В минуты, когда ее терзали жестокие воспоминания об ужасах прошлой жизни, она никогда не плакала. Но вот теперь слезы неудержимо хлынули из ее глаз, и она горько разрыдалась.
— Рут, все плохое в прошлом, — нежно произнес Джордж. — Теперь вы здесь, со мной. И вы никогда больше не покинете этот дом. Любовь моя, я не позволю вам еще раз исчезнуть из моей жизни.
Рыдания Рут мало-помалу утихали. Подняв глаза, она увидела его тревожную и нежную улыбку. И вдруг отпрянула, оттолкнувшись рукой от его груди. Потом опять взглянула на него, все еще смущенная и страдающая, и окончательно пришла в себя, осознав, где она находится и кто рядом с ней.
Она оглянулась и, увидев Кору, поняла, как та взволнованна и испуганна.
— Миссис Прайс… — почти неслышно прошептала девушка.
В этот момент Рут нестерпимо захотелось бежать. Бежать отсюда, чтобы никто не видел ее слабости, заплаканного лица, мучительного взгляда… Бежать, бежать…
Вырвавшись из объятий Джорджа, она сделала шаг назад, затем повернулась, бросилась к дверям и, выскользнув из них, опрометью бросилась по лестнице в сторону своей спальни, указанной ей раньше экономкой.
Кора двинулась было за ней.
— Я должна идти…
— Нет, — сказал Джордж, остановив ее за руку и возвращая назад.
— oНо почему?..
— Она слишком измучена теперь, — ответил он со вздохом. — Ей просто необходимо побыть одной. Садитесь, мисс Ренфрю. Надеюсь, вы хорошо себя чувствовали здесь в мое отсутствие?
— О да, — ответила девушка, но по выра — щению ее лица он понял, что эти слова далеко не отражают ее истинных чувств. — Такое ощущение, как тогда, у меня на приеме… Только этот день гораздо хуже того. Я рада, милорд, что вы появились. Но почему так расстроилась миссис Прайс? Наверное, из-за меня? — продолжала она и вдруг покраснела, сообразив, что последние ее слова отзываются некоторой самонадеянностью. — Простите, я не имела в виду…
— . Думаю, что из-за музыки, — ответил Джордж. — Помнится, она рассказывала как-то, что ее покойная матушка очень любила музицировать.
— Выходит, я, действительно, виновата! — воскликнула огорченная Кора.
Джордж стоял задумавшись. Он пытался представить себе, какие ужасные картины явились несколько минут назад перед мысленным взором Рут, но, услышав слова Коры, повернулся к ней и твердо сказал:
— Нет, это не из-за вашей музыки, мисс Ренфрю. Это из-за воспоминаний, которые пробудила музыка. Пожалуйста, прошу вас, не корите себя, вы ни в чем не виноваты.
— Вы хорошо знаете миссис Прайс? — робко спросила девушка.
— В общем, да, знаю, но, наверное, недостаточно хорошо, — ответил он. — Скажите, Генри уже уехал с письмом для вашей матушки?
Уже перевалило за полночь, но Рут все еще сидела в своей спальне. Огонь в камине почти угас, но она ничего не делала, чтобы поддержать его. Еще раньше она переоделась в ночную рубашку и халат, найденные ею на постели; там же лежал и ночной чепец, но она еще не надевала его, а просто распустила волосы, и золотисто-рыжие локоны живописно рассыпались по плечам. Так она и осталась сидеть в кресле, совершенно неподвижная, опустив на колени руки, в одной из которых держала забытый гребень.
Глаза ее ничего не выражали, ибо мысль беспорядочно бродила во всех направлениях, останавливаясь то на одном, то на другом моменте сегодняшних событий и вновь погружая сознание во тьму забвения. Вечером, убежав из гостиной в спальню и побыв совершенно одна, Рут немного успокоилась, но желания возвращаться к оставшимся там Коре и Джорджу у нее не возникло, хотя она и понимала, что они встревожены ее бегством. Но сил не оставалось даже на то, чтобы перебраться из кресла в постель, хотя все тело ее закоченело.
Дверь тихонько открылась, и вошел Джордж. Она повернула голову, посмотрела на него без тени удивления и ничего не сказала. Его глаза ненадолго задержались на ней. Он сразу подошёл к камину и занялся угасающим пламенем, подкинув туда сухих дров, сложенных горкой рядом. Когда огонь вновь разгорелся, он встал с колен и обтер руки носовым платком. В спальне было очень холодно.
Подойдя к Рут, он склонился над ней, забрал гребень и, охватив кисти ее холодных рук своими жаркими ладонями, стал отогревать их дыханием, как отогревают замерзшую птичку.
