По пути к дому леди Энн буквально раздирали (противоречивые эмоции: сочувствие к Уитни и ярость на Мартина, так унизившего дочь перед посторонними. Кроме того, она была потрясена видом, племянницы в мужском костюме, резвившейся на спине лошади, и совершенно ошеломлена тем открытием, что Уитни, чью мать можно было назвать лишь миловидной, обещала стать настоящей красавицей.Правда, пока она была слишком худа, но даже сейчас, после этой позорной сцены, впав в немилость, держалась прямо и шагала с природной грацией, чуть заметно соблазнительно покачивая бедрами. Энн улыбнулась, сообразив, как неприлично это выглядит, как вызывающе обтягивает грубая ткань стройные бедра, как подчеркивает обрывок веревки узенькую талию, которой не нужны никакие корсеты, как меняют цвет глаза под густыми черными ресницами — от зеленоватого, цвета морской волны, до темно-нефритового. А эти волосы! Беспорядочная грива, масса локонов оттенка темного красного дерева! Все, что требуется, — аккуратно подровнять их и расчесывать, пока не заблестят!У Энн положительно чесались руки немедленно приступить к делу. Мысленно она уже изыскивала способы подчеркнуть необыкновенные глаза Уитни и высокие скулы. Нужно убрать волосы со лба и уложить на голове короной так, чтобы лишь две пряди спадали на уши… или просто зачесать назад и распустить мягкими волнами по плечам…Как только они вошли в дом, Уитни, пробормотав извинения, поднялась к себе и в отчаянии бросилась в кресло, с ужасом воскрешая в памяти унизительный скандал, свидетелем которого стал Пол. Как мог отец так грубо стащить ее с коня, а потом кричать при всех! Тетя и дядя, несомненно, вне себя от ужаса, и все из-за ее отвратительной выходки! Щеки Уитни горели от стыда при одной мысли о том, как, должно быть, они презирают ее.— Уитни? — шепнула Эмили, прокравшись в комнату и осторожно закрывая за собой дверь. — Я пошла через черный ход. Твой отец очень сердится?— Зол, как сам дьявол, — подтвердила Уитни, разглядывая собственные ноги. — Наверное, я все испортила, как ты считаешь? Все надо мной смеялись, и Пол это слышал. И теперь, когда Элизабет исполнилось семнадцать, он, конечно, сделает ей предложение, прежде чем получит хотя бы малейший шанс понять, как любит меня.— Тебя? — ошеломленно повторила Эмили. — Уитни Стоун, да он бегает от тебя как от чумы, и ты прекрасно знаешь это! И кто его осудит, особенно после тех неприятностей, которые ты доставила ему в прошлом году!— Не так уж много, — запротестовала Уитни, неловко заерзав в кресле.— Нет? А как насчет той проделки, которую ты сыграла с ним в канун Дня Всех Святых? Кто выскочил на дорогу прямо перед его экипажем с диким воплем, как банши В ирландской .мифологии сверхъестественное существо лике красивой женщины; вопли которой предвещают смерть. — Примеч. ред.
, да еще в костюме привидения, так, что лошади испугались? Уитни побагровела.— Ну… не настолько уж он рассердился… и коляска осталась цела. Только ось поломалась, когда она перевернулась.— Да, и нога Пола, — напомнила Эмили.— Но она быстро зажила, — возразила Уитни, уже почти забыв о прошлых неудачах и явно подыскивая способы вновь привлечь внимание Пола. Девушка вскочила и медленно обошла комнату. — Необходимо придумать что-то… даже если придется для этого похитить Пола.Лукавая улыбка осветила измазанное грязью личико, и Уитни развернулась с такой скоростью, что Эмили испуганно сжалась.— Эмили, одно совершенно ясно — он не подозревает, что неравнодушен ко мне. Правда?— Вернее сказать, ему совершенно безразлично, есть ты на свете или нет, — насторожилась Эмили.— Следовательно, будет правильнее сказать, что он не сделает мне предложения без дополнительного стимула. Согласна?