А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Живя в своем Виттоне, она пребывала в блаженном неведении, не подозревая о том, какие в ее стране творятся беды. Пожалуй, та незатейливая деревенская жизнь была на свой лад лучше, чем жизнь здешних дворян, обязанных печься о судьбе отечества.
— А как же я? Я могу поехать с тобой? — спросила она.
Он печально покачал головой:
— Нет, милая, я не могу подвергать тебя такой опасности и дорожным невзгодам. По топям да глухоманям скрываются шайки всяких разбойников. Да что говорить — все округи кишат бывшими солдатами и беглыми крестьянами. Ты должна остаться в замке.
— Точно какая-то пленница! А что же я буду тут делать без тебя?! — в ужасе вскричала она.
— Ну а что бы ты хотела делать?
— Перво-наперво научиться управляться с хозяйством.
— Хорошо, я распоряжусь. Между прочим, в одной из конюшен тебя ждет белая чистокровная кобылка — это мой тебе свадебный подарок. Но помни: за пределы замка ты можешь выезжать только с грумами и берейтором. Поняла? Одна — ни в коем случае.
Розамунда кивнула. Ему совершенно незачем знать, что она едва умеет держаться в седле.
— К твоему возвращению я научусь так скакать на этой кобылке, что мы сможем совершать вместе долгие прогулки.
Ее намерения явно пришлись ему по вкусу, и он ласково потрепал ей волосы, сказав:
— Превосходно. А собак любишь? Мы с тобой вроде бы говорили на эту тему в ту знаменательную ночь, но я был изрядно пьян и совершенно не помню, что ты тогда мне говорила.
— Я не очень-то разбираюсь в собаках. Но если их любишь ты, я тоже их полюблю, — тут же пообещала она, с опаской вспомнив огромных мастиффов, которых она видела возлежащими у очага в парадной зале. Она страсть как испугалась их клыков и свирепых морд… и еще она хорошо помнила рассказы своих соседей-крестьян про мастиффа Гуди Кларка: будто этот пес в клочья раздирал своих нечистых на руку жертв.
— Было б время, показал бы тебе и своих охотничьих псов, и ястребов, свозил бы полюбоваться зимними водопадами: их струи замерзли, и в солнечные дни сверкают, как груды брильянтов. Он резко умолк, будто устыдившись своего азарта и не желая распалять далее свои мечты. — Когда-нибудь, когда наши беды останутся позади, мы съездим туда. А сейчас я должен уйти: много дел перед отъездом. Я пришлю слуг и накажу, что бы каждый из них подробно растолковал тебе свои обязанности. Просмотри расходные книги и записи о закупке провизии, осмотри весь замок — в общем, решай сама, с чего тебе удобнее начать. Я сам хотел тебе все показать, но придется отложить до другого раза.
Генри отшатнулся от теплой стенки, намереваясь поскорее уйти. Но тут Розамунда подошла и взяла его за руку, сразу же почувствовав, как задрожали его пальцы, а потом увидела, как дрогнул его подбородок.
— Генри, а нет ли здесь поблизости местечка Эндерли? — спросила она, не сводя с него глаз.
Он судорожно вздохнул и весь насторожился:
— Это одно поместье, оно расположено к северу от замка.
— А чье это поместье?
— Мое.
— И кто же там живет?
Он помолчал, уверенный, что обязан этими расспросами болтливым слугам. Черт бы их всех побрал! Он сам намеревался рассказать ей о Бланш, когда сочтет нужным. А она, видимо, совсем не дура. И похоже, много чего уже знает.
— Леди Бланш.
Розамунда ни о чем больше не спрашивала, уверенная, что он не придумал этого имени, и окончательно убедившись, что ее худшие опасения подтвердились. Когда она упомянула Эндерли, лицо его было таким беззащитным… А потом знакомое выражение холодного гнева появилось на этом пригожем липе. Розамунда почти сожалела о том, что решилась-таки спросить. Похоже, больше он ничего ей не скажет… Вот он уже развернулся и уходит…
— Мне остаться здесь, у тебя? — спросила Розамунда.
— Как тебе угодно. Тут много света. Я могу, если хочешь, приказать камеристкам принести тебе сюда полотна и шелка для вышивания.
Она кивнула, сразу почувствовав себя очень маленькой и очень одинокой.
— Ты скажешь им, что без их советов мне не обойтись?