— Если уж вы не заботитесь о поддержании огня, так пользуйтесь хотя бы муфтой, — сказал он шутливо, хотя чувствовалось, что ему было совсем не до веселья.
Она подняла свои большие серые глаза и посмотрела на него каким-то отсутствующим, отрешенным взглядом, который потряс Джорджа до глубины души. Он тотчас поднял ее на руки, сел в кресло и усадил к себе на колени, положив ее голову к себе на плечо.
— Это уж слишком, — хрипло сказал он. — Разве вы не понимаете, любовь моя? Ведь Джонс мертв. Мортон-младший тоже мертв. Вы здесь со мной, в полной безопасности, никто и ничто не причинит вам вреда.
Рут заплакала. Ледяной холод, пронизывающий все ее тело до состояния полной бесчувственности, начал таять под действием тепла и заботы Джорджа. Все ее тревоги о Коре, ее ужас от того, что она осмелилась выстрелить в Чарльза, все страхи, что она пережила, думая о Джордже, пока он отсутствовал, сейчас отступили, отхлынули от нее, сменившись обильными, благодатными слезами.
Джордж крепко держал ее в объятиях, целовал волосы, шептал успокоительные слова. Сжимая ее заледеневшие пальцы, он чувствовал, как они начинают отогреваться, будто жизненные силы переливались в них из его горячих ладоней. И наконец, когда поток ее слез стал заметно иссякать, он сказал:
— Ну, довольно, любовь моя, довольно… У меня всего один платок, да и тот весь в саже, так что я могу, конечно, предложить его, чтобы вы осушили им ваши прелестные глазки и щечки, но вы рискуете перепачкаться.
— Мой не чище, — ответила Рут, — так что лучше мне действительно больше не плакать. Спасибо вам, Джордж.
Взяв у него платок, она отыскала на нем чистое место и вытерла слезы. Даже в такую минуту она не могла не заметить, из какого тонкого и прекрасного батиста он сделан. Имелась на нем и монограмма, вышитая в углу, — еще одно напоминание об особом положении Джорджа в этом мире.
Рут чувствовала себя так уютно на его коленях. Она хотела бы остаться здесь, в его объятиях, навсегда, но это все еще оставалось мечтой, в которую она не могла поверить. Величайшим усилием воли она попыталась встать. Сначала он инстинктивно прижал ее к себе, и она подумала было, что он не выпустит ее, но его руки внезапно разжались.
Она отошла на несколько шагов и сразу же почувствовала, как холодно в комнате. Может, ей и всегда было так холодно в этой жизни только потому, что рядом не было Джорджа?
— Рут, мне не нравится, что вы все время избегаете меня. Неужели вам так трудно довериться мне?
Он положил руку ей на плечо и проникновенно заглянул в глаза. Она опустила веки. Он понял ее и отошел на пару шагов. Рут ощутила так хорошо знакомую ей по прежним годам его неукротимую энергию, едва сдерживаемое нетерпение.
— Вы сказали, что Чарльз мертв? — спросила она, решив говорить о чем-то совсем далеком от их чувств, о чем угодно, лишь бы уйти от того, что не давало ей покоя последние дни.
— Да, Рут, прошу вас, сядьте.
Усадив ее в кресло, он принес от туалетного столика стул, поставил его рядом и сел.
— Это я убила его? — спросила она с ужасом, вдруг подумав, что ранила Чарльза гораздо серьезнее, чем ей показалось.
— Нет, — кратко ответил Джордж. — Рана от вашего выстрела не более чем царапина, жизни, во всяком случае, она не угрожала. Надеюсь, вы бы лучше целились, если бы оказались с ним наедине, o — пытаясь улыбнуться, договорил он.
— Да, — согласилась Рут с болью и отчаянием. — Но я знала, что вы рядом, и вообще надеялась, что стрелять мне не придется, но…
— Ну, все в прошлом. Прошу вас, не думайте об этом, — твердым голосом сказал Джордж, вновь взяв ее за руки.
— Но отчего же он умер? — не отступала она.
Рут подумала, что напрасно она позволила Джорджу снова завладеть ее руками, но сил отнять их у него ей не хватало.
— Я сам убил его, — мрачно ответил он. Взор его сделался рассеянным, будто он вновь увидел жестокую сцену на дороге. — В общем, я не собирался… Но когда увидел его дикую ненависть, возникшую при одном взгляде на вас… Я решил, что он слишком опасен. Я действительно не собирался его убивать…
Джордж не договорил фразы, но так стиснул руку Рут, что она, чуть не вскрикнув от боли, поняла, как невыносимо для него самого все случившееся.
