— возвысила голос императрица.
— Простите, мама, простите, — сник под ее взглядом Александр. — Но иногда я действительно чувствую себя беспомощным, как ребенок.
— Ты слишком вспыльчив, — императрица снова заговорила с ним ласковым, убеждающим тоном. — Вернись к нему, поговори спокойно, по душам.
Я уверена, отец сменит гнев на милость.
— Милость? А он знает, что такое милость? А душа? Да есть ли у него душа?! Он никого не замечает вокруг себя. Все делают и говорят по его приказам. Все вокруг даже думают так, как он скажет… Нет, я не могу пойти на это унижение. Либо он принимает меня таким, какой я есть, либо не принимает вообще!
— Как же мне заставить тебя передумать?
— Матушка, поймите, я люблю его — он мой отец и император. Но сейчас.., сейчас я его ненавижу.
Александр низко поклонился матери и вышел из комнаты Ольги. Но едва за ним закрылась дверь — открылась другая, та, что вела в секретную комнату. Из тайника выбежала Ольга и стремительно направилась к выходу.
Но императрица остановила ее.
— Вот видите, милая, что вы натворили? Александр на грани разрыва с отцом, двое молодых людей в крепости ожидают своей участи, и ваша собственная судьба, возможно, тоже не будет завидной.
— Что же мне делать?!
— Я хочу, чтобы вы постарались убедить его помириться с отцом. Это очень важно. Вы — единственный человек, кого он послушает. Поговорите с ним, убедите его подчиниться воле императора. А я помогу вам — устрою последнюю встречу.
— Последнюю?
— Неужели вы позволяете себе думать, что после всего произошедшего император не разлучит вас? Он уже сделал это, и лишь я в силах помочь вам попрощаться с Александром. Но я пойду на это, если вы обещаете выполнить мою просьбу. Тем самым вы искупите свою вину А также спасете других участников дуэли от каторги. — Александра сделала паузу и нанесла последний удар. — Александр должен сам услышать от вас, что вы никогда больше не увидитесь. Что все кончено! И он должен поверить, что это решение — только ваше решение!
Ольга почувствовала, как к горлу подступает легкая тошнота. Она оперлась на поданную ей Александрой руку и подняла на нее глаза, полные слез и невыразимой муки. Взгляд императрицы был сосредоточен и холоден. Ольга поняла — действительно все кончено! И она была согласна на все, лишь бы успеть в последний миг — хотя бы на один миг! — приблизиться к Александру, обнять, поцеловать его. Да просто видеть и говорить с ним!
Ольга покорно опустила глаза, ее плечи опали, руки повисли вдоль тела, как плети.
— Хорошо, Ваше Величество, я сделаю все, что вы скажете. Если это может помочь Александру и другим… — смиренно прошептала Ольга. — Я готова…
Александра благодарно похлопала ее по влажной от слез щеке и вышла из комнаты со словами:
— Я приду за вами, когда все будет готово. Никуда не отлучайтесь и никому не попадайтесь на глаза.
Александр же направился к императору, но потом передумал и решил зайти к Репниной — возможно, она могла знать, где Ольга.
— Натали, простите, что врываюсь к вам, но у меня к вам важный разговор.
— Я к вашим услугам, Ваше Высочество, — проговорила Репнина, быстро пряча платок, которым только что утирала слезы.
— Натали, я сожалею по поводу ареста вашего брата, — учтиво сказал Александр, — но сейчас хотел поговорить не о нем.
— Я догадываюсь, кого вы имеете в виду, — кивнула Наташа.
— Я знаю, вы — добрый, чуткий человек, и уверен, что вы поймете меня, — Александр вздохнул. — Вы были близкой подругой Ольги. Вам что-нибудь известно о том, куда ее увезли?
— Вероятно, я могла бы сказать вам, где Ольга, но при одном условии…
— Вы ставите мне условие? — слегка опешил Александр. — Впрочем, у меня нет выбора. Что за условие?
— Я прошу вас понять меня правильно, — решительно начала Наташа, — мне не к кому больше обратиться… Пообещайте освободить моего брата, Михаила Репнина! Уверена, что просьба моя кажется вам весьма дерзкой, но вы — единственная моя надежда.
— Не извиняйтесь, — сочувственным тоном ответил цесаревич. — Я все понимаю. Невыносимо, когда родной человек в опасности, и о его судьбе ничего не известно…
— Я все время думаю о нем!
— Мне знакомо это чувство, сударыня. Надеюсь, я смогу вам помочь. Сделаю все, что в моих силах. Где Ольга?
