А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Они произносили слова вроде «отпуск» и «отдых» и убедили Одри.
А потом она познакомилась с Марти и его дружками и поняла, что инстинкты ее и на этот раз не подвели. Она с трудом выдержала эти сутки в окружении мужчин, у которых при взгляде на нее текли слюнки, словно при виде бутерброда с дорогой колбасой; потом они пили, а после этого с вожделением смотрели на нее, как на очередную порцию спиртного. Ее концерт – за который Марти Уайсс заплатил небольшое состояние (будет ли у нее когда-нибудь столько денег, сколько у него? Да и хочет ли она таких денег?) – прошел, как ей показалось, хорошо, несмотря на двух толстяков, то и дело пытавшихся забраться к ней на сцену. Марти стоял внизу, пьяный вдрызг, и по лицу его текли слезы.
Ради всего святого, он же старше, чем ее отец! Более того, она ведь пела не оперные арии или что-нибудь такое, что могло его так тронуть, – она танцевала и пела песенку о том, как выкинуть из своей жизни парня.
Именно Лукас убедил ее, что такие деньги – полмиллиона за то, чтобы привезти ее с музыкантами на остров, – стоят этой поездки. С их помощью можно будет финансировать первое турне по стране, приуроченное к выходу третьего альбома – первого записанного в ведущей музыкальной студии. Студия хотела, чтобы Одри поехала в это турне, и даже подкинула немного денег – но основные расходы придется нести самой Одри. Определившись с маршрутом, расходами на персонал, переезды и проживание, Одри поняла, что это предложение не из дешевых. Хорошо, если она сможет «выйти в ноль» и не понесет убытков.
В общем, Лукас ее убедил, и все было бы неплохо, только Марти не оставлял ее в покое. Она просила, угрожала, умоляла прекратить. Нужно отдать Марти должное, он поклялся попытаться, но у него ничего не получилось. Он весь день ходил за ней по пятам, в неурочные часы стучался в дверь ее выходившего на пляж домика и, похоже, поджидал, когда она выходила из общей кухни. Он определенно забыл, что у него есть жена, которая, судя по ее виду, утешалась с одним из двухсот ближайших друзей Марти.
Одри пожаловалась Лукасу, но Лукас только закатил глаза и вздохнул.
– Это всего лишь выходные, Одри. Всего два дня. Уж наверное, ты можешь один несчастный уик-энд вытерпеть ухаживания настойчивого поклонника в тропическом раю? Разве ты не понимаешь, что это для нас значит?
Ей ужасно не понравилось то, как он это произнес.
– Ты не говорил, что мне придется терпеть вторжения этого зануды в мой дом! – напомнила Одри.
– Правильно, потому что ты обязательно начала бы волноваться. Но Марти Уайсс вовсе не хочет тебя обидеть. Он мечтает посадить тебя на алебастровый трон и целовать пальцы у тебя на ногах. Есть же разница между двумя типами поклонников.
– Может быть, для тебя, – огрызнулась Одри.
Лукас ухмыльнулся, обнял ее и чмокнул в щеку.
– Просто улыбайся и терпи. Все уже почти кончилось.
Одри не улыбалась. Но вечером, после того как концерт закончился, а Марти буквально распластался на песке, всхлипывая от счастья (а скорее, от избытка рома), она ускользнула с черного хода, села в один из вездеходов, предназначенных для гостей вечеринки, и поехала на противоположную сторону острова. На спокойную сторону. Ту, до которой ни Марти, ни его пьяные дружки без серьезной помощи просто не доберутся.
Целый день подвешивая туши на трос «тарзанки», Джек Прайс понял, что его тошнит от острова, от жителей Чикаго и от таких мероприятий вообще. Чтобы окончательно все испортить, Марни и Ли твердо вознамерились свести его с одной из официанток.
Он избегал их обеих, как избегал бы птичьего гриппа. Похоже, после того, как Эли и Марни два года назад сошлись, остальные парни сломались, как жестяные утки в тире. Майкл и Ли поженились пару месяцев назад, и даже Купер регулярно встречался с Джилл. И теперь все они были «озабочены» судьбой Джека.
Ну да, Джек действительно некоторое время воздерживался от отношений с женщинами. Он понимал, что вот-вот наступит возраст – тридцать пять, – когда пора решать, собирается ли он вообще иметь детей. Но пока ничего толкового не получалось, и чертовски точно, что с этой официанткой ничего и не выйдет. Ли и Марни ведут себя так, словно не в силах вынести его холостяцкую свободу. Ни с того ни с сего единственной целью в их жизни стало желание увидеть его в счастливой связи с какой-нибудь женщиной. И не важно, что Джек прекрасно себя чувствует в одиночестве. Для себя он решил, что он ковбой, которому лучше всего наедине с самим собой. Кроме того, сейчас, когда все парни остепенились, у Джека появилась новая цель.
