиги, но ремонт дома… – Он замолчал.Шарлотта изумленно уставилась на него:– Через год?– Да. Он хочет, чтобы я научился сам содержать себя.– Ну, в этом нет ничего особенного, – заметила Шарлотта. – Младшие сыновья иногда склонны к расточительности. И все же дать вам всего один год…– Альтернативой является женитьба, – упавшим голосом признался Дариус. – Тогда я смог бы жить на приданое жены…– Нуда, а вы против женитьбы, – догадалась Шарлотта.– Если быть точным, я не то чтобы против…– Но пока не готовы к браку, так?Дариус ответил не сразу; он подошел к окну, затем обернулся, бросил взгляд на пейзаж, который висел на стене, и снова посмотрел на Шарлотту.– Я, разумеется, понимаю важность брака и его цели, – серьезно сказал он. – Брак – одно из наиболее разумных изобретений общества: он основывается на законе природы и имеет как экономическую, так и общественную значимость. Теоретически законный брак обеспечивает защиту женщины, которая производит на свет потомство и заботится о нем. Брак представляет собой средство закрепить за кем-либо собственность и обеспечивает то, что она перейдет потомкам по мужской линии. Даже в живой природе среди животных самцы применяют способы – иногда очень жестокие, – чтобы обеспечить продолжение рода.– И так как моногамия для человеческих самцов не является обязательной, – продолжала Шарлотта, – поведение женатых мужчин не слишком отличается от поведения холостяков.– Совершенно верно, – согласился Дариус. – Другими словами, в принципе брак сам по себе не внушает мне отвращения.– Однако вместо того чтобы заключить брак, вы предпочли принять вызов и пытаться выполнить неосуществимую задачу.– Неосуществимую? Но почему?– Ну, возможно, она и не является совсем уж неосуществимой, однако очень близка к этому. – Шарлотта вздохнула. – Понимаете, это очень трудное дело.– А кто сказал, что будет легко? Если бы это было легко, отец не предложил бы мне такой выбор.– Это гораздо труднее, чем найти богатую невесту, – заметила Шарлотта. – При ваших талантах вы можете очаровать любую девушку и усыпить бдительность любых требовательных родителей.Она и в самом деле так думала. Разве ее отец не считает их соседа подходящим кандидатом в женихи для своей дочери? Ее кузинам тоже польстило бы внимание такого обходительного и блестящего джентльмена, как мистер Карсингтон.Даже Шарлотта, хотя разбиралась в мужчинах намного больше; чем они, не раз ловила себя на мысли, что рядом с этим мужчиной ей начинает казаться, что прошлое было дурным сном и она снова может попытаться завоевать чье-то сердце.Вздохнув, Шарлотта заставила себя вернуться к расчетам.– У вас есть превосходный лес, и ферма уже работает, – сказала она. – Молочная ферма может приносить неплохую прибыль. Заметьте: я не советую вам продать столовое серебро или пустить с молотка картины – это можно использовать только как крайнее средство. Однако нет никакого смысла хранить здесь всю эту мебель. Некоторые особо тяжелые экземпляры можно продать торговцу скобяными изделиями или тем людям, которые сейчас повсюду строят нелепые средневековые замки и изобретают собственные гербы. – Она огляделась по сторонам. – Вы могли бы сделать это, хотя я подозреваю, что предстоит очень утомительная, кропотливая работа.– Да, конечно, понимаю, что легче жениться на богатой наследнице, – задумчиво сказал Карсингтон. – Но именно в этом и заключается загвоздка. Женитьба – слишком легкий выход. Если я сейчас провалю дело, то стану неудачником в глазах отца и в собственных глазах.Шарлотта медленно кивнула:– Наверное, вы правы. Я распоряжусь этими пожитками, учитывая экономический фактор, а не эстетический и не степень того, насколько вам дорога та или иная вещь.– Исключая подарок для бабушки, – озабоченно сказал Дариус. – Для нее надо оставить все самое красивое и уникальное.У него отлегло от сердца.– Согласна. – Шарлотта опустила глаза.Она слишком хорошо его понимала. Ее сердце было бы гораздо в большей безопасности, если бы она не позволила себе так приблизиться к Дариусу. Чем больше она узнавала о нем, тем больше ее к нему влекло и тем больше ей хотелось довериться ему, как он доверялся ей, тем более что события день ото дня становились все более странными и непонятными.Домашний вечер… Мальчик… Этот мужчина…Ей хотелось убежать куда-нибудь подальше от этой жизни и остаться одной хотя бы на короткое время, чтобы собраться с мыслями.Увы, ей придется ограничиться сортировкой мебели.– Ладно, предоставьте это дело мне, – решительно сказала Шарлотта. – А сами можете возвращаться к своим делам.