— Ваше Высочество, — Наташа замялась, — я должна признаться вам…
Мне очень неловко, но я солгала. Я не знаю, куда увезли Ольгу. Поверьте, я бы с радостью помогла вам, если бы имела возможность. Но, к сожалению, я в таком же неведении, как и вы.
— В таком случае я тоже должен признаться вам кое в чем, сударыня, — раздраженно воскликнул Александр. — Я уже говорил с отцом по поводу вашего брата и поручика Корфа и не смогу им помочь.
— Значит, вы тоже лгали? Лишь бы узнать, где Ольга?
— Боюсь, мы играли с вами в одну игру, но оба оказались никудышными игроками, — иронично развел руками Александр.
— Простите меня, Ваше Высочество! — снова заплакала Наташа. — Я совсем обезумела от горя и сама не понимаю, что творю!
— Мне жаль вас, Натали, но и я, похоже, не умнее вас — поверил, что кто-то может знать секреты моего отца лучше его самого! — с горечью в голосе ответил ей Александр и, едва кивнув Наташе, вышел из ее комнаты.
Теперь ему не оставалось ничего другого, как вернуться к отцу. И Александр снова оказался у дверей его кабинета. Решительным жестом он отодвинул адъютанта и резко распахнул тяжелую дверь, вложив в это усилие всю свою боль и обиду.
Николай по обыкновению сидел за письменным столом. Правда, на сей раз он рассматривал документы, которые подавал ему из кожаной папки Жуковский.
— В Зимнем пожар? — насмешливым вопросом встретил сына Николай. — Или вас снова вызвали на дуэль?
— Отец! Я хочу знать, где фрейлина Калиновская.
— В обязанности императора не входит слежка за фрейлинами императрицы.
— Отец, еще раз прошу вас — скажите, где Ольга? — не уступал Александр.
— Я уже говорил, ее ты больше не увидишь, — отрезал Николай, понимая, что шутить наследник сегодня не расположен.
— Не ее вина, что я принял вызов! — продолжал упорствовать цесаревич.
— Но она была причиной дуэли, — парировал Николай. — И я уже принял решение удалить Калиновскую от двора.
— Значит, это всего лишь повод?
И, если бы я отказался от дуэли, вы все равно нашли бы основание разлучить нас? А теперь вы рады, что я принял вызов, и все решилось само собой, без привлечения ваших изобретательных сыскарей? Что ж, лучшего способа даже им было бы трудно придумать!
— Ты сам это сказал, — равнодушно ответил император, снова обращаясь к бумагам на столе.
— Отец, вы наказываете невиновных! Это я настоял на дуэли. И должен быть наказан только я.
— Это решать не тебе…
— Отец!
— Не перебивай меня! — Николай даже привстал в раздражении. — Все без исключения участники дуэли будут наказаны, сообразуясь с буквой закона. А ты больше никогда не увидишься с той, что поставила жизнь наследника престола под угрозу. И запомни, я никогда не меняю своих решений!
— Я тоже не меняю своих решений! — вскричал Александр. — Я найду Ольгу, куда бы вы ее ни спрятали!
Глядя, как Александр выбегает из кабинета, Жуковский, терпеливо молчавший в течение всего разговора, попытался что-то сказать императору, но тот, заметив его движение, сразу пресек попытку поэта вмешаться.
— И больше ни слова об этом!..
Давайте продолжать!
Жуковский вздохнул и снова раскрыл папку.
— Здесь, Ваше Величество, отзывы о свадьбе вашей дочери с Максимилианом Наполеоном де Богарне и о наследных перспективах этого союза…
Но поработать им не удалось — в кабинет порывисто вошла императрица.
— Я полагаю, мой супруг, сейчас рано рассуждать о внуках, — Александра жестом остановила Жуковского. — Ваша первейшая задача — ваш сын.
— Все, о чем я говорю и делаю, — во имя и во блага моего сына и наследника!
— И поэтому вы хотите залить путь цесаревича к престолу кровью его друзей?! И превращаете дворцовую интрижку в трагедию, а Калиновскую — в жертву на заклание?!
— Это необходимые жертвы! Александр должен знать, что императору приходится в иных обстоятельствах становиться жестоким. Он уже сейчас обязан научиться отвечать за свои поступки. И тогда в будущем у России будет сильный правитель!
— Василий Андреевич, — повернулась императрица к Жуковскому, — пожалуйста, оставьте нас.
Я хочу поговорить с Его Величеством наедине.