— Конечно. Пусть только посмеют намекнуть, что ты чего-то не знаешь, они мне за это ответят. Они обязаны быть приветливыми и предельно услужливыми. Мой управляющий, Тургуд, поднимется сюда. Тебе не мешало бы с ним поладить, ибо в мое отсутствие он будет твоей правой рукой. А теперь я действительно должен идти. Да хранит тебя Господь.
Генри ушел, бегом помчавшись вниз. Прижавшись к холодной каменной стене, она смотрела, как он идет по огромной зале. Ни разочка не оглянулся, сердечко Розамунды привычно заныло. Неужто воинские заботы настолько его захватили, что ему нет больше дела до ее любви? А может, ночная поездка в Эндерли навсегда отвратила его от нее?
Она с грустью стала обдумывать, как ей быть дальше. Снова укрывшись ото всех а его теплой просторной комнате, она заново повторила то, что ей надобно будет узнать. Разобраться в тонкостях ведения хозяйства. Это одно. Научиться хорошо держаться в седле, это второе… и еще нужно полюбить его псов. Как знать, может, одолев эти науки, она сумеет проторить дорожку к его сердцу? Конечно, ей приятно было покорить его тело, но Розамунда жаждала не только плотских, но и сердечных уз.
Вскоре белошвейка — ее звали Кон — принесла Розамунде чудесное белое полотно и целую корзину великолепного шелка для вышивания. Эта совсем молоденькая девушка, огненно-рыжая и с веснушчатым личиком, была настоящей мастерицей. Они вдвоем придумали замечательный узор: из птиц и цветов.
Было решено, что вышивка украсит затем сундучок у ее постели, а Кон сказала, что потом можно будет вышить и вторую накидку — для сундучка лорда. Среди цветного шелка поблескивали мотки золотых и серебряных ниток — Розамунда восхищенно пропускала их меж пальцев: никогда еще в ее рабочей шкатулке не было таких сокровищ. Только на церковном алтаре она видела покрывала с золотым и серебряным шитьем. Когда она научится вышивать половчее, обязательно вышьет покров для часовня…
Они устроились в светлой оконной нише, наслаждаясь декабрьским скудным солнцем. Оказывается, вышивать вдвоем очень увлекательное занятие. Кон была взята в замок из деревни, которая, судя по ее рассказам, очень походила на родную деревеньку новоиспеченной леди Рэвенскрэг. Розамунда с удовольствием слушала ее незатейливые истории, стараясь не выдать себя излишним знанием сельского обихода.
Ближе к сумеркам примчался Пип и сообщил, что лорд скоро тронется в путь, и, если госпоже угодно с ним проститься, надо поспешать. Розамунда похолодела при мысли о том, что Генри на каждом шагу будет поджидать опасность, законов-то, похоже, здесь не чтут. Конечно, у него вооруженная охрана и он человек бывалый… все равно она очень за него волновалась. Одно утешение: пока его не будет, она сумеет многому научиться. То-то он поразится тому, как славно она управляется с хозяйством и как смело садится на коня. Эта мысль немного ее ободрила.
Ее верный паж протянул ей меховую накидку, пробормотав, что на крепостной стене холодно. Розамунда поблагодарила его и уютно укуталась в роскошный мех. В ответ мальчуган покраснел до корней соломенных своих волос. Розамунда торопливо бросилась к крутой, продуваемой всеми ветрами лестнице, ведущей к зубчатым громадам. У нее в замке есть уже двое друзей; белошвейка Кон и этот мальчик. И вроде бы она здесь стала уже не совсем чужой.
Леденящий ветер обдал Розамунду, едва она оказалась на открытом воздухе. Проходившие мимо часовые почтительно коснулись рукой своих лбов, приветствуя ее. Во дворике замка царил страшный переполох: замковые охранники выстраивали в ряд дорожные повозки, чтобы они могли проехать по подъемному мосту. Яркие знамена реяли на ветру — с гербами де Джиров и Рэвенскрэгов. Значит, ее отец тоже едет? Однако в толпе отъезжающих сэра Йемен не было.
Она сразу признала черного жеребца, принадлежащего Генри. Сердце Розамунды больно встрепенулось — она увидела его… блестящие латы сверкнули, когда он обернулся к стоявшему у стремени молоденькому оруженосцу, протягивавшему ему шлем. Словно бы почувствовав ее взгляд, он обернулся, шаря глазами по стенам, пока не заметил ее.
И тогда, привстав в стременах, Генри стал махать всем рукой, а потом поднес руку почти к губам и послал воздушный поцелуй ей, Розамунде. Не помня себя, она крикнула ему «до свидания!», но ветер отнес ее крик в сторону. Помахав последний раз, он натянул шлем и развернул коня к воротам.
