Только Джордж Фицуильям пытался оживить мрачную атмосферу, заводя разговор то на одну, то на другую тему. Но и он словно воды набрал в рот, как только появилась вдовствующая леди Эджвер в пурпурном тюрбане с тремя страусовыми перьями. Она выглядела отдохнувшей после утомительного путешествия и сгорала от нетерпения обрушиться на очередную жертву. Барон с тайным злорадством наблюдал, как смущены гости, не уведомленные о ее приезде.
— Никак не возьму в толк, племянник, зачем ты повсюду таскаешь за собой этого жизнерадостного придурка! — Гонория обожгла Джорджа язвительным взглядом. — Фицуильямы всегда сдавали в аренду мансарду!
— У вас, как обычно, безупречный тон, тетушка, — пробормотал племянник, отвесив леди Эджвер сдержанный полупоклон.
Гонория впилась взглядом в Каролину.
— Так вот она какая, наша малышка! По-моему, несколько худовата и бледновата. А как с кормовой частью? Не треснет под натиском отпрыска Кинкейдов?
— Постараюсь не разочаровать вас, леди Эджвер, — ответила Каролина, выдержав испытующий взгляд.
— Смотри у меня! Не произведешь через год на свет наследника — будешь отвечать передо мной лично.
— Доля ответственности ляжет и на меня, тетя, — пришел на помощь невесте Джейсон.
— Ерунда! Все Кинкейды известны своей похотливостью, и ты не станешь исключением, если в тебе бурлит их кровь.
Гонория посмотрела на племянника так, словно подзадоривала его сейчас же доказать свою мужскую состоятельность, но, прежде чем он успел бы сделать это, благоразумно переключилась на новую жертву.
Обернувшись к Джессике, она долго смотрела на нее, а потом торжествующе воскликнула:
— Весна 1803 года, несравненная мисс Уэстерли! Выскочила вскоре за офицера и исчезла. Что ты здесь делаешь?
— Позвольте представить вам мою тетю, миссис Стерлинг! — вмешалась в разговор Каролина.
— В этом нет нужды, — поморщилась леди Эджвер, — я прекрасно помню ее. Все еще на выданье, красотка? И бесшабашна, как в молодости?
— В известном смысле — да, — вздернув подбородок, холодно ответствовала Джессика. — А вы, как я вижу, по-прежнему грубы.
Леди Эджвер разразилась хохотом.
— Иначе и не могло быть! Ха-ха-ха! В моем возрасте у человека остается слишком мало удовольствий. Рада видеть, что из тебя не выветрился прежний бойцовский дух! Когда мне было семнадцать, я тоже прослыла сорвиголовой. Ничего, вот доживешь до моих лет, поймешь, что нет ничего приятнее, чем терроризировать своих потомков.
— Возможно, — улыбнулась Джессика. — Но надеюсь найти себе и другие развлечения.
Сопровождаемые изумленными взглядами собравшихся, леди Эджвер и Джессика отошли в дальний угол и о чем-то вполголоса заговорили. Подали ужин, но и за столом Гонория продолжала свой монолог, который произносила с улыбкой доброжелательной людоедки. Никто не осмелился перебить ее.
После ужина тетушка Гонория вновь взялась за Каролину: долго расспрашивала девушку о здоровье и родственниках, выразила удовлетворение тем, что она принадлежит к семье Уэстерли, отметила, что они всегда держали лучших лошадей, чем Ханскомбы, но разочарованно прищелкнула языком, услышав, что мать Каролины скончалась, родив лишь одну дочь.
Каролина вполне резонно возразила, что если такая же участь постигнет и ее, барон сможет жениться во второй раз и произвести на свет желанного наследника. Леди Эджвер резанула ее взглядом, не совсем понимая, говорит ли девчонка всерьез или же издевается.
Невинный взор Каролины несколько успокоил старуху, и она снова занялась Джессикой. К тому времени, когда подали чай, тетушка Гонория объявила, что ее бал состоится в ночь полнолуния в следующую пятницу. Джессику она назначила своей главной помощницей по организационным вопросам.
После ужина все разошлись по спальням. Каролина попросила Джессику зайти ненадолго к ней, прибавив с таинственным видом, что есть хорошая новость. Та охотно последовала за племянницей, рассудив, что сейчас самое подходящее время для чего-то хорошего. При этом она вовсе не горела желанием узнать, что Каролина страстно влюблена в лорда Рэдфорда.
Усадив тетушку рядом с собой на кровать, девушка робко вручила ей письмо от представителя музыкального издательства. Джессика дважды прочитала его и на радостях обняла смущенную Каролину.