Жуковский вежливо поклонился и вышел. А императрица снова обратилась к мужу:
— Вы привыкли к раболепию ваших подданных и совсем не слышите кого-либо, кроме себя. Однако сейчас извольте прислушаться!.. — императрица заговорила обычно не свойственным ей властным тоном. — Я всегда подчинялась вашей воле. И я люблю вас! Я старалась не замечать ваших любовниц, сударь. И выходила в свет с высоко поднятой головой, зная, что такова моя обязанность. Но, поверьте, мне было очень больно. Как любой жене, столь сильно любящей своего мужа. Однако я принимала за данность, что вы вольны в своих поступках — ибо вы император. Так почему же вы отказываете в этом праве наследнику?!
— Ваши обвинения нелепы, Шарлотта! — Николай смутился. — Есть великая разница между мной и Александром. Мой сын не понимает своего предназначения и не умеет правильно выставлять приоритеты. Влюбляться — пожалуйста, но любить — только Отечество, императора и свою императрицу. Как люблю вас я, несмотря на все те глупости, которые вы тут наговорили обо мне!
— Так докажите же это! Прошу вас — помиритесь с Александром! Попытайтесь понять его и хотя бы на миг забыть о своем характере и своих желаниях. Сделайте это ради меня! Ради многих лет моей любви и верности.
И унижения…
— Шарлотта! Ради вас я готов на все, что угодно. Но не просить же мне прощения у своего сына за его же собственные проступки! Он должен понять, что его участие в дуэли было неприемлемо! Равно, как и сопротивление моей воле! Я готов к примирению. Только, пусть он сам придет ко мне и убедит меня в том, что эта история его хоть чему-нибудь научила.
— Значит, вы обещаете мне, что в этом случае примирение состоится?
— Клянусь вам, дорогая, — так и будет! — Николай подошел к жене и с поклоном поцеловал государыне руку.
Он хотел еще обнять ее, но Александра предупредила его движение и мягко отстранилась.
— Запомните, вы обещали мне, — сказала она и вышла, сохраняя величественность осанки и торжество во взгляде.
У нее был свой план, и императрица находилась уже на полпути к его осуществлению.
* * *
Александр и не подозревал обо всем, что творится за его спиной. В это время он мчался в крепость. Потерпев неудачу с розыском Ольги, он хотел убедиться, что отец не успел привести в исполнение свои угрозы в адрес его новых друзей — недавнего противника и адъютанта.
Спешившись, цесаревич застал в караульном помещении в Кронверкской куртине самый разгар игры в двадцать одно. Два охранника из гвардейских солдат азартно резались в карты, не обращая внимания на вошедшего, пока Александр не прикрикнул на них:
— Отставить карты! Кто здесь старший?! ют, кого касалось это замечание, повел взглядом в направлении вошедшего и тут же вскочил со своего места, растеряв прикуп. Второй солдат-гвардеец пытался подхватить его карты, но, бесполезно погонявшись за скользкими атласными прямоугольниками, тоже вытянулся во фрунт, отдавая честь цесаревичу.
— Господа, немедленно проводите меня в камеру к Михаилу Репнину и Владимиру Корфу! — велел Александр.
— Это невозможно, Ваше Высочество! — отрапортовал старший по дежурству гвардеец.
— Вы смеете мне возражать?!
— Я имею приказ Его Императорского Величества! Вы не должны входить к ним ни под каким предлогом и под страхом смерти, — козырнул тот к пустой голове, но спохватился и стал отчаянно искать рукой фуражку на скамье рядом с собой.
— Хорошо, — задумался Александр, потом повернулся ко второму гвардейцу и распорядился:
— вы свободны.
Дождавшись, когда он уйдет, Александр снова обратился к старшему:
— Предлагаю пари. Я увеличиваю ставку. Если выигрываете вы — можете озолотиться, если я — вы позволите мне небольшой маскарад. Вы согласны?!
— Не смею, я при исполнении, — пробормотал тот.
— Не смеете что — играть на посту или принять мои условия?
Охранник оглянулся по сторонам — и спросить не у кого, и не подчиниться нельзя — все-таки цесаревич, не просто так!
— Эх, где наша не пропадала! — наконец, кивнул он и принялся поднимать упавшие со стола карты. — Прошу!
Сыграли они быстро — Александр был сильным игроком и в своей победе не сомневался. И поэтому на словах «Вскроемся!» иного результата не ожидал.
— До вас мне везло! — помрачнел охранник.
