Но даже эта боль не могла сравниться с тем, что она испытала, увидев глаза Натана. Он был в ужасе! Элизабет пришлось напомнить себе, что все это она сделала ради того, чтобы спасти его от Монтесфорда. Эта мысль успокоила ее, и она опять сосредоточилась на враге, который остановился в нескольких шагах.— Лорд Монтесфорд, я иду по вашему сознанию и открываю все новые и новые злодейства. Боже, ваш мозг полон самых грязных, самых ужасных преступлений! Вы пытали смелых англичан, которые собирали сведения против французов. И вам нравилось делать это! А затем вы отвезли их домой и высадили на пустынном побережье на юге Англии, чтобы убить именно там. Вы наслаждались своей властью над ними!На лицах людей, окружавших их, Элизабет читала потрясение и недоверие. Они явно не знали, чему верить. Монтесфорд опять начал двигаться вперед, и все невольно отступали, не в силах противостоять его чудовищной энергии. Элизабет тоже сделала шаг назад, в отчаянии сознавая свое бессилие, но упорно продолжала следовать за мыслями, которые бурлили сейчас в голове Монтесфорда. Одна из этих мыслей потрясла ее. Даже в черном сознании Монтесфорда она не ожидала обнаружить такое!— Боже! Неужели вы убили собственного отца?!Волнение в зале усилилось. Хоксли и Вулфи наконец добрались до Элизабет. Как раз в это время Тарр со своими людьми вытащили с балкона наемников Монтесфорда, и Хоксли обратился к другу:— Вспомни, Вулфи: когда на тебя напали в ту ночь, был ли среди них кто-нибудь из присутствующих?Вулфи без колебаний указал на самого высокого мужчину и, не в силах сдерживаться, вцепился в него мертвой хваткой, заставил опуститься на колени и прорычал:— Выбирай: или ты признаешься во всем и тебя будут судить честным судом, или промолчишь, и тогда мой пистолет окончит твою жалкую жизнь здесь и сейчас!Мужчина на коленях секунду колебался, но, услышав щелчок взведенного курка, забормотал:— Это все он, лорд Монтесфорд! Он отдавал нам приказания, а мы лишь выполняли их! Но он всегда говорил, что мы убиваем изменников короны…Ярость Монтесфорда перешла все границы; он вытащил нож из рукоятки трости и ударил им своего человека. Хоксли прыгнул вперед, схватил Монтесфорда за руку и вывернул ее, чтобы тот выпустил нож. Но Монтесфорд успел размахнуться тростью и ударил Хоксли по голове. Натан упал на пол.Напрочь забыв о Монтесфорде, Элизабет бросилась на колени рядом с Хоксли. Но в этот момент сзади раздалось яростное рычание, Монтесфорд схватил свой выпавший нож, вцепился в волосы Элизабет и прижал ее к себе, держа нож у горла.Никто не шелохнулся. Герцог шагнул вперед, и Элизабет, прочтя его мысли, поняла, что он готов рискнуть своей жизнью ради ее спасения. Она мучительно старалась что-то придумать, но была совершенно бессильна в железных объятиях Паука. В зале стояла мертвая тишина.— Монтесфорд!Все вздрогнули, поняв, кому принадлежит этот голос. Хоксли открыл глаза и, пытаясь подняться, смотрел на своего врага с таким презрением, что Элизабет невольно прониклась гордостью за него.— Вижу, ты до сих пор нападаешь только на тех, кто слабее тебя, — насмешливо произнес Хоксли. — Но ты не в силах сразиться со мной! Ты пытался однажды убить меня и ушел ни с чем. Ты потерял свою силу и никогда не сможешь отомстить герцогу!Рука Монтесфорда сильнее сжала Элизабет, и она поняла его подлый замысел: он хотел сначала убить ее, а затем уже напасть на Хоксли, который еще не оправился от страшного удара по голове. Из последних сил она повернула голову и укусила Монтесфорда за руку, держащую нож. От неожиданности он отпустил ее и двинулся к Хоксли.