Графиня небрежно отодвинула маску, радушно улыбнулась пришедшим ранее гостям и поприветствовала новоприбывших.
— О, Джаред, бенвенуто! Синди, чао, моя дорогая!
Графиня подплыла к ним и расцеловала, затем взяла Джордан за обе руки, широко развела их в стороны, любуясь новой гостьей.
— О, Джаред, твоя кузина просто красавица! Вы говорите по-итальянски? Немного? Грацие, спасибо, что пришли на мою маленькую вечеринку. Благодарю.
— Спасибо большое, — по-итальянски ответила Джордан.
— Вы говорите по-итальянски!
— Нет, совсем чуть-чуть. Увы.
— Не важно. Танцуйте, веселитесь. Английский язык здесь в ходу, и к тому же, согласитесь, иногда гораздо лучше, когда вы не понимаете того, что говорит мужчина?
Графиня многозначительно усмехнулась, скользнула взглядом по Синди и Джареду, и Джордан вдруг испытала странное чувство дискомфорта. Ей вдруг почудилось, что хозяйка бала знакома с ее кузеном гораздо ближе, чем он хотел показать. Джордан постаралась поскорее избавиться от странной мысли. Джаред и Синди выглядели любящей красивой парой, и не хотелось думать, что их семейная идиллия — всего лишь видимость.
— Буфет наверху, а шампанское подают и здесь, уведомила их графиня, взяв бокал с подноса проходящего мимо официанта. — Танцевать можно повсюду — и здесь, и наверху.
Задерживаться, не рискуя создать затор, они не могли: прибывали новые гости. Едва они расстались с графиней, Джаред виновато произнес:
— Прости меня, Джордан, за ужином, обещаю, ты одна не останешься, а пока мне надо поговорить кое с кем из деловых партнеров. Так что, надеюсь, вы меня извините…
— Передо мной он не счел нужным извиниться, лишь перед тобой, — с шутливой обидой высказалась Синди.
— Ты здесь многих знаешь.
— Разве в масках можно кого-то узнать? — протянула Синди, оглядываясь по сторонам. Костюмы поражали своей пышностью. Гости бала в своей массе были одеты много лучше тех, кто праздновал на улице. Каждый из нарядов тянул на несколько тысяч долларов, а иногда и на несколько десятков тысяч. Джордан чувствовала себя бедной родственницей в своем наряде с фестонами и фальшивыми драгоценностями. Платья большинства дам сверкали настоящими рубинами и жемчугами, и сшиты они были из драгоценного бархата. Какая-то дама в средневековом наряде прошла мимо, сверкнув огнями дюжины изумрудов. Настоящих, не поддельных.
Джордан, видишь ту павлиниху с круглой попкой и громадным веером? Это миссис Мерони. Я должна переброситься с ней парой слов. Пойдем со мной…
— Не беспокойся. Я тут сама поброжу. Иди, поболтай.
Но…
— Со мной все будет в порядке.
— Берегись хищников.
— Если какому-нибудь волку удастся завладеть моим вниманием, не сомневайся — он будет из числа очень состоятельных хищников.
— И нестарых, — посоветовала Синди. — Или, наоборот, пусть он будет очень старый волк, такой старый, чтобы умер сразу после свадьбы, без промедления, и оставил тебя очень и очень богатой вдовой.
— Учту твои пожелания.
Синди весело помахала рукой и удалилась.
Он видел, как она шла к буфетной стойке. Миниатюрная и изящная, превосходно сложенная, она сразу же привлекала внимание. От этой маленькой женщины с темными волнистыми волосами, рассыпавшимися по плечам крупными кольцами, невозможно было отвести глаз. Чтобы волосы не падали на лоб, она заплела у висков две тонкие косы — по моде эпохи Ренессанса и в полном созвучии с нарядом из темно-малинового бархата, соответствовавшего той же эпохе. Конечно, многие одеты куда роскошнее, но ни одна из дам не выглядела здесь в своем платье так естественно и органично, как она.
В руках у нее, как и у большинства присутствующих, была маска, сверкающая из золотистой и серебряной фольги. Маска крепилась на тонкой деревянной ручке. Девушка попала в затруднительное положение. Отодвинув маску от лица, она глотнула шампанского и, озадаченно взглянув на блюдце с креветками, очевидно, задумалась над решением непростой проблемы — как удержать в руках одновременно маску, шампанское и креветку.
Он слетел с балкона на террасу, ни на миг не упуская ее из виду. Подойдя к ней, он присел рядом за стойку и стал говорить по-итальянски. Заметив ее смущение, немедленно перешел на английский.