— А кто сказал, что вам перестало везти? — Александр наклонился к нему через стол. — Предлагаю вам весь выигрыш в обмен на ваше молчание и вон ту форму!
Гвардеец проследил за его рукой — на стене висел один из мундиров начальника тюрьмы Заморенова. Тот отличался артистичностью и частенько сам устраивал переодевания, представляясь заключенным то в обличье безвинно осужденного, то рядового охранника, то своего помощника Писарева, прощупывая таким образом настроение и планы своих подопечных и подчиненных. Правда, самого Заморенова сейчас в крепости не было — уехал ко двору докладываться императору. И гвардеец задумался — рискнуть, не рискнуть? Но пачка ассигнаций, лежавшая на столе, все же перевесила страх перед привычным «как бы чего не вышло», и он махнул рукой — делайте, что хотите! Александр улыбнулся — власть денег оказалась сильнее приказа императора! Нашлась и на отца управа!
Переодевшись, Александр прошел в тюремный коридор и ключами, взятыми у надзирателя, открыл указанную им камеру. Но, едва лишь он вошел, на него набросились, и Александру пришлось приложить усилия, чтобы оттолкнуть от себя арестантов.
— Какого дьявола! — в негодовании воскликнул Александр.
— Ваше Высочество… — в один голос выдохнули Корф и Репнин.
— Это что же, и есть ваш ответный выстрел, господин Корф? — с иронией спросил цесаревич, одергивая форму. — Да и вы, Репнин, не лучше — так-то вы встречаете своего будущего государя? Надеюсь, вы откажетесь от своей дурной привычки набрасываться на цесаревича и более не намерены покушаться на мою жизнь?
— Так точно, — кивнул Корф.
— Простите, Ваше Высочество! — извиняющимся тоном сказал Репнин. — Я принял вас за другого.
— И чем же вам насолил обладатель этого мундира? — поинтересовался Александр, проходя в центр камеры.
Место оказалось не из приятных — темно и сыро. , — Он отнял у меня единственный предмет, соединявший меня с той, кого я оставил на воле — ее платочек, — признался Репнин.
— Я понимаю вас, — кивнул Александр и вдруг увидел — руки обоих заключенных связаны. — Что это?! Кто посмел?! Неужели император пал до подобной низости?! Это же против всех правил!
— Вы об этом? — Корф рассмеялся. — Нет-нет, император здесь ни при чем! Это пожелание того господина, чей мундир вам так к лицу. Когда он лишил Репнина последней радости — я говорю о его платочке для воздыхания, Михаил набросился на него. А я не мог оставить друга одного. И дабы мы впредь не могли совершать необдуманных поступков, для нас сделали исключение из правил. Спасибо, что хотя бы не стреножили.
— Какая низость! — вскричал Александр и предложил:
— Позвольте мне освободить вас.
— Не стоит подвергать вас излишнему риску, — покачал головой Репнин, — вы и так серьезно рисковали, приходя сюда.
— Вы попали в тюрьму по моей вине. И я посчитал своим долгом…
— В этом не было необходимости, — остановил его Корф. — И потом, еще не известно, чья вина сильнее.
— Я пришлю к вам своего доктора, — сказал Александр.
— Боюсь, что его к нам не допустят, — с сомнением сказал Репнин. — Наши прегрешения ужасны, а наказание здесь, как мы уже успели убедиться, следуют незамедлительно.
— Разве кого-нибудь недавно казнили?
— Да, — кивнул Корф. — Один несчастный старик поляк был расстрелян незадолго до вашего прихода.
— Отец ненавидит поляков. И поэтому моя любовь к Ольге для него — государственное преступление!
— Мужайтесь, Ваше Высочество, — поддержал его Репнин.
— Господа! — Александр встал. — Подозревая, что долее оставаться с вами опасно, я возвращаюсь во дворец.
И снова попытаюсь встретиться с императором. Я попробую переубедить его!
— Мы признательны вам за участие в нашей судьбе, — с благодарностью сказал Репнин.
— Довольно слов! Я должен действовать! Вашу руку, Репнин! Вашу здоровую руку, Корф! Забудем обиды!
Надеюсь вскоре увидеть вас при дворе.
— Даст Бог — увидимся… — проговорил Репнин.
— Даст Бог! Я не прощаюсь, — Александр еще раз бросил взгляд на друзей и вышел из камеры.
— Думаешь, ему удастся вытащить нас отсюда? — повернулся Репнин к Корфу.
— Сомневаюсь. Но попытка — не пытка…
* * *
Во дворце Александр не успел сделать и трех шагов, как был остановлен камер-фрейлиной императрицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Простите, мама, простите, — сник под ее взглядом Александр. — Но иногда я действительно чувствую себя беспомощным, как ребенок.