— Да он под дулом пистолета не сделает тебе предложения, и ты прекрасно понимаешь это. Кроме того, ты слишком молода, чтобы выйти замуж, даже если…— При каких обстоятельствах, — торжествующе перебила Уитни, — джентльмен обязан предложить руку леди?— Понятия не имею. Кроме, конечно, случая, когда он скомпрометирует ее… Уитни, нет! Ни за что. Запомни, на этот раз я тебе не помощница!Уитни, вздохнув, снова бросилась в кресло, вытянув длинные ноги. Совершенно неуместный смешок сорвался с ее губ при одной мысли о крайне непристойной идее, пришедшей ей в голову:— Если бы только я могла ослабить… ну, знаешь, выдернуть чеку на колесе так, чтобы оно слетело не сразу, а потом попросить Пола повезти меня на прогулку… Тогда к тому времени, как мы вернемся или Кто-нибудь придет на помощь, будет уже ночь, и ему Волей-неволей придется просить моей руки у отца. — И не обращая внимания на осуждающий взгляд Эмили, девушка продолжала:— Подумай только, какой восхитительный поворот старого сюжета! Молодая леди похищает джентльмена, и его репутация настолько запятнана, что девушку принуждают выйти замуж, чтобы все уладить! Какой прекрасный роман мог бы получиться! — добавила она, восхищенная собственной изобретательностью.— Я ухожу! — объявила Эмили и решительно зашагала к двери, но у самого порога остановилась и обернулась к Уитни:— Твои тетя и дядя все видели. Придумай лучше, как ты собираешься объяснить эти бриджи и скачку на лошади. Лицо Уитни помрачнело.— Ничего я не собираюсь объяснять — это не может. Но зато, пока они будут здесь, я намереваюсь показать пример добродетели, воспитанности и послушания. — И заметив полный сомнения взгляд Эмили, пообещала:— Кроме того, я собираюсь держаться подальше от родственников и видеться с ними лишь за столом. Думаю, я способна вести себя, как Элизабет, по крайней мере три часа в день.Уитни сдержала обещание. За обедом, после душераздирающего рассказа дядюшки о жизни в Бейруте, где он служил в британском консульстве, девушка только пробормотала:— Как поучительно, дядя, — хотя сгорала от желания забросать его вопросами. И после живописного описания Парижа и захватывающих дух увеселений столицы Уитни вежливо отозвалась:— Как интересно, тетя.И не успели обедающие встать из-за стола, как девушка извинилась и исчезла.Прошло три дня, и попытки Уитни стать послушной и скромной или по крайней мере невидимой, оказались настолько успешными, что Энн начала спрашивать себя, уж не померещилась ли ей эта вспышка непокорства, которую она наблюдала в день приезда. А может, девушка просто невзлюбила ее и Эдварда?На четвертый день, когда Уитни позавтракала еще до того, как остальные проснулись, и немедленно растворилась где-то, Энн решила узнать правду. Она обыскала весь дом, но Уитни нигде не оказалось. Не было ее и в саду. Не брала она и лошадь из конюшни — это Энн подтвердил конюх. Щурясь на ярком солнце, леди Джилберт огляделась, гадая, где может проводить весь день пятнадцатилетняя девочка. И тут на вершине холма, возвышавшегося рядом с поместьем, она заметила ярко-желтое пятно.— Вот ты где! — выдохнула Энн, открывая зонтик и решительно пересекая лужайку.Уитни не замечала тетку, пока не стало слишком поздно. Сожалея, что не нашла лучшего укрытия, девушка попыталась придумать невинную тему, на которую можно беседовать без страха показаться невеждой. Одежда? Но Уитни ничего не понимает в модах, да ей это и совершенно безразлично — она все равно выглядит ужасно, что ни надень. Какое платье может исправить внешность девушки с кошачьими глазами, волосами цвета глины и веснушками на носу? Кроме того, она слишком высокая, слишком худая, и если милостивый Господь намеревается все же дать ей некое подобие груди, то, кажется, слишком запаздывает.Леди Энн, задыхаясь, на подгибающихся ногах едва взобралась на крутой холм и без сил рухнула на разостланное одеяло рядом с племянницей.