Кьяра кусала губы, сдерживая новые слезы, готовая восстать против самого Бога за то, что Он впустил в ее жизнь некоего Ройса Сен-Мишеля, но лишил возможности разделить с ним эту жизнь.
Кьяра продолжала прижиматься к его груди. Он ласково гладил ее волосы. В конце концов не важно, что он не решился нарушить ее невинность. Он затронул гораздо более чувствительные струны ее души.
Никогда больше она не будет такой, как прежде.
Глава 13
Утренний луч солнца проник сквозь ставни узкой полоской света; она коснулась постели и разбудила ее. Кьяра медленно разлепила веки, повернулась на бок и сразу увидела Ройса. Тот спал на одеялах возле двери, подложив руку под голову.
Какое-то время девушка неподвижно смотрела на него, чувствуя, как неровно начинает биться сердце, понимая, что так будет каждый раз, лишь только она взглянет в его сторону.
Вторую ночь она спит на удобной постели, тогда как он располагается на полу. Вчера она проспала весь день, а он стерег ее сон и ненадолго отлучился на базар за одеждой.
В течение всего дня, не говоря о ночи, Ройс держался отчужденно, стараясь не подходить к ней. Ни словом не обмолвился о том, что произошло ними в первую ночь пребывания здесь, ни взглядом не выдал своих чувств. Не прикоснулся к ней даже пальцем. Словно опустил между ними невидимый, но прочный занавес.
И хотя это больно ранило ее, она не обижалась, не делала попыток сократить разделявшее их расстояние, ибо понимала: так должно быть. Новые поцелуи, ласки, слова любви только усилят боль неминуемого и скорого расставания.
Кьяра принимала эти правила игры. Вернее, пыталась принять. Тщилась снова стать исполненной сознания собственного долга принцессой, послушной воле отца и велению Рока.
У нее перехватывало дыхание, когда она смотрела на него. Как тихо он лежит на правом боку; всегда суровое, словно высеченное из камня лицо, обрамленное спутанными темными волосами, кажется таким спокойным, даже детским. Но рука не выпускает рукоятки меча и во сне.
Девушку захлестнули волна нежности и еще другое, более сильное чувство, которого она боялась и в котором не хотела признаться самой себе.
Потому что оно обречено на гибель.
Она бесшумно поднялась с постели и, завернувшись в покрывало, на цыпочках подошла к спящему Ройсу…
Еще до встречи они уже были приговорены судьбой к разлуке — она и этот смуглый рыцарь. Их жребий предопределен силами куда более могучими, нежели просто любовь между мужчиной и женщиной.
Через несколько дней они навсегда расстанутся. Не смея противостоять желанию прикоснуться к нему, она убрала волосы, упавшие ему на лоб, и сердце ее дрогнуло, когда солнечный луч, пробившийся сквозь ставни, заиграл на ее золотом кольце.
Она забыла о нем за эти дни, привыкла к почти неощутимой тяжести на пальце, сжилась с ним.
Опустившись на колени возле Ройса, девушка на краткое мгновение погрузилась в воображаемый мир — мир, в котором это обручальное кольцо принадлежало ей по праву и скрепляло союз с этим человеком.
О, какое счастье каждое утро просыпаться вместе с ним, делить радости и печали — все, все на свете! Позволять ему поддразнивать ее… любить ее, и самой любить так, как только может любить женщина!
Носить его ребенка… его детей… у себя под сердцем.
Кьяра подняла руку к тубам, чтобы удержать готовый вырваться стон радости и отчаяния, и в глаза бросились слова, выгравированные на кольце: «Ты, и никто другой. Сердце всегда побеждает».
Слезы затуманили ей глаза. Две эти фразы словно насмехались над ней: первая — тем, что говорила истинную правду; вторая — тем, что жестоко лгала.
Она поднялась с колен, заставила себя отвернуться от него — воплощения своих несбыточных желаний и надежд.
Как никогда ясно, она поняла всю неосуществимость того, о чем минуту назад позволила себе мечтать. И не только из-за своих обязательств перед страной, перед отцом, перед памятью брата, но и потому, что для Ройса благополучное завершение путешествия и ее свадьба с Дамоном станут знаком собственного благополучия — ведь тогда ему будут возвращены замки, титул, честь, и он вновь обретет кров.
Осторожно ступая, Кьяра прошла в угол, где стояли кувшин с водой и таз, и, смочив кусок холста, стерла с лица следы слез. «Не надо грустить, — сказала она себе, — надо радоваться каждому мгновению, когда я еще с ним, и тешить себя воспоминаниями о счастливых днях и минутах, проведенных вместе».