— Ты слишком вспыльчив, — императрица снова заговорила с ним ласковым, убеждающим тоном. — Вернись к нему, поговори спокойно, по душам.
Я уверена, отец сменит гнев на милость.
— Милость? А он знает, что такое милость? А душа? Да есть ли у него душа?! Он никого не замечает вокруг себя. Все делают и говорят по его приказам. Все вокруг даже думают так, как он скажет… Нет, я не могу пойти на это унижение. Либо он принимает меня таким, какой я есть, либо не принимает вообще!
— Как же мне заставить тебя передумать?
— Матушка, поймите, я люблю его — он мой отец и император. Но сейчас.., сейчас я его ненавижу.
Александр низко поклонился матери и вышел из комнаты Ольги. Но едва за ним закрылась дверь — открылась другая, та, что вела в секретную комнату. Из тайника выбежала Ольга и стремительно направилась к выходу.
Но императрица остановила ее.
— Вот видите, милая, что вы натворили? Александр на грани разрыва с отцом, двое молодых людей в крепости ожидают своей участи, и ваша собственная судьба, возможно, тоже не будет завидной.
— Что же мне делать?!
— Я хочу, чтобы вы постарались убедить его помириться с отцом. Это очень важно. Вы — единственный человек, кого он послушает. Поговорите с ним, убедите его подчиниться воле императора. А я помогу вам — устрою последнюю встречу.
— Последнюю?
— Неужели вы позволяете себе думать, что после всего произошедшего император не разлучит вас? Он уже сделал это, и лишь я в силах помочь вам попрощаться с Александром. Но я пойду на это, если вы обещаете выполнить мою просьбу. Тем самым вы искупите свою вину А также спасете других участников дуэли от каторги. — Александра сделала паузу и нанесла последний удар. — Александр должен сам услышать от вас, что вы никогда больше не увидитесь. Что все кончено! И он должен поверить, что это решение — только ваше решение!
Ольга почувствовала, как к горлу подступает легкая тошнота. Она оперлась на поданную ей Александрой руку и подняла на нее глаза, полные слез и невыразимой муки. Взгляд императрицы был сосредоточен и холоден. Ольга поняла — действительно все кончено! И она была согласна на все, лишь бы успеть в последний миг — хотя бы на один миг! — приблизиться к Александру, обнять, поцеловать его. Да просто видеть и говорить с ним!
Ольга покорно опустила глаза, ее плечи опали, руки повисли вдоль тела, как плети.
— Хорошо, Ваше Величество, я сделаю все, что вы скажете. Если это может помочь Александру и другим… — смиренно прошептала Ольга. — Я готова…
Александра благодарно похлопала ее по влажной от слез щеке и вышла из комнаты со словами:
— Я приду за вами, когда все будет готово. Никуда не отлучайтесь и никому не попадайтесь на глаза.
Александр же направился к императору, но потом передумал и решил зайти к Репниной — возможно, она могла знать, где Ольга.
— Натали, простите, что врываюсь к вам, но у меня к вам важный разговор.
— Я к вашим услугам, Ваше Высочество, — проговорила Репнина, быстро пряча платок, которым только что утирала слезы.
— Натали, я сожалею по поводу ареста вашего брата, — учтиво сказал Александр, — но сейчас хотел поговорить не о нем.
— Я догадываюсь, кого вы имеете в виду, — кивнула Наташа.
— Я знаю, вы — добрый, чуткий человек, и уверен, что вы поймете меня, — Александр вздохнул. — Вы были близкой подругой Ольги. Вам что-нибудь известно о том, куда ее увезли?
— Вероятно, я могла бы сказать вам, где Ольга, но при одном условии…
— Вы ставите мне условие? — слегка опешил Александр. — Впрочем, у меня нет выбора. Что за условие?
— Я прошу вас понять меня правильно, — решительно начала Наташа, — мне не к кому больше обратиться… Пообещайте освободить моего брата, Михаила Репнина! Уверена, что просьба моя кажется вам весьма дерзкой, но вы — единственная моя надежда.
— Не извиняйтесь, — сочувственным тоном ответил цесаревич. — Я все понимаю. Невыносимо, когда родной человек в опасности, и о его судьбе ничего не известно…
— Я все время думаю о нем!
— Мне знакомо это чувство, сударыня. Надеюсь, я смогу вам помочь. Сделаю все, что в моих силах. Где Ольга?
