Раньше ей никогда не приходилось играть роль, если только не считать ее иранский маскарад. Но носить чадру и вес время молчать — не такое уж искусство.
Она была уверена в своих профессиональных качествах: уж что-что, а поставить «жучок»в кабинете Ронсара она наверняка сможет.
— Итак, игра началась, — пробормотала она и погрузилась в сладкий сон.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 13
Париж
— Луи! Рада тебя видеть. Ты, как всегда, неотразим. — Супруга премьер-министра одарила гостя ослепительной белозубой улыбкой и расцеловала в обе щеки.
Луи поднес ее руки к губам и запечатлел на них галантный поцелуй. Он был без ума от Аделины, которую всегда отличали спокойный покладистый характер и доброта. Несмотря на грубые «лошадиные» черты лица, она умудрялась с помощью косметики несколько сгладить резкие линии и подчеркнуть глаза, и стоило кому-либо пообщаться с ней длительное время, он сразу же подпадал под обаяние ее личности и забывал о ее внешности.
— Я с удовольствием воспользовался случаем снова встретиться с тобой, моя дорогая.
— Льстец! — Ее лицо расцвело улыбкой. — Я должна вернуться к гостям, но обещай мне, что не уйдешь, не поговорив со мной. Я так редко тебя вижу, повеса.
Он пообещал (тем более что ему это ничего не стоило) и, отойдя, смешался с толпой гостей в бальном зале и прилегающих комнатах. В нише за полупрозрачным занавесом расположился небольшой оркестрик.
Официанты в черно-белой униформе разносили подносы с изящными бокалами с шампанским и предлагали гостям пирожные и бутерброды. Ронсар взял у одного из официантов бокал, а у другого — пирожное. Он едва успел пригубить посредственное шампанское (на таких мероприятиях вино всегда оставляет желать лучшего), как кто-то позвал его по имени.
Он обернулся и увидел свою сестру Мариетт, направлявшуюся к нему в сопровождении супруга. Эдуард Кассель продвигался сквозь толпу, снисходительно поглядывая по сторонам. Мариетт, без умолку болтая и искрясь весельем, как шампанское, напоминала кокетливую, но безобидную бабочку. Она была на три года младше Ронсара, и он всегда опекал очаровательное создание. Она вышла замуж за мужчину на пятнадцать лет старше себя, и Эдуард сменил Ронсара на посту ее опекуна.
Занимая видный пост в министерстве, Эдуард бывал полезен Ронсару. Он знал много интересных подробностей, касающихся правительства, экономики или частной жизни высокопоставленных чиновников, и передавал их своему шурину. В свою очередь, Ронсар, чтобы не остаться в долгу, переводил на имя Мариетт крупные суммы, что позволяло Касселям жить на широкую ногу при весьма средних доходах.
— Луи! — Мариетт бросилась брату на шею и чмокнула его в щеку. — Я и не знала, что ты будешь на вечеринке. Как Лаура?
— Неплохо, — сдержанно ответил Луи. Он не любил говорить о Лауре в присутствии посторонних. Многие и не догадывались о ее существовании.
Мариетт наморщила носик и промолвила извиняющимся тоном:
— Прости, я забыла.
— Я и не сердился, — мягко возразил он и поцеловал ее в лоб. Протянув руку ее мужу, спросил:
— Как дела, Эдуард?
— Все хорошо, спасибо. — Эдуард, грузный лысеющий мужчина, имел довольно заурядную внешность. О нем можно было сказать лишь одно: не безобразен. На лице — маска светской вежливости, проницательный взгляд. — А ты как поживаешь?
— Прекрасно. — Покончив с любезностями, Ронсар обнял сестру за талию. — Ты выглядишь потрясающе. Это платье тебе очень идет.
Она зарделась и провела ладонью вдоль изгибов сверкающего розового платья.
— Оно не слишком молодежное?
— Дорогая моя, это ты цветешь, как юная роза.
— Вот и я ей то же говорю, — подхватил Эдуард. — Она хорошеет с каждым днем. — Довольно банальный комплимент был сказан от чистого сердца. То обожание, с каким Эдуард относился к его сестре, свидетельствовало в его пользу.
— Ах, вот и Джульетта! — воскликнула Мариетт. — Я должна перекинуться с ней парой слов. — И она умчалась прочь, а ее пышные юбки развевались, как будто она вот-вот взлетит.