Он много лет считал, что «АЭ» – самая лучшая работа, на которую парень вроде него может рассчитывать, в особенности после завершения карьеры в военно-воздушных силах, где он научился летать практически на чем угодно. Он очень любил летать, но в «АЭ» нашел свое второе призвание – ему нравились трюки, которые они выполняли в художественных фильмах, нравилась киноиндустрия как таковая, нравились экстремальные спортивные вылазки, которые они устраивали. Конечно, некоторые из этих экстремальных халтур не относились к его любимым занятиям (свадьбы, обучение двадцати женщин некоторым по-настоящему отвязным трюкам, а теперь еще и вот это), но обычно он с удовольствием занимался всем, чем угодно.
А вообще-то Джек хотел открыть свою летную школу. Однако летные школы – дорогое удовольствие; кроме того, что необходим хороший, надежный самолет, требуются еще и ангар, и аэродром, и достаточно денег, чтобы поднять дело с нуля.
Самолет у него был – старая «сессна-гранд-караван»; Джек считал, что они превосходно сконструированы. Но у его самолета имелись проблемы с двигателем. Джек ремонтировал его сам в старом ангаре, который арендовал в округе Ориндж. Если он сможет поднять самолет в воздух и пройти все проверки федерального авиационного агентства, то следующим шагом будет сбор денег для начального платежа за покупку ангара и открытие школы.
Но, черт возьми, сказать все это гораздо проще, чем сделать. Он хорошо зарабатывал в «АЭ», но не так хорошо, чтобы набрать такую сумму. Поэтому Джек выжидал, чинил самолет и откладывал каждый заработанный десятицентовик.
Говоря откровенно, женщина ему совершенно ни к чему – она непременно захочет, чтобы он тратил деньги на всякую ерунду вроде цветов, поездок на выходные и, Боже упаси, колец! Вот почему, когда остальные ребята из «АЭ» и важные гости перебрались на другую сторону острова, чтобы послушать концерт Одри, он решил ненадолго уединиться на залитом лунным светом пляже в компании упаковки пива и своего айпода. Это был единственный способ избежать попыток сватовства со стороны Ли и Марни.
Джек прошел по дорожке, освещенной факелами, вытащил из-за бунгало большой двойной шезлонг и поволок его на пляж. Поставив его прямо под полной луной, в нескольких футах от воды, но так, чтобы чуять соленый запах, Джек водрузил рядом с собой упаковку с пивом, с удовольствием потянулся и посмотрел на Тихий океан, освещенный луной. Дивно!
Он ждал этого момента целых три дня и собирался насладиться им от всей души. Завтра они упакуют вещи и уедут отсюда, но сегодня вечером он будет просто лежать под звездами и луной на частном пляже, без единой души вокруг, и отдыхать.
Он уже собрался сесть, как вдруг сообразил, что забыл айпод. Оставив шезлонг и пиво, Джек пошел обратно к бунгало, но перепутал их и вернулся на пляж только через полчаса, мучаясь от жажды и еще сильнее желая отдохнуть. Но спускаясь вниз по дорожке, он заметил какое-то движение… что-то… кто-то лежал на его шезлонге!
О нет! О нет-нет-нет-нет-нет!
Джек ускорил шаг, пересек маленький пляж, остановился возле шезлонга и не веря своим глазам вытаращился на оккупировавшую его гостью.
Она была одета в белый прозрачный топ и темные бермуды. Ноги босые, а белокурые кудрявые волосы рассыпались по плечам. Как будто мало было шезлонга, она еще пила его пиво! И ей хватило наглости посмотреть на него так, словно это он ей помешал!
Может, Одри Лару и поп-звезда, но в этом уголке мира она лежала на его шезлонге и пила его пиво на его пустынном пляже.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – решительно спросила она.
– Да, можете. Вы можете убраться с моего шезлонга и пойти куда-нибудь в другое место. Например, на другую сторону острова.
– Это ваш шезлонг? – Она села, повернулась и посмотрела на шезлонг. – Не вижу на нем вашего имени. На острове их полно, так с чего вы решили, что этот именно ваш?
– Потому что именно я приволок его сюда и поставил на него мое пиво, – ответил Джек, показав на бутылку у нее в руке и на упаковку, удобно расположенную на расстоянии вытянутой руки.