— Добрый вечер. Извините мою дерзость. — Он сделал паузу и, слегка понизив голос, добавил: — Наверное, здесь положено представлять гостей друг другу, но поскольку у вас, кажется, проблема, я рискнул предложить свою помощь, не дожидаясь официального представления.
Он протянул руку, предлагая взять бокал, маску либо то и другое.
Девушка подняла взгляд и встретилась с ним глазами. Зеленые глаза, способные посрамить чистотой и яркостью все изумруды, украшавшие платья некоторых гостей, зажглись интересом. Она улыбнулась. Дерзко. Насмешливо.
Джордан приняла условия игры и ответила ему в том же тоне и с теми же вкрадчивыми интонациями.
— Не уверена, что должна принимать вашу помощь. Жена моего кузена строго-настрого наказала мне избегать крыс и волков, а также прочих ночных хищников.
— Да, но только если они не богаты, как дожи, — пробормотал он.
Она засмеялась несколько виновато и, оглядевшись, чуть нахмурила лоб.
— К несчастью, вас я должна избегать, — заключила Джордан, пристально глядя на собеседника. — Вы — волк.
— Волк? — с шутливой обидой переспросил он. Джордан имела в виду его костюм. Черная кожаная маска с волчьим оскалом. Черный плащ, а под ним виднелись полоски серого меха.
— Но, быть может, я молодой и очень, очень богатый волк. Рискните. Потанцуйте со мной. Доешьте креветку, допейте шампанское, а потом потанцуйте со мной.
—Да, но…
— Живите легко. Вы в Венеции. И сегодня карнавал.
Джордан улыбнулась без прежней скованности, протянула ему маску и быстро доела креветку. Одним глотком допив шампанское, она кивнула.
Через минуту они уже находились на танцевальной площадке, расположенной за буфетной, на террасе, выходящей на другую сторону канала. Лунный свет струился по воде, в которой отражались танцующие. Играли вальс.
Джордан предупредила, что будучи американкой, она многого не знает и не умеет, но она кокетничала: вести ее было легко, словно они танцевали вместе не один год. Она плавно скользила, смеясь, но вдруг споткнулась и скорчила рожицу.
Вы слишком высокий, — заявила она ему.
А вы немного мелковаты. Но ничего, мы справимся.
— Вы не итальянец? — Вопрос ее звучал как утверждение, даже скорее как упрек.
Увы, я волк, и к тому же не итальянец, — признался он.
— Но вы и не американец.
— Я гражданин мира, — сообщил он. — А вы, разумеется, американка.
— Но я могла бы быть и англичанкой.
— Никогда.
— Или канадкой.
— Вы самая типичная американка, — решительно заявил он.
— Разве так заметно? — Но он прав. Отчего-то американцев здесь все узнавали за версту еще до того, как они открывали рот. Словно национальность была написана у них на лбу.
— Я из Чарлстона, Южная Каролина, — сообщила она. — А вы?
— Италия — мой дом, когда я вдали от дома. И является моим домом в настоящий момент. На земле мало таких дружелюбных и приветливых людей, как итальянцы.
— Но ведь вы же где-то родились? Где? — спросила она. Ее зеленые глаза светились любопытством.
Он улыбался. Он уже решил, что ничего ей не скажет. Не надо было вообще с ней заговаривать из-за того, что неизбежно должно случиться. Но она заставила его обратить на себя внимание, она затронула его чувства или, возможно, инстинкты.
А душу?
— Сэр? Сэр Вулф? Вас так зовут? Откуда вы родом?
— Издалека. Из очень далекого далека, — игриво проговорил он и закружил ее. Затем кто-то похлопал его по плечу, и он остановился.
— Синьор, прошу прощения, позвольте потанцевать с вашей дамой, — обратился к нему некий джентльмен, скорее всего англичанин.
Он не стал возражать.
— Берегите себя, американка, — уступил он ее с почтительным поклоном. — Чао, белла. Чао, белла.
Она улыбнулась ему, в глазах ее читалось сожаление. Так ему подумалось. Или он увидел то, что хотел увидеть? Он смотрел, как ее закружил в танце другой.
Ноги болели. Джордан привыкла ходить на каблуках, но эти оказались слишком уж высоки. И бал никак нельзя назвать скучным. Вначале — волк. Загадочный, очень высокий, такой очаровательный волк. Она не имела ни малейшего представления о том, как он в действительности выглядел. Он носил маску. Но такой рост не спрячешь. Узнает ли она его, если увидит вновь? Она подумала, что узнала бы его запах. В самом деле. Такой приятный запах. Одеколон с запахом свежести и свежеструганного дерева и… с такими чувственными мускусными обертонами.