— Я… хотела… немного прогуляться, — беззастенчиво солгала она и, немного придя в себя, заметила на коленях Уитни развернутую книгу, лежавшую вверх кожаным переплетом. — Это любовный роман? — осведомилась она, обрадованная подвернувшейся темой для разговора.— Нет, тетя, — скромно отозвалась девочка, загораживая рукой название.— Мне говорили, что юные леди обожают любовные романы, — заметила Энн, — Да, тетя, — вежливо согласилась Уитни.— Я как-то читала один, но он мне не понравился, — заметила леди Энн, лихорадочно пытаясь придумать, о чем еще можно потолковать с племянницей. — Не выношу героинь, которые либо идеальны до отвращения, либо вечно падают в обморок.Уитни была крайне поражена, обнаружив, что она не единственная женщина в Англии, которая терпеть не может сентиментальную чушь, и мгновенно забыла о собственном решении говорить исключительно междометиями.— А когда героиня не лежит без сознания, — добавила она, весело блестя глазами, — значит, прижимает к носу флакончик с нюхательными солями и льет слезы по некоему безвольному джентльмену, до сих пор не набравшемуся мужества сделать предложение или, того хуже, успевшему отдать руку и сердце другой, недостойной особе. Лично я никогда бы не смогла целыми днями лежать и ничего не делать, зная, что мой возлюбленный стал жертвой какой-нибудь ужасной женщины.Уитни мгновенно опомнилась и искоса взглянула на тетку, чтобы проверить, не шокирована ли та, но леди Энн рассматривала ее с непонятной улыбкой, таившейся в уголках губ.— Тетя Энн, могли бы вы питать какие-то чувства к мужчине, который падает на колени и произносит: «О, Кларабел, твои губы — лепестки красной розы, а глаза — две сверкающие звезды». — И Уитни, презрительно фыркнув, пояснила:— Именно в этом месте я помчалась бы за флакончиком с солями!— И я тоже, — смеясь, согласилась Энн. — Итак, что же ты читаешь, если не унылые любовные романы? — Взяв книгу из-под ладони Уитни, леди Энн взглянула на выведенный золотом заголовок. — «Илиада»? — потрясенно-недоверчиво пробормотала она.Ветерок зашелестел страницами, и Энн перевела изумленный взгляд на замкнутое лицо Уитни.— Но она на греческом! Ты знаешь греческий? Уитни кивнула, краснея от унижения. Теперь тетя посчитает ее синим чулком — очередное темное пятно на репутации.— Еще латынь, итальянский, французский и немного немецкий, — призналась она.— Боже милостивый! — выдохнула Энн. — Каким образом ты все это выучила?— Несмотря на весьма невысокое мнение отца о моих умственных способностях, я просто наивна, но не безмозгла и терзала его каждый день, пока он не пригласил для меня учителей по истории и языкам.Уитни замолчала, вспоминая, как была уверена когда-то, что, если станет прилежно учиться, сможет заменить отцу сына, которого у него никогда не было. И тогда он, может, полюбит ее…— Да ты, кажется, стыдишься своих успехов, хотя должна бы гордиться.Уитни задумчиво поглядела на дом, уютно расположившийся в долине под холмом.— Конечно, все считают, что обучать женщин таким вещам — пустая трата времени. И по правде говоря, я совсем не способна постигнуть то, что умеет каждая женщина. Шью так, словно делаю это с завязанными глазами, а когда пою, все собаки в округе начинают подвывать. Мистер Туитсуорти, наш местный учитель музыки, утверждает, что от моей игры на фортепьяно у него мгновенно появляется крапивница. Я не умею делать то, что делают другие девушки, и, что хуже всего, ненавижу подобные занятия.Теперь-то, думала Уитни, тетя окончательно невзлюбит ее, как и все остальные, но так даже лучше. По крайней мере теперь Уитни перестанет бояться неизбежного.Она взглянула на леди Энн широко раскрытыми глазами:— Уверена, папа уже успел все рассказать обо мне. Конечно, я для него ужасное разочарование. Он хочет, чтобы я была такой же изящной, скромной и тихой, как Элизабет Аштон. Я пыталась, сколько могла, но ничего не выходит.