Одри тоже взглянула на бутылку, глотнула пиво и опустила руку.
– Было ничье – стало мое. А теперь, если вы не против, мне совершенно необходимо хоть немного побыть в тишине и покое. – С этими словами она снова легла и перевела взгляд на океан.
– Да. Но и мне тоже, – произнес Джек и ткнул шезлонг коленом. – Вставайте.
– Ого! – сказала она, тряхнув головой и разметав белокурые локоны. – С места не сдвинусь. Вы представить себе не можете, что у меня были за выходные. Мне действительно необходимо хоть немного остыть, а то я взорвусь.
– Вставайте, – повторил он.
Одри не шелохнулась; она походила на мраморную статую.
На виске у Джека задергалась жилка. Он снова ткнул шезлонг, на этот раз посильнее.
– Вставайте, или я сам вас подниму и перетащу куда-нибудь, где вам не понравится, – предупредил он.
Одри посмотрела на него с недоверием:
– Это угроза?
– Чертовски точно – она самая!
Она ахнула, но тут же взяла себя в руки, глотнула еще пива и с любопытством посмотрела на него:
– А кто вы, собственно говоря, такой?
– Джек Прайс. А кто, черт побери, вы?
Он задал риторический вопрос, но Одри Лару, суперзвезда, изумленно заморгала, а потом хмыкнула:
– Вы знаете, кто я, – и крутанула кистью руки.
Джек отлично знал, кто она такая, но ему ничуть не нравилось ее поведение.
– Нет, я не знаю, кто вы, – настойчиво повторил он. – Я знаю, что вы отняли у меня шезлонг, место и мое пиво. – С его точки зрения, это был самый низкий поступок, который только могла совершить женщина.
Но Одри определенно заворожила мысль, что кто-то ее не знает. Она скептически осмотрела Джека – с ног до головы.
– Вы знаете, кто я такая. Сегодня вы прицепляли меня к тому тросу.
– Я сегодня прицепил к тому тросу кучу людей. Вы встанете, или мне придется вас вытряхнуть?
– Вы серьезно? – спросила она, перекинув длинные ноги на край шезлонга и опустив их на песок. – Серьезно не знаете, что я… Одри Лару?
– Я не знаю, Одри вы Лару или еще кто-то. С какой стати я должен вас знать?
У нее приоткрылся рот. Она явно не могла постичь, что на этой планете существует человек, не знающий, кто она такая. Одри медленно встала. Ее макушка пришлась вровень с подбородком Джека – с его-то ростом в шесть футов три дюйма.
– Потому что я певица! – произнесла она, прищурившись и глядя на него так, словно он был инопланетянином. – Я пою!
Джек пожал плечами.
– Неужели вы не видели мою фотографию в журнале «Космо»? «Совентин»? «Пипл»?
Боже милостивый, да у нее невероятное самомнение!
– Нет, но если говорить о пении, то я бы с удовольствием послушал свои записи, – сказал он, помахав айподом. – Поэтому вам придется уйти куда-нибудь в другое место, – добавил он и, не дожидаясь ответа, обошел Одри кругом, пройдя так близко, что задел своей рубашкой ее топик, и плюхнулся на шезлонг. – Спасибо, что согрели его. – Джек протянул руку за пивом. – Спокойной ночи.
Сначала Одри просто таращилась на него. Потом взгляд ее стал сердитым.
– Отлично! – рявкнула она, со стуком поставила опустевшую бутылку на деревянный подлокотник шезлонга и широкими, уверенными шагами зашагала прочь, сильно размахивая руками.
Джек посмотрел, как она уходит – точнее, он посмотрел на ее подпрыгивающую попу, торжествующе улыбнулся, всунул в уши наушники и включил айпод.
Дива. Он слишком долго проработал в Голливуде, поэтому легко угадывал звезд, поглощенных собой – а эта цыпочка была чересчур поглощена собой.
Он обрадовался, что у него в айподе всего четыре песни Одри Лару.
Джек лежал, потягивал пиво, смотрел на океан, шевелившийся, как живое существо, и думал о своем самолете и о технических требованиях к его бортовой кабельной системе. Он как раз открывал вторую бутылку – и тут постучали по его макушке. Очень сильно постучали, костяшками пальцев.
– Ой! – воскликнул Джек, сел, схватившись за голову, и оглянулся.
Одри стояла, подбоченясь, широко расставив ноги; ее плоский обнаженный живот выглядел очень соблазнительно, а маленький бриллиантик в пупке подмигивал в нескольких дюймах от его носа. Джека внезапно охватило сильное, безумное желание прижаться лицом к этому нежному животу, но вместо этого он посмотрел в ее зеленые глаза.
