— Милорд Грэлэм, — позвала она.— Леди Фелис, — приветствовал ее Грэлэм: — Вы приехали забрать домой своего щенка?— Не слишком-то веселитесь, милорд, — провещала Фелис холодно, — я не хочу, чтобы мой сын рисковал своей… своим здоровьем из-за этой… девицы. Для него открываются более заманчивые возможности: скоро он женится на леди Джоанне, дочери графа Лестера! Она принесет ему большое богатство, а о красоте ее ходят легенды! Берите свою жалкую жену и уезжайте из Бретани!Фелис круто повернула свою кобылу и поехала к сыну.Грэлэм бросил взгляд на жену. Кассия изо всех сил сдерживала смех, но ей это не удавалось. И тут Грэлэм сам разразился громовым хохотом. Его смех не мог заглушить даже хохот его людей.— Нет, это слишком! — задыхалась от смеха Кассия.— Джоанна и Жоффрей!— Не так, милорд: Джоанна, Жоффрей и Фелис!— О Боже мой! Это достойная судьба для твоего кузена, моя любовь. Пусть получает свою драгоценную Джоанну!— Нам следует, — сказала Кассия чопорно, — послать свадебный подарок моему кузену и его невесте.— Да, — задумчиво ответил Грэлэм, прижимая ее к груди. — Думаю, подойдут хлыст и пара оков. Я готов биться об заклад, что Джоанна победит.Услышав топот копыт, Кассия подняла голову, Жоффрей и его люди уезжали.— А теперь, милорд, я хочу получше осмотреть твою руку.— А я, миледи, хочу выдрать тебя после того, как ты ее посмотришь получше.Грэлэм привлек ее к себе, и рука его ласкающим движением погладила ее пленительные бедра.— Может быть, я все-таки сделаю это лет через пятьдесят, — сказал он, целуя жену. Эпилог Грэлэм осторожно, стараясь не производить шума, открыл ставни и вдохнул бодрящий, свежий воздух раннего лета. Прошло уже полтора года, полтора года с тех пор, как он и Кассия возвратились в Вулфтон. И теперь у него был сын. Де Моретон полуобернулся, и улыбка тронула его губы. Взгляду его предстала Кассия, кормящая грудью их сына Гарри. Теперь ее волосы отросли много длиннее прежнего и струились мягкими локонами по плечам. Цвет золота, меди и бурых листьев, подумал он, цвет осени.Рыцарь покачал головой, вспоминая свои недавние тревогу и опасения, что она умрет родами. Потом сказал вслух:— Подумать только, всего четыре часа, миледи, и ты подарила мне вопящего сына. Наверняка в тебе есть капелька крестьянской крови.Кассия подняла на него глаза, блеснувшие озорной усмешкой.— Ты же хотел, милорд, племенную кобылу, а теперь жалуешься, что я оказалась недостаточно изнеженной!Она еще и теперь с трудом могла поверить, что та боль кончилась так быстро. Даже память о ней почти изгладилась. Кассия прижимала к себе сына, чувствуя, как силы возвращаются к ней, и ей хотелось кричать от счастья и радости так, чтобы было слышно на весь Вулфтон.— Он красивый, правда, Грэлэм?— Да, и, когда повзрослеет, будет соперничать мощью со своим отцом.Грэлэм с минуту задумчиво смотрел на сына.— Не могу сказать, чтобы наш малыш унаследовал хоть одну черту от своей нежной матери. Даже волосы у него будут как все грехи Сатаны.Кассия улыбнулась, прикладывая Гарри ко второй груди, а Грэлэм снова погрузился в мучительные воспоминания.— Ты меня напугала не на шутку, — наконец сказал он, приближаясь к постели, и в голосе его внезапно появилась хрипота. — Я уже был близок к тому, чтобы поклясться, что никогда больше не прикоснусь к тебе снова, если ты выживешь. Но как раз, когда я готов был принести клятву вечного целибата, ты мне улыбнулась и попросила меня взглянуть на чудо, которое сотворила.— Интересно, — размышляла Кассия вслух, — что было бы, если бы тебе пришлось сдержать клятву. Но этой тайны нам никогда не узнать.Она прижала к себе Гарри, смотревшего на нее затуманенными глазками, и рассмеялась.— Он чудо, правда, Грэлэм? Из него вырастет великий и могущественный человек, такой же, как его отец.