— Ваше Высочество, — Наташа замялась, — я должна признаться вам…
Мне очень неловко, но я солгала. Я не знаю, куда увезли Ольгу. Поверьте, я бы с радостью помогла вам, если бы имела возможность. Но, к сожалению, я в таком же неведении, как и вы.
— В таком случае я тоже должен признаться вам кое в чем, сударыня, — раздраженно воскликнул Александр. — Я уже говорил с отцом по поводу вашего брата и поручика Корфа и не смогу им помочь.
— Значит, вы тоже лгали? Лишь бы узнать, где Ольга?
— Боюсь, мы играли с вами в одну игру, но оба оказались никудышными игроками, — иронично развел руками Александр.
— Простите меня, Ваше Высочество! — снова заплакала Наташа. — Я совсем обезумела от горя и сама не понимаю, что творю!
— Мне жаль вас, Натали, но и я, похоже, не умнее вас — поверил, что кто-то может знать секреты моего отца лучше его самого! — с горечью в голосе ответил ей Александр и, едва кивнув Наташе, вышел из ее комнаты.
Теперь ему не оставалось ничего другого, как вернуться к отцу. И Александр снова оказался у дверей его кабинета. Решительным жестом он отодвинул адъютанта и резко распахнул тяжелую дверь, вложив в это усилие всю свою боль и обиду.
Николай по обыкновению сидел за письменным столом. Правда, на сей раз он рассматривал документы, которые подавал ему из кожаной папки Жуковский.
— В Зимнем пожар? — насмешливым вопросом встретил сына Николай. — Или вас снова вызвали на дуэль?
— Отец! Я хочу знать, где фрейлина Калиновская.
— В обязанности императора не входит слежка за фрейлинами императрицы.
— Отец, еще раз прошу вас — скажите, где Ольга? — не уступал Александр.
— Я уже говорил, ее ты больше не увидишь, — отрезал Николай, понимая, что шутить наследник сегодня не расположен.
— Не ее вина, что я принял вызов! — продолжал упорствовать цесаревич.
— Но она была причиной дуэли, — парировал Николай. — И я уже принял решение удалить Калиновскую от двора.
— Значит, это всего лишь повод?
И, если бы я отказался от дуэли, вы все равно нашли бы основание разлучить нас? А теперь вы рады, что я принял вызов, и все решилось само собой, без привлечения ваших изобретательных сыскарей? Что ж, лучшего способа даже им было бы трудно придумать!
— Ты сам это сказал, — равнодушно ответил император, снова обращаясь к бумагам на столе.
— Отец, вы наказываете невиновных! Это я настоял на дуэли. И должен быть наказан только я.
— Это решать не тебе…
— Отец!
— Не перебивай меня! — Николай даже привстал в раздражении. — Все без исключения участники дуэли будут наказаны, сообразуясь с буквой закона. А ты больше никогда не увидишься с той, что поставила жизнь наследника престола под угрозу. И запомни, я никогда не меняю своих решений!
— Я тоже не меняю своих решений! — вскричал Александр. — Я найду Ольгу, куда бы вы ее ни спрятали!
Глядя, как Александр выбегает из кабинета, Жуковский, терпеливо молчавший в течение всего разговора, попытался что-то сказать императору, но тот, заметив его движение, сразу пресек попытку поэта вмешаться.
— И больше ни слова об этом!..
Давайте продолжать!
Жуковский вздохнул и снова раскрыл папку.
— Здесь, Ваше Величество, отзывы о свадьбе вашей дочери с Максимилианом Наполеоном де Богарне и о наследных перспективах этого союза…
Но поработать им не удалось — в кабинет порывисто вошла императрица.
— Я полагаю, мой супруг, сейчас рано рассуждать о внуках, — Александра жестом остановила Жуковского. — Ваша первейшая задача — ваш сын.
— Все, о чем я говорю и делаю, — во имя и во блага моего сына и наследника!
— И поэтому вы хотите залить путь цесаревича к престолу кровью его друзей?! И превращаете дворцовую интрижку в трагедию, а Калиновскую — в жертву на заклание?!
— Это необходимые жертвы! Александр должен знать, что императору приходится в иных обстоятельствах становиться жестоким. Он уже сейчас обязан научиться отвечать за свои поступки. И тогда в будущем у России будет сильный правитель!
— Василий Андреевич, — повернулась императрица к Жуковскому, — пожалуйста, оставьте нас.
Я хочу поговорить с Его Величеством наедине.