Монтесфорд уже занес нож с драконом на лезвии, но Хоксли удалось увернуться. Ловким движением он выхватил шпагу и пронзил ею нападавшего врага. Монтесфорд скорчился, ухватился за рукоять шпаги, торчащую из его груди, и тяжело опустился на пол. Со стоном он медленно перевернулся на спину и с ужасной ненавистью посмотрел на герцога.— Мне пришлось убить моего отца, Стэндбридж, и это была твоя вина! Когда ты расстроил мою операцию с контрабандой, он узнал об этом. Он сказал, что лишит меня наследства, выгонит из дома и больше никогда не назовет своим сыном! — Дыхание Монтесфорда участилось, его голос задрожал. — Я любил своего отца, а ты заставил меня убить его! И тогда я поклялся отомстить…Он попытался встать, затем упал навзничь, и месть навсегда отобразилась на его застывшем лице.Хоксли с помощью герцога поднялся на ноги и бросился к Элизабет. Она лежала без чувств, вокруг нее хлопотали Юнис и Мэриан. Хоксли опустился на колени рядом с ней и взял ее руки в свои.— О, милая моя, маленькая бесстрашная глупышка! Ты ведь давно собиралась напасть на него, не так ли?Элизабет пошевелилась, открыла глаза и провела ладонью по его лицу.— Ты в безопасности? — Слезы градом покатились по ее щекам. — Прости, что я выдала свою тайну и опозорила тебя перед всеми. Но я не могла позволить Пауку убить тебя!Хоксли нежно улыбнулся и нашел способ доказать ей свою любовь:— Итак, господа, надеюсь, вы все убедились, какая замечательная девушка моя невеста! Глава девятнадцатая Хоксли подошел к окну в кабинете, стараясь, чтобы Вулфи и Элизабет не заметили его. Последние дни невозможно было застать ее одну: все женщины клана Стэндбриджа сбились с ног, готовясь к свадьбе Мэриан. И вот теперь Элизабет стоит на крыльце дома рядом с Вулфи, освещенная ярким светом, и принимает гостей.Вулфи наклонился к ней и сказал что-то, а она улыбнулась в ответ. Хоксли сжал зубы и напомнил себе, что решил дать ей возможность самой принять решение. Он убеждал себя, что согласится с ней независимо от того, каким будет ее ответ.Внезапно Вулфи легко обнял Элизабет за талию и поцеловал. Неужели его друг ведет нечестную игру?!— Вулфи! — воскликнула Элизабет. — Что ты делаешь?!— Просто проверяю: вдруг ты все-таки сможешь принять предложение, которое я тебе сделал несколько дней назад.— Будь серьезней, Вулфи! Одного жениха мне вполне достаточно, спасибо.— Я серьезен, Элизабет. И я охотно признаю, что одного достаточно. Но ведь ты не сказала Хоксли «да»! Почему бы тебе опять не посмотреть в свой «хрустальный шар»? Вдруг окажется, что этим женихом должен быть я?Она улыбнулась ему и ответила:— Ты же знаешь, что я не могу делать это по заказу. Мне всегда приходится ждать, когда видение придет само… Постой-ка! Не может быть! — Перед глазами Элизабет внезапно возникла отчетливая картина. — О, Вулфи, я вижу тебя… и еще кого-то с тобой! У нее совершенно невероятные серебряные волосы…Вулфи покраснел и невольно прошептал имя:— Тарин?! Но это невозможно! Она сказала, что больше не любит меня!— О, Вулфи, ты должен поторопиться! Я вижу, что она в растерянности и не знает, на что решиться. Если ты хочешь, чтобы она стала твоей, то вполне можешь добиться этого!Вулфи задумчиво посмотрел на безмятежное лицо Элизабет.— А ты, Элизабет? Что будущее готовит для тебя?— Я бы хотела, чтобы это можно было узнать так же просто, но…Вулфи сделал нетерпеливое движение к дому: ему хотелось немедленно помчаться к девушке, которую он когда-то любил и с тех пор безуспешно пытался забыть.— Может быть, твое будущее уже давно стоит перед тобой, Элизабет? И тебе нужно только признать это?— Все это трудно объяснить. Понимаешь… О нет!