Лицо княгини, при жизни морщинистое, сейчас Чрловно разгладилось, было спокойным и безмятежным.
День тянулся, а процессия пришедших отдать последний долг не уменьшалась. Князь так и не приехал.
Пришли даже месье Бертора и управляющий «Отеля де Пари». Явились великие князья.
Когда солнце стало клониться к закату, Шарлотте пришлось искать убежища на террасе.
Массивные купола Дворца дьявола мягко отсвечивали в последних золотистых лучах. Княгиня больше никогда не войдет в эти стены.
Сердце Шарлотты сжалось. Ей тоже там не бывать. Когда приедет князь Виктор и отдаст ей деньги, она в последний раз посмотрит на Дворец дьявола и сверкающее синее море.
Сквозь деревья на склоне холма виднелась дорога, ведущая к порту.
Она сразу узнала ландо и белых скакунов графа Кароли. Как и золотисто-рыжую копну волос его спутницы.
Шарлотта отвернулась, стараясь подавить ураган противоречивых эмоций, обуревавших ее. Когда приедет князь, она найдет время лично, по всем правилам поблагодарить графа Кароли и навсегда выбросит его из головы.
Только поздно вечером наконец появился князь, в виктории, запряженной парой серых. За ним следовали экипажи с камердинером и остальными слугами. Приземистый, плотный, краснолицый, щегольски одетый, граф не обладал и каплей язвительного обаяния матери.
Шарлотта почти терялась в тускло освещенной передней. Дождавшись, пока камердинер снимет с князя плащ, она со страхом выступила вперед.
– Мисс Шарлотта Грейнджер, ваша светлость. Я была компаньонкой княгини Яковлевой.
Маленький, похожий на женский, рот недовольно сжался.
– А где… княгиня Яковлева?
Похоже, он ничуть не скорбит. Скорее уж раздражен и утомлен после не слишком долгой поездки.
Шарлотта послушно повела его по роскошно меблированным комнатам в наполненную цветами гостиную, где лежала усопшая, в головах и ногах которой горели свечи.
Князь даже не вошел в комнату. Несколько раз хлопнув по ладони перчатками из оленьей кожи, он отвернулся и потребовал бренди и сигару.
Потрясенная Шарлотта осталась стоять в дверях гостиной. Да, она знала, что отношения княгини с сыном оставляют желать лучшего, но тот по крайней мере мог бы провести пять минут в молчании и молитвах.
Князь тем временем разговаривал со скромно одетым джентльменом, как полагала Шарлотта, секретарем.
– Тело при первой же возможности нужно переправить в Петербург в спальном вагоне.
Именно шок побудил ее действовать. Она тихо закрыла за собой дверь гостиной и поспешила к мужчинам.
– Прошу простить, ваша светлость, но княгиня выражала желание быть похороненной в Монте-Карло…
Князь с такой яростью обернулся, что Шарлотта потеряла дар речи. В бледно-голубых глазах стыл лед.
– Не помню, мадемуазель, чтобы я обращался к вам, – уничтожающе бросил он.
От столь незаслуженного упрека щеки Шарлотты вспыхнули.
– Но, ваша светлость…
Князь Виктор уже отвернулся. Неужели последние желания княгини Яковлевой не будут исполнены?
Шарлотта вызывающе вздернула подбородок.
– Желания княгини были выражены как письменно, так и словесно, – процедила она в спину, на которой едва не лопался фрак.
Князь Виктор на секунду застыл, но счел ниже своего достоинства снова повернуться.
– Уберите ее отсюда, – велел он побледневшему секретарю.
У ног Шарлотты словно разверзлась зияющая пропасть. Всего за несколько минут она ухитрилась нажить врага в единственном человеке, от которого зависело ее будущее. Правда, княгиня тщательно записывала все свои долги компаньонке в личном гроссбухе. Но без денег Шарлотта не сможет вернуться в Англию. И только от доброй воли князя зависело, получит ли она деньги.
– Ваша светлость, позвольте мне поговорить с вами.
В голосе девушки звенело едва скрытое отчаяние. Секретарь буквально затрясся от ужаса, но князь Виктор медленно повернулся и задумчиво оглядел Шарлотту. До этой секунды он почти не обращал на нее внимания. Мысли его были заняты другим: мать в очередной раз выказала дурной вкус, испустив дух едва ли не на пороге Дворца дьявола, а содержанка устроила сцену, узнав, что он больше не вернется к ней. А что, если мать оставила завещание, в котором не упомянула единственного сына?