Она с содроганием вспомнила взгляд Чарльза, когда он попытался напасть на нее, вспомнила и то, о чем рассказала ей Кора, его угрозы, его неотступное желание расправиться с ней.
— Я определенно заслужила его ненависть, разве не так? — прошептала она.
При звуке ее голоса Джордж будто очнулся, снова сосредоточив внимание на Рут.
— Если допустить невозможное, что вам опять доведется пережить нечто подобное, обещайте, что вы никогда не будете испытывать судьбу в одиночку, никогда, ни при каких обстоятельствах, — категорически заявил он. — Тут и моя вина, я должен был отправить вас домой еще до того, как Чарльз объявился в Бате.
Глаза Рут зажглись горделивым блеском.
— Вы не можете отправить меня куда бы то ни было, — отрезала она, вырывая свои руки из его ладоней. — Я вполне способна сама постоять за себя. Мне не нужна ни ваша, ни чья бы то ни было защита, мне не нужны покровители, — продолжала она пылко, вспоминая, как упорно Джордж отказывался верить, что она продала «Золотого Тельца». — Я все еще не могу понять, почему вы сочли, что продаться богатому человеку мне было гораздо легче и проще, чем сбыть с рук…
— Простите меня, Рут, — прервал он ее. — Ради Бога, простите! Я не склонен легко верить сплетням и слухам. Но только представьте, когда я месяцами искал вас повсюду и не находил… — Он встал и нервно зашагал по комнате. — Да мне не оставалось ничего другого, как поверить в ваше бегство. Все лучше, чем думать, что вас нет в живых. Ведь и такие мысли терзали меня… — И вдруг он резко остановился и бросил ей в лицо: — Но вы-то знали, где меня найти! Я все время думал, что, стоило вам захотеть, вы бы без труда нашли меня. Но вы ведь не сделали этого, значит, не хотели!
— Но…
— Да, да, я знаю… Теперь знаю, все это натворил Шон… — Руки Джорджа сжались в кулаки. — Каждый раз, как подумаю о вашем проклятом Шоне, испытываю одно желание — пойти и раздавить его как клопа, но всегда вспоминаю, что без него вы бы не выжили.
— О нет, мой милый, нет, — возразила Рут. — Если бы пришлось, выжила бы и без него, но это еще не значит, что он заслужил смерть. Так что же все-таки случилось с Чарльзом?
Джордж повернулся и посмотрел на нее. Столько раз она повторяла, что не нуждается ни в чьей защите, что он начал верить — на свете нет сил, способных запугать или сломить этот гордый характер. Любить ее и пытаться защитить невозможно. Годы одиночества укрепили ее в стремлении к независимости, и она, бесспорно, заслужила уважение своей стойкостью, ибо знала, что помощи ждать не от кого. Довериться теперь кому-то ей совсем не просто, даже если это человек, которого она любит.
Джордж глубоко вздохнул. — Да, — медленно заговорил он. — Я верю, что вы способны сами защитить себя. Но подумайте, как трудно мне смириться с этим. Не хочу сказать, что желаю вам стать менее отважной и сильной, — продолжал он с нетерпением, — но как непереносима мысль, что все эти годы вам пришлось бороться с жизненными бурями без меня.
Рут была потрясена той горечью, с которой он говорил все это, и все же не нашла нужных слов утешения. Он вернулся и сел перед ней, еще раз взяв ее за руки.
— Рут, могу ли я хотя бы теперь, когда мы снова встретились, убедить вас в том, как сильно я люблю вас? Прошу вас, пожалуйста, не отворачивайтесь и не молчите.
Рут протянула руку и нежно коснулась пальцами его щеки. Сейчас она испытывала к нему необыкновенную нежность; да, она тоже любила, но говорить об этом не могла, а потому все свое невысказанное чувство вложила в одно легкое прикосновение. Он почувствовал это и закрыл глаза, полностью отдаваясь столь драгоценной для него ласке, затем, повернув ее руку, поцеловал ладонь. Его губы так нежно касались ее кожи, что она не удержалась и погладила его по голове.
— Любимая! — прошептал он в изнеможении.
О, как хотелось ей уступить его нежным и сильным рукам, но не прошло и минуты, как она отстранилась от него. Лишь ее руку продолжал он удерживать, целуя один за другим все пальцы. Она осязаемо чувствовала, как страсть переливается с его губ в их кончики.
Джордж поднял голову и, встретив ее взгляд, улыбнулся той улыбкой, от которой в его карих глазах зажигались золотые искры.