— Чудесно, моя милая! Это Ричард Далтон отослал твои произведения в Лондон?
— Да. И хорошо, что он не спросил у меня позволения. Я бы не решилась на этот шаг. А теперь мне очень приятно, что совсем посторонний человек одобрил мое сочинение.
— А ты думала, что мы с синьором Ферранте лукавили, расхваливая твою музыку? Это ведь смертный грех! — улыбнулась Джессика.
— Я не считала, что вы обманываете меня, — засмеялась Каролина. — Но не исключала, что вы мне льстите. Я полагала, что пишу неплохо, но только как дилетант. Поэтому меня удивило, что мои произведения приравнены к сочинениям известных европейских композиторов.
— Ты всегда серьезно относилась к музыке, — заметила Джессика.
— Это еще не означает, что я хорошая сочинительница. За последнее время столько всего случилось! Я уже не такая, как три месяца назад, — Ты стала лучше или хуже?
— По-моему, лучше, чем раньше. — Каролина откинулась на подушки. — Значительно мудрее, опытнее и старше.
— Ах, если бы я была такой в твои годы! — усмехнулась Джессика.
— Полагаешь, это самонадеянное заявление? — спросила девушка. — Однако разве то, что я не вылетела из гостиной во время допроса леди Эджвер, не свидетельствует о моей зрелости?
— Если так рассуждать, то я наделена силой Геркулеса и опытом столетней старухи, — возразила Джессика.
Каролина села на кровати и с сочувствием посмотрела на тетушку — Ты вела себя мужественно и не дрогнула перед натиском дракона!
— Теперь, зная, что она не презирает меня, я уже не нахожу ее такой ужасной, — вздохнула Джессика. — Но меня удручает предсказанное мне будущее. Неужели в старости я тоже стану каргой?
— Нет, — покачала головой Каролина, — у тебя доброе сердце, хотя ты и умеешь настоять на своем, если надо. Леди Эджвер совсем не такая.
— Тебе пора привыкать думать о ней как о тетушке Гонории, — наставительно напомнила Джессика.
— Упаси Бог! — воскликнула Каролина и, упав на кровать, накрыла голову подушкой.
Джессика погладила ее по спине и ободряюще сказала:
— Хорошего не бывает без плохого. Став леди Рэдфорд, ты обретешь больше, чем потеряешь.
— Постараюсь усвоить, — серьезно ответила племянница. — Хотя это и нелегко.
Ричард вернулся из Лондона в воскресенье, поздней ночью. После изнурительной поездки нога его сильно разболелась. Выпив бокал бренди, он вскоре уснул. Проснувшись утром свежим и бодрым, капитан спросил себя, не оттого ли это, что здесь он ощущает себя дома. Однако ответить на этот вопрос все еще не мог.
В Лондоне отставной капитан не только заключил с издательством договор о публикации произведений Каролины, но и обсудил с Челмсфордом свои дела. Ричард склонялся к тому, чтобы уступить титул и большую часть имения Уоргрейв Реджинальду Давенпорту в обмен на небольшой дом с участком земли и сумму наличных денег, достаточную для того, чтобы привести свое хозяйство в порядок и безбедно существовать. Он предполагал, что кузена это вполне устроит.
Однако капитан был ошарашен, узнав, что Реджинальд живет на пособие от имения, хотя не общался с графом на протяжении многих лет. «Нет, — подумал Ричард, — что ни говори, английские аристократы — особые люди, а я сделан из другого теста. Куда мне понять их причуды!"
Плотно позавтракав, он отправился верхом в деревенскую церковь. В полутемном храме Ричард не сразу понял, откуда доносятся тихие сдавленные рыдания. Когда глаза капитана привыкли к тусклому свету, он огляделся и заметил слева от себя вход в предел Богоматери. Оттуда и слышались всхлипывания и бормотание. Решив выяснить, что происходит, Ричард направился туда.
Леди Хелен Чандлер, жена викария, оглянулась, услышав его шаги, и выпрямилась. По ее впалым щекам текли слезы. Капитан протянул ей платок. Она промокнула слезы и, успокоившись, промолвила:
— Сегодня моей дочери исполнилось бы пятьдесят. Я не видела ее тридцать лет, но вот уже три года чувствую, что бедняжки больше нет на белом свете.
У Ричарда стиснуло сердце.
— Она вышла замуж и покинула Англию?
— Вы угадали. Но вся беда в том, что ее вынудили бежать из дома. В этом есть и моя вина. Много лет я надеялась увидеться с ней и вымолить прощение. Сердце говорило мне, что у дочери все хорошо, и я была спокойна. Но три года назад я перестала ощущать ее присутствие и поняла, что она никогда не вернется.