Ронсар и Эдуард отделились от толпы и стали неторопливо прогуливаться, непринужденно беседуя и раскланиваясь со знакомыми.
— Похоже, сегодня здесь собрались все члены правительства, — заметил Ронсар. — Интересно, к чему бы это?
Эдуард пожал плечами и добродушно усмехнулся:
— Выборы, мой друг. Всеобщее оживление. К тому же коммерция тоже сулит немалые выгоды. Ирак собирается купить у нас очень дорогую компьютерную систему, а американцы, как всегда, ставят нам палки в колеса. У них здоровая экономика, и поэтому они не понимают тех сложностей, с которыми сталкиваются другие страны. Наши промышленные магнаты терпеть не могут, когда Америка вмешивается в их дела. Но если мы прикажем им убираться восвояси… — Он беспомощно развел руками. — У американцев куча долларов. Что тут поделать?
— А делать что-то непременно надо, — сухо произнес Ронсар.
Французы были против американской экспансии в мировом масштабе. Франция для французов, и да будет так. Как бы Америка ни старалась навязать свою волю другим странам, ей не поспеть повсюду. Франция соглашалась для вида, но поступала так, как того требовали ее интересы. Прагматизм — краеугольный камень французского национального характера.
— Русские, конечно же, рвутся закупить новейшие технологии, но им нечем платить. Возможно, за них заплатят американцы. Мы живем в интересное время, не так ли?
— Да, очень интересное. — За последние десять лет старые связи распались, политика постоянно меняется. Все это благоприятствует его бизнесу. Неустойчивость, нестабильность ему на руку.
— Здесь находится и американский посол, — продолжал Эдуард. — Его помощник тоже бродит в толпе, навострив уши.
Помощник посла был агентом ЦРУ. Всем все про всех известно, но нет-нет да и просочится какая-нибудь сенсационная информация. Разведчики и шпионы зачастую являются источниками тех сведений, которые их правительства нелегальна передают правительствам других стран. Международный кризис никому не нужен.
— К послу и его жене приехала знакомая. Она дочь старых друзей мадам Терио. Прелестная молодая женщина. На светских приемах всегда мелькают одни и те же лица, поэтому нам приятно видеть новичков.
Ронсар, как всякий мужчина, никогда не обходил вниманием хорошеньких молоденьких женщин (если только они не были чересчур молоденькими — смешливые девушки-подростки его не интересовали).
— Покажи мне ее, — лениво протянул он.
Эдуард оглянулся.
— Вот она, — сказал он наконец. — У окна. Брюнетка в белом. У нее очаровательные глазки.
Ронсар взглянул туда, куда указывал Эдуард, и увидел незнакомку. Она стояла рядом с мадам Терио и с вежливой заинтересованной улыбкой слушала министра финансов, который наверняка развивал свою любимую тему — скачки.
Ронсар восхищенно затаил дыхание. Эдуард не преувеличивает: она и в самом деле прелестна. Не красавица, но… очень мила. Одета скромно и все равно невольно привлекает к себе внимание. Возможно, ее выделяет из толпы то спокойное достоинство, с которым она держится, да еще взгляд темных глаз. Ронсар мысленно согласился с Эдуардом: у нее красивые глаза — черные как ночь. Заглянув в их бездонную глубину, мужчина забудет, о чем говорил.
Платье у нее простое, белое, но изысканного покроя и выгодно оттеняет белизну кожи, сквозь которую просвечивает румянец, и кажется, можно видеть, как кровь струится по жилам.
Стройная, но не худая, как большинство современных модниц. Платье обтягивает приятные округлости бедер и небольшую, но красивую грудь. Из украшений на ней были жемчужные бусы, браслет на правом запястье и серьги. Она повернулась в его сторону, и жемчужная нить сбилась и обвила ее левую грудь.
Она машинально поправила бусы, и этот мимолетный жест не ускользнул от внимания Ронсара.
— Она замужем? — Французы не придают значения условностям, тогда как американцы более щепетильны в подобных вопросах.
— Она вдова, — ответил Эдуард.
В этот момент оркестр заиграл легкую мелодию, однако танец еще не начался. Ронсар заметил, как хорошенькая вдовушка повернула голову, прислушиваясь к звукам музыки, и замерла с невыразимой печалью в глазах. Она сказала несколько слов министерскому чиновнику, что-то шепнула мадам Терио, и та сочувственно похлопала ее по руке. Затем вдова тихонько выскользнула через балконную дверь во внутренний дворик посольства.