Но тут, к его немалому изумлению, оказалось, что последняя компаньонка матери поразительно отличается от своих предшественниц. Редкая красавица. И хотя платье было совсем скромным, с высоким воротом, застегнутым на множество маленьких пуговиц, восхитительно округлая грудь натягивала серый шелк лифа. Невероятно тонкая талия, изящно изогнутые бедра.
Он поднял глаза. Сливочно-белая безупречная кожа, блестящие глаза, губы как лепестки роз.
Жар алчности растопил лед в его глазах.
– Пожалуй, я соглашусь поговорить с вами, мадемуазель Грейнджер. Но позже. Когда отдохну.
Он поспешно вышел из комнаты. Секретарь засеменил следом.
Шарлотта облегченно вздохнула. Его резкость – следствие вполне понятного расстройства по поводу смерти матери. Как только он прочтет личные бумаги княгини, наверняка согласится похоронить ее в Ницце. Если же нет, может, граф Кароли соизволит поговорить с ним.
При мысли о графе девушку захлестнула новая волна беспокойства. Он так много сделал для нее. Только благодаря ему тело княгини не пролежало на бульваре несколько часов. Только благодаря ему они так быстро оказались у врача, хотя все равно опоздали. Только благодаря ему князя Виктора уведомили о смерти матери, а чело княгини обмыли, обрядили и положили в гостиной. Так что ее едва слышного «спасибо» вчера вечером, когда он испугал ее на террасе, явно недостаточно. Хорошие манеры требуют, чтобы она поблагодарила его как следует.
Наутро поток визитеров продолжался, но их принимал секретарь князя, и Шарлотту освободили от обязанностей, которые она выполняла после смерти княгини. Князь Виктор все еще не спустился вниз. Ее отсутствие не будет замечено.
Граф Кароли жил в «Босолей» – великолепной вилле с видом на порт. Шарлотта спрятала волосы под черной мантильей, сменила обычные белые перчатки на черные и выскользнула из дверей виллы. Княгиня позволяла ей в любое время пользоваться ландо.
Выйдя во двор, она поколебалась. Та дорога, что ведет к «Босолей», – очень крутая, а солнце уже стоит высоко. Но после смерти княгини она не имеет права распоряжаться экипажами Яковлевых.
Шарлотта решительно повернулась спиной к конюшням и, поспешно выйдя из ворот, направилась к «Босолей».
Высокие сосны затянуло жаркое марево. Кругом простирались поля розмарина, иногда сменявшиеся миртовыми кустами и купами земляничных деревьев.
Время от времени Шарлотта останавливалась и смотрела вдаль, на бульвар, казино и море. «Босолей» стояла в стороне от других вилл, в окружении апельсиновых деревьев и тимьяна.
Запыхавшаяся и разгоряченная, она позвонила в дверь виллы. Дверь открыл лакей в зеленой ливрее с золотыми галунами. В холле пол был выложен розовым мрамором. В одном углу стояла изысканная бронзовая статуя, на стене висел гобелен, вытканный по эскизам Франсуа Буше.
Шарлотте пришлось подождать, пока вернувшийся лакей не отвел ее в гостиную, абсолютно непохожую на те, что она видела до сих пор. Белые стены, белый ковер, бледно-сиреневые и светло-желтые диваны с разбросанными подушками. Огромные окна выходили на скалу Монако, усеянный яхтами порт и сказочные башни казино.
Шандор только что вернулся с утренней прогулки. Белая рубашка с жабо была распахнута, открывая мускулистую грудь и черную поросль вьющихся волос. Брюки туго облегали узкие бедра. Сапоги начищены до зеркального блеска.
У Шарлотты перехватило дыхание.
Шандор остановился, молча глядя на нее и не пытаясь подойти ближе. Ей стало не по себе. Судорожно сглотнув, она пробормотала:
– Простите, что явилась без приглашения, граф Кароли, но я подумала…
Она принялась нерешительно благодарить его за доброту и любезность.
Шандор продолжал рассматривать ее, чуть прищурившись. Значит, со смертью княгини мадемуазель Грейнджер осталась без покровителя! И как многие до нее, явилась сюда в надежде, что он, тронутый ее красотой и беззащитностью, возьмет на себя эту роль.
Он вспомнил поцелуй на темной террасе казино. Чувствуя себя в полной безопасности под крылышком княгини, она слишком ясно дала понять, что думает о знаках его внимания. И вот теперь, всего через несколько дней, предлагает ему в дар себя.