Ричард молчал, пронзенный невероятной догадкой. Но леди Хелен и не нуждалась в словах утешения, а лишь хотела излить душу.
— Моей дочери, чудесной юной девочке, исполнилось девятнадцать, когда закадычный дружок моего первого мужа пожелал жениться на ней. Мы не возражали, но Мэри и слышать об этом не желала. Она была влюблена в молодого человека, вместе с которым выросла. Он отличался весьма необузданным нравом, должна сказать. — Леди Хелен поморщилась, проглотила ком и продолжала:
— Забавно, но я отдавала предпочтение лорду Барфорду, поскольку сама вышла за мужчину, которого любила с детства, и брак оказался неудачным. Если бы не сын и дочь, я бросила бы Рэндалла, не побоявшись скандала. — Она судорожно вздохнула. — Мэри рыдала, умоляя пощадить ее, но я считала, что ей лучше выйти за обеспеченного зрелого джентльмена, способного позаботиться о ней. Возлюбленный Мэри, Джулиус, был лишь на год старше ее и не имел ни титула, ни состояния. Поэтому я вынудила дочь, правда, из лучших побуждений, заключить помолвку с ненавистным ей человеком. Время показало, что я совершила ошибку. Будь мне известно то, что узнала о лорде Барфорде позже, я бы не заставила Мэри пойти на этот шаг. Но мужчины — хитрые создания, они умеют скрывать от женщин свои пороки и злые помыслы. Позже выяснилось, что Барфорд — закоренелый негодяй: он довел свою первую жену до того, что она повесилась. И этому злодею я хотела доверить свою доченьку!
Старуха всплеснула руками и сокрушенно покачала головой. Ричарда вдруг охватил озноб; ему показалось, что в приделе стало холодно и темно. Впервые слушая подлинную историю бегства своих родителей из Англии, он молил Бога дать ему сил дослушать ее до конца. Понимая, что нужно приободрить старушку, капитан тихо сказал:
— Но вы желали ей только добра!
— Одних добрых намерений мало! — нахмурилась леди Хелен. — Я всегда так считала и пыталась сама устроить жизнь дочери. Закончилось это трагедией. И мне никогда не искупить свою вину.
— Но разве ваш муж не заставил бы дочь подчиниться его воле? Не принудил бы ее выйти за своего приятеля и без вашего содействия?
— Нет, — покачала головой леди Хелен, — как дочь графа, я имела огромное влияние и состояние. Воспротивься я этому браку, супругу пришлось бы подчиниться. Мой сын Роберт поддерживал сестру. Он был другом Джулиуса. Но я не послушала ни его, ни Мэри. Более того, я предупредила мужа, что она может сбежать с возлюбленным… — Помолчав, леди Хелен продолжала:
— Незадолго до дня свадьбы мы переехали в лондонскую квартиру. Как-то раз мой муженек и Барфорд напились, и муж поделился с дружком опасением, что Мэри может сбежать до бракосочетания. Тогда Барфорд заявил, что должен поскорее овладеть ею. Он утверждал, что ничего страшного в этом нет, поскольку они помолвлены. Зато это наверняка предотвратит побег невесты с другим. Какой же дурак женится на девушке, потерявшей невинность? — В глазах леди Хелен сверкнула ярость. — И вот папаша Мэри, которому самим Богом ведено было защищать дочь, согласился присутствовать при ее позоре. Я спала в другом конце коридора и ничего не слышала. Но бедняжка так кричала, когда ее насиловали, что проснулись слуги, жившие в мансарде. Едва злодей свершил свое черное дело, Мэри убежала из дому, босая и истерзанная, в одной ночной сорочке. Дом, где снимал квартиру Джулиус, находился в двух кварталах от нашего, и по дороге с бедняжкой ничего не произошло. В ту ночь мой сын Роберт был у Джулиуса Давенпорта. От него я и узнала, что произошло дальше. Мэри разбудила молодых людей криком и стуком в дверь, а когда Джулиус впустил ее, она выложила ему с порога всю историю. Тут прибежали Барфорд и отец Мэри и попытались увести девушку к нам домой. Однако им это не удалось. Джулиус стал драться с Барфордом прямо на улице, при свете факелов. Они сражались на шпагах. Барфорд считался одним из лучших дуэлянтов в Англии, но его молодой соперник оказался искуснее и проворнее. Он мог бы прикончить негодяя сразу, но кромсал Барфорда до тех пор, пока тот не истек кровью. Ни Роберт, ни мой муж не посмели вмешаться. Пронзив Барфорду сердце, Джулиус обернулся к моему мужу и сказал, что пощадит его лишь потому, что не хочет причинять Мэри дополнительные страдания. Утром Джулиус и моя дочь пришли ко мне и все рассказали… А когда они покинули Англию, мы с Робертом тоже ушли из дома. Через несколько месяцев Джулиус прислал мне письмо, сообщив, что они с Мэри поженились и она чувствует себя хорошо, но в Англию они уже не вернутся. Однако я купила дом неподалеку от Уоргрейва, в надежде, что когда-нибудь все же увижу их. Отец Джулиуса, граф Уоргрейв, отрекся от сына. Историю замяли, но поползли грязные слухи…
— А как вы оказались здесь, леди Хелен? — спросил Ричард, всматриваясь в лицо бабушки.