Быстро завершив туалет, девушка стала примерять одежду, купленную вчера на базаре. Рубашка и штаны оказались все равно велики, они скрадывали ее фигуру и делали похожей на юношу. Впервые в жизни она была в мужском одеянии, и если еще дня два назад это показалось бы ей чем-то немыслимым, то сейчас она чувствовала себя вполне в своей тарелке. Чего только в жизни не бывает! На собственном примере она убедилась в этом.
Вспомнив еще кое-что, в чем она имела возможность удостовериться, Кьяра покраснела и с еще большим усердием занялась прической, хотя теперь это не требовало стольких усилий, как прежде: волосы стали намного короче.
А вчера она чуть не заплакала, когда в принесенном Ройсом зеркале увидела, что стало с ее роскошными длинными волосами. Однако Кьяра сама согласилась их укоротить, чтобы удобнее было путешествовать. Ройс, проклиная себя и свое парикмахерское орудие — меч, отрезал ее волосы, достигавшие поясницы, и сейчас они всего-навсего прикрывали плечи.
Закончив заплетать укоротившуюся косу, она застелила кровать и присела на нее. Неотступные мысли одолевали Кьяру. Столько всего произошло с ней за какие-то три дня! Неужели только три?
Прикрыв глаза, она стала припоминать их первую встречу — в часовне монастыря. Тайный ход, по которому они выбрались к подножию скалы. Размолвки и легкие ссоры. Свои обиды. Где они теперь, эти глупые обиды? Канули в вечность. Их поглотила любовь. Да, любовь и печаль, переходящая порой в отчаяние от чувства бессилия… от невозможности что-то изменить.
И ведь он совсем не такой, каким показался ей сначала. Не озлобленный, не сухой и желчный, но человек с доброй душой и отзывчивым сердцем. Как он страдает из-за того, что пришлось расстаться со своим верным Антеросом, как надеется хоть что-нибудь услышать о нем. И о ее щенке тоже очень сожалеет. Разве не говорит одно это о благородстве натуры лучше всяческих красивых слов?
О да, Ройс благороден, он истинный рыцарь! Правда, лишенный этого звания…
Шум за окном прервал беспорядочное течение ее мыслей. Подкравшись к ставням, она осторожно приоткрыла одну из половинок и глянула на улицу. День был уже в разгаре. Множество людей — торговцы, покупатели, крестьяне с повозками — шли, ехали, переговариваясь. Должно быть, сегодня базарный день.
Как захотелось ей оказаться там — посмотреть на людей, потолкаться среди них, послушать разговоры, пересуды! Наконец, просто подышать свежим воздухом. Вчера она почти целый день проспала, неужели и нынче придется торчать в затхлой полутемной комнате?
Она просила Ройса взять ее с собой, но он и слышать ничего не хотел. А между тем… Девушка взглянула в небольшое зеркало… Если она уберет волосы, наденет на голову капюшон, то в теперешнем мужском одеянии вполне сойдет за юношу. Уж, во всяком случае, никому в голову не взбредет, что под этой одеждой скрывается принцесса! Даже интересно.
Кьяра собралась было уже прикрыть ставни, когда взгляд ее упал на разложенные почти напротив окна товары серебряных дел мастера. Чего там только не было! И одна из этих вещиц… Ах, разглядеть бы получше. Она так подошла бы Ройсу… Он ее заслужил… Она принадлежит ему по праву! Кьяра кусала губы, сгорая от нетерпения преподнести ему этот подарок. Она должна… обязана это сделать! Именно она.
Но ведь выходить нельзя! Ройс придет в бешенство…
Кьяра снова взглянула в зеркало. Мальчишка, да и только! А когда наденет плащ с капюшоном, купленный Ройсом, никто и не заподозрит в ней женщину. Да и выскочит она на какое-то мгновение: купит цепочку с медальоном — и сразу обратно! Ройс даже не успеет пошевелиться во сне.
Решение было принято. Стараясь действовать бесшумно, Кьяра надела башмаки, плащ, накинула на голову капюшон. Ах да, ведь нужны деньги!
Осторожно вынув несколько монет из кошелька Ройса — Кьяра понятия не имела, сколько могут стоить подобные вещи, да и вообще вряд ли когда-нибудь держала в руках деньги, — вытащив три монеты и после короткого раздумья прибавив к ним четвертую, она раскрыла ставни, тихонько влезла на широкий подоконник и, улучив минуту, когда, как ей казалось, никто не смотрел на нее, спрыгнула на шумную улицу.