— Простите мне, что я позволил себе усомниться в вас. — Голос его был низким и глухим. — А если мне придется вновь пережить тот же ужас, что и сегодня, надеюсь, вы, со своим пистолетом в руке, окажетесь рядом. Не знаю, как вы, но мне явно нужна защита, именно ваша защита и ваше покровительство, — сказал он с величайшей печалью. — Мне казалось, я хорошо знаю вас, но сегодня я убедился, что к встрече с таким человеком, как Чарльз, вы готовы гораздо лучше меня.
— Ну не преувеличивайте, Джордж, — быстро проговорила Рут. — Где мне до вас, с вашей могучей силой и стремительностью! Я всего лишь женщина. У меня нет ничего, кроме сообразительности. Я ведь знаю, что моя излишняя предусмотрительность не всегда полезна, иногда она только мешает. — Она насмешливо хмыкнула. — Знаете, вчера, после того как ушел Чарльз и я увидела вас в окне, мне страшно захотелось сбежать по лестнице и позвать вас в дом… — созналась она.
Джордж мягко рассмеялся.
— Рад слышать. Надеюсь, вы понимаете, как мне хотелось того же?
— Но вы до сих пор не объяснили мне, что произошло с Чарльзом, — напомнила Рут, выказывая явное нетерпение. Она знала, что Джордж вполне способен на отчаянные поступки ради ее безопасности, но ей хотелось узнать, как именно это произошло. — И почему вы не сказали, что Чарльз мертв, еще тогда, прежде чем мы оставили вас на дороге? Ведь, если я правильно поняла, вы уже тогда знали об этом?
— Да, знал. Но я просто не хотел еще больше огорчать вас и Кору. Вы и без того обе были так измучены, я и подумал: с дурными вестями опоздать невозможно, и решил, что сначала лучше встретиться с сэром Дэвидом, о котором я говорил вам, и выяснить, чем может грозить нам эта смерть. Кстати, он убедил меня, что все будет хорошо. Постойте! — вдруг сказал он, хотя Рут и не пыталась заговорить. — Я знаю, вы можете упрекнуть меня теперь за то, что я молчал, но для Коры — вы не станете отрицать — подлинное благо, что к ее переживаниям в тот момент не прибавилось еще и это.
— О, Джордж, я и не упрекаю вас! — воскликнула Рут дрожащим от волнения голосом. — Теперь я понимаю, как хорошо, что вы не сказали мне этого там, на дороге. Я же всей душой рвалась тогда ехать с вами. Но теперь понимаю, что вряд ли смогла бы сказать в магистрате что-нибудь толковое. Ведь больше всего я боялась найти Кору мертвой! И вообще, последние сутки я была словно одержимая.
— Рут, вы дадите свои показания завтра, но ехать для этого никуда не придется. Сэр Дэвид сам прибудет сюда. Так что никаких неудобств это вам не доставит… — Джордж некоторое время помолчал. — Я рассказал сэру Дэвиду о случившемся, и мы обсудили с ним возможные последствия. Кроме того, Джонс, узнав, что человек, которому он служил и помогал в последнем деле, уже мертв, сознался в злонамеренности действий, предпринятых им по наущению Чарльза, и, кроме того, рассказал кое-что интересное о прошлом этого человека.
— Что именно? — тихо спросила Рут.
— Выяснилось, что в прошлом году Мор — тон-младший убил служанку в одном кабачке, — вновь заговорил Джордж. — Девушка отказалась пойти с ним, он впал в бешенство и подстерег ее, когда она после работы возвращалась домой. Джонс сказал, что ему не составит труда показать место, где они закопали тело. Не думаю, что он понимает, чем ему грозит соучастие в этом страшном деле, но слишком уж на него подействовала смерть Чарльза; он сразу же принялся выкладывать все, что ему известно о покойном хозяине.
— Да, кажется, смерть Чарльза действительно не сможет повредить нам. Вы твердо в этом уверены? — спросила Рут. — Я бы не вынесла, если бы…
— Нет, нет, Рут, ни о чем не надо беспокоиться. Не думаю, что сэр Дэвид хоть на минуту усомнился в моей — тем более в вашей и Коры — невиновности. Ну а Генри — тот вообще вне всяких подозрений. Но не буду кривить душой, против меня, возможно, и выдвинут обвинение. Однако для беспокойства причин нет, дело это наверняка решится в нашу пользу, особенно учитывая преступное прошлое Чарльза. Не говоря уж о сегодняшнем преступлении — похищении богатой наследницы, чему есть свидетели. Да и вряд ли меня осудят за убийство взбесившегося от ненависти негодяя, собравшегося напасть на вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Рут, все плохое в прошлом, — нежно произнес Джордж. — Теперь вы здесь, со мной. И вы никогда больше не покинете этот дом. Любовь моя, я не позволю вам еще раз исчезнуть из моей жизни.