С развевающимися знаменами вооруженный отряд и караван повозок двинулись по деревянному мосту через ров. Генри выехал вперед и снова обернулся, глядя на стены, и снова помахал, хотя едва ли мог видеть, что Розамунда все еще смотрит ему вслед, размахивая над своей головой своей косынкой. Она еще долго стояла, пока повозки и люди не стали совсем крошечными, точно муравьи, и не достигли Хэмлбтонской гряды.
Едва Генри исчез из вида, страшная пустота заполонила душу Розамунды. Она вдруг остро осознала, что осталась одна-одинешенька в этом, говоря по чести, совершенно чужом замке.
— Да полно уж, ты с лихвой выполнила долг безутешной жены, — услышала Розамунда знакомый надменный голос и, невольно вздрогнув, обернулась. За спиной ее стоял сэр Исмей, зябко кутаясь в меховой плащ.
— А разве вы не уехали? — удивилась леди Рэвенскрэг.
— Нет, я отправляюсь на юг, поднимать к бою своих вассалов.
— Я еще увижу вас?
— А как же, — На лице его отразилось изумление. — Вероятнее всего, когда родишь мне первого внучка, а то и раньше.
Неприязнь, которую она испытывала по отношению к этому дворянину, оказавшемуся к тому же и ее отцом, внезапно усилилась.
— Вы что же, теперь стали мне доверять? — спросила она, когда они спускались со стены.
— О чем это ты? Почему же я должен тебе не доверять?
— Я могу раскрыть всем ваш обман.
— Нет, ты не станешь этого делать. Ты ведь не дурочка. К тому же теперь слишком поздно. Даже слепцу ясно, что Гарри Рэвенскрэг не просто лишил тебя девственности. Ты так и пылаешь, когда он рядом.
До чего она ненавидела эту лукавую улыбочку и пронырливый взгляд! Но возразить ей было нечего — он прав. Когда они вышли на лестницу, Розамунда, пользуясь тем, что они одни, спросила:
— Вы послали им золото? — Она хотела увериться, что сэр Исмей тоже выполнил свое обещание.
— Да, а еще Джоан получила целую корзину всякой снеди. Ты на коленях должна меня благодарить. Ты не просто пролезла в знатные дамы, но и заполучила такого мужа, которого половина здешнего женского населения мечтает залучить в свою постель. Конечно, дамская предприимчивость не всегда была напрасной, но об этом ты и сама могла догадаться. А теперь, милая, поцелуй на прощание своего отца, — уже громким голосом сказал он, заслышав чьи-то шаги.
Она послушно приложилась к его сухой щеке, и он легонько притянул ее, целуя в лоб.
— До свидания, отец.
— До свидания, доченька, милая моя Розамунда.
Его суровый рот искривился в хитрой улыбке, и он твердым шагом направился к зале. Кое-кто из слуг присутствовал при трогательном расставании отца и дочери, вот и славно — лишние свидетели не помешают.
Спустя несколько дней Розамунда рьяно взялась за намеченное. Двадцать восьмого декабря всем было не до нее, поскольку это был день платежей и закупок. А уж потом Тургуд начал обстоятельно растолковывать, что к чему и зачем в их замке.
Управляющий был человеком средних лет, довольно плотным, а самым замечательным его свойством было то, что он всегда был очень спокоен. Однако его стальные глаза примечали любое неряшество и пропажу даже малой толики провианта. Розамунда выяснила, что все хозяйство делилось как бы на множество мелких цехов, и за работу каждого отвечают разные люди, которые, в свою очередь, отчитываются перед Тургудом.
Хоук, замковый казначей, ведет тщательный учет всех денежных поступлений и расходов — у него все расписано, до грошика. Самый главный при охране замка капитан уехал вместе с Генри, но Розамунда познакомилась с его замещающим, с молодым Кристи Дейном. Старый капеллан, отец Джон, проводивший церемонию венчания, имел в подчинении двух прыщеватых служек, которые были также писцами при лорде. Повар Сэлтон командовал кухней, дворецкий Паррет отвечал за сохранность вин и эля. Главный конюх доглядывал за грумами и лошадьми.
Егерь Рейф натаскивал собак для охоты, Бен был сокольничим. В замке имелись свои возчики, кузнецы, бондари, каменщики. И еще мастера, гнувшие луки, и те, кто делал к этим лукам стрелы… и еще те, кто изготовлял алебарды, и множество прочего мастерового люда, обеспечивавшего замок уймой нужных вещей… У Розамунды голова шла кругом от всех этих премудростей.