Красивое надменное лицо омрачилось: слишком бесцеремонно его лишили иллюзий. А он-то думал, что Шарлотта Грейнджер – исключение из правил, молодая девушка, лишенная корысти и легкомыслия. При встречах в казино она была восхитительна, очаровательно застенчива, поразительно прелестна – приятное зрелище по сравнению с наглыми, развязными кокотками и чопорными светскими красавицами. Когда умерла княгиня, скорбь Шарлотты была неподдельной: она горько рыдала, не заботясь о своей внешности и не обращая внимания на его присутствие. Он искренне восхищался мадемуазель Грейнджер, и вот теперь…
Он впился глазами в ее рот. Если он не станет ее любовником, это место с радостью займет Жюстен де Вальми. Или она уже побывала у него и была отвергнута? Сомнительно… де Вальми явно увлечен ею. Но он не так богат, как Шандор Кароли. Именно поэтому Шарлотта Грейнджер сейчас и стоит перед ним, беспомощно ломая руки. Черная мантилья прекрасно подчеркивает медь ее волос.
И тут его охватило странное желание. Она оказалась не той, кого он себе вообразил, и все же завораживала. Настолько, чтобы пробудить в нем и примитивные, и защитные инстинкты.
Шарлотта осеклась. Почему он так странно смотрит на нее? Она представить не могла такую реакцию на ее неожиданный приход без сопровождения. Но ведь он знает о ее обстоятельствах! У нее нет ни родственниц, ни горничной.
И тут он медленно, как во сне, шагнул к ней. Напряженные мышцы играли под тонким полотном рубашки. Шарлотта потупилась, чтобы не видеть его гибкого загорелого тела, но кровь уже бросилась ей в лицо.
Он приподнял пальцем ее подбородок и снова заглянул в растерянные глаза.
– Успокойтесь, мадемуазель Грейнджер. Ваше ближайшее будущее обеспечено. А после меня… – кажется, он пожал плечами и горько усмехнулся, – несомненно, будут и другие.
– Я не понимаю. Я…
Она пыталась отвернуться, но не могла. Оказалось, что в черной радужке плавают золотистые искорки, и его запах, мужской запах, будоражил кровь. Вот только непонятно, чем вызван его гнев.
Сильные руки сжали ее запястья.
– Вы все прекрасно поняли, мадемуазель Грейнджер, – вкрадчиво заметил он. – Ваша миссия удалась. И ложная скромность здесь ни к чему.
Она пыталась освободиться. Но силы были неравны, и казалось, что он готов раздавить ей пальцы.
– Простите… это было ошибкой… – прошептала Шарлотта.
Голос даже ей самой казался чересчур высоким и напряженным.
– Никакой ошибки, мадемуазель.
Огонь, полыхнувший в его глазах, заставил ее сердце забиться сильнее. Он неспешно притянул ее к себе.
– Нет, – прошептала она, когда он обнял ее за талию. – Нет. О, пожалуйста! Нет!
Но ее протесты были заглушены властным поцелуем.
Ее обдало жаром. Шарлотта, едва не теряя сознания, покачнулась. Он прижал ее к себе и стал целовать, почти исступленно, не щадя ни ее, ни себя.
На какой-то пугающий миг время, казалось, остановилось. Шарлотта ощущала только потребность, такую неистовую, что помутилось в голове. Ее руки сами собой поднялись и обвили его затылок, там, где курчавились жесткие завитки. Шарлотта, упиваясь его поцелуями, сдавалась без единого протеста.
Но тут его ладонь сжала ее грудь, лаская и возбуждая сквозь шелк платья.
Она услышала свой стон и осознала, что сильные пальцы только что расстегнули первые пуговки. Прикосновение этих пальцев к ее обнаженной плоти мигом вернуло ей рассудок.
Шарлотта стала яростно сопротивляться, проклиная свое предательское тело, так легко подпавшее под пьянящую власть рук и губ Шандора Кароли.
Но он с немилосердной усмешкой легко обуздал ее, терзая губы, шею и плечи пламенными поцелуями.
Слезы обожгли ее щеки. Она пришла отдать визит вежливости, а он решил, что она явилась с определенной и весьма меркантильной целью.
Ненавидя себя за глупость, ненавидя собственное тело за слабость, она боролась, как дикая кошка.
Наконец Шандор понял: тут что-то не так. Он разжал руки и отпустил ее с выражением потрясенного изумления в угольно-черных глазах.
– Неужели ни одна женщина не может считать себя в безопасности рядом с вами? – выдохнула Шарлотта, бросаясь к двери и хватаясь за фарфоровую ручку. – Сначала казино, потом это! Или вы преследуете женщин на улицах, граф Кароли? Удивительно еще, что не навязали мне своего внимания, пока умирала княгиня! Вы омерзительны! Гадки!