— Будем надеяться, что он сможет защитить сестер, которые у него родятся в следующие несколько лет.Кассия только улыбнулась. Она отняла от груди уснувшего сына. Грэлэм взял его, осторожно держа на сгибе локтя.— Не могу поверить, что когда-то был таким же маленьким и уязвимым.— И так же зависел от женской заботы.— О, в это-то я как раз могу поверить. Этот урок я получил достаточно поздно от одной маленькой упрямицы.Он перевел глаза со сморщенного личика сына на жену.— Ты хорошо себя чувствуешь, Кассия?— Да, — ответила она, лениво потягиваясь, — но как жаль, что он так похож на тебя. Мне кажется это несправедливым, раз мне пришлось проделать большую часть работы.— Возможно, что его глаза будут светло-карими, орехового цвета и плутоватыми.— Ха! Нет уж, пусть они будут черными. Но, может быть, у него хотя бы будут ямочки на щеках. Мне хочется на это надеяться.Грэлэм широко улыбнулся жене и осторожно опустил сына в колыбель. Потом легонько провел пальцем по гладкой щечке ребенка, чувствуя, как в груди его ширится гордость. И в эту минуту он молча принес клятву, что сын его никогда не узнает грубости и жестокости, выпавших на его долю. Сидя на постели рядом с Кассией, он казался необычно серьезным.— Ладно, милорд, — в голосе Кассии все еще звенел смех, — у него не будет ямочек. Я пошутила. Мне вовсе не хотелось тебя расстраивать.— Да пусть будут где угодно, хоть на заднице, — сказал Грэлэм добродушно. — Он вырастет сильным мужчиной, Кассия, но я научу его питать почтение к женщинам: он будет знать, что его долг — защищать их.— Лучшего учителя и желать не приходится, милорд.Грэлэм тряхнул головой и тоже улыбнулся.— Кажется, я становлюсь не в меру серьезным, моя любовь, а мне хотелось рассмешить тебя. Мы получили послание от твоего отца.Глаза Кассии блеснули:— Должно быть, в нем есть что-то забавное?— Да. Там речь идет не только о Мари и детях, но и о Жоффрее.Он улыбнулся еще шире, и Кассия хлопнула его по плечу.— Скажи мне, Грэлэм! Что случилось?— Похоже, что твоя тетка Фелис и Джоанна заключили нечто вроде альянса против Жоффрея. Жоффрей женился всего три месяца назад и уже бежал в Париж, чтобы избавиться от них.Веселый смех Кассии заполнил всю комнату.— Мне жаль его. Бедный Жоффрей!— Но прежде чем уехать, он сделал Джоанне ребенка. По крайней мере сделал хоть что-то приятное для своей матери.— Кстати о детях — когда мы увидим сына Гая?— Надеюсь, скоро. К сожалению, он приедет без Бланш. Она снова ждет ребенка.Грэлэм глубоко вздохнул.— Такая покорная, уживчивая, нежная женщина. Так хорошо понимает потребности своего мужа.Кассия следила за ним серьезным взглядом, но в глубине ее глаз поблескивали смешинки: эта шутка, известная им обоим, была уже не новой.— Эта иллюзия, Грэлэм, легко может рассыпаться от любого прикосновения или слова.Пока она говорила, он протянул руку и приподнял ее потяжелевшую грудь, как бы взвешивая ее.— Я говорил тебе, как ты прекрасна, Кассия?— Кажется, со вчерашнего дня не говорил ни разу. Но… Она снова умолкла, потому что муж ее, нежно к ней прикасаясь, снял с нее ночную рубашку, прижался лицом к ее груди и, взяв в рот сосок, принялся слегка его посасывать. Кассия ощутила, как наслаждение, пронизавшее все ее тело, окрасило румянцем ее щеки.Она пропустила густые пряди его волос сквозь пальцы и притянула мужа ближе к себе. Подняв голову, Грэлэм несколько мгновений пристально смотрел ей в глаза.— Не могу поверить, — сказал он хрипло, — что мой жадный сын получает от своей матери столько же наслаждения, сколько я. Твое молоко сладкое и свежее, как и ты сама.— Умоляю тебя, милорд, и впредь думать так же, — ответила Кассия, и голос ее пресекся от полноты чувств.— Так будет всегда, миледи. Уж это-то я тебе твердо обещаю. — И Грэлэм, крепко поцеловав, нежно привлек жену к своей могучей груди.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45