Конечно, ей следовало бы сначала заняться мебелью, но сундук с напоминаниями о минувших временах манил Шарлотту к себе как магнитом. Наверное, бабушка мистера Карсингтона и леди Маргарет были сверстницами. Бабушка Дариуса сохранила пристрастие к модам и стилю поведения своей юности. Она часто принимала гостей в своем будуаре, облаченная в халат, как делали знатные дамы во времена короля Георга II.После того как Карсингтон ушел, Шарлотта бросила на пол подушечку, удобно устроилась на ней и стала заниматься делом. Она снова вынула все из сундука и стала сортировать содержимое. Когда она добралась до дна сундука, ее рука наткнулась на что-то странное. Приглядевшись повнимательнее, Шарлотта заметила петлю, сделанную из цветной ленты, и осторожно потянула за нее.И тут она обнаружила, что сундук имел двойное дно! Под первым, фальшивым, дном лежали пачки писем, связанные выцветшей ленточкой, маленькая книжечка и миниатюрный портрет красавца мужчины в военной форме.Шарлотта открыла книжечку и начала читать, переворачивая одну страницу за другой. И чем дальше она читала, тем больше ее глаза наполнялись слезами.Дариус сидел за письменным столом, мрачно уставившись на колонки цифр в бухгалтерской книге, когда скрип двери заставил его поднять голову.Он оглянулся: в дверях стояли Пип и Дейзи, при этом собака, как показалось Дариусу, с тревогой смотрела на мальчика.– Что-то случилось? – спросил Дариус. – Может, кто-то упал со стремянки и опять обвинил тебя?– Нет, сэр. Я пришел только потому, что Дейзи погналась за кошкой, а она вбежала в дом. Я испугался, как бы они чего-нибудь не свалили. Можно мне войти, сэр?Дариус нехотя кивнул. Войдя вместе с Дейзи, Пип плотно закрыл за собой дверь и подошел к письменному столу.– Сэр, – сказал он тихо. – Я только хотел сказать вам по поводу госпожи.Сердце Дариуса учащенно забилось.– Это она упала со стремянки?– Нет, сэр, что вы! Но… Она плачет.– Плачет? – удивленно переспросил Дариус, припоминая, что, когда они расстались, Шарлотта находилась в прекрасном расположении духа. Между ними произошла довольно странная беседа – это правда, но вряд ли Шарлотта лила слезы из-за его незавидного финансового положения. – Знаешь, Пип, с женщинами иногда это случается, – принялся объяснять он. – Дамы порой бывают очень чувствительны.– Да, сэр, – охотно согласился Пип. – Но… Дейзи погналась за кошкой и побежала на второй этаж. Я бросился за ней, а кошка выпрыгнула в окно. Тогда Дейзи остановилась у той комнаты – помните, где госпожа споткнулась о ведро?Дариус кивнул с мыслью, что все это определенно не к добру.– Я услышал какой-то звук и осторожно заглянул в щелку. Вот тогда я и увидел госпожу: она сидела на полу и плакала. Вот я и решил пойти к вам: вы наверняка знаете, что нужно делать.– Хорошо, – решительно сказал Дариус. – Я выясню, в чем тут дело. Ты правильно сделал, что пришел ко мне и не стал огорчать других женщин. Для женщин слезы – заразная болезнь. Одна заплачет, следом другая, и результат может быть ужасным.Похлопав Пипа по плечу, Дариус поднялся и отправился выполнять так некстати подвернувшийся ему подвиг – утешать плачущую женщину.Теперь, когда слишком поздно, я понимаю, какой глупой я была. Мы могли убежать вместе. Что мог сделать нам отец, у которого не было ни денег, чтобы броситься за нами в погоню, ни сил, чтобы нас уничтожить? Мы могли убежать и пожениться. Я могла отдаться Ричарду. Тогда бы у отца не оставалось выбора. Из любой ситуации всегда есть выход, как говорил Ричард, мне нужно было лишь решиться и не следовало позволять другим выбирать за меня.Теперь отец сбыл меня с рук и получил ожидаемые деньги. Он их наверняка проиграет в карты, как это было прежде. А до меня просто никому нет дела. Никто не знает и не желает знать, что у меня была возможность быть счастливой.Теперь все пропало навсегда. Ричарда больше нет. Хотелось бы мне иметь достаточно мужества, чтобы присоединиться к нему, но я всегда была труслива, позволяла запугивать себя и, взывая к моей совести, указывать мне на мой долг.Ричарда больше нет, а я навсегда связана брачными узами с человеком, которого никогда не смогу полюбить. Я никогда не принадлежала любимому человеку, а теперь должна отдаваться снова и снова мужчине, к которому ничего не чувствую и никогда не буду чувствовать. Как хорошая девочка, я сохранила свою невинность для брачного ложа. И что я получила взамен? Такое никому не под силу выдержать, и я знаю, что скоро сойду с ума.Строчки расплывались, слезы застилали Шарлотте глаза. Она снова и снова перечитывала этот отрывок от начала до конца, а слезы все струились у нее по щекам.