Сердце Энн сжалось от боли за это прекрасное, живое, смелое, запутавшееся дитя, рожденное ее сестрой. Коснувшись пальцами щеки Уитни, она мягко сказала:— Твой отец мечтает о дочери, подобной камее, — деликатной, бледной, невыразительной, во всем повинующейся его воле. Но вместо этого его дочь похожа на бриллиант — такой же сверкающий, полный радости жизни, и поэтому он не знает, что с ней делать. Вместо того чтобы ценить редкость и красоту камня, вместо того чтобы немного отшлифовать его и явить миру ослепительный блеск, он пытается превратить драгоценность в обычную камею.Уитни была склонна скорее думать о себе, как о куске угля, но, не желая лишать иллюзий тетю, решила промолчать. После ухода леди Энн она и новь взяла в руки книгу, но вскоре, забыв о подвигах героев, перенеслась мыслями к Полу.Вечером, спустившись в столовую, она почувствовала, что атмосфера в комнате странно накалена — никто даже не заметил, как она подошла к столу.— Когда вы намереваетесь сказать девочке, что она едет с нами во Францию, Мартин? — рассерженно требовал дядя. — Или решили ждать до самого отъезда, а потом просто швырнуть дитя в карету и хлопнуть дверцей?Перед глазами Уитни все поплыло, и на какое-то ужасное мгновение ей показалось, что ее вот-вот вывернет наизнанку. Девочка остановилась, пытаясь взять себя в руки и проглотить горький ком, застрявший в горле. Ноги по-прежнему тряслись, отказываясь ее держать.— Разве я куда-то еду, папа? — осведомилась она, стараясь казаться спокойной.Все мгновенно повернулись и уставились на нее. Лицо Мартина выражало лишь нетерпение. Губы были раздраженно сжаты.— Во Францию, — бросил он резко, — будешь жить с тетей и дядей, которые пообещали попытаться сделать из тебя настоящую леди.Стараясь не встретиться ни с кем глазами, чтобы не расплакаться, Уитни уселась за стол.— Надеюсь, ты сообщил тете и дяде, чем они рискуют? — едва выговорила она, собрав все силы, лишь бы не дать отцу увидеть, что он делает с ее сердцем, и холодно взглянула в виноватые, смущенные лица родных. — Отец, видимо, забыл объяснить, что, приняв меня в свой дом, вы рискуете навлечь на себя бесчестье. Кроме того, у меня ужасный характер, манеры уличной девчонки, и я совершенно не умею вести беседу за столом!Тетя наблюдала за ней с нескрываемой жалостью, но отец по-прежнему смотрел на нее с каменным безразличием.— О папа, — прошептала она прерывающимся голосом, окончательно потеряв самообладание, — неужели ты действительно настолько презираешь меня? Так ненавидишь, что решил отослать с глаз долой? — На глаза навернулись слезы, угрожая перелиться через край, и Уитни поспешно встала. — Прошу извинить меня… я сегодня не очень голодна.— Как вы могли! — вскричала Энн после ухода девочки, поднимаясь со стула и разъяренно глядя на Мартина. — Вы самый бессердечный, бесчувственный… С каким удовольствием я вырву ребенка из ваших лап! Не понимаю, как она сумела так долго терпеть весь этот ужас! Я бы никогда не смогла так!— Вы придаете слишком большое значение ее словам, мадам, — ледяным голосом отозвался Мартин. — Уверяю вас, она расстроилась так сильно вовсе не из-за предстоящей разлуки со мной. Я просто слишком рано положил конец ее планам! Хватит ей строить из себя дурочку из-за Пола Севарина! Вся округа потешается над ней! С меня довольно! Глава 2 Новость о том, что дочь Мартина Стоуна отправляют во Францию, причем со всей возможной поспешностью, молниеносно облетела округу. В сонной сельской местности, где мелкопоместное дворянство отличалось сдержанностью и замкнутостью, Уитни Стоун в который раз становилась источником восхитительно заманчивых сплетен.