— Кажется, я смогу тебе помочь. — Он нежно поцеловал Мередит и стал подниматься по лестнице. — Для этого мне понадобится некоторое время. В ближайшие часы у тебя не назначено деловых встреч?
— Есть одна. С тобой, — прошептала она и прильнула к нему губами. С восторгом ощутив, как его язык проник внутрь, она застонала от мучительного наслаждения. Блейк слегка отстранился.
— Это мне нравится, — хрипло прошептал он. — Шуми. Сегодня никто, кроме меня, не услышит.
Она улыбнулась, и он приподнял голову, чтобы посмотреть ей в лицо, не притворяется ли она, как Нина. Но когда заглянул ей в глаза, все сомнения отпали: никогда в жизни он не видел столько страсти в глазах женщины…
На этот раз Блейк оставил свет включенным. Он медленно раздевал Мередит, целуя каждый дюйм открывавшегося тела, чем доводил ее до неистовства. Потом ее ласкал его рот. Его вел непогрешимый инстинкт — видимо, мастерство не имеет значения. Она любила его и потому с восторгом принимала от него все. Он знал это, и сердце его пело от счастья. Он чувствовал себя как путник, вернувшийся наконец домой, смотрел на Мередит и знал, что ничего в жизни ему больше не надо, лишь бы ее руки обнимали его. Жена. Мередит — его жена, и она хочет его. Он тихо застонал.
— Мери, люби меня, — прошептал он, жадно впиваясь в ее рот. — Люби меня.
Боже, какое счастье! Да понимает ли он, что сказал? Бедный, одинокий человек… Мередит жарко обняла его и бесконечно целовала, стремясь излить всю любовь и нежность, переполняющие ее.
— Ты… ты убиваешь меня, — выдавила она из себя через несколько минут. Медленные ласки довели ее до исступления. Ослепнув от страсти, она целовала его, будто наверстывая за все свои одинокие годы, полные невысказанной любови. Его могучее тело дрожало. Невыразимое наслаждение охватило их, они бились в неистовых объятиях и, когда волна завершения ударила обоих одновременно, судорожно вцепились друг в друга.
Мередит еле дышала под весом Блейка.
— Дорогой, — шептала она, касаясь губами щек, шеи, рта, — дорогой, любимый, единственный…
Он возвращал ей поцелуи, гладил ее обнаженное тело, любил каждый его плавный изгиб. Собственные руки казались ему грубыми. Он лелеял теплый шелк ее кожи, наслаждался ее ароматом, ее близостью.
Где-то на краю сознания возникло воспоминание, как он просил любить его. Он уткнулся ей в шею, целовал ее и чувствовал, что теряет последние силы, становится уязвимым и зависимым.
— Всю жизнь я был одинок, — тихо и серьезно сказал он. — Только теперь я понял, как мне было холодно. Ты согрела меня.
Слезы навернулись Мередит на глаза.
— Я буду согревать тебя всю жизнь, если позволишь, — хриплым шепотом пообещала она.
Позже, когда они лежали уже без света, Блейк долго не мог заснуть. Не верилось, что так внезапно изменилась жизнь. Был один — а теперь у него есть дочь и любящая жена, и он так счастлив, что ему даже не по себе.
Сегодня что-то произошло между ним и Мередит. Что-то непостижимое. Это больше не было удовлетворением физического влечения, нет. В их нежности, их ласках было какое-то благоговение. Мередит захватила его полностью. Он поежился. Можно ли доверять ей? Не растопчет ли она его, как Нина? Он позволил себе влюбиться — а вдруг она предаст его? Он вгляделся в спящее лицо. Даже в темноте был виден его теплый свет. Страх улетучился. Ей можно доверять.
Конечно, можно, твердо сказал он себе. В конце концов, можно ужиться с ее профессией, а она к тому же будет занята Сарой. Нет, ее творчество не помешает их семейной жизни. Он об этом позаботится.
Глава десятая
Но работа Мередит вмешалась в их семейную жизнь. Первым сигналом стала неделя автографов. Блейк с Сарой отправились посмотреть, и он был приятно поражен тем, как много людей пришли с книгами, желая получить автограф.
В бело-зеленом костюме, в большой белой шляпе, Мередит выглядела преуспевающей, очень изысканной особой. Она вдруг заговорила на каком-то незнакомом ему языке. В общении с людьми она мгновенно находила взаимопонимание, это и восхищало, и тревожило Блейка. Если она и в самом деле такая светская дама, еще начнет устраивать пирушки, приглашать на выходные гостей — дело плохо.
Как выяснилось, однако, она вовсе не склонна вести светскую жизнь, но с выходом последней книги ей приходилось много разъезжать.