Ронсар понятия не имел, как давно она овдовела, но, по-видимому, музыка разбудила в ней печальные воспоминания. Молодая женщина не должна грустить, ее надо непременно утешить.
— Извини, — пробормотал он Эдуарду и направился через бальный зал к балкону.
Но пробиться сквозь толпу оказалось нелегко; каждый хотел перемолвиться с ним парой слов. Дамы окликали его и дарили чарующими улыбками. Он пожимай руки, целовал щеки и с извинениями следовал дальше, не отрывая глаз от балконной двери. Министр финансов, с которым она только что беседовала, медлил в нерешительности и наконец, набравшись храбрости, шагнул к дверям. Но Ронсар был тут как тут и ловко проскользнул вперед.
— Вы чрезвычайно внимательны, но ваши услуги не потребуются, — процедил он сквозь зубы.
— А… — Министр заморгал глазами и тут же признал Ронсара. — О да, конечно.
Ронсар вышел в теплую парижскую ночь. Украшенный флагами внутренний дворик освещался светом из окон и сверкающими гирляндами, развешанными на фигурно подстриженных деревьях. В саду были расставлены маленькие столики и кресла, чтобы гости могли на время удалиться из шумного бального зала и подышать свежим воздухом.
Вдовушка сидела за одним из столиков, сложив руки на коленях, и спокойно смотрела прямо перед собой. Она не плакала. Ронсар приблизился к ней медленным, размеренным шагом. Вдова успокоилась, но Ронсару показалось, что в глазах ее еще блестят слезы, а уголки губ печально опустились, и ему захотелось их расцеловать. Нет, такой прелестный ротик должен все время улыбаться.
— Здравствуйте, — произнес он по-английски. Она вздрогнула — наверное, не слышала, как он подошел. — Простите, я не хотел вас испугать.
Вдова подняла на него огромные темные глаза, и он снова почувствовал знакомое волнение в крови. Она выглядит такой печальной, одинокой и беззащитной, несмотря на все свои попытки спрятать грусть под светской маской.
— Ничего, все в порядке, — промолвила она, вставая. Приятный грудной голос без этого противного гнусавого американского акцента. — Я как раз собиралась вернуться в зал.
— Нет, прошу вас, не беспокойтесь, — быстро сказал он и слегка коснулся ее руки.
Он всегда был нежным и обходительным с дамами, и большинство из них сразу же откликались на эту нежность, как будто им ее не хватало. Однако вдовушка снова вздрогнула от его прикосновения и даже чуть-чуть отодвинулась от него.
— Я видел, что вы вышли в сад и были чем-то расстроены. — Надо действовать осторожно и не спугнуть ее.
Она ответила не сразу. Отвернувшись, посмотрела в сад, предоставив ему любоваться плавным изгибом ее шеи и гордой посадкой головы. Затем сказала:
— Эта мелодия напомнила мне прошлое.
И все. Ни подробностей, ни дальнейших разъяснений. Он понял, что она не собирается рассказывать ему о своей личной жизни. Ронсар привык, что женщины поверяют ему свои тайны и стараются привлечь к себе его внимание; явное нежелание вдовы идти на контакт заинтриговало его.
— Меня зовут Луи Ронсар, — представился он, опускаясь напротив нее в плетеное кресло.
— Очень приятно, — вежливо ответила она. — Я Ниема Джемисон.
— Ниема, — медленно повторил он. — Какое милое редкое имя.
Она слегка улыбнулась:
— Да, чересчур редкое. Когда я подписываюсь, его не могут правильно прочитать. Обычно произносят «Ни-има», а правильно «Ниема». А написать тоже толком не могут. В детстве я жалела, что мама не назвала меня Джейн, или Сюзан, или еще проще.
— Это ваше фамильное имя?
— О нет, ничего подобного, — усмехнулась она. Ему было приятно наблюдать, как преображается ее лицо, как уходит печаль и появляется улыбка. — Моей матери нравилась мелодика имени Наоми, но не само имя. Она заменила гласные, и в результате получилась Ниема.
— Прелестное имя.
— Благодарю, вы очень любезны. Сама я уже привыкла к нему. — Она оглянулась через плечо на окна бального зала. — Приятно было побеседовать с вами. А сейчас я должна…
— Ну конечно, — промолвил он, вставая. — Вы со мной не знакомы и чувствуете себя несколько стесненно в моем обществе. — Он сделал паузу, давая ей возможность возразить, но она промолчала. — Вы позволите пригласить вас на танец, мадемуазель Джемисон? — Он нарочно обратился к ней «мадемуазель», чтобы она сама сказала ему, что овдовела.