Рыдания Рут мало-помалу утихали. Подняв глаза, она увидела его тревожную и нежную улыбку. И вдруг отпрянула, оттолкнувшись рукой от его груди. Потом опять взглянула на него, все еще смущенная и страдающая, и окончательно пришла в себя, осознав, где она находится и кто рядом с ней.
Она оглянулась и, увидев Кору, поняла, как та взволнованна и испуганна.
— Миссис Прайс… — почти неслышно прошептала девушка.
В этот момент Рут нестерпимо захотелось бежать. Бежать отсюда, чтобы никто не видел ее слабости, заплаканного лица, мучительного взгляда… Бежать, бежать…
Вырвавшись из объятий Джорджа, она сделала шаг назад, затем повернулась, бросилась к дверям и, выскользнув из них, опрометью бросилась по лестнице в сторону своей спальни, указанной ей раньше экономкой.
Кора двинулась было за ней.
— Я должна идти…
— Нет, — сказал Джордж, остановив ее за руку и возвращая назад.
— oНо почему?..
— Она слишком измучена теперь, — ответил он со вздохом. — Ей просто необходимо побыть одной. Садитесь, мисс Ренфрю. Надеюсь, вы хорошо себя чувствовали здесь в мое отсутствие?
— О да, — ответила девушка, но по выра — щению ее лица он понял, что эти слова далеко не отражают ее истинных чувств. — Такое ощущение, как тогда, у меня на приеме… Только этот день гораздо хуже того. Я рада, милорд, что вы появились. Но почему так расстроилась миссис Прайс? Наверное, из-за меня? — продолжала она и вдруг покраснела, сообразив, что последние ее слова отзываются некоторой самонадеянностью. — Простите, я не имела в виду…
— . Думаю, что из-за музыки, — ответил Джордж. — Помнится, она рассказывала как-то, что ее покойная матушка очень любила музицировать.
— Выходит, я, действительно, виновата! — воскликнула огорченная Кора.
Джордж стоял задумавшись. Он пытался представить себе, какие ужасные картины явились несколько минут назад перед мысленным взором Рут, но, услышав слова Коры, повернулся к ней и твердо сказал:
— Нет, это не из-за вашей музыки, мисс Ренфрю. Это из-за воспоминаний, которые пробудила музыка. Пожалуйста, прошу вас, не корите себя, вы ни в чем не виноваты.
— Вы хорошо знаете миссис Прайс? — робко спросила девушка.
— В общем, да, знаю, но, наверное, недостаточно хорошо, — ответил он. — Скажите, Генри уже уехал с письмом для вашей матушки?
Уже перевалило за полночь, но Рут все еще сидела в своей спальне. Огонь в камине почти угас, но она ничего не делала, чтобы поддержать его. Еще раньше она переоделась в ночную рубашку и халат, найденные ею на постели; там же лежал и ночной чепец, но она еще не надевала его, а просто распустила волосы, и золотисто-рыжие локоны живописно рассыпались по плечам. Так она и осталась сидеть в кресле, совершенно неподвижная, опустив на колени руки, в одной из которых держала забытый гребень.
Глаза ее ничего не выражали, ибо мысль беспорядочно бродила во всех направлениях, останавливаясь то на одном, то на другом моменте сегодняшних событий и вновь погружая сознание во тьму забвения. Вечером, убежав из гостиной в спальню и побыв совершенно одна, Рут немного успокоилась, но желания возвращаться к оставшимся там Коре и Джорджу у нее не возникло, хотя она и понимала, что они встревожены ее бегством. Но сил не оставалось даже на то, чтобы перебраться из кресла в постель, хотя все тело ее закоченело.
Дверь тихонько открылась, и вошел Джордж. Она повернула голову, посмотрела на него без тени удивления и ничего не сказала. Его глаза ненадолго задержались на ней. Он сразу подошёл к камину и занялся угасающим пламенем, подкинув туда сухих дров, сложенных горкой рядом. Когда огонь вновь разгорелся, он встал с колен и обтер руки носовым платком. В спальне было очень холодно.
Подойдя к Рут, он склонился над ней, забрал гребень и, охватив кисти ее холодных рук своими жаркими ладонями, стал отогревать их дыханием, как отогревают замерзшую птичку.