После волка англичанин.
Затем арлекин или джокер.
Он сделал комплимент ее наряду, потом — ее глазам, потом — волосам. Затем — ее длинной и стройной шее.
Она засмеялась и чуть отодвинулась, насколько позволял танец.
— Вы слишком цветисто выражаетесь, сударь.
— Что вы, я нисколько не преувеличиваю. Такая красивая белая кожа. И жилка на шее… Как трепетно бьется.
И вот с этого момента она начала испытывать некое беспокойство. Джек Потрошитель в костюме из коричневой кожи и шелка подхватил ее и закружил в танце. Высокий, импозантный, он представился испанцем и помог ей избавиться от чувства тревоги, зарядил ее энергией — словно солнечный луч пробился сюда сквозь пелену ночи. И все стало на свои места.
Она поблагодарила его. Лицо его, согласно образу испанца, было в сером гриме, но глаза, очень темные и лучистые, притягивали к себе своей необыкновенной красотой и чувственностью, подумала она.
Синди права. Здесь полно хищников. Искушенных хищников, которые в совершенстве овладели искусством охоты.
Когда они с Потрошителем остановились, чтобы отдышаться и поговорить, на террасу вышел мужчина в костюме шута — в малиновом трико и малиновой куртке, в колпаке со звенящими бубенцами. Следом за ним появилась карлица. Она хлопала в ладоши.
Он произносил фразы на итальянском, тут же переводя их на английский, учитывая интернациональный состав гостей.
— Слушайте, слушайте! Маскарад начинается! Когда-то давным-давно во дворце жил Одо, граф Кастелло. Сыновей у него не было, но зато он произвел на свет дочь. Он ничего для нее не жалел, и такая она была красотка, что самые знатные из господ считали его счастливчиком. Еще бы — обладать таким сокровищем! Но Одо все не мог утешиться. Наследника-то у него не было. И вот он схватил свою жену…
Фигляр подхватил женщину средних лет с прической по моде двенадцатого века и тихо спросил ее, согласна ли она ему подыграть. Она, смеясь, закивала. Игра ей нравилась.
— Схватив свою жену, он так начал трясти бедняжку! — Шут притворился, что трясет женщину. — И подарил ей поцелуй смерти!
Со стороны казалось, будто он что-то прошептал ей на ухо, и женщина, обмякнув, опустилась на пол. Шут выпустил ее, оставив лежать на полу без движения, а сам весело запрыгал по кругу.
— Итак, — продолжал шут, — Одо женился вновь! Но и вторая жена не смогла подарить ему сына! — Из толпы, которой все прибывало, актер выудил матрону в средневековом костюме, охотно закивавшую в ответ на его предложение сыграть роль второй жены Одо. Фигляр что-то шепнул и ей, и та обмякла. Он осторожно опустил ее на пол.
— И вновь он решил жениться!
Фигляр потащил за собой еще одну женщину, которая захихикала и закивала, не дожидаясь приглашения. С ней произошло то же, что с двумя предыдущими.
— Увы! Одо все никак не мог остановиться. Он перевел больше жен, чем Синяя Борода! — Шут в малиновом трико вальсировал по комнате, хватая женщин одну за другой.
Наконец он остановился, сокрушенно качая головой.
— И все же ни одна из женщин так и не смогла родить ему сына! И вот пришла пора выдавать замуж его чудесную, блистательную дочь!
Фигляр медленно прошелся по комнате. Он выглядел высоким и отлично сложенным, как заметила Джордан. Мышцы так и играли под плотно облегающей одеждой.
Джордан поняла, что он направляется к ней, и попятилась.
Я американка! — прошептала она.
— Не важно, — ответил он и протянул ей руку. Джордан отчаянно затрясла головой, но он уже вытянул ее на середину. Она находилась в гостях и не хотела показаться грубой.
— Итак, он обещал отдать свою душу самому дьяволу, лишь бы найти для дочери подходящего мужа, чтобы не прервался род. Ах, где же дьявол?
Фигляр прошелся по комнате, подыскивая кандидатуру для дьявола, а между тем гости начинали со смехом расходиться.
И вот тогда Джордан увидела на полу малиновую струйку, сочившуюся из-под тела первой из женщин, получивших «смертельный поцелуй Одо».
Кровь.