— Мадам, — коротко поправила она, и он был приятно удивлен ее безукоризненным произношением. Но его совсем не обрадовало ее упорное нежелание говорить о личном; женщина, заинтересованная в продолжении знакомства, непременно прояснила бы свое семейное положение.
Ронсара все это еще больше раззадорило. Последнее время ему не часто удавалось испытать удовольствие от преследования добычи. Женщины ему попадались в большинстве своем безотказные и доступные, что, конечно, неплохо для романа, но ведь мужчина иногда тоже хочет почувствовать себя завоевателем.
Его вопрос повис в воздухе. Наконец она ответила:
— Да, конечно. — Однако в ее тоне не прозвучало ничего, кроме вежливости.
Ронсар был уязвлен и удивлен. Может, он и избалован женским вниманием, но ведь уродом его не назовешь. Нет, он далеко не урод. А эта женщина совершенно не видит в нем мужчину.
Он галантно предложил ей руку, и она оперлась о нее своей изящной ручкой. Ниема едва касалась его руки, не льнула к нему и не прижималась. Когда они вернулись в бальный зал, Ронсар заметил, что мадам Терио нахмурилась и что-то прошептала на ухо своему супругу. Ага, значит, ей неприятно, что дочь ее друзей познакомилась со знаменитым торговцем оружием?
Ронсар улыбнулся мадам Терио, затем повернулся к своей добыче и отвесил ей изящный поклон. Что-то в его поведении насторожило ее, потому что ее глаза внезапно расширились, нежные губы чуть приоткрылись. Прежде чем она успела отстраниться, он поднес ее руку к губам, лаская ее взглядом.
— До скорой встречи, — негромко промолвил он на прощание.
Глава 14
Ниема прошла через бальный зал и только теперь перевела дух. Главная цель достигнута — и с какой поразительной легкостью! Согласно предварительному плану, Элеонора должна была представить ее знакомым Ронсара, но не самому торговцу оружием. Так или иначе их бы непременно познакомили, однако со стороны Элеоноры подобная инициатива выглядела бы по меньшей мере странно: вряд ли она приветствовала бы знакомство дочери лучших друзей с таким человеком, как Ронсар.
Но никакие уловки не потребовались. Краешком глаза Ниема заметила, что он разговаривает с только что представленным ей господином (она уже успела забыть, как его зовут) и оба смотрят в ее сторону. В этот момент оркестр заиграл красивую мелодию, и ее осенило.
Она напустила на себя грустный вид, затем, извинившись перед скучнейшим джентльменом из французского правительства, наклонилась к Элеоноре и прошептала:
— Он смотрит. Я выйду в сад.
Элеонора, чьи актерские способности были достойны Голливуда, тут же все поняла. Изобразив на лице сочувствие, она ласково тронула Ниему за руку — сдержанный жест, который все же не остался незамеченным.
Затем Ниема вышла во внутренний дворик и стала ждать. Через пять минут к ней присоединился Ронсар.
Он был потрясающе красив. Ни одна из фотографий не сравнится с оригиналом. Высокий брюнет с темно-голубыми чуть раскосыми глазами, высокие скулы, длинные черные волосы рассыпались по широким плечам. Ни дать ни взять дикарь в элегантном смокинге — экзотическое сочетание.
Голос у него низкий, мелодичный, безупречные манеры, в глазах — непритворное сочувствие. Романтический красавец француз на официальном приеме способен вскружить голову любой женщине.
Как только Ниема вернулась к Элеоноре, пожилая дама схватила ее за запястье и, хмурясь и поглядывая на Ронсара, прошептала, делая вид, что рассказывает своей гостье о его ужасной репутации:
— Дело сделано?
Ниема притворилась испуганной, бросила быстрый взгляд в сторону Ронсара. Да, он продолжает смотреть на нее. Она отвернулась и тихо ответила:
— Он пригласил меня на танец.
Элеонора, которой было известно лишь то, что Ниема должна привлечь внимание Ронсара, с заученной светской улыбкой обратилась к супруге премьер-министра, а к Ниеме подошел молодой сотрудник посольства. Он был родом из Нью-Гемпшира и, по-видимому, испытывал острую ностальгию по родине. Поскольку Ниема никогда не была в этом штате, она боялась, что он станет задавать ей специфические вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Она была уверена в своих профессиональных качествах: уж что-что, а поставить «жучок»в кабинете Ронсара она наверняка сможет.