Оказывается, сумасшедшая старая женщина когда-то была девушкой – прекрасной и невинной, влюбленной в юношу, который ее обожал. Красивый молодой офицер, изображенный на миниатюре, писал ей самые восхитительные, восторженные письма.– Я не боюсь, когда кто-то плачет, – неожиданно услышала Шарлотта и, подняв голову, посмотрела на дверь. – А вот мой брат Руперт не боится змей, скорпионов или крокодилов, но боится плачущих женщин, – проговорил Карсингтон, входя в комнату и осторожно прикрывая за собой дверь. – Это ужасающее зрелище, рассчитанное на то, чтобы лишить мужества любого обычного парня. Однако я не робкого десятка и явился не с пустыми руками. Я вооружен. Вот. – Он протянул Шарлотте носовой платок.И тут она зарыдала еще сильнее.Карсингтон вздохнул и спрятал платок.– Ну-ну, полно. Не такой уж я плохой, чтобы так из-за этого расстраиваться. – Он неожиданно наклонился и поднял Шарлотту на руки так легко, словно она была тряпичной куклой.Она положила голову ему на плечо и, всхлипнув, произнесла:– Я совершенно не знаю, что делать…– Делать с чем?– Со всем. Как она терпела все эти годы? Я тоже, как она, сойду с ума и превращусь в старую сумасшедшую женщину, которая раз за разом пишет одно завещание за другим.– Надеюсь все же, с вами этого не случится. – Не зная, что предпринять, Карсингтон погладил Шарлотту по голове.– Вы просто не понимаете…– Да, – согласился Дариус. – Я правда, ничего не понимаю.«Я не могу жить этой жизнью. Мне нужно немного счастья, даже если оно продлится только один миг!» – хотелось крикнуть Шарлотте, но она не смела.Подняв голову, она взглянула в золотистые глаза Дариуса, которые озадаченно смотрели на нее.Потом она дотронулась до места между его бровями, где появилась чуть заметная морщинка, провела пальцем по его лбу, по щеке… и улыбнулась.Дариус тоже улыбнулся. Теперь он смотрел на нее не так озадаченно, как раньше, и его взгляд выражал что-то похожее на глубокую привязанность и нежность.Шарлотта снова ласково погладила Дариуса по щеке, затем встала на цыпочки и поцеловала его со всей нежностью, на которую только была способна.Его рука легла на ее руку, и он вернул Шарлотте ее ласку таким же нежным и пылким способом, после чего все ее прошлое мгновенно превратилось в ничто, стало всего лишь дурным сном, от которого она наконец очнулась.Теперь Дариус был для нее явью и правдой, сладостью, добротой и нежностью молодой любви. Больше ничего не имело значения – только они вдвоем, только миг бесконечного счастья.И тут, ощущая этот блаженный миг всем своим существом, Шарлотта крепко обняла Дариуса, и ее сердце молчаливо сказало ему «да». Глава 11 Легкое, как перышко, прикосновение ее руки к его лицу, нежный поцелуй. Возможно, ему следовало немедленно бежать от этого, отвернуться, отступить, сделать шаг в сторону…Но он не смог.Когда Шарлотта подняла голову, Дариус увидел слезинки, которые еще не высохли на ее длинных ресницах. Странная блаженная улыбка тронула ее губы, когда она бережно прикоснулась к его лицу рукой – точно так же, как он ласкал ее совсем недавно.Теперь Дариус сам готов был вечно стоять здесь, купаясь в лучах ее нежности, упиваясь ее красотой, божественно прекрасным лицом, ласковой улыбкой, ощущая нежные прикосновения ее руки.Шарлотта нуждалась в утешении – и он ее утешил. Она испытывала к нему благодарность, которую высказала в ласке, в поцелуе, – и теперь уже Дариус не мог оторваться от ее губ. Он целовал ладони Шарлотты, целовал ее пальцы. Затем он приложил ее руку к своему сердцу, которое билось сильно и мощно.Ее запах – чистый, легкий, свежий аромат весенних цветов после дождя – окутывал его, ее шелковые локоны щекотали его лицо…Шарлотта прильнула к нему еще сильнее, не убирая руки с того места, где билось его сердце, и Дариус начал покачивать ее на руках, как ребенка. Сейчас он готов был смотреть в бездонные глубины ее голубых глаз хоть целую вечность.Однако у них не было вечности в запасе – только один краткий, но сладостный миг и этот островок тишины среди охваченного хаосом дома, переполненного толпами слуг и постоянно препирающихся строителей.Наклонившись, Дариус нежно поцеловал Шарлотту в губы и почувствовал, как губы ее отозвались на его прикосновение. Он всегда считал, что у него холодное сердце, в котором нет места для нежности, однако в этот миг в груди у него что-то всколыхнулось – что-то похожее на настоящее чувство. Чтобы прекратить это, он поцеловал Шарлотту дерзко и уверенно, словно этим властным поцелуем пытался убедить себя в том, что на самом деле ничего не испытывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27