И поэтому женщины всех возрастов от мала до велика, бедные и зажиточные, собирались на мощеных улочках городка и в уютных кухоньках, чтобы еще раз насладиться последними слухами. И каждая с непередаваемым удовольствием и во всех деталях смаковала очередную скандальную выходку Уитни и перебирала каждое событие ее и без того уже обремененной приключениями жизни, начиная от случая с жабой, которую выпустила в церкви эта восьмилетняя негодяйка, и до истории падения с дерева, под которым в это время находился Пол Севарин с молодой леди. Подумать только, противная девчонка вздумала шпионить за таким приличным джентльменом!Только когда все похождения Уитни были еще раз подробно обсуждены, кумушки позволили себе сделать бесчисленные предположения и строить догадки относительно причин, побудивших Мартина Стоуна отослать дочь в чужую страну.Почти все сходились на том, что это невыносимое дитя скорее всего довело несчастного безутешного отца до такого решительного поступка. Подумать только! Появиться в мужских брюках! Но, с другой стороны, девчонка умудрилась столько всего наделать и обладала таким количеством недостатков, что сплетницы разошлись во мнениях относительно того, что именно побудило отца расстаться с дочерью. Однако каждая была уверена, что, каковы бы ни были мотивы Мартина, Пол Севарин облегченно вздохнет, избавившись от тяжкого бремени.В последующие три дня соседи толпами прибывали в дом Мартина Стоуна, будто бы для того, чтобы нанести визит леди Джилберт и попрощаться с Уитни.
1 2 3 4 5
, да еще в костюме привидения, так, что лошади испугались? Уитни побагровела.— Ну… не настолько уж он рассердился… и коляска осталась цела. Только ось поломалась, когда она перевернулась.— Да, и нога Пола, — напомнила Эмили.— Но она быстро зажила, — возразила Уитни, уже почти забыв о прошлых неудачах и явно подыскивая способы вновь привлечь внимание Пола. Девушка вскочила и медленно обошла комнату. — Необходимо придумать что-то… даже если придется для этого похитить Пола.Лукавая улыбка осветила измазанное грязью личико, и Уитни развернулась с такой скоростью, что Эмили испуганно сжалась.— Эмили, одно совершенно ясно — он не подозревает, что неравнодушен ко мне. Правда?— Вернее сказать, ему совершенно безразлично, есть ты на свете или нет, — насторожилась Эмили.— Следовательно, будет правильнее сказать, что он не сделает мне предложения без дополнительного стимула. Согласна?— Да он под дулом пистолета не сделает тебе предложения, и ты прекрасно понимаешь это. Кроме того, ты слишком молода, чтобы выйти замуж, даже если…— При каких обстоятельствах, — торжествующе перебила Уитни, — джентльмен обязан предложить руку леди?— Понятия не имею. Кроме, конечно, случая, когда он скомпрометирует ее… Уитни, нет! Ни за что. Запомни, на этот раз я тебе не помощница!Уитни, вздохнув, снова бросилась в кресло, вытянув длинные ноги. Совершенно неуместный смешок сорвался с ее губ при одной мысли о крайне непристойной идее, пришедшей ей в голову:— Если бы только я могла ослабить… ну, знаешь, выдернуть чеку на колесе так, чтобы оно слетело не сразу, а потом попросить Пола повезти меня на прогулку… Тогда к тому времени, как мы вернемся или Кто-нибудь придет на помощь, будет уже ночь, и ему Волей-неволей придется просить моей руки у отца. — И не обращая внимания на осуждающий взгляд Эмили, девушка продолжала:— Подумай только, какой восхитительный поворот старого сюжета! Молодая леди похищает джентльмена, и его репутация настолько запятнана, что девушку принуждают выйти замуж, чтобы все уладить! Какой прекрасный роман мог бы получиться! — добавила она, восхищенная собственной изобретательностью.— Я ухожу! — объявила Эмили и решительно зашагала к двери, но у самого порога остановилась и обернулась к Уитни:— Твои тетя и дядя все видели. Придумай лучше, как ты собираешься объяснить эти бриджи и скачку на лошади. Лицо Уитни помрачнело.