— Итак, игра началась, — пробормотала она и погрузилась в сладкий сон.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 13
Париж
— Луи! Рада тебя видеть. Ты, как всегда, неотразим. — Супруга премьер-министра одарила гостя ослепительной белозубой улыбкой и расцеловала в обе щеки.
Луи поднес ее руки к губам и запечатлел на них галантный поцелуй. Он был без ума от Аделины, которую всегда отличали спокойный покладистый характер и доброта. Несмотря на грубые «лошадиные» черты лица, она умудрялась с помощью косметики несколько сгладить резкие линии и подчеркнуть глаза, и стоило кому-либо пообщаться с ней длительное время, он сразу же подпадал под обаяние ее личности и забывал о ее внешности.
— Я с удовольствием воспользовался случаем снова встретиться с тобой, моя дорогая.
— Льстец! — Ее лицо расцвело улыбкой. — Я должна вернуться к гостям, но обещай мне, что не уйдешь, не поговорив со мной. Я так редко тебя вижу, повеса.
Он пообещал (тем более что ему это ничего не стоило) и, отойдя, смешался с толпой гостей в бальном зале и прилегающих комнатах. В нише за полупрозрачным занавесом расположился небольшой оркестрик.
Официанты в черно-белой униформе разносили подносы с изящными бокалами с шампанским и предлагали гостям пирожные и бутерброды. Ронсар взял у одного из официантов бокал, а у другого — пирожное. Он едва успел пригубить посредственное шампанское (на таких мероприятиях вино всегда оставляет желать лучшего), как кто-то позвал его по имени.
Он обернулся и увидел свою сестру Мариетт, направлявшуюся к нему в сопровождении супруга. Эдуард Кассель продвигался сквозь толпу, снисходительно поглядывая по сторонам. Мариетт, без умолку болтая и искрясь весельем, как шампанское, напоминала кокетливую, но безобидную бабочку. Она была на три года младше Ронсара, и он всегда опекал очаровательное создание. Она вышла замуж за мужчину на пятнадцать лет старше себя, и Эдуард сменил Ронсара на посту ее опекуна.
Занимая видный пост в министерстве, Эдуард бывал полезен Ронсару. Он знал много интересных подробностей, касающихся правительства, экономики или частной жизни высокопоставленных чиновников, и передавал их своему шурину. В свою очередь, Ронсар, чтобы не остаться в долгу, переводил на имя Мариетт крупные суммы, что позволяло Касселям жить на широкую ногу при весьма средних доходах.
— Луи! — Мариетт бросилась брату на шею и чмокнула его в щеку. — Я и не знала, что ты будешь на вечеринке. Как Лаура?
— Неплохо, — сдержанно ответил Луи. Он не любил говорить о Лауре в присутствии посторонних. Многие и не догадывались о ее существовании.
Мариетт наморщила носик и промолвила извиняющимся тоном:
— Прости, я забыла.
— Я и не сердился, — мягко возразил он и поцеловал ее в лоб. Протянув руку ее мужу, спросил:
— Как дела, Эдуард?
— Все хорошо, спасибо. — Эдуард, грузный лысеющий мужчина, имел довольно заурядную внешность. О нем можно было сказать лишь одно: не безобразен. На лице — маска светской вежливости, проницательный взгляд. — А ты как поживаешь?
— Прекрасно. — Покончив с любезностями, Ронсар обнял сестру за талию. — Ты выглядишь потрясающе. Это платье тебе очень идет.
Она зарделась и провела ладонью вдоль изгибов сверкающего розового платья.
— Оно не слишком молодежное?
— Дорогая моя, это ты цветешь, как юная роза.
— Вот и я ей то же говорю, — подхватил Эдуард. — Она хорошеет с каждым днем. — Довольно банальный комплимент был сказан от чистого сердца. То обожание, с каким Эдуард относился к его сестре, свидетельствовало в его пользу.
— Ах, вот и Джульетта! — воскликнула Мариетт. — Я должна перекинуться с ней парой слов. — И она умчалась прочь, а ее пышные юбки развевались, как будто она вот-вот взлетит.
Ронсар и Эдуард отделились от толпы и стали неторопливо прогуливаться, непринужденно беседуя и раскланиваясь со знакомыми.