Сноп солнечных лучей, ворвавшись в комнату, упал на лицо Ройса, тот со стоном прикрыл рукой глаза и повернулся на другой бок. Но сон уже оставил его. Некоторое время он еще лежал, не открывая глаз, вспоминая то, что ему сейчас снилось. А может, это был не сон, а просто его мысли, плод воображения?
Ему привиделись огромная зала, пылающий очаг, и в этом помещении он рядом с Кьярой. Тут же играют дети, собаки. У одной из девочек золотистые глаза, как у матери, и такая же улыбка. А мальчик темноволосый — в отца.
Видение было настолько явственным, что Ройсу понадобилось время, чтобы вспомнить, где он сейчас находится. Только тогда он открыл глаза, но не позволил себе смотреть в сторону кровати, где спала она. Так близко от него и такая недоступная. По-прежнему запретный плод, несмотря на всю видимость близости. Тень, мираж.
Надо спешить, подумал Ройс. Хватит отсиживаться и отсыпаться. Сегодня с наступлением темноты они двинутся в путь. Необходимо незаметно выбраться из города, а там уж продолжать рискованное путешествие в светлое время суток, потому что ночью в горах опасен каждый шаг.
Ничего другого он придумать не может, но, во всяком случае, знает одно: защищать ее и себя будет до последней капли крови. Иного выхода нет. Впрочем…
Вчера ночью, когда Ройс смотрел на нее, спящую, безумная мысль пришла ему в голову. Ведь он может спасти ее от гнева мятежников, если выполнит их требование: не доставит ее в Тюрингию, в замок на горе Равенсбрук. Не позволит Дамону сделать ее — о Боже! — своей женой. Да, тогда она будет спасена! Он увезет ее подальше от принца Дамона и от осатаневших мятежников.
Вспомнив о своем вчерашнем замысле, Ройс резко поднялся и сел на одеялах. Сжав зубы, восстановил в уме все подробности своего плана и тут же осудил себя за него. Ибо задуман он был ради удовлетворения лишь собственного желания. Не говоря уж о том, что не мог ведь он так просто взять и похитить дочь короля Альдрика? Удрать с ней неизвестно куда. Да и она сама…
Невольно Ройс кинул взгляд на постель и замер. Кьяры там не было. Ее выкрали?!
Он вскочил и подбежал к окну. Деревянный засов валялся на полу. Видно было, что ставни открывали изнутри, не снаружи. Постель аккуратно застелена, никаких следов борьбы. Да и не так уж крепко он спал, чтобы ничего не слышать. И сам цел и невредим, а злодеи наверняка не пощадили бы его.
Кроме того, нет одежды, купленной для нее, — плаща, рубашки, башмаков.
Что же произошло?
Рыцарь взглянул в окно. На улице мельтешил народ. Кьяры, конечно, нигде не видно, да и как найдешь ее в этой толпе?
Что заставило ее уйти? Через окно? Уж не лишилась ли она рассудка? Или напрочь забыла, что ей угрожает? «Черт возьми, Кьяра, куда ты по-девалась? Я буду не я, если не найду тебя!»
Надев плащ, взяв кошелек с деньгами, подпоясавшись оружием, Ройс тем же путем, что и беглянка, выскочил на улицу.
Час спустя рыцарь все еще продолжал поиски, исследуя улицы и закоулки, останавливаясь у лавок и лотков; в первую очередь там, где продавались книги или музыкальные инструменты. Ради чего еще эта безумная принцесса могла покинуть их тайное убежище, как не для того, чтобы купить эту чертову мандолину взамен утерянной!
Кьяры нигде не было. Может, она уже мертва?! От этой мысли его бросило в дрожь.
Гоня от себя дурные предчувствия, Ройс в конце концов повернул обратно, надеясь, что Кьяра уже вернулась и ждет его, страшась праведного гнева и в то же время гордясь своей смелостью и самостоятельностью.
Что ж, если он осмелится наказать ее, то сначала упреками, а потом и поцелуями. До беспамятства.
Не доходя до гостиницы, он приметил лавку, на которую не обратил внимания раньше, и решил зайти туда, потому что на ней не было никакой вывески, лишь мандолина висела на двери. Возможно, Кьяра не обошла эту лавку стороной, и он сумеет что-нибудь узнать у хозяина?
Войдя в дверь, Ройс уловил обрывки слов посетителя, стоявшего к нему спиной.
— …может, вы заметили, как она выглядит? — сказал тот, обращаясь к хозяину. — Довольно высокая, с бледным лицом, волосы вроде бы золотистые, глаза…
Ройс замер. Говоривший повернулся, чтобы поглядеть на вошедшего, и закончил:
— …глаза цвета топаза. Видели такую?