— Ничего я не собираюсь объяснять — это не может. Но зато, пока они будут здесь, я намереваюсь показать пример добродетели, воспитанности и послушания. — И заметив полный сомнения взгляд Эмили, пообещала:— Кроме того, я собираюсь держаться подальше от родственников и видеться с ними лишь за столом. Думаю, я способна вести себя, как Элизабет, по крайней мере три часа в день.Уитни сдержала обещание. За обедом, после душераздирающего рассказа дядюшки о жизни в Бейруте, где он служил в британском консульстве, девушка только пробормотала:— Как поучительно, дядя, — хотя сгорала от желания забросать его вопросами. И после живописного описания Парижа и захватывающих дух увеселений столицы Уитни вежливо отозвалась:— Как интересно, тетя.И не успели обедающие встать из-за стола, как девушка извинилась и исчезла.Прошло три дня, и попытки Уитни стать послушной и скромной или по крайней мере невидимой, оказались настолько успешными, что Энн начала спрашивать себя, уж не померещилась ли ей эта вспышка непокорства, которую она наблюдала в день приезда. А может, девушка просто невзлюбила ее и Эдварда?На четвертый день, когда Уитни позавтракала еще до того, как остальные проснулись, и немедленно растворилась где-то, Энн решила узнать правду. Она обыскала весь дом, но Уитни нигде не оказалось. Не было ее и в саду. Не брала она и лошадь из конюшни — это Энн подтвердил конюх. Щурясь на ярком солнце, леди Джилберт огляделась, гадая, где может проводить весь день пятнадцатилетняя девочка. И тут на вершине холма, возвышавшегося рядом с поместьем, она заметила ярко-желтое пятно.— Вот ты где! — выдохнула Энн, открывая зонтик и решительно пересекая лужайку.Уитни не замечала тетку, пока не стало слишком поздно. Сожалея, что не нашла лучшего укрытия, девушка попыталась придумать невинную тему, на которую можно беседовать без страха показаться невеждой. Одежда? Но Уитни ничего не понимает в модах, да ей это и совершенно безразлично — она все равно выглядит ужасно, что ни надень. Какое платье может исправить внешность девушки с кошачьими глазами, волосами цвета глины и веснушками на носу? Кроме того, она слишком высокая, слишком худая, и если милостивый Господь намеревается все же дать ей некое подобие груди, то, кажется, слишком запаздывает.Леди Энн, задыхаясь, на подгибающихся ногах едва взобралась на крутой холм и без сил рухнула на разостланное одеяло рядом с племянницей.— Я… хотела… немного прогуляться, — беззастенчиво солгала она и, немного придя в себя, заметила на коленях Уитни развернутую книгу, лежавшую вверх кожаным переплетом. — Это любовный роман? — осведомилась она, обрадованная подвернувшейся темой для разговора.— Нет, тетя, — скромно отозвалась девочка, загораживая рукой название.— Мне говорили, что юные леди обожают любовные романы, — заметила Энн, — Да, тетя, — вежливо согласилась Уитни.— Я как-то читала один, но он мне не понравился, — заметила леди Энн, лихорадочно пытаясь придумать, о чем еще можно потолковать с племянницей. — Не выношу героинь, которые либо идеальны до отвращения, либо вечно падают в обморок.Уитни была крайне поражена, обнаружив, что она не единственная женщина в Англии, которая терпеть не может сентиментальную чушь, и мгновенно забыла о собственном решении говорить исключительно междометиями.— А когда героиня не лежит без сознания, — добавила она, весело блестя глазами, — значит, прижимает к носу флакончик с нюхательными солями и льет слезы по некоему безвольному джентльмену, до сих пор не набравшемуся мужества сделать предложение или, того хуже, успевшему отдать руку и сердце другой, недостойной особе. Лично я никогда бы не смогла целыми днями лежать и ничего не делать, зная, что мой возлюбленный стал жертвой какой-нибудь ужасной женщины.Уитни мгновенно опомнилась и искоса взглянула на тетку, чтобы проверить, не шокирована ли та, но леди Энн рассматривала ее с непонятной улыбкой, таившейся в уголках губ.