Шандор, не веря собственным ушам, устремился к ней, но Шарлотта распахнула дверь, промчалась мимо растерянного лакея и побежала так, как никогда не бегала раньше.
Было больно дышать, словно каждый глоток воздуха ранил грудь. Она уронила мантилью и даже не остановилась. Сосны, гибискусы, мирт сливались и покачивались перед ее глазами. Дорога пьяно вилась между кустарниками. Солнце слепило ее. Сердце бешено колотилось.
Сзади послышались неторопливый перестук копыт и скрип колес. Шарлотта в ужасе обернулась, но тревога оказалась ложной: какая-то дама выехала на прогулку. Сбрую лошадей украшали кокарды из розовых гвоздик. Дама развалилась на атласных подушках. Зонтик с оборками прикрывал от солнца ее безупречную кожу, накрашенные губы алели, глаза подведены сурьмой.
Экипаж поравнялся с Шарлоттой, и до нее донесся хрипловатый голос, приказывающий кучеру остановиться.
– У вас неприятности, мадемуазель? Я могу чем-то помочь?
Шарлотта повернула голову и уставилась в глаза прелестной парижанки, улыбнувшейся ей в тот последний нечер в казино. Дверца коляски гостеприимно приоткрылась.
– Прошу, мадемуазель! День очень жаркий, а камни на дороге ужасно твердые.
Шарлотта с благодарным вздохом поднялась в коляску. Глаза парижанки лукаво блеснули.
– Может, расскажете, почему вы так расстроены и растрепаны? Виноват какой-то джентльмен?
– Он не джентльмен! – выпалила Шарлотта с такой злостью, что дама весело рассмеялась.
– Позвольте представиться: я Луиза де Реми, а вы, насколько мне известно, мадемуазель Шарлотта Грейнджер, компаньонка княгини Яковлевой.
– Вчера княгиня умерла.
Голубые глаза Луизы затуманились.
– Как печально! Месье Блан потерял одного из самых богатых завсегдатаев, а вы – покровительницу, которую искренне любили.
– Да, – пробормотала Шарлотта, начиная приходить в себя.
– И что теперь вы станете делать, Шарлотта? – спросила практичная Луиза. – У вас есть деньги? Семья?
– Нет. – Как ни странно, Шарлотта почувствовала, как губы тронула сухая улыбка. – Нет, Луиза. У меня ничего нет.
– Но что дальше? – встревоженно допытывалась Луиза.
– Вернусь в Англию. Если князь выплатит все, что мне причитается, этого будет достаточно на билет до Англии.
Луиза слегка нахмурилась. Слишком часто даже самые богатые люди стараются не платить долги. Она повертела зонтик.
– Сегодня я буду играть для вас, Шарлотта. И отдам вам весь выигрыш, если, конечно, повезет.
Шарлотта тепло улыбнулась новоявленной подруге.
– Вы так добры, Луиза! Но вряд ли это понадобится. Князь Виктор, конечно, отдаст долги княгини.
Луиза де Реми еще сильнее нахмурилась. Князь Яковлев был известен как человек, который не расстанется ни с одним луидором, не получив ничего взамен. На этот раз было яснее ясного, что именно он захочет взамен. И еще более очевидным был тот факт, что Шарлотта не собирается вознаграждать его за оказанную любезность.
Лошади выехали на широкий бульвар к вилле «Ундина», и Шарлотта неожиданно сообразила, что сидит и коляске вместе с одной из самых известных европейских куртизанок и что, если их сейчас увидят вместе, ее репутация будет погублена. Но ей было все равно. Луиза предложила дружбу, и не важно, как на это посмотрят в высшем свете. В конце концов, в великосветском обществе вообще ее не замечали. Ни леди Пителбридж, ни графиня Бексхолл, ни другие дамы, пришедшие попрощаться с княгиней, не спросили Шарлотту о ее дальнейших намерениях. А вот глаза Луизы лучились искренним сочувствием.
Экипаж подъехал к охраняемым львами воротам виллы.
– Вы не обидитесь, Шарлотта, если я скажу, что вам нет необходимости возвращаться в Англию и жить в нищете? – Луиза кокетливо повернула зонтик. – Я веду роскошную жизнь. Можете последовать моему примеру. Надеюсь, вы поняли, о чем я? И не оскорбились?
Шарлотта покачала головой:
– Ничуть, Луиза. Знаю, вы всего лишь пытаетесь мне помочь, но я никогда не смогу стать кокоткой.
– Но это так легко! – рассмеялась Луиза. – Восхитительно легко и восхитительно приятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21