Когда она объявила о третьей поездке, Блейк вышел из себя.
— Я не хочу, чтобы ты ехала, — холодно сказал он, закрывшись с ней в кабинете.
— Ты не хочешь? — возмутилась Мередит. — До свадьбы ты говорил, что ничего не имеешь против моей работы.
— Да, но это не работа, это пыль в глаза. Боже мой, тебя никогда нет дома! Эми все время занята Сарой, потому что ты вечно спешишь на чертов самолет!
— Знаю, — жалобно сказала Мередит, — я, конечно, виновата. Но я договорилась о содействии распродаже еще до свадьбы. Разве ты хотел бы, чтобы я нарушила данное слово?
— Вот как? — Перед ней был старый Блейк, весь — ощетинившаяся мужская сила и оскорбленная гордость. — Ты никуда не поедешь.
— А иначе что? — с вызовом спросила Мередит. Она не ребенок, чтобы он мог ей приказывать. — Привяжешь во дворе к дереву? Или уедешь в свой клуб в городе? Не выйдет. Нет у тебя клуба!
— Найдется, — мрачно буркнул он. — Ладно, дорогая. Если тебе так хочется работать, валяй. Но пока ты не смиришься с фактом, что у нас семья, а не ячейка общества, я буду спать в комнате для гостей.
— Пожалуйста. — Она закусила удила. — Мне все равно. Меня там не будет.
— Святая истина, — сказал он, сверля ее взглядом.
Она повернулась и пошла собирать чемодан.
С этого момента все покатилось кувырком. Временами Мередит чувствовала угрызения совести, а Блейк стал прежним — холодным и замкнутым. Он был с ней вежлив, не более. Не заговаривал, не касался ее — относился к ней, как к гостю в доме. Перемена была кошмарной. В первые дни после свадьбы каждая ночь была новым, удивительным и волнующим приключением, близость в постели способствовала и большей близости в остальное время. Мередит была уверена, что он ее уже почти любит. Но ее разъезды вывели его из себя. Теперь он как чужой, и каждую ночь Мередит беспокойно металась, ворочаясь в одинокой постели. Сознание, что она потерпела поражение, отнимало последнюю уверенность в себе. Дни шли за днями, и Блейк становился все холоднее и холоднее.
Он преображался только с Сарой. Забавно было смотреть на них, и Мередит смеялась, наблюдая за их играми. По воскресеньям она видела его совсем с другой стороны — деловой. Он встречался с партнерами, оформлял документы. Иногда она ездила с ним в пикапе, когда он объезжал поля, проверял загородки, скот, корма. Сара Джейн копировала каждое его движение, он снисходительно улыбался ее попыткам ходить широко, как он, держать руки в карманах, во время разговора покачиваться на пятках. Сара была безмерно счастлива, Мередит была безмерно несчастна.
Однажды она попыталась поговорить с Блейком, сказать, что так больше не может продолжаться. Он прервал ее в самом начале.
— Опишите это в своих мемуарах, миссис Донован, — насмешливо сказал он. — Вашим читателям будет очень интересно.
А ему, значит, нет. Мередит проглотила слезы и пошла к компьютеру работать над следующей книгой. Дело продвигалось медленно, и напряженная обстановка отнюдь не способствовала творчеству. Трудно вызвать в себе романтическое настроение для описания любовной сцены, когда собственный муж отказывается прикоснуться к ней, или провести пять минут в одной комнате, если это не обед, или вместе посмотреть новости по телевизору.
— Ты похудела, — заметила как-то Бесс, когда Мередит сбежала к ней на ланч от гнетущей тишины дома.
— Неудивительно, — вздохнула Мередит. — Кусок не лезет в горло. Блейк то уставится на меня в упор, то игнорирует, смотря по настроению. Я пыталась объяснить, что так не будет каждый раз, когда выходит книга, но он не желает слушать.
— Может быть, боится слушать, — проницательно заметила Бесс. — Блейк все время жил один, он не доверяет женщинам. Может, он пытается уберечься, пока совсем не потерял голову? А в таком случае, — она ухмыльнулась, — это очень хороший знак. Что, если он влюбился в тебя и пытается бороться со своим чувством?
— Ни один нормальный человек не стал бы так вести себя.
— Бобби стал. Кинг стал — по отношению к Элизе. Мужчины — странные создания. Уж если их захватят чувства… — Она вскинула свою белокурую голову и в упор посмотрела на Мередит. — Попробуй надеть самое сексуальное белье и соблазнить его.
— Это мысль. Только он, пожалуй, выкинет меня в окно, если я осмелюсь на такое.