Элизабет закрыла глаза, а ее щеки и шея сильно покраснели. Она провела пальцами по лбу, стараясь прогнать картину, которая внезапно проникла в ее мысли. Наконец она обернулась и посмотрела в окно кабинета.— О, этот несносный, этот мерзкий… ? Она неожиданно обняла Вулфи за плечи и поцеловала его прямо в губы.— Иди с Богом, мой милый друг! Привози к нам свою Тарин, когда завоюешь ее сердце окончательно.Еще раз взглянув на уже пустое окно, Элизабет пошла в дом.— Где Хоксли? — резко спросила она у Тарра, который открыл ей дверь.— Он сказал, что будет в саду, мисс.— Ах вот как? Прекрасно!Элизабет тут же развернулась и вышла, с силой хлопнув дверью, а Тарр хитро подмигнул Маршу:— Только подумай, какие у нас здесь будут дети!— Просто страшно представить себе! — поежился дворецкий.Элизабет обнаружила Хоксли спокойно сидящим на скамье у пруда и сразу же набросилась на него:— Что за возмутительные выходки ты себе позволяешь?! Я же просила не посылать мне больше никаких провокационных мыслей! И что же в результате? Я постоянно вижу, как мы с тобой целуемся — в детской, в кабинете, в саду… А сейчас, когда ты подглядывал за нами? Ты заставил меня увидеть такое…Хоксли невинно смотрел на нее.— Я просто подумал, может быть, тебе захочется сравнить меня с Вулфи. И так как для него у тебя нашлось время, а для меня — нет, я был вынужден прибегнуть к единственному оставшемуся способу.— Но я действительно была страшно занята последние дни. Ты ведь знаешь, мы готовились к свадьбе Мэриан…— Кстати, я нахожу это просто удивительным, Элизабет. После стольких стычек с леди Лоуден, как только упомянули слово «свадьба», все обо всем забыли. И вы, женщины, трудитесь вместе, словно единая армия. И хотя вас так много, у тебя не нашлось для меня ни единой свободной минутки! — Он приподнял бровь. — Почему у Юнис находится время для деда, а у тебя для меня — нет? Признайся, Элизабет, ты просто избегаешь меня. А точнее — не хочешь обсуждать со мной один очень насущный вопрос…— Я же говорила тебе, Натан: я хочу проследить за последствиями моих действий на вечере у леди Коупер. Мне бы не хотелось, чтобы ты связывал свою жизнь с женщиной, которую все считают слегка помешанной!— А я говорю тебе, что меня не интересует, кто как думает! Кстати, единственным, кто попытался поднять какой-то шум, был лорд Стэнли. — Хоксли усмехнулся. — Но после того как дедушка намекнул, что его финансовый статус может несколько пошатнуться, лорд Стэнли не нашел ничего лучшего, как убраться восвояси.Улыбка коснулась губ Элизабет, и Хоксли, приободрившись, продолжал:— А если ты все еще волнуешься, позволь, я расскажу тебе, о чем сейчас говорят. В каждой газете изложена своя версия этой истории. Крукшенк, например, нарисовал карикатуру «Преступник и цыганка». — Хоксли усмехнулся. — А самая популярная точка зрения — и, кстати, моя любимая — будто я все это спланировал и заранее подучил тебя, что следует говорить. Ну, а я — самый лучший шпион из всех, какие существуют в Военном министерстве ее величества! — Он лукаво прищурился. — К сожалению, большинство критиков нашли твой спектакль в лучшем случае посредственным. «Слишком драматично», — говорят они.Элизабет облегченно вздохнула, засмеялась и пошла к фонтану по траве, покрытой свежей росой. Натан последовал за ней и, как только она остановилась, нежно притянул к себе. Она почувствовала силу его рук на своих плечах, его теплые губы касались ее шеи…Сердце Элизабет учащенно забилось: это было то самое видение, которое когда-то явилось ей в Пэкстоне!— Ну, Элизабет, какую отговорку ты придумаешь на этот раз?