Их взгляды скрестились. Рука Ройса сжала рукоятку меча под плащом. Этот голубоглазый светловолосый человек определенно один из мятежников. Из тех, кто преследует их. Значит, они все-таки в городе и продолжают упорные поиски. И не успокоятся, пока не добьются своего… Ройс никогда раньше не видел этого мужчину. А знает ли тот его?
По-видимому, это один из тех, устроивших снежный обвал. Что ж, надо попытаться сбить их с толку, увести от цели.
— Кого-то ищешь, приятель? — спросил Ройс как можно небрежнее.
— Да, так… одну женщину, — ответил тот осторожно. — Она сбежала из дома.
Судя по его взгляду, светловолосый не узнал Ройса. А поскольку они по-прежнему ищут Кьяру, значит, она, благодарение Богу, пока еще не в их руках.
— Сбежала? — повторил Ройс. — Может, я чем-нибудь помогу?
— В самом деле, добрый человек?
Ройс изобразил снисходительную улыбку.
— Почему нет? Я знаю немало женщин в этом городишке.
— Та, кого я ищу, из другой части Шалона.
— А, тогда конечно… Но все-таки я мог бы пособить…
Ройс все еще приглядывался к мужчине. Тот был почти такого же роста, как он сам, и моложе, наверное, года на три-четыре. Справиться с таким нелегко.
— Она… которая сбежала, — пояснил светловолосый, — дочь моего лендлорда. Удрала от своего жениха, представляете? Вот мы и посланы, чтобы вернуть ее под венец.
— Мы? — переспросил Ройс.
— Ну да. Я и мои приятели.
Все ясно, подумал Ройс. Это они. Упорные и настойчивые. Готовые на все, вплоть до убийства. Нужно что-то делать. Но что?
Состоявшийся разговор был коротким и вроде бы вполне непринужденным, но хозяин лавки, видимо, почуял напряжение, витавшее в воздухе, потому что торопливо сказал:
— Господа, прошу вас… В моей лавке так тесно, не лучше ли вам поговорить на улице?
— Ты прав, — согласился светловолосый, не сводя глаз с Ройса. — Мы продолжим нашу приятную беседу на свежем воздухе. Не правда ли? — обратился он к нему.
— Пожалуй, — ответил Ройс с улыбкой и жестом пригласил незнакомца выйти.
Тот колебался, и тогда Ройс вышел первым. Но как только они ступили на мостовую, он резко повернулся и, приблизившись вплотную к мужчине, ткнул небольшим кинжалом ему в бок.
— Не советую звать на помощь, — прошипел он. — Прежде чем она подоспеет, я выпущу из тебя кишки.
Мужчина застыл на месте.
— Что вы хотите?
— Убери руку со своего меча и шагай вперед. Вон к тому проходу между домами.
И он чуть сильнее надавил кинжалом.
За считанные секунды они достигли полутемного проулка, стиснутого строениями, и там Ройс велел мужчине поднять руки и обезоружил его.
— Кто вы такой? — спросил тот.
— Думаю, ответ тебе хорошо известен. Хватит играть в эти игры, они могут плохо кончиться.
— Если хотите денег… — пробормотал мужчина.
— Довольно притворяться, негодяй! Если ты еще жив, то лишь потому, что я рассчитываю получить от тебя кое-какие сведения. Сколько вас тут, в городе?
— Вы с кем-то меня путаете, господин. Я не знаю, о чем вы…
Он не договорил. Ройс с силой прижал его к стене дома и, угрожая его же мечом, повторил:
— Сколько вас и где все остальные?
— Угрозы не помогут. Я ничего не знаю.
— Тем хуже для тебя.
Ройс занес над ним меч.
— Подождите! Вы совершаете ошибку. Мы… У нас вполне мирные намерения.
— Кто это «мы» и где они?! Отвечай — или я изуродую твою смазливую физиономию! Это ведь ты с дружками хотел меня убить, только у вас ничего не вышло. И не выйдет!
— Карл!
Крик донесся откуда-то с другого конца проулка. Ройс повернул голову и увидел еще одного мужчину, бегущего к ним с мечом в руке.
— Стой! — крикнул Ройс и приставил кинжал к горлу того, кого называли Карлом. — Остановись — или твой приятель умрет!
Тот мгновенно замер. Он тоже был светловолосым, с большим луком за спиной. Такие луки бывают у настоящих стрелков.
— Не приближайся!
Ройс начал отступать в противоположный конец проулка, держа перед собой Карла как щит.
— Что ж, убей его, — спокойно сказал стрелок, — и ляжешь рядом с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29