Джордан вскрикнула, зажала рот рукой и завизжала.
Фигляр заметил ее реакцию и сжал в объятиях. Джордан изо всех сил пыталась вырваться. Но он оказался весьма сильным, сильнее, чем она могла бы представить. И в тот момент, к своему ужасу, она увидела, что комната полна…
Чудовищами. Демонами. Нет, ей не пригрезилось. Она явственно видела мужчин в плащах и мехах, женщин, разом истошно завизжавших, обнаживших… клыки.
— Пошли!
Она боролась изо всех сил, яростно пинаясь и визжа. Но фигляр в малиновом трико оттаскивал ее все дальше в темный закуток на террасу, и цвет его костюма был точно таким, как у стекавшей на пол струйки крови. Той крови, которую он только что пролил.
Внезапно шут оказался отброшен далеко в сторону, и Джордан увидела перед собой глаза волка.
Фигляр злобно зарычал, выплевывая слова на языке, которого Джордан не знала. Волк ответил. Фигляр напал на волка, волк принял вызов. Началась драка.
Джордан кричала как резаная, глядя на то, как тяжелая рука волка опустилась на голову шута. Хрустнул шейный позвонок, и голова в малиновом колпаке бессильно упала набок.
Все чудовища ада, казалось, прибыли из преисподней и заполнили собой элегантный дворец.
Джордан пятилась, не зная, верить ли своим глазам.
Чудовища хлынули из дворца. Настоящие чудовища! Порождения самых неуемных и жутких фантазий. Звери с громадными тонкими клыками, и кровь капала с их клыков.
И тут Джордан начала кричать с новой силой, ибо волк рванулся к ней. Она изогнулась и ударила его головой в живот, но он был нечеловечески силен. Он схватил ее за руку и…
И прыгнул с террасы вниз…
В густой туман! Сплошной туман. Ночной туман, такой плотный, такой черный. Ей показалось, что они летят в черную дыру, в преисподнюю…
Ступни ее ударились обо что-то твердое. Палуба. Судно закачалось под ними. Джордан принялась запоздало кричать от страха. Она могла бы упасть на камни, на мрамор, она могла бы сломать себе шею…
Она могла бы падать вечно, погружаться в туман, в бесконечную глубину.
Он усадил ее на скамью судна, оказавшегося небольшой лодкой, и приказал ошалелому лодочнику:
— Греби! Скорее, тебе говорят!
Парень стал грести.
И тогда волк прыгнул с лодки на тротуар.
Обернулся.
И исчез в тумане.
Глава 1
Кое-как Джордан смогла донести до ошалевшего лодочника, что он должен отвезти ее в ближайший полицейский участок. И ей удалось его убедить, несмотря на то что от пережитого страха и ужаса она забыла напрочь все итальянские слова. К счастью, «полиция» звучит почти одинаково на всех языках, и лодочник ее понял и доставил в участок. Там ей удалось разыскать милого офицера, говорившего по-английски, и он заверил ее, что расследование начнется немедленно, хотя, узнав, что речь идет о палаццо графини делла Триесте, он несколько смутился. Вначале Джордан была близка к истерике — слишком сильно ее потрясло увиденное и слишком силен оставался страх за находившихся на балу Джареда и Синди, потом она несколько успокоилась и смогла более или менее связно поведать полицейскому о театрализованном представлении, закончившемся настоящим кровопроитием и смертью. Она сказала и о том, что люди в маскарадных костюмах вдруг превратились в настоящих монстров, бросавшихся на ничего не подозревавших зрителей. Кофе, изрядно сдобренный бренди, подействовал благотворно. Тогда она заговорила так, чтобы слова ее могли показаться убедительными не верящему в вампиров офицеру. Настолько убедительными, чтобы они решились явиться во дворец весьма известной в городе женщины в ночь Жирного вторника, то есть тогда, когда по всему городу каких только причудливых спектаклей не разыгрывали.
Джордан осталась в полиции. Вскоре карабинеры вернулись туда в сопровождении Джареда, Синди и графини. Все трое выглядели весьма обеспокоенными, но графиня — единственная из всех — не выглядела смущенной. Скорее, ситуация ее забавляла. Может, дело в особенном, одной ей присущем чувстве юмора? Графиня извинилась перед Джордан, но сочла нужным заметить, что никак не ожидала такой наивности от современной девушки, к тому же американки. Она вела себя чертовски надменно, смотрела на Джордан с брезгливой снисходительностью. Джаред, к чести его будет сказано, в тот момент вел себя как старший брат — выражал глубокую озабоченность и сочувствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— О, Джаред, бенвенуто! Синди, чао, моя дорогая!