— С Божьей помощью, — улыбнулась старушка. — Господь был милостив ко мне. Преподобный Чандлер утешил меня. Мы с ним овдовели приблизительно в одно время и решили сочетаться браком. Вот уже пятнадцать лет как мы живем в мире и согласии. У моего сына, лорда Рэндалла, имение в нескольких десятках верст отсюда. Он женат и доволен жизнью. Ему я ни в чем не мешала. Но зачем я все это рассказываю вам? — спохватилась леди Хелен. — Только одному Чандлеру известна эта история.
Ричард подошел поближе к алтарю и опустился перед ним на колени, так, чтобы бабушка видела его профиль.
— Ответ подскажет вам сердце! Посмотрите на меня внимательно!
Леди Хелен прищурилась и ахнула:
— Кто вы такой? Неужели… Нет, это невозможно!
— Я сын Джулиуса Давенпорта и Мэри Рэндалл. А вы — моя бабушка, о существовании которой я и не подозревал.
— Я сразу узнала бы тебя, будь я в очках, — усмехнулась леди Хелен. — Ты похож как на отца, так и на мать. Расскажи мне о Мэри!
Капитан поведал старушке о жизни и гибели своих родителей, закончив словами:
— Мама была счастлива и очень любила отца. Испытав боль и страдания, она проявляла необычайную доброту к людям. Родители жили настоящим и никогда не вспоминали о прошлом. Теперь я понимаю, почему мама не рассказывала мне о вас, но готов поклясться на Библии, что мама не держала на вас зла и ни в чем не винила.
Глаза старухи увлажнились слезами.
— Спасибо за теплые слова. Мне очень хочется в это верить. Так, выходит, молодой человек, — она взглянула на внука, — вы и есть новый граф Уоргрейв?
— Пока нет и вряд ли им стану. Я хочу взять себе небольшой участок имения, а остальное отдать моему кузену Реджинальду Давенпорту. Он жаждет заполучить усадьбу, а я — нет. Деньги никогда не приносили мне счастья.
— Но… впрочем, я зареклась давать советы! Ты останешься в Англии? У меня не так много внуков, чтобы потерять хоть одного из них.
— Обещаю держать вас в курсе происходящего, бабушка, — улыбнулся Ричард. — Взамен прошу вас никому не раскрывать пока мое настоящее имя, кроме вашего мужа и сына. У меня к вам еще одна просьба: разрешите мне поиграть на органе. Вернее, не столько мне, сколько одному моему хорошему другу… Может он иногда приходить сюда?
— Это проще простого. Я дам тебе ключ от комнаты органиста, он в кабинете Чандлера. Подожди меня здесь!
Леди Хелен поднялась на цыпочки и поцеловала внука.
— Спасибо за то, что вернул мне мою Мэри! Получив запасной ключ, капитан направился в Уоргрейв-Парк. На полпути он остановился, сел на поваленное дерево и дал волю ярости: схватив палку, разломал ее и тем самым выместил злость на мерзавца, который изнасиловал его мать. Утешало Ричарда только то, что негодяй получил за содеянное сполна.
Джулиус отлично владел шпагой и обучал фехтованию молодых аристократов в тех городах, куда их маленькую семью заносила судьба. Внешне Ричард больше походил на отца, но унаследовал уравновешенность и невозмутимость матери. В гнев его приводила только несправедливость, проявленная к слабым и беззащитным. Выместив обиду за мать, Ричард тяжело вздохнул. «Если родители пережили то, что им выпало на долю, — подумал он, — то и мне надо взять себя в руки и заняться насущными делами».
Итак, внезапно оказалось, что у него есть родственники! Достойная уважения и заботы бабушка, ее супруг — викарий местной церкви, дядя и кузены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23