Кроме искусных ремесленников в замке проживала целая прорва всяких прачек, швей, горничных, поварят. И еще полдюжины пажей — все сыновья знатных лордов, они были в замке для выучки, чтобы к зрелым годам стать настоящими рыцарями. Пип, отданный в услужение Розамунде, был сыном сэра Мида Аэртона.
Розамунда извела стопы бумаги, записывая обстоятельные назидания главного управляющего, заодно упражняясь и в каллиграфии, которой ее когда-то учили в обители. Сестра Магдалена была требовательна, наконец-то Розамунде пригодились ее изнуряющие уроки. В Виттоне ее грамотность никому не требовалась, крестьяне вполне обходились устной речью. Час за часом молодая хозяйка корпела над длинными перечнями слуг, старательно запоминая, кто к чему приставлен. Надо сказать, усердие Розамунды у самих слуг восторга не вызывало, хотя они были обходительны и отвечали на все ее вопросы. Она не сомневалась, что втайне они очень недовольны ее стремлением вникнуть во все их секреты. Видать, понимали, что чем больше она будет знать, тем труднее им будет шельмовать.
Почувствовав, что обиход в замке изучен ею достаточно, Розамунда отправилась осваивать конюшни. До чего же огромные жеребцы содержались там — специальной породы, предназначенной для войны. Когда они потряхивали огромными мордами и рыли землю чудовищными копытами, Розамунду охватывала дрожь. Ей, само собой, лошади были не в диковинку, но она-то видала их на воле, а тут их столько сразу, да загнанных в тесные стойла — поди не испугайся… Элфред, седовласый конюх, ознакомил ее со всем своим хозяйством и лишь после этого подвел к стойлу, где обитала изящная серебристая кобылка.
Точеная головка с блестящей светлой гривой внезапно высунулась наружу, и обе леди принялись придирчиво друг дружку разглядывать. Розамунда робко коснулась бархатистой мордочки. Кобылка не стряхнула ее пальцев и не пыталась их укусить, тогда Розамунда, осмелев, погладила стройную шею.
— Кличка у нее Динка — на каком-то заморском наречии это означает луна. Завез ее к нам один купец, сказал, что она из царских конюшен. Лошадь резвая да ласковая, но может при случае и взбрыкнуть. Вам она сразу дастся в руки, попомните мое слово.
Когда конюх ушел, Розамунда стала нашептывать лошадке, что ездить-то она совсем не умеет и потому просит ее помочь своей хозяйке, не выставлять ее полной дурой. Динка понимающе фыркнула и стала обнюхивать Розамунде лицо.
Перед первой выездкой Розамунде пришлось признаться, что она почти не умеет управляться с лошадью. К ее удивлению, Элфред засмеялся, сочувственно кивая:
— Ах, леди, я это сразу смекнул, — Он еще больше развеселился, увидев ее оторопелый взгляд. — Человек я бедный, но не такой уж простофиля. По моему разумению, у монашек на лошадях не шибко часто покатаешься.
— Мы все больше сидели взаперти, — пробормотала Розамунда, страшась подробных расспросов о монастыре. Но он, слава Богу, не стал любопытствовать.
— Ну-ка садитесь, леди, прокатимся покамест по двору.
Дней через десять Розамунда уже чувствовала себя уверенней. Когда не нужно было спешить и никто над ней не зубоскалил (как то любил делать сэр Исмей), она могла даже обходиться без посторонней помощи.
Динка оказалась податливой и смышленой, обоюдные их успехи — результат ежедневных занятий — были просто поразительны.
Из-за обильных снегопадов по-настоящему долгую поездку — за пределы замка — пришлось отложить. Глядя из своей башенки на обильные хлопья, Розамунда гадала, где же сейчас ее Генри? На занесенной сугробами дороге или под кровом чьего-нибудь замка… или поместья. Много дней и ночей ветер жалобно завывал над башней, и все вокруг было белым и безмолвным.
Потом снег растаял и проклюнулись на деревьях листочки. И только тогда прибыл вестовой с доброй вестью — его светлость через две недели будет дома. В замке закипела работа — все его обитатели готовились к встрече хозяина.
Розамунда еще усердней занялась верховой ездой, чтобы к приезду Генри обрести подобающую леди легкость и небрежность. В погожие дни она ездила на вересковые пустоши. Ехать верхом на Динке было таким удовольствием, что Розамунда дивилась теперь своему прежнему страху перед седлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41