— Ты себя недооцениваешь.
— Я хочу добраться до его сердца, а этого не сделаешь в постели, — грустно сказала Мередит. — Он всегда меня хотел, но мне надо большего. Я жадина. Я хочу, чтобы он меня любил.
— Дай срок. Куда он денется.
— А пока я ужасно несчастна, — сказала Мередит. — Их с Сарой водой не разольешь. Прилипли друг к другу.
— Маскировка. Он использует ее, чтобы держать тебя на расстоянии.
— Вряд ли.
Бесс вздохнула.
— До чего же ты наивна. Хоть бы слушала, что тебе говорят.
— Я бы тоже хотела, чтобы меня слушали. — Мередит встала. — Надо идти. Завтра мне лететь в Бостон на раздачу автографов, а я еще не сказала Блейку. — Она скорчила гримасу. — Последние две недели он на грани взрыва. Боюсь, от моего сообщения предохранители сгорят.
— А тебе обязательно надо ехать?
Она кивнула.
— Это самая последняя поездка, и я обещала; книготорговец — моя подруга, я не могу ее подвести.
Бесс разглядывала Мередит.
— Лучше обидеть Блейка, чем ее? — спокойно спросила она. — Мне кажется, если судить объективно, ты так же бежишь от ваших отношений, как и он. Так ли уж нужны эти поездки, или ты их продолжаешь назло ему, чтобы доказать свою независимость?
— Я не его собственность, — упрямо сказала Мередит. — Я не позволю распоряжаться мной.
— На здоровье. Но и у него нет желания, чтобы им командовали. Если хочешь его сохранить, научись идти на компромиссы.
Мередит побледнела.
— В каком смысле — если я хочу его сохранить?
— Он просто сбежит. Он не такой, как другие мужчины. Его слишком много били. Сносить это и дальше ему не позволяет гордость. Для тебя эти поездки — просто поездки, — объясняла она, — Блейк же видит, что ты работу предпочитаешь ему.
У Мередит подкосились ноги.
— Нет… не может быть…
— У меня так было с Бобби, — сказала Бесс. — Я была уверена, что он через мой труп перешагнет, лишь бы пойти в свой офис. Чуть не бросила его из-за этого. Не могла выносить, чтобы я была на втором месте. — Она нахмурилась. — Блейк тем более не хочет быть вторым. Так что смотри сама.
— Какая же я была слепая, — простонала Мередит, обхватив себя руками. — Я думала, важно не стать домашним животным, и боролась за независимость. Представить себе не могла, что он думает, будто для меня писательство важнее всего.
— Если ты хочешь услышать совет опытного человека, скажи ему это, пока еще есть время.
Мередит обняла подругу.
— Спасибо, — сказала она сдавленным голосом. — Ты же знаешь, я так его люблю. Когда он женился на мне, это было как сон. Может быть, мне страшно быть счастливой с ним, страшно снова потерять его. Кажется, я просто утратила способность здраво мыслить.
— Вот и Блейк тоже. Отправляйся-ка домой и борись за то, что имеешь.
— Ты никогда не думала вступить в армию? — на ходу сказала Мередит. — Из тебя вышел бы классный сержант.
— Моряки мне предлагали, но выяснилось, что они рассчитывают вместе принимать душ. Бобби этого бы не одобрил.
Мередит засмеялась, помахала рукой и пошла домой. Благослови тебя Бог, Бесси, ты прочистила мне мозги. Теперь все будет хорошо. Она скажет Блейку, почему настаивала на поездках, и вся напряженность исчезнет.
Она выскочила из машины и побежала к дому, но там стояла тишина. Плохо. Она была уверена, что Сара играет в гостиной.
Она кинулась на кухню, но там оказалась только Эми.
— Где все? — возбужденно спросила Мередит, предвкушая объяснение с Блейком.
Эми с беспокойством взглянула на нее. Нерешительно ответила:
— Я была уверена, что Блейк сказал тебе, Мери.
— Сказал что? — заморгала Мередит.
— Ну, что они с Сарой уехали на несколько дней на Багамы, — выложила Эми сногсшибательную новость.
Мередит почувствовала, что лицо у нее стало белее бумаги, но попыталась улыбнуться.
— Ах да, конечно. Выскочило из головы.
— Ты плачешь! — Эми бросила полотенце и обняла Мередит. — Бедняжка. Он тебе не сказал?
— Нет.
Мередит достала из кармана платок и вытерла глаза.
— В последнее время ему было тяжело со мной, — сказала она. — Я получила по заслугам. — Она глубоко вздохнула. — Завтра мне придется лететь в Бостон, но это в последний раз. Больше я никуда не поеду. Никогда.