— Тетя Энн, могли бы вы питать какие-то чувства к мужчине, который падает на колени и произносит: «О, Кларабел, твои губы — лепестки красной розы, а глаза — две сверкающие звезды». — И Уитни, презрительно фыркнув, пояснила:— Именно в этом месте я помчалась бы за флакончиком с солями!— И я тоже, — смеясь, согласилась Энн. — Итак, что же ты читаешь, если не унылые любовные романы? — Взяв книгу из-под ладони Уитни, леди Энн взглянула на выведенный золотом заголовок. — «Илиада»? — потрясенно-недоверчиво пробормотала она.Ветерок зашелестел страницами, и Энн перевела изумленный взгляд на замкнутое лицо Уитни.— Но она на греческом! Ты знаешь греческий? Уитни кивнула, краснея от унижения. Теперь тетя посчитает ее синим чулком — очередное темное пятно на репутации.— Еще латынь, итальянский, французский и немного немецкий, — призналась она.— Боже милостивый! — выдохнула Энн. — Каким образом ты все это выучила?— Несмотря на весьма невысокое мнение отца о моих умственных способностях, я просто наивна, но не безмозгла и терзала его каждый день, пока он не пригласил для меня учителей по истории и языкам.Уитни замолчала, вспоминая, как была уверена когда-то, что, если станет прилежно учиться, сможет заменить отцу сына, которого у него никогда не было. И тогда он, может, полюбит ее…— Да ты, кажется, стыдишься своих успехов, хотя должна бы гордиться.Уитни задумчиво поглядела на дом, уютно расположившийся в долине под холмом.— Конечно, все считают, что обучать женщин таким вещам — пустая трата времени. И по правде говоря, я совсем не способна постигнуть то, что умеет каждая женщина. Шью так, словно делаю это с завязанными глазами, а когда пою, все собаки в округе начинают подвывать. Мистер Туитсуорти, наш местный учитель музыки, утверждает, что от моей игры на фортепьяно у него мгновенно появляется крапивница. Я не умею делать то, что делают другие девушки, и, что хуже всего, ненавижу подобные занятия.Теперь-то, думала Уитни, тетя окончательно невзлюбит ее, как и все остальные, но так даже лучше. По крайней мере теперь Уитни перестанет бояться неизбежного.Она взглянула на леди Энн широко раскрытыми глазами:— Уверена, папа уже успел все рассказать обо мне. Конечно, я для него ужасное разочарование. Он хочет, чтобы я была такой же изящной, скромной и тихой, как Элизабет Аштон. Я пыталась, сколько могла, но ничего не выходит.Сердце Энн сжалось от боли за это прекрасное, живое, смелое, запутавшееся дитя, рожденное ее сестрой. Коснувшись пальцами щеки Уитни, она мягко сказала:— Твой отец мечтает о дочери, подобной камее, — деликатной, бледной, невыразительной, во всем повинующейся его воле. Но вместо этого его дочь похожа на бриллиант — такой же сверкающий, полный радости жизни, и поэтому он не знает, что с ней делать. Вместо того чтобы ценить редкость и красоту камня, вместо того чтобы немного отшлифовать его и явить миру ослепительный блеск, он пытается превратить драгоценность в обычную камею.Уитни была склонна скорее думать о себе, как о куске угля, но, не желая лишать иллюзий тетю, решила промолчать. После ухода леди Энн она и новь взяла в руки книгу, но вскоре, забыв о подвигах героев, перенеслась мыслями к Полу.Вечером, спустившись в столовую, она почувствовала, что атмосфера в комнате странно накалена — никто даже не заметил, как она подошла к столу.— Когда вы намереваетесь сказать девочке, что она едет с нами во Францию, Мартин? — рассерженно требовал дядя. — Или решили ждать до самого отъезда, а потом просто швырнуть дитя в карету и хлопнуть дверцей?Перед глазами Уитни все поплыло, и на какое-то ужасное мгновение ей показалось, что ее вот-вот вывернет наизнанку. Девочка остановилась, пытаясь взять себя в руки и проглотить горький ком, застрявший в горле. Ноги по-прежнему тряслись, отказываясь ее держать.