— Если уж вы не заботитесь о поддержании огня, так пользуйтесь хотя бы муфтой, — сказал он шутливо, хотя чувствовалось, что ему было совсем не до веселья.
Она подняла свои большие серые глаза и посмотрела на него каким-то отсутствующим, отрешенным взглядом, который потряс Джорджа до глубины души. Он тотчас поднял ее на руки, сел в кресло и усадил к себе на колени, положив ее голову к себе на плечо.
— Это уж слишком, — хрипло сказал он. — Разве вы не понимаете, любовь моя? Ведь Джонс мертв. Мортон-младший тоже мертв. Вы здесь со мной, в полной безопасности, никто и ничто не причинит вам вреда.
Рут заплакала. Ледяной холод, пронизывающий все ее тело до состояния полной бесчувственности, начал таять под действием тепла и заботы Джорджа. Все ее тревоги о Коре, ее ужас от того, что она осмелилась выстрелить в Чарльза, все страхи, что она пережила, думая о Джордже, пока он отсутствовал, сейчас отступили, отхлынули от нее, сменившись обильными, благодатными слезами.
Джордж крепко держал ее в объятиях, целовал волосы, шептал успокоительные слова. Сжимая ее заледеневшие пальцы, он чувствовал, как они начинают отогреваться, будто жизненные силы переливались в них из его горячих ладоней. И наконец, когда поток ее слез стал заметно иссякать, он сказал:
— Ну, довольно, любовь моя, довольно… У меня всего один платок, да и тот весь в саже, так что я могу, конечно, предложить его, чтобы вы осушили им ваши прелестные глазки и щечки, но вы рискуете перепачкаться.
— Мой не чище, — ответила Рут, — так что лучше мне действительно больше не плакать. Спасибо вам, Джордж.
Взяв у него платок, она отыскала на нем чистое место и вытерла слезы. Даже в такую минуту она не могла не заметить, из какого тонкого и прекрасного батиста он сделан. Имелась на нем и монограмма, вышитая в углу, — еще одно напоминание об особом положении Джорджа в этом мире.
Рут чувствовала себя так уютно на его коленях. Она хотела бы остаться здесь, в его объятиях, навсегда, но это все еще оставалось мечтой, в которую она не могла поверить. Величайшим усилием воли она попыталась встать. Сначала он инстинктивно прижал ее к себе, и она подумала было, что он не выпустит ее, но его руки внезапно разжались.
Она отошла на несколько шагов и сразу же почувствовала, как холодно в комнате. Может, ей и всегда было так холодно в этой жизни только потому, что рядом не было Джорджа?
— Рут, мне не нравится, что вы все время избегаете меня. Неужели вам так трудно довериться мне?
Он положил руку ей на плечо и проникновенно заглянул в глаза. Она опустила веки. Он понял ее и отошел на пару шагов. Рут ощутила так хорошо знакомую ей по прежним годам его неукротимую энергию, едва сдерживаемое нетерпение.
— Вы сказали, что Чарльз мертв? — спросила она, решив говорить о чем-то совсем далеком от их чувств, о чем угодно, лишь бы уйти от того, что не давало ей покоя последние дни.
— Да, Рут, прошу вас, сядьте.
Усадив ее в кресло, он принес от туалетного столика стул, поставил его рядом и сел.
— Это я убила его? — спросила она с ужасом, вдруг подумав, что ранила Чарльза гораздо серьезнее, чем ей показалось.
— Нет, — кратко ответил Джордж. — Рана от вашего выстрела не более чем царапина, жизни, во всяком случае, она не угрожала. Надеюсь, вы бы лучше целились, если бы оказались с ним наедине, o — пытаясь улыбнуться, договорил он.
— Да, — согласилась Рут с болью и отчаянием. — Но я знала, что вы рядом, и вообще надеялась, что стрелять мне не придется, но…
— Ну, все в прошлом. Прошу вас, не думайте об этом, — твердым голосом сказал Джордж, вновь взяв ее за руки.
— Но отчего же он умер? — не отступала она.
Рут подумала, что напрасно она позволила Джорджу снова завладеть ее руками, но сил отнять их у него ей не хватало.
— Я сам убил его, — мрачно ответил он. Взор его сделался рассеянным, будто он вновь увидел жестокую сцену на дороге. — В общем, я не собирался… Но когда увидел его дикую ненависть, возникшую при одном взгляде на вас… Я решил, что он слишком опасен. Я действительно не собирался его убивать…
Джордж не договорил фразы, но так стиснул руку Рут, что она, чуть не вскрикнув от боли, поняла, как невыносимо для него самого все случившееся.