— Похоже, сегодня здесь собрались все члены правительства, — заметил Ронсар. — Интересно, к чему бы это?
Эдуард пожал плечами и добродушно усмехнулся:
— Выборы, мой друг. Всеобщее оживление. К тому же коммерция тоже сулит немалые выгоды. Ирак собирается купить у нас очень дорогую компьютерную систему, а американцы, как всегда, ставят нам палки в колеса. У них здоровая экономика, и поэтому они не понимают тех сложностей, с которыми сталкиваются другие страны. Наши промышленные магнаты терпеть не могут, когда Америка вмешивается в их дела. Но если мы прикажем им убираться восвояси… — Он беспомощно развел руками. — У американцев куча долларов. Что тут поделать?
— А делать что-то непременно надо, — сухо произнес Ронсар.
Французы были против американской экспансии в мировом масштабе. Франция для французов, и да будет так. Как бы Америка ни старалась навязать свою волю другим странам, ей не поспеть повсюду. Франция соглашалась для вида, но поступала так, как того требовали ее интересы. Прагматизм — краеугольный камень французского национального характера.
— Русские, конечно же, рвутся закупить новейшие технологии, но им нечем платить. Возможно, за них заплатят американцы. Мы живем в интересное время, не так ли?
— Да, очень интересное. — За последние десять лет старые связи распались, политика постоянно меняется. Все это благоприятствует его бизнесу. Неустойчивость, нестабильность ему на руку.
— Здесь находится и американский посол, — продолжал Эдуард. — Его помощник тоже бродит в толпе, навострив уши.
Помощник посла был агентом ЦРУ. Всем все про всех известно, но нет-нет да и просочится какая-нибудь сенсационная информация. Разведчики и шпионы зачастую являются источниками тех сведений, которые их правительства нелегальна передают правительствам других стран. Международный кризис никому не нужен.
— К послу и его жене приехала знакомая. Она дочь старых друзей мадам Терио. Прелестная молодая женщина. На светских приемах всегда мелькают одни и те же лица, поэтому нам приятно видеть новичков.
Ронсар, как всякий мужчина, никогда не обходил вниманием хорошеньких молоденьких женщин (если только они не были чересчур молоденькими — смешливые девушки-подростки его не интересовали).
— Покажи мне ее, — лениво протянул он.
Эдуард оглянулся.
— Вот она, — сказал он наконец. — У окна. Брюнетка в белом. У нее очаровательные глазки.
Ронсар взглянул туда, куда указывал Эдуард, и увидел незнакомку. Она стояла рядом с мадам Терио и с вежливой заинтересованной улыбкой слушала министра финансов, который наверняка развивал свою любимую тему — скачки.
Ронсар восхищенно затаил дыхание. Эдуард не преувеличивает: она и в самом деле прелестна. Не красавица, но… очень мила. Одета скромно и все равно невольно привлекает к себе внимание. Возможно, ее выделяет из толпы то спокойное достоинство, с которым она держится, да еще взгляд темных глаз. Ронсар мысленно согласился с Эдуардом: у нее красивые глаза — черные как ночь. Заглянув в их бездонную глубину, мужчина забудет, о чем говорил.
Платье у нее простое, белое, но изысканного покроя и выгодно оттеняет белизну кожи, сквозь которую просвечивает румянец, и кажется, можно видеть, как кровь струится по жилам.
Стройная, но не худая, как большинство современных модниц. Платье обтягивает приятные округлости бедер и небольшую, но красивую грудь. Из украшений на ней были жемчужные бусы, браслет на правом запястье и серьги. Она повернулась в его сторону, и жемчужная нить сбилась и обвила ее левую грудь.
Она машинально поправила бусы, и этот мимолетный жест не ускользнул от внимания Ронсара.
— Она замужем? — Французы не придают значения условностям, тогда как американцы более щепетильны в подобных вопросах.
— Она вдова, — ответил Эдуард.
В этот момент оркестр заиграл легкую мелодию, однако танец еще не начался. Ронсар заметил, как хорошенькая вдовушка повернула голову, прислушиваясь к звукам музыки, и замерла с невыразимой печалью в глазах. Она сказала несколько слов министерскому чиновнику, что-то шепнула мадам Терио, и та сочувственно похлопала ее по руке. Затем вдова тихонько выскользнула через балконную дверь во внутренний дворик посольства.