Графиня подплыла к ним и расцеловала, затем взяла Джордан за обе руки, широко развела их в стороны, любуясь новой гостьей.
— О, Джаред, твоя кузина просто красавица! Вы говорите по-итальянски? Немного? Грацие, спасибо, что пришли на мою маленькую вечеринку. Благодарю.
— Спасибо большое, — по-итальянски ответила Джордан.
— Вы говорите по-итальянски!
— Нет, совсем чуть-чуть. Увы.
— Не важно. Танцуйте, веселитесь. Английский язык здесь в ходу, и к тому же, согласитесь, иногда гораздо лучше, когда вы не понимаете того, что говорит мужчина?
Графиня многозначительно усмехнулась, скользнула взглядом по Синди и Джареду, и Джордан вдруг испытала странное чувство дискомфорта. Ей вдруг почудилось, что хозяйка бала знакома с ее кузеном гораздо ближе, чем он хотел показать. Джордан постаралась поскорее избавиться от странной мысли. Джаред и Синди выглядели любящей красивой парой, и не хотелось думать, что их семейная идиллия — всего лишь видимость.
— Буфет наверху, а шампанское подают и здесь, уведомила их графиня, взяв бокал с подноса проходящего мимо официанта. — Танцевать можно повсюду — и здесь, и наверху.
Задерживаться, не рискуя создать затор, они не могли: прибывали новые гости. Едва они расстались с графиней, Джаред виновато произнес:
— Прости меня, Джордан, за ужином, обещаю, ты одна не останешься, а пока мне надо поговорить кое с кем из деловых партнеров. Так что, надеюсь, вы меня извините…
— Передо мной он не счел нужным извиниться, лишь перед тобой, — с шутливой обидой высказалась Синди.
— Ты здесь многих знаешь.
— Разве в масках можно кого-то узнать? — протянула Синди, оглядываясь по сторонам. Костюмы поражали своей пышностью. Гости бала в своей массе были одеты много лучше тех, кто праздновал на улице. Каждый из нарядов тянул на несколько тысяч долларов, а иногда и на несколько десятков тысяч. Джордан чувствовала себя бедной родственницей в своем наряде с фестонами и фальшивыми драгоценностями. Платья большинства дам сверкали настоящими рубинами и жемчугами, и сшиты они были из драгоценного бархата. Какая-то дама в средневековом наряде прошла мимо, сверкнув огнями дюжины изумрудов. Настоящих, не поддельных.
Джордан, видишь ту павлиниху с круглой попкой и громадным веером? Это миссис Мерони. Я должна переброситься с ней парой слов. Пойдем со мной…
— Не беспокойся. Я тут сама поброжу. Иди, поболтай.
Но…
— Со мной все будет в порядке.
— Берегись хищников.
— Если какому-нибудь волку удастся завладеть моим вниманием, не сомневайся — он будет из числа очень состоятельных хищников.
— И нестарых, — посоветовала Синди. — Или, наоборот, пусть он будет очень старый волк, такой старый, чтобы умер сразу после свадьбы, без промедления, и оставил тебя очень и очень богатой вдовой.
— Учту твои пожелания.
Синди весело помахала рукой и удалилась.
Он видел, как она шла к буфетной стойке. Миниатюрная и изящная, превосходно сложенная, она сразу же привлекала внимание. От этой маленькой женщины с темными волнистыми волосами, рассыпавшимися по плечам крупными кольцами, невозможно было отвести глаз. Чтобы волосы не падали на лоб, она заплела у висков две тонкие косы — по моде эпохи Ренессанса и в полном созвучии с нарядом из темно-малинового бархата, соответствовавшего той же эпохе. Конечно, многие одеты куда роскошнее, но ни одна из дам не выглядела здесь в своем платье так естественно и органично, как она.
В руках у нее, как и у большинства присутствующих, была маска, сверкающая из золотистой и серебряной фольги. Маска крепилась на тонкой деревянной ручке. Девушка попала в затруднительное положение. Отодвинув маску от лица, она глотнула шампанского и, озадаченно взглянув на блюдце с креветками, очевидно, задумалась над решением непростой проблемы — как удержать в руках одновременно маску, шампанское и креветку.
Он слетел с балкона на террасу, ни на миг не упуская ее из виду. Подойдя к ней, он присел рядом за стойку и стал говорить по-итальянски. Заметив ее смущение, немедленно перешел на английский.