Она с содроганием вспомнила взгляд Чарльза, когда он попытался напасть на нее, вспомнила и то, о чем рассказала ей Кора, его угрозы, его неотступное желание расправиться с ней.
— Я определенно заслужила его ненависть, разве не так? — прошептала она.
При звуке ее голоса Джордж будто очнулся, снова сосредоточив внимание на Рут.
— Если допустить невозможное, что вам опять доведется пережить нечто подобное, обещайте, что вы никогда не будете испытывать судьбу в одиночку, никогда, ни при каких обстоятельствах, — категорически заявил он. — Тут и моя вина, я должен был отправить вас домой еще до того, как Чарльз объявился в Бате.
Глаза Рут зажглись горделивым блеском.
— Вы не можете отправить меня куда бы то ни было, — отрезала она, вырывая свои руки из его ладоней. — Я вполне способна сама постоять за себя. Мне не нужна ни ваша, ни чья бы то ни было защита, мне не нужны покровители, — продолжала она пылко, вспоминая, как упорно Джордж отказывался верить, что она продала «Золотого Тельца». — Я все еще не могу понять, почему вы сочли, что продаться богатому человеку мне было гораздо легче и проще, чем сбыть с рук…
— Простите меня, Рут, — прервал он ее. — Ради Бога, простите! Я не склонен легко верить сплетням и слухам. Но только представьте, когда я месяцами искал вас повсюду и не находил… — Он встал и нервно зашагал по комнате. — Да мне не оставалось ничего другого, как поверить в ваше бегство. Все лучше, чем думать, что вас нет в живых. Ведь и такие мысли терзали меня… — И вдруг он резко остановился и бросил ей в лицо: — Но вы-то знали, где меня найти! Я все время думал, что, стоило вам захотеть, вы бы без труда нашли меня. Но вы ведь не сделали этого, значит, не хотели!
— Но…
— Да, да, я знаю… Теперь знаю, все это натворил Шон… — Руки Джорджа сжались в кулаки. — Каждый раз, как подумаю о вашем проклятом Шоне, испытываю одно желание — пойти и раздавить его как клопа, но всегда вспоминаю, что без него вы бы не выжили.
— О нет, мой милый, нет, — возразила Рут. — Если бы пришлось, выжила бы и без него, но это еще не значит, что он заслужил смерть. Так что же все-таки случилось с Чарльзом?
Джордж повернулся и посмотрел на нее. Столько раз она повторяла, что не нуждается ни в чьей защите, что он начал верить — на свете нет сил, способных запугать или сломить этот гордый характер. Любить ее и пытаться защитить невозможно. Годы одиночества укрепили ее в стремлении к независимости, и она, бесспорно, заслужила уважение своей стойкостью, ибо знала, что помощи ждать не от кого. Довериться теперь кому-то ей совсем не просто, даже если это человек, которого она любит.
Джордж глубоко вздохнул. — Да, — медленно заговорил он. — Я верю, что вы способны сами защитить себя. Но подумайте, как трудно мне смириться с этим. Не хочу сказать, что желаю вам стать менее отважной и сильной, — продолжал он с нетерпением, — но как непереносима мысль, что все эти годы вам пришлось бороться с жизненными бурями без меня.
Рут была потрясена той горечью, с которой он говорил все это, и все же не нашла нужных слов утешения. Он вернулся и сел перед ней, еще раз взяв ее за руки.
— Рут, могу ли я хотя бы теперь, когда мы снова встретились, убедить вас в том, как сильно я люблю вас? Прошу вас, пожалуйста, не отворачивайтесь и не молчите.
Рут протянула руку и нежно коснулась пальцами его щеки. Сейчас она испытывала к нему необыкновенную нежность; да, она тоже любила, но говорить об этом не могла, а потому все свое невысказанное чувство вложила в одно легкое прикосновение. Он почувствовал это и закрыл глаза, полностью отдаваясь столь драгоценной для него ласке, затем, повернув ее руку, поцеловал ладонь. Его губы так нежно касались ее кожи, что она не удержалась и погладила его по голове.
— Любимая! — прошептал он в изнеможении.
О, как хотелось ей уступить его нежным и сильным рукам, но не прошло и минуты, как она отстранилась от него. Лишь ее руку продолжал он удерживать, целуя один за другим все пальцы. Она осязаемо чувствовала, как страсть переливается с его губ в их кончики.
Джордж поднял голову и, встретив ее взгляд, улыбнулся той улыбкой, от которой в его карих глазах зажигались золотые искры.