Ронсар понятия не имел, как давно она овдовела, но, по-видимому, музыка разбудила в ней печальные воспоминания. Молодая женщина не должна грустить, ее надо непременно утешить.
— Извини, — пробормотал он Эдуарду и направился через бальный зал к балкону.
Но пробиться сквозь толпу оказалось нелегко; каждый хотел перемолвиться с ним парой слов. Дамы окликали его и дарили чарующими улыбками. Он пожимай руки, целовал щеки и с извинениями следовал дальше, не отрывая глаз от балконной двери. Министр финансов, с которым она только что беседовала, медлил в нерешительности и наконец, набравшись храбрости, шагнул к дверям. Но Ронсар был тут как тут и ловко проскользнул вперед.
— Вы чрезвычайно внимательны, но ваши услуги не потребуются, — процедил он сквозь зубы.
— А… — Министр заморгал глазами и тут же признал Ронсара. — О да, конечно.
Ронсар вышел в теплую парижскую ночь. Украшенный флагами внутренний дворик освещался светом из окон и сверкающими гирляндами, развешанными на фигурно подстриженных деревьях. В саду были расставлены маленькие столики и кресла, чтобы гости могли на время удалиться из шумного бального зала и подышать свежим воздухом.
Вдовушка сидела за одним из столиков, сложив руки на коленях, и спокойно смотрела прямо перед собой. Она не плакала. Ронсар приблизился к ней медленным, размеренным шагом. Вдова успокоилась, но Ронсару показалось, что в глазах ее еще блестят слезы, а уголки губ печально опустились, и ему захотелось их расцеловать. Нет, такой прелестный ротик должен все время улыбаться.
— Здравствуйте, — произнес он по-английски. Она вздрогнула — наверное, не слышала, как он подошел. — Простите, я не хотел вас испугать.
Вдова подняла на него огромные темные глаза, и он снова почувствовал знакомое волнение в крови. Она выглядит такой печальной, одинокой и беззащитной, несмотря на все свои попытки спрятать грусть под светской маской.
— Ничего, все в порядке, — промолвила она, вставая. Приятный грудной голос без этого противного гнусавого американского акцента. — Я как раз собиралась вернуться в зал.
— Нет, прошу вас, не беспокойтесь, — быстро сказал он и слегка коснулся ее руки.
Он всегда был нежным и обходительным с дамами, и большинство из них сразу же откликались на эту нежность, как будто им ее не хватало. Однако вдовушка снова вздрогнула от его прикосновения и даже чуть-чуть отодвинулась от него.
— Я видел, что вы вышли в сад и были чем-то расстроены. — Надо действовать осторожно и не спугнуть ее.
Она ответила не сразу. Отвернувшись, посмотрела в сад, предоставив ему любоваться плавным изгибом ее шеи и гордой посадкой головы. Затем сказала:
— Эта мелодия напомнила мне прошлое.
И все. Ни подробностей, ни дальнейших разъяснений. Он понял, что она не собирается рассказывать ему о своей личной жизни. Ронсар привык, что женщины поверяют ему свои тайны и стараются привлечь к себе его внимание; явное нежелание вдовы идти на контакт заинтриговало его.
— Меня зовут Луи Ронсар, — представился он, опускаясь напротив нее в плетеное кресло.
— Очень приятно, — вежливо ответила она. — Я Ниема Джемисон.
— Ниема, — медленно повторил он. — Какое милое редкое имя.
Она слегка улыбнулась:
— Да, чересчур редкое. Когда я подписываюсь, его не могут правильно прочитать. Обычно произносят «Ни-има», а правильно «Ниема». А написать тоже толком не могут. В детстве я жалела, что мама не назвала меня Джейн, или Сюзан, или еще проще.
— Это ваше фамильное имя?
— О нет, ничего подобного, — усмехнулась она. Ему было приятно наблюдать, как преображается ее лицо, как уходит печаль и появляется улыбка. — Моей матери нравилась мелодика имени Наоми, но не само имя. Она заменила гласные, и в результате получилась Ниема.
— Прелестное имя.
— Благодарю, вы очень любезны. Сама я уже привыкла к нему. — Она оглянулась через плечо на окна бального зала. — Приятно было побеседовать с вами. А сейчас я должна…
— Ну конечно, — промолвил он, вставая. — Вы со мной не знакомы и чувствуете себя несколько стесненно в моем обществе. — Он сделал паузу, давая ей возможность возразить, но она промолчала. — Вы позволите пригласить вас на танец, мадемуазель Джемисон? — Он нарочно обратился к ней «мадемуазель», чтобы она сама сказала ему, что овдовела.