Она не смогла бы ответить, даже если бы попыталась: перед ее глазами стояла картина, на которой они были вместе. О, да тут еще две девочки! Неужели двойняшки? А вокруг носятся мальчишки — сразу видно, что страшные шалуны. И все они так похожи на… на Натана! Что ж, если когда-нибудь он чем-то разочарует ее, она просто вспомнит об этих малышах, которые станут для нее всем, о чем она только могла мечтать!Хоксли снял со своего мизинца колечко и поднял его, чтобы получше рассмотреть. В свете, падающем из высоких окон дома, сверкнули зеленые огоньки изумрудов.Переполненная чувствами, Элизабет едва могла говорить. О, жизнь с ним была бы прекрасна! Вот только… Она невольно напряглась, вспомнив единственную проблему, которую они так и не решили: ее дар!Натан предупредил ее последнее возражение шутливой угрозой:— Берегись! Я буду посылать тебе те картины, пока ты не скажешь «да»!Элизабет расхохоталась, осознав, как нелепы были ее тревоги. Она ясно видела свое будущее и не имела ни малейшего желания изменить его.— Ты хочешь сказать, что посылал мне те несносные картины нарочно?! Тебе должно быть стыдно, Натан!— Это мое единственное оружие против твоего беспокойного ума, Элизабет. Я просто практиковался.— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросила она.— Каждый раз, когда ты будешь совершать маленькие путешествия по моим мыслям, я буду посылать тебе в ответ любовные послания. Полагаю, что мы идеально подходим друг другу!— Ты не можешь так поступать!— Я уже смог. Может быть, ты хочешь поторговаться? Надень мое колечко или почитай мои мысли.— Ты негодник! — Она отвела руки назад. — Невозможный нахал!Натану ничего не стоило все-таки завладеть ее рукой. Ловким движением он надел кольцо ей на палец.— Я люблю тебя, Элизабет! Ты выйдешь за меня замуж?Она прислонилась головой к его плечу.— Я не думаю, что способна сопротивляться. Но кто еще принял бы предложение мужчины с таким ужасным характером, который собирается шантажировать женщину, которую любит?Натан нежно прижался щекой к ее волосам.— Уж, наверное, не та, которая способна читать мысли, зашивать ножевые раны или бесстрашно преследовать своего смертельного врага во тьме ночных улиц!Элизабет подняла глаза и вздохнула.— Прекрасная пара! Эпилог Стэндбридж, август 1816 года — Ты уверен, что хочешь попробовать, Натан?— Конечно! Ведь у моей бабушки тоже был такой дар!— Ладно. Тогда сосредоточься на моих мыслях.— Что-то ничего не выходит…— Постарайся еще раз!— Вот оно! Я уверен, получилось!— Неужели? Просто поразительная одаренность! И о чем же, по-твоему, я думаю?— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя… вот сюда, верно?— О Боже!..Как раз в этот момент раздался призывный крик, отчего оба начали в суматохе искать свою одежду. Они выскочили из спальни и понеслись на другой конец холла, в детскую.Две девочки с длинными распущенными волосами сидели на кроватках. Одна из них засунула большой палец в рот, ее ореховые глаза были полны слез.Другая девочка нетерпеливо встряхнула своими золотистыми волосами, давая родителям понять, что они могли бы и поторопиться.— Виктория плачет и ничего не говорит. Но я знаю, что она испугалась чего-то и хочет, чтобы пришла мама.Элизабет и Натан переглянулись. Они знали, что их маленькая Джорджия, как две капли воды похожая на сестричку, унаследовала дар, которым обладали все женщины клана.Элизабет обняла и успокоила Викторию. Девочка вынула пальчик изо рта, улыбнулась и внимательно посмотрела на сестру.— А Джорджия хочет шоколада! — уверенно провозгласила она.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27