— Добрый вечер. Извините мою дерзость. — Он сделал паузу и, слегка понизив голос, добавил: — Наверное, здесь положено представлять гостей друг другу, но поскольку у вас, кажется, проблема, я рискнул предложить свою помощь, не дожидаясь официального представления.
Он протянул руку, предлагая взять бокал, маску либо то и другое.
Девушка подняла взгляд и встретилась с ним глазами. Зеленые глаза, способные посрамить чистотой и яркостью все изумруды, украшавшие платья некоторых гостей, зажглись интересом. Она улыбнулась. Дерзко. Насмешливо.
Джордан приняла условия игры и ответила ему в том же тоне и с теми же вкрадчивыми интонациями.
— Не уверена, что должна принимать вашу помощь. Жена моего кузена строго-настрого наказала мне избегать крыс и волков, а также прочих ночных хищников.
— Да, но только если они не богаты, как дожи, — пробормотал он.
Она засмеялась несколько виновато и, оглядевшись, чуть нахмурила лоб.
— К несчастью, вас я должна избегать, — заключила Джордан, пристально глядя на собеседника. — Вы — волк.
— Волк? — с шутливой обидой переспросил он. Джордан имела в виду его костюм. Черная кожаная маска с волчьим оскалом. Черный плащ, а под ним виднелись полоски серого меха.
— Но, быть может, я молодой и очень, очень богатый волк. Рискните. Потанцуйте со мной. Доешьте креветку, допейте шампанское, а потом потанцуйте со мной.
—Да, но…
— Живите легко. Вы в Венеции. И сегодня карнавал.
Джордан улыбнулась без прежней скованности, протянула ему маску и быстро доела креветку. Одним глотком допив шампанское, она кивнула.
Через минуту они уже находились на танцевальной площадке, расположенной за буфетной, на террасе, выходящей на другую сторону канала. Лунный свет струился по воде, в которой отражались танцующие. Играли вальс.
Джордан предупредила, что будучи американкой, она многого не знает и не умеет, но она кокетничала: вести ее было легко, словно они танцевали вместе не один год. Она плавно скользила, смеясь, но вдруг споткнулась и скорчила рожицу.
Вы слишком высокий, — заявила она ему.
А вы немного мелковаты. Но ничего, мы справимся.
— Вы не итальянец? — Вопрос ее звучал как утверждение, даже скорее как упрек.
Увы, я волк, и к тому же не итальянец, — признался он.
— Но вы и не американец.
— Я гражданин мира, — сообщил он. — А вы, разумеется, американка.
— Но я могла бы быть и англичанкой.
— Никогда.
— Или канадкой.
— Вы самая типичная американка, — решительно заявил он.
— Разве так заметно? — Но он прав. Отчего-то американцев здесь все узнавали за версту еще до того, как они открывали рот. Словно национальность была написана у них на лбу.
— Я из Чарлстона, Южная Каролина, — сообщила она. — А вы?
— Италия — мой дом, когда я вдали от дома. И является моим домом в настоящий момент. На земле мало таких дружелюбных и приветливых людей, как итальянцы.
— Но ведь вы же где-то родились? Где? — спросила она. Ее зеленые глаза светились любопытством.
Он улыбался. Он уже решил, что ничего ей не скажет. Не надо было вообще с ней заговаривать из-за того, что неизбежно должно случиться. Но она заставила его обратить на себя внимание, она затронула его чувства или, возможно, инстинкты.
А душу?
— Сэр? Сэр Вулф? Вас так зовут? Откуда вы родом?
— Издалека. Из очень далекого далека, — игриво проговорил он и закружил ее. Затем кто-то похлопал его по плечу, и он остановился.
— Синьор, прошу прощения, позвольте потанцевать с вашей дамой, — обратился к нему некий джентльмен, скорее всего англичанин.
Он не стал возражать.
— Берегите себя, американка, — уступил он ее с почтительным поклоном. — Чао, белла. Чао, белла.
Она улыбнулась ему, в глазах ее читалось сожаление. Так ему подумалось. Или он увидел то, что хотел увидеть? Он смотрел, как ее закружил в танце другой.
Ноги болели. Джордан привыкла ходить на каблуках, но эти оказались слишком уж высоки. И бал никак нельзя назвать скучным. Вначале — волк. Загадочный, очень высокий, такой очаровательный волк. Она не имела ни малейшего представления о том, как он в действительности выглядел. Он носил маску. Но такой рост не спрячешь. Узнает ли она его, если увидит вновь? Она подумала, что узнала бы его запах. В самом деле. Такой приятный запах. Одеколон с запахом свежести и свежеструганного дерева и… с такими чувственными мускусными обертонами.