Эми смотрела ей в лицо.
— Не делай этого, — неожиданно сказала она.
— Что?
— Не делай этого. Если ты позволишь ему взять верх, если он начнет приказывать тебе, как жить, ты уже никогда не будешь сама собой. Он во многих отношениях хороший человек, но у него огромное властолюбие. Если ты допустишь, он будет диктовать тебе, как дышать. Я понимаю, ты хочешь жить в мире с ним, но не приноси в жертву свою свободу.
Как же быть? Бесс говорит — сдавайся, Эми говорит — стой на своем. Кто прав? И что делать? Сердце готово было разбиться вдребезги.
Она пошла наверх собирать чемодан. То, что начиналось как прекрасный сон, обернулось горечью. Частично в этом ее вина, но и Блейк не без вины. Сможет ли он признать это? Едва ли.
В Бостоне было чудесно. Мередит раздала автографы и осталась еще на день посмотреть исторические места и поработать в местной библиотеке. Но сердце ее ныло. Блейк уехал без нее, даже не спросил, не хочет ли она поехать с ними. Возвращаться домой не было желания.
Но, конечно, она вернулась домой — в пустой дом. Она обедала вместе с Эми и работала над новой книгой — все равно нечего делать. И задавалась вопросом: как там Блейк и Сара? Скорее всего, он присматривает более покладистую женщину, такую, что будет рада постоянно сидеть дома и растить детей.
Мередит бросила писать, опустила голову на руки и стала мечтать о ребенке от Блейка. Хоть они и не предохранялись, она не забеременела. А жаль. Ребенок мог бы помочь им сблизиться. С другой стороны, если Блейк решил ее оставить, обоим будет легче, не придется рвать кровные связи.
Оставить ее. Она закрыла глаза. Если Блейк оставит ее. Непереносимая мысль. Она его так любит, так тоскует без него. Слезы покатились по щекам. Если бы он тоже любил…
Тем временем Блейк катался по Нью-Провиденс, рядом сидела Сара, он улыбался, слушая ее восторги по поводу прекрасных цветов, красок океана, белизны песка. Если бы с ними была Мередит, вообще был бы рай.
Он помрачнел. Мередит. Пожалуй, он не очень хорошо с ней обошелся. Но ее разъезды сводят его с ума, и он вытолкнул ее из своей жизни, раз она не желает их прекратить. То, что у нее есть сила духа противостоять ему, в некотором роде Блейку даже импонировало. Но с другой стороны, он чувствовал себя униженным, ведь она как бы демонстрировала, что он ничто в сравнении с ее карьерой. Это ранило сильнее, чем предательство Нины. Нину он не любил. А Мередит… Мередит ему дорога.
Думать о ней было невыносимо больно. Он поехал сюда с Сарой, чтобы уязвить Мередит. Может быть, она заплачет, когда Эми скажет, что они уехали. Его лицо закаменело. Долго не простит она эту пощечину. Он жалел о своем поступке. Чувствуя себя обиженным, он хотел отплатить ей тем же, но теперь все это казалось пустым и ненужным. Жестокостью Мередит не сломить. Он вздохнул. Он все еще не освоился со своим новым положением мужа и семьянина. Но он будет над этим работать, когда вернется. Надо. Он не перенесет потери Мередит. Что за чертова жизнь была у него в эти холодные недели, особенно ночами! Ему не хватало ее нежного тела, ее тихого дыхания. Не хватало ее смеха и беспечной болтовни по ночам. Многого не хватало. Единственная надежда — что еще не поздно.
— Сара, хочешь, завтра поедем домой?
— Хочу, папа! Я ужасно соскучилась по Мери!
— Я тоже, — еле слышно буркнул он.
Мередит сидела за компьютером, когда хлопнула входная дверь.
— Мери! — закричала Сара и бросилась к ней на шею. — Мери, почему ты с нами не поехала? Было так интересно, но без тебя очень скучно!
— Я тоже скучала по тебе, деточка, — вздохнула Мередит, обнимая Сару.
Она услыхала шаги Блейка, и душа у нее ушла в пятки. Она съежилась и сидела, не поднимая глаз — не осмеливалась. Слишком больно он ее ранил. Больше она ему не позволит.
— Привет, Мередит, — спокойно сказал он. Она подняла на него холодные серые глаза.
— Привет, Блейк. Надеюсь, вы приятно провели время?
Он слегка загорел, но какой худющий! Видно, холодная война подточила его, и чувство вины сжало ей горло.
— Очень приятно, — холодно сообщил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14