Жуковский вежливо поклонился и вышел. А императрица снова обратилась к мужу:
— Вы привыкли к раболепию ваших подданных и совсем не слышите кого-либо, кроме себя. Однако сейчас извольте прислушаться!.. — императрица заговорила обычно не свойственным ей властным тоном. — Я всегда подчинялась вашей воле. И я люблю вас! Я старалась не замечать ваших любовниц, сударь. И выходила в свет с высоко поднятой головой, зная, что такова моя обязанность. Но, поверьте, мне было очень больно. Как любой жене, столь сильно любящей своего мужа. Однако я принимала за данность, что вы вольны в своих поступках — ибо вы император. Так почему же вы отказываете в этом праве наследнику?!
— Ваши обвинения нелепы, Шарлотта! — Николай смутился. — Есть великая разница между мной и Александром. Мой сын не понимает своего предназначения и не умеет правильно выставлять приоритеты. Влюбляться — пожалуйста, но любить — только Отечество, императора и свою императрицу. Как люблю вас я, несмотря на все те глупости, которые вы тут наговорили обо мне!
— Так докажите же это! Прошу вас — помиритесь с Александром! Попытайтесь понять его и хотя бы на миг забыть о своем характере и своих желаниях. Сделайте это ради меня! Ради многих лет моей любви и верности.
И унижения…
— Шарлотта! Ради вас я готов на все, что угодно. Но не просить же мне прощения у своего сына за его же собственные проступки! Он должен понять, что его участие в дуэли было неприемлемо! Равно, как и сопротивление моей воле! Я готов к примирению. Только, пусть он сам придет ко мне и убедит меня в том, что эта история его хоть чему-нибудь научила.
— Значит, вы обещаете мне, что в этом случае примирение состоится?
— Клянусь вам, дорогая, — так и будет! — Николай подошел к жене и с поклоном поцеловал государыне руку.
Он хотел еще обнять ее, но Александра предупредила его движение и мягко отстранилась.
— Запомните, вы обещали мне, — сказала она и вышла, сохраняя величественность осанки и торжество во взгляде.
У нее был свой план, и императрица находилась уже на полпути к его осуществлению.
* * *
Александр и не подозревал обо всем, что творится за его спиной. В это время он мчался в крепость. Потерпев неудачу с розыском Ольги, он хотел убедиться, что отец не успел привести в исполнение свои угрозы в адрес его новых друзей — недавнего противника и адъютанта.
Спешившись, цесаревич застал в караульном помещении в Кронверкской куртине самый разгар игры в двадцать одно. Два охранника из гвардейских солдат азартно резались в карты, не обращая внимания на вошедшего, пока Александр не прикрикнул на них:
— Отставить карты! Кто здесь старший?! ют, кого касалось это замечание, повел взглядом в направлении вошедшего и тут же вскочил со своего места, растеряв прикуп. Второй солдат-гвардеец пытался подхватить его карты, но, бесполезно погонявшись за скользкими атласными прямоугольниками, тоже вытянулся во фрунт, отдавая честь цесаревичу.
— Господа, немедленно проводите меня в камеру к Михаилу Репнину и Владимиру Корфу! — велел Александр.
— Это невозможно, Ваше Высочество! — отрапортовал старший по дежурству гвардеец.
— Вы смеете мне возражать?!
— Я имею приказ Его Императорского Величества! Вы не должны входить к ним ни под каким предлогом и под страхом смерти, — козырнул тот к пустой голове, но спохватился и стал отчаянно искать рукой фуражку на скамье рядом с собой.
— Хорошо, — задумался Александр, потом повернулся ко второму гвардейцу и распорядился:
— вы свободны.
Дождавшись, когда он уйдет, Александр снова обратился к старшему:
— Предлагаю пари. Я увеличиваю ставку. Если выигрываете вы — можете озолотиться, если я — вы позволите мне небольшой маскарад. Вы согласны?!
— Не смею, я при исполнении, — пробормотал тот.
— Не смеете что — играть на посту или принять мои условия?
Охранник оглянулся по сторонам — и спросить не у кого, и не подчиниться нельзя — все-таки цесаревич, не просто так!
— Эх, где наша не пропадала! — наконец, кивнул он и принялся поднимать упавшие со стола карты. — Прошу!
Сыграли они быстро — Александр был сильным игроком и в своей победе не сомневался. И поэтому на словах «Вскроемся!» иного результата не ожидал.
— До вас мне везло! — помрачнел охранник.
— А кто сказал, что вам перестало везти? — Александр наклонился к нему через стол. — Предлагаю вам весь выигрыш в обмен на ваше молчание и вон ту форму!