После волка англичанин.
Затем арлекин или джокер.
Он сделал комплимент ее наряду, потом — ее глазам, потом — волосам. Затем — ее длинной и стройной шее.
Она засмеялась и чуть отодвинулась, насколько позволял танец.
— Вы слишком цветисто выражаетесь, сударь.
— Что вы, я нисколько не преувеличиваю. Такая красивая белая кожа. И жилка на шее… Как трепетно бьется.
И вот с этого момента она начала испытывать некое беспокойство. Джек Потрошитель в костюме из коричневой кожи и шелка подхватил ее и закружил в танце. Высокий, импозантный, он представился испанцем и помог ей избавиться от чувства тревоги, зарядил ее энергией — словно солнечный луч пробился сюда сквозь пелену ночи. И все стало на свои места.
Она поблагодарила его. Лицо его, согласно образу испанца, было в сером гриме, но глаза, очень темные и лучистые, притягивали к себе своей необыкновенной красотой и чувственностью, подумала она.
Синди права. Здесь полно хищников. Искушенных хищников, которые в совершенстве овладели искусством охоты.
Когда они с Потрошителем остановились, чтобы отдышаться и поговорить, на террасу вышел мужчина в костюме шута — в малиновом трико и малиновой куртке, в колпаке со звенящими бубенцами. Следом за ним появилась карлица. Она хлопала в ладоши.
Он произносил фразы на итальянском, тут же переводя их на английский, учитывая интернациональный состав гостей.
— Слушайте, слушайте! Маскарад начинается! Когда-то давным-давно во дворце жил Одо, граф Кастелло. Сыновей у него не было, но зато он произвел на свет дочь. Он ничего для нее не жалел, и такая она была красотка, что самые знатные из господ считали его счастливчиком. Еще бы — обладать таким сокровищем! Но Одо все не мог утешиться. Наследника-то у него не было. И вот он схватил свою жену…
Фигляр подхватил женщину средних лет с прической по моде двенадцатого века и тихо спросил ее, согласна ли она ему подыграть. Она, смеясь, закивала. Игра ей нравилась.
— Схватив свою жену, он так начал трясти бедняжку! — Шут притворился, что трясет женщину. — И подарил ей поцелуй смерти!
Со стороны казалось, будто он что-то прошептал ей на ухо, и женщина, обмякнув, опустилась на пол. Шут выпустил ее, оставив лежать на полу без движения, а сам весело запрыгал по кругу.
— Итак, — продолжал шут, — Одо женился вновь! Но и вторая жена не смогла подарить ему сына! — Из толпы, которой все прибывало, актер выудил матрону в средневековом костюме, охотно закивавшую в ответ на его предложение сыграть роль второй жены Одо. Фигляр что-то шепнул и ей, и та обмякла. Он осторожно опустил ее на пол.
— И вновь он решил жениться!
Фигляр потащил за собой еще одну женщину, которая захихикала и закивала, не дожидаясь приглашения. С ней произошло то же, что с двумя предыдущими.
— Увы! Одо все никак не мог остановиться. Он перевел больше жен, чем Синяя Борода! — Шут в малиновом трико вальсировал по комнате, хватая женщин одну за другой.
Наконец он остановился, сокрушенно качая головой.
— И все же ни одна из женщин так и не смогла родить ему сына! И вот пришла пора выдавать замуж его чудесную, блистательную дочь!
Фигляр медленно прошелся по комнате. Он выглядел высоким и отлично сложенным, как заметила Джордан. Мышцы так и играли под плотно облегающей одеждой.
Джордан поняла, что он направляется к ней, и попятилась.
Я американка! — прошептала она.
— Не важно, — ответил он и протянул ей руку. Джордан отчаянно затрясла головой, но он уже вытянул ее на середину. Она находилась в гостях и не хотела показаться грубой.
— Итак, он обещал отдать свою душу самому дьяволу, лишь бы найти для дочери подходящего мужа, чтобы не прервался род. Ах, где же дьявол?
Фигляр прошелся по комнате, подыскивая кандидатуру для дьявола, а между тем гости начинали со смехом расходиться.
И вот тогда Джордан увидела на полу малиновую струйку, сочившуюся из-под тела первой из женщин, получивших «смертельный поцелуй Одо».
Кровь.
Джордан вскрикнула, зажала рот рукой и завизжала.