— Простите мне, что я позволил себе усомниться в вас. — Голос его был низким и глухим. — А если мне придется вновь пережить тот же ужас, что и сегодня, надеюсь, вы, со своим пистолетом в руке, окажетесь рядом. Не знаю, как вы, но мне явно нужна защита, именно ваша защита и ваше покровительство, — сказал он с величайшей печалью. — Мне казалось, я хорошо знаю вас, но сегодня я убедился, что к встрече с таким человеком, как Чарльз, вы готовы гораздо лучше меня.
— Ну не преувеличивайте, Джордж, — быстро проговорила Рут. — Где мне до вас, с вашей могучей силой и стремительностью! Я всего лишь женщина. У меня нет ничего, кроме сообразительности. Я ведь знаю, что моя излишняя предусмотрительность не всегда полезна, иногда она только мешает. — Она насмешливо хмыкнула. — Знаете, вчера, после того как ушел Чарльз и я увидела вас в окне, мне страшно захотелось сбежать по лестнице и позвать вас в дом… — созналась она.
Джордж мягко рассмеялся.
— Рад слышать. Надеюсь, вы понимаете, как мне хотелось того же?
— Но вы до сих пор не объяснили мне, что произошло с Чарльзом, — напомнила Рут, выказывая явное нетерпение. Она знала, что Джордж вполне способен на отчаянные поступки ради ее безопасности, но ей хотелось узнать, как именно это произошло. — И почему вы не сказали, что Чарльз мертв, еще тогда, прежде чем мы оставили вас на дороге? Ведь, если я правильно поняла, вы уже тогда знали об этом?
— Да, знал. Но я просто не хотел еще больше огорчать вас и Кору. Вы и без того обе были так измучены, я и подумал: с дурными вестями опоздать невозможно, и решил, что сначала лучше встретиться с сэром Дэвидом, о котором я говорил вам, и выяснить, чем может грозить нам эта смерть. Кстати, он убедил меня, что все будет хорошо. Постойте! — вдруг сказал он, хотя Рут и не пыталась заговорить. — Я знаю, вы можете упрекнуть меня теперь за то, что я молчал, но для Коры — вы не станете отрицать — подлинное благо, что к ее переживаниям в тот момент не прибавилось еще и это.
— О, Джордж, я и не упрекаю вас! — воскликнула Рут дрожащим от волнения голосом. — Теперь я понимаю, как хорошо, что вы не сказали мне этого там, на дороге. Я же всей душой рвалась тогда ехать с вами. Но теперь понимаю, что вряд ли смогла бы сказать в магистрате что-нибудь толковое. Ведь больше всего я боялась найти Кору мертвой! И вообще, последние сутки я была словно одержимая.
— Рут, вы дадите свои показания завтра, но ехать для этого никуда не придется. Сэр Дэвид сам прибудет сюда. Так что никаких неудобств это вам не доставит… — Джордж некоторое время помолчал. — Я рассказал сэру Дэвиду о случившемся, и мы обсудили с ним возможные последствия. Кроме того, Джонс, узнав, что человек, которому он служил и помогал в последнем деле, уже мертв, сознался в злонамеренности действий, предпринятых им по наущению Чарльза, и, кроме того, рассказал кое-что интересное о прошлом этого человека.
— Что именно? — тихо спросила Рут.
— Выяснилось, что в прошлом году Мор — тон-младший убил служанку в одном кабачке, — вновь заговорил Джордж. — Девушка отказалась пойти с ним, он впал в бешенство и подстерег ее, когда она после работы возвращалась домой. Джонс сказал, что ему не составит труда показать место, где они закопали тело. Не думаю, что он понимает, чем ему грозит соучастие в этом страшном деле, но слишком уж на него подействовала смерть Чарльза; он сразу же принялся выкладывать все, что ему известно о покойном хозяине.
— Да, кажется, смерть Чарльза действительно не сможет повредить нам. Вы твердо в этом уверены? — спросила Рут. — Я бы не вынесла, если бы…
— Нет, нет, Рут, ни о чем не надо беспокоиться. Не думаю, что сэр Дэвид хоть на минуту усомнился в моей — тем более в вашей и Коры — невиновности. Ну а Генри — тот вообще вне всяких подозрений. Но не буду кривить душой, против меня, возможно, и выдвинут обвинение. Однако для беспокойства причин нет, дело это наверняка решится в нашу пользу, особенно учитывая преступное прошлое Чарльза. Не говоря уж о сегодняшнем преступлении — похищении богатой наследницы, чему есть свидетели. Да и вряд ли меня осудят за убийство взбесившегося от ненависти негодяя, собравшегося напасть на вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27