— Мадам, — коротко поправила она, и он был приятно удивлен ее безукоризненным произношением. Но его совсем не обрадовало ее упорное нежелание говорить о личном; женщина, заинтересованная в продолжении знакомства, непременно прояснила бы свое семейное положение.
Ронсара все это еще больше раззадорило. Последнее время ему не часто удавалось испытать удовольствие от преследования добычи. Женщины ему попадались в большинстве своем безотказные и доступные, что, конечно, неплохо для романа, но ведь мужчина иногда тоже хочет почувствовать себя завоевателем.
Его вопрос повис в воздухе. Наконец она ответила:
— Да, конечно. — Однако в ее тоне не прозвучало ничего, кроме вежливости.
Ронсар был уязвлен и удивлен. Может, он и избалован женским вниманием, но ведь уродом его не назовешь. Нет, он далеко не урод. А эта женщина совершенно не видит в нем мужчину.
Он галантно предложил ей руку, и она оперлась о нее своей изящной ручкой. Ниема едва касалась его руки, не льнула к нему и не прижималась. Когда они вернулись в бальный зал, Ронсар заметил, что мадам Терио нахмурилась и что-то прошептала на ухо своему супругу. Ага, значит, ей неприятно, что дочь ее друзей познакомилась со знаменитым торговцем оружием?
Ронсар улыбнулся мадам Терио, затем повернулся к своей добыче и отвесил ей изящный поклон. Что-то в его поведении насторожило ее, потому что ее глаза внезапно расширились, нежные губы чуть приоткрылись. Прежде чем она успела отстраниться, он поднес ее руку к губам, лаская ее взглядом.
— До скорой встречи, — негромко промолвил он на прощание.
Глава 14
Ниема прошла через бальный зал и только теперь перевела дух. Главная цель достигнута — и с какой поразительной легкостью! Согласно предварительному плану, Элеонора должна была представить ее знакомым Ронсара, но не самому торговцу оружием. Так или иначе их бы непременно познакомили, однако со стороны Элеоноры подобная инициатива выглядела бы по меньшей мере странно: вряд ли она приветствовала бы знакомство дочери лучших друзей с таким человеком, как Ронсар.
Но никакие уловки не потребовались. Краешком глаза Ниема заметила, что он разговаривает с только что представленным ей господином (она уже успела забыть, как его зовут) и оба смотрят в ее сторону. В этот момент оркестр заиграл красивую мелодию, и ее осенило.
Она напустила на себя грустный вид, затем, извинившись перед скучнейшим джентльменом из французского правительства, наклонилась к Элеоноре и прошептала:
— Он смотрит. Я выйду в сад.
Элеонора, чьи актерские способности были достойны Голливуда, тут же все поняла. Изобразив на лице сочувствие, она ласково тронула Ниему за руку — сдержанный жест, который все же не остался незамеченным.
Затем Ниема вышла во внутренний дворик и стала ждать. Через пять минут к ней присоединился Ронсар.
Он был потрясающе красив. Ни одна из фотографий не сравнится с оригиналом. Высокий брюнет с темно-голубыми чуть раскосыми глазами, высокие скулы, длинные черные волосы рассыпались по широким плечам. Ни дать ни взять дикарь в элегантном смокинге — экзотическое сочетание.
Голос у него низкий, мелодичный, безупречные манеры, в глазах — непритворное сочувствие. Романтический красавец француз на официальном приеме способен вскружить голову любой женщине.
Как только Ниема вернулась к Элеоноре, пожилая дама схватила ее за запястье и, хмурясь и поглядывая на Ронсара, прошептала, делая вид, что рассказывает своей гостье о его ужасной репутации:
— Дело сделано?
Ниема притворилась испуганной, бросила быстрый взгляд в сторону Ронсара. Да, он продолжает смотреть на нее. Она отвернулась и тихо ответила:
— Он пригласил меня на танец.
Элеонора, которой было известно лишь то, что Ниема должна привлечь внимание Ронсара, с заученной светской улыбкой обратилась к супруге премьер-министра, а к Ниеме подошел молодой сотрудник посольства. Он был родом из Нью-Гемпшира и, по-видимому, испытывал острую ностальгию по родине. Поскольку Ниема никогда не была в этом штате, она боялась, что он станет задавать ей специфические вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29