Фигляр заметил ее реакцию и сжал в объятиях. Джордан изо всех сил пыталась вырваться. Но он оказался весьма сильным, сильнее, чем она могла бы представить. И в тот момент, к своему ужасу, она увидела, что комната полна…
Чудовищами. Демонами. Нет, ей не пригрезилось. Она явственно видела мужчин в плащах и мехах, женщин, разом истошно завизжавших, обнаживших… клыки.
— Пошли!
Она боролась изо всех сил, яростно пинаясь и визжа. Но фигляр в малиновом трико оттаскивал ее все дальше в темный закуток на террасу, и цвет его костюма был точно таким, как у стекавшей на пол струйки крови. Той крови, которую он только что пролил.
Внезапно шут оказался отброшен далеко в сторону, и Джордан увидела перед собой глаза волка.
Фигляр злобно зарычал, выплевывая слова на языке, которого Джордан не знала. Волк ответил. Фигляр напал на волка, волк принял вызов. Началась драка.
Джордан кричала как резаная, глядя на то, как тяжелая рука волка опустилась на голову шута. Хрустнул шейный позвонок, и голова в малиновом колпаке бессильно упала набок.
Все чудовища ада, казалось, прибыли из преисподней и заполнили собой элегантный дворец.
Джордан пятилась, не зная, верить ли своим глазам.
Чудовища хлынули из дворца. Настоящие чудовища! Порождения самых неуемных и жутких фантазий. Звери с громадными тонкими клыками, и кровь капала с их клыков.
И тут Джордан начала кричать с новой силой, ибо волк рванулся к ней. Она изогнулась и ударила его головой в живот, но он был нечеловечески силен. Он схватил ее за руку и…
И прыгнул с террасы вниз…
В густой туман! Сплошной туман. Ночной туман, такой плотный, такой черный. Ей показалось, что они летят в черную дыру, в преисподнюю…
Ступни ее ударились обо что-то твердое. Палуба. Судно закачалось под ними. Джордан принялась запоздало кричать от страха. Она могла бы упасть на камни, на мрамор, она могла бы сломать себе шею…
Она могла бы падать вечно, погружаться в туман, в бесконечную глубину.
Он усадил ее на скамью судна, оказавшегося небольшой лодкой, и приказал ошалелому лодочнику:
— Греби! Скорее, тебе говорят!
Парень стал грести.
И тогда волк прыгнул с лодки на тротуар.
Обернулся.
И исчез в тумане.
Глава 1
Кое-как Джордан смогла донести до ошалевшего лодочника, что он должен отвезти ее в ближайший полицейский участок. И ей удалось его убедить, несмотря на то что от пережитого страха и ужаса она забыла напрочь все итальянские слова. К счастью, «полиция» звучит почти одинаково на всех языках, и лодочник ее понял и доставил в участок. Там ей удалось разыскать милого офицера, говорившего по-английски, и он заверил ее, что расследование начнется немедленно, хотя, узнав, что речь идет о палаццо графини делла Триесте, он несколько смутился. Вначале Джордан была близка к истерике — слишком сильно ее потрясло увиденное и слишком силен оставался страх за находившихся на балу Джареда и Синди, потом она несколько успокоилась и смогла более или менее связно поведать полицейскому о театрализованном представлении, закончившемся настоящим кровопроитием и смертью. Она сказала и о том, что люди в маскарадных костюмах вдруг превратились в настоящих монстров, бросавшихся на ничего не подозревавших зрителей. Кофе, изрядно сдобренный бренди, подействовал благотворно. Тогда она заговорила так, чтобы слова ее могли показаться убедительными не верящему в вампиров офицеру. Настолько убедительными, чтобы они решились явиться во дворец весьма известной в городе женщины в ночь Жирного вторника, то есть тогда, когда по всему городу каких только причудливых спектаклей не разыгрывали.
Джордан осталась в полиции. Вскоре карабинеры вернулись туда в сопровождении Джареда, Синди и графини. Все трое выглядели весьма обеспокоенными, но графиня — единственная из всех — не выглядела смущенной. Скорее, ситуация ее забавляла. Может, дело в особенном, одной ей присущем чувстве юмора? Графиня извинилась перед Джордан, но сочла нужным заметить, что никак не ожидала такой наивности от современной девушки, к тому же американки. Она вела себя чертовски надменно, смотрела на Джордан с брезгливой снисходительностью. Джаред, к чести его будет сказано, в тот момент вел себя как старший брат — выражал глубокую озабоченность и сочувствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40