— Разве я куда-то еду, папа? — осведомилась она, стараясь казаться спокойной.Все мгновенно повернулись и уставились на нее. Лицо Мартина выражало лишь нетерпение. Губы были раздраженно сжаты.— Во Францию, — бросил он резко, — будешь жить с тетей и дядей, которые пообещали попытаться сделать из тебя настоящую леди.Стараясь не встретиться ни с кем глазами, чтобы не расплакаться, Уитни уселась за стол.— Надеюсь, ты сообщил тете и дяде, чем они рискуют? — едва выговорила она, собрав все силы, лишь бы не дать отцу увидеть, что он делает с ее сердцем, и холодно взглянула в виноватые, смущенные лица родных. — Отец, видимо, забыл объяснить, что, приняв меня в свой дом, вы рискуете навлечь на себя бесчестье. Кроме того, у меня ужасный характер, манеры уличной девчонки, и я совершенно не умею вести беседу за столом!Тетя наблюдала за ней с нескрываемой жалостью, но отец по-прежнему смотрел на нее с каменным безразличием.— О папа, — прошептала она прерывающимся голосом, окончательно потеряв самообладание, — неужели ты действительно настолько презираешь меня? Так ненавидишь, что решил отослать с глаз долой? — На глаза навернулись слезы, угрожая перелиться через край, и Уитни поспешно встала. — Прошу извинить меня… я сегодня не очень голодна.— Как вы могли! — вскричала Энн после ухода девочки, поднимаясь со стула и разъяренно глядя на Мартина. — Вы самый бессердечный, бесчувственный… С каким удовольствием я вырву ребенка из ваших лап! Не понимаю, как она сумела так долго терпеть весь этот ужас! Я бы никогда не смогла так!— Вы придаете слишком большое значение ее словам, мадам, — ледяным голосом отозвался Мартин. — Уверяю вас, она расстроилась так сильно вовсе не из-за предстоящей разлуки со мной. Я просто слишком рано положил конец ее планам! Хватит ей строить из себя дурочку из-за Пола Севарина! Вся округа потешается над ней! С меня довольно! Глава 2 Новость о том, что дочь Мартина Стоуна отправляют во Францию, причем со всей возможной поспешностью, молниеносно облетела округу. В сонной сельской местности, где мелкопоместное дворянство отличалось сдержанностью и замкнутостью, Уитни Стоун в который раз становилась источником восхитительно заманчивых сплетен.И поэтому женщины всех возрастов от мала до велика, бедные и зажиточные, собирались на мощеных улочках городка и в уютных кухоньках, чтобы еще раз насладиться последними слухами. И каждая с непередаваемым удовольствием и во всех деталях смаковала очередную скандальную выходку Уитни и перебирала каждое событие ее и без того уже обремененной приключениями жизни, начиная от случая с жабой, которую выпустила в церкви эта восьмилетняя негодяйка, и до истории падения с дерева, под которым в это время находился Пол Севарин с молодой леди. Подумать только, противная девчонка вздумала шпионить за таким приличным джентльменом!Только когда все похождения Уитни были еще раз подробно обсуждены, кумушки позволили себе сделать бесчисленные предположения и строить догадки относительно причин, побудивших Мартина Стоуна отослать дочь в чужую страну.Почти все сходились на том, что это невыносимое дитя скорее всего довело несчастного безутешного отца до такого решительного поступка. Подумать только! Появиться в мужских брюках! Но, с другой стороны, девчонка умудрилась столько всего наделать и обладала таким количеством недостатков, что сплетницы разошлись во мнениях относительно того, что именно побудило отца расстаться с дочерью. Однако каждая была уверена, что, каковы бы ни были мотивы Мартина, Пол Севарин облегченно вздохнет, избавившись от тяжкого бремени.В последующие три дня соседи толпами прибывали в дом Мартина Стоуна, будто бы для того, чтобы нанести визит леди Джилберт и попрощаться с Уитни.
1 2 3 4 5