– Да-а? – лениво протянул Джек.
– Ладно, Джек. Прости, что я взяла твое пиво, – произнесла она, словно это решало все вопросы.
– Извинения приняты. До свидания. – Он отвернулся.
– Ну ладно, ладно… и заняла твой шезлонг, – добавила она. На это не последовало никакого ответа, и тогда Одри опустилась на колени рядом с ним. – Дело в том, что это был единственный шезлонг, который я смогла отыскать на этой стороне острова, в смысле – на пляже, а этот пляж – единственное уединенное место на всем острове, а мне отчаянно требуется хоть немного тишины и покоя. В общем, слушай, у меня идея. Я заплачу тебе за него.
– За пиво? – все также лениво протянул он. – Или за шезлонг?
– И за то и за другое. Плачу и за той за другое тысячу долларов, – сказала она, показав на шезлонг и на упаковку пива рядом с ним.
Цыпочка рехнулась. Может, она привыкла, что стоит щелкнуть пальцами, и она как по волшебству получает все, что пожелает. Джек помотал головой:
– Ни за что на свете. Пока! – отрезал он, помахав ей пальцами.
– Ну соглашайся! – воскликнула Одри, хлопнув ладонями по подлокотнику. – Тысяча баксов – это очень хорошие деньги за шезлонг, который тебе даже не принадлежит!
– Я не отдам его ни при каких условиях, – беспечно ответил Джек и снова помахал пальцами. – Напрасно тратишь время, Лару.
– Ладно. Хорошо. – Она вскочила, обошла шезлонг и встала у ног Джека, перекрыв ему вид на океан. – Даю тебе две тысячи.
Джек ахнул. Сел.
– Две тысячи? – воскликнул он с фальшивым воодушевлением. – Честно?
Одри поняла, что он над ней смеется, и уперлась коленями в край шезлонга.
– А почему нет? – рассердилась она. – Что, для тебя это такое великое дело? Неужели ты не можешь взять себе другой шезлонг?
– Могу. Но не хочу. Устал. И хочу отдохнуть. Не думаю, что ты представляешь себе, сколько приходится работать вот в такой уик-энд. Я трое суток мечтал о капельке свободного времени наедине с собой. А теперь устроился здесь и не собираюсь уходить ради твоей улыбки или каких-то двух тысяч долларов.
Почему-то, услышав эти слова, Одри мило улыбнулась, и Джек почувствовал, как по спине побежали мурашки. Она наклонилась вперед; прозрачный топик распахнулся, и он увидел пышные холмы ее грудей, затянутых в кружевной красный лифчик.
– А как насчет трех тысяч? – вкрадчиво спросила она.
Джек не выдержал и расхохотался. Надо же, какое упорство! Он небрежно глотнул пива, рассматривая Одри. Она действительно красавица – длинные ресницы; губы, при виде которых в нормальной ситуации у него бы слюнки потекли; загорелое подтянутое тело – он лениво подумал, как же она умудряется поддерживать его в такой форме, если вспомнить, как она трусила на «тарзанке». Но Джек понимал – стоит ему проявить хоть каплю интереса, Одри быстро займет его место на пляже, а назавтра даже не вспомнит, как его зовут. Он усмехнулся и помотал головой:
– Ни за что.
– О Боже! – простонала Одри, повернулась и уселась на дальнем краю шезлонга, спиной к нему, перекрывая вид. Какое-то время она просто сидела и смотрела на океан. – Можешь по крайней мере дать мне еще бутылку пива? – спросила она, оглянувшись.
Джек рассматривал ее изящную талию, плавно переходящую в бедра.
– Если я дам тебе пива, ты уйдешь отсюда?
Она кивнула.
Господи, он такой жалостливый простофиля, когда дело касается красивых женщин! Джек потянулся, вытащил бутылку за длинное горлышко и открыл ее.
– Держи, – резковато бросил он.
Одри повернулась. Джек думал, что она возьмет бутылку и уйдет, но она удивила его, кинувшись к бутылке и к нему полуползком-полупрыжком. Одри схватила бутылку и приземлилась на шезлонг, втиснувшись в узкую щель между Джеком и подлокотником. Он ощутил, как ее гладкая нога прижимается к его волосатой, учуял запах лосьона у нее на коже – пахло магнолиями в цвету.
– Спасибо! – прощебетала Одри и сделала большой глоток.
– Что это ты делаешь? – возмутился Джек.
– Пью пиво! – Она усмехнулась, глядя на него и победно сверкая глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33