Гвардеец проследил за его рукой — на стене висел один из мундиров начальника тюрьмы Заморенова. Тот отличался артистичностью и частенько сам устраивал переодевания, представляясь заключенным то в обличье безвинно осужденного, то рядового охранника, то своего помощника Писарева, прощупывая таким образом настроение и планы своих подопечных и подчиненных. Правда, самого Заморенова сейчас в крепости не было — уехал ко двору докладываться императору. И гвардеец задумался — рискнуть, не рискнуть? Но пачка ассигнаций, лежавшая на столе, все же перевесила страх перед привычным «как бы чего не вышло», и он махнул рукой — делайте, что хотите! Александр улыбнулся — власть денег оказалась сильнее приказа императора! Нашлась и на отца управа!
Переодевшись, Александр прошел в тюремный коридор и ключами, взятыми у надзирателя, открыл указанную им камеру. Но, едва лишь он вошел, на него набросились, и Александру пришлось приложить усилия, чтобы оттолкнуть от себя арестантов.
— Какого дьявола! — в негодовании воскликнул Александр.
— Ваше Высочество… — в один голос выдохнули Корф и Репнин.
— Это что же, и есть ваш ответный выстрел, господин Корф? — с иронией спросил цесаревич, одергивая форму. — Да и вы, Репнин, не лучше — так-то вы встречаете своего будущего государя? Надеюсь, вы откажетесь от своей дурной привычки набрасываться на цесаревича и более не намерены покушаться на мою жизнь?
— Так точно, — кивнул Корф.
— Простите, Ваше Высочество! — извиняющимся тоном сказал Репнин. — Я принял вас за другого.
— И чем же вам насолил обладатель этого мундира? — поинтересовался Александр, проходя в центр камеры.
Место оказалось не из приятных — темно и сыро. , — Он отнял у меня единственный предмет, соединявший меня с той, кого я оставил на воле — ее платочек, — признался Репнин.
— Я понимаю вас, — кивнул Александр и вдруг увидел — руки обоих заключенных связаны. — Что это?! Кто посмел?! Неужели император пал до подобной низости?! Это же против всех правил!
— Вы об этом? — Корф рассмеялся. — Нет-нет, император здесь ни при чем! Это пожелание того господина, чей мундир вам так к лицу. Когда он лишил Репнина последней радости — я говорю о его платочке для воздыхания, Михаил набросился на него. А я не мог оставить друга одного. И дабы мы впредь не могли совершать необдуманных поступков, для нас сделали исключение из правил. Спасибо, что хотя бы не стреножили.
— Какая низость! — вскричал Александр и предложил:
— Позвольте мне освободить вас.
— Не стоит подвергать вас излишнему риску, — покачал головой Репнин, — вы и так серьезно рисковали, приходя сюда.
— Вы попали в тюрьму по моей вине. И я посчитал своим долгом…
— В этом не было необходимости, — остановил его Корф. — И потом, еще не известно, чья вина сильнее.
— Я пришлю к вам своего доктора, — сказал Александр.
— Боюсь, что его к нам не допустят, — с сомнением сказал Репнин. — Наши прегрешения ужасны, а наказание здесь, как мы уже успели убедиться, следуют незамедлительно.
— Разве кого-нибудь недавно казнили?
— Да, — кивнул Корф. — Один несчастный старик поляк был расстрелян незадолго до вашего прихода.
— Отец ненавидит поляков. И поэтому моя любовь к Ольге для него — государственное преступление!
— Мужайтесь, Ваше Высочество, — поддержал его Репнин.
— Господа! — Александр встал. — Подозревая, что долее оставаться с вами опасно, я возвращаюсь во дворец.
И снова попытаюсь встретиться с императором. Я попробую переубедить его!
— Мы признательны вам за участие в нашей судьбе, — с благодарностью сказал Репнин.
— Довольно слов! Я должен действовать! Вашу руку, Репнин! Вашу здоровую руку, Корф! Забудем обиды!
Надеюсь вскоре увидеть вас при дворе.
— Даст Бог — увидимся… — проговорил Репнин.
— Даст Бог! Я не прощаюсь, — Александр еще раз бросил взгляд на друзей и вышел из камеры.
— Думаешь, ему удастся вытащить нас отсюда? — повернулся Репнин к Корфу.
— Сомневаюсь. Но попытка — не пытка…
* * *
Во дворце Александр не успел сделать и трех шагов, как был остановлен камер-фрейлиной императрицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22