Она отступила, поднеся руку к щеке, как будто он ударил ее, а не погладил.
— Мистер Маккейн, у нас есть возможность прикоснуться к другому миру, оглянуться в прошлое, а может, и заглянуть в будущее.
— Сожалею, я никогда не верил в сказки.
— По-вашему это сказки? — Она долго молча на него смотрела, а когда заговорила, в ее голосе звучало презрение. — Вы не имеете ни малейшего права называть исследования моего отца сказками. Вы не имеете права смеяться над ним.
Девлин и не собирался ни над кем смеяться. Он-то понимал, каково это, когда над тобой насмехаются.
Поиски Фредерика Вигмора по сути могли обернуться самоубийством. Единственное, чего он хотел — чтобы она поняла его. Ему захотелось доказать ей, что он не совсем черствый, не бесчувственный, что ему тоже были знакомы мечты. Ой как знакомы! Однако эти глаза заморозили все нежные слова, готовые сорваться с его языка.
— Сама не знаю, с чего это я взяла, что такой человек, как вы, сумеет понять нас.
Мышцы на его груди напряглись. Она смотрела на него с таким же презрением, которое он видел так часто, которое преследовало его всю жизнь. Сначала люди свысока смотрели на сироту в потертых штанах, которые были слишком коротки ему, позже — на юношу в заношенных джинсах, который был рад взяться за любую работу, чтобы набить свой пустой желудок. И наконец, все с тем же презрением, — на картежника… хотя его одежда была теперь чистой, хотя он всегда играл честно. Но он по-прежнему был второсортным.
— Вам больше бы пошла одежда из звериной шкуры и дубинка в руке. Недалекий вы человек, ваш умишко не в состоянии вместить мысль о чем-то необыденном, в самом деле, на что вам какое-то там древнее поселение. Вы ничего не видите дальше вашего грязного казино.
Девлин заставил себя улыбнуться.
— Не все из нас богаты настолько, чтобы позволить себе гоняться за химерами.
Она сжала кулаки, ее плечи поднялись — она едва сдерживала обиду и гнев.
— Мой отец ученый, мистер Маккейн.
— Ваш отец будет последним дураком, если он отправится на поиски города. А если позволит вам идти с ним — еще и убийцей.
И тут она ударила его по щеке, так что нижняя его губа ударилась о зубы и лопнула.
— Вы не имеете никакого права говорить о моем отце так пренебрежительно.
Она собралась уходить, но он схватил ее за руку. Она вырвала свою руку и попыталась ударить его снова. Он поймал ее руку на лету, завел ее локоть за спину и прижал Кейт к своей груди.
— Отпустите меня! — она откинула голову, голубые глаза сверкнули гневом. — Вы не имеете права…
— А что дало вам право вторгаться в мой кабинет, профессор? Ну-ка, скажите мне. Деньги? Неужели деньги дают вам право обращаться с человеком так, будто он комок грязи?
— Варвар! — она попыталась вырваться, ее груди скользнули по его торсу.
Несмотря на злость, он чувствовал, что его тело откликается на зов сирены, на призыв женщины к мужчине. И это ужасно раздражало его. В этот момент она была самой нежеланной для него женщиной на свете. Выругавшись себе под нос, он оттолкнул ее.
Она повернулась, взметнув свою юбку цвета слоновой кости, и зашагала к двери. Однако, распахнув дверь, она, поколебавшись какое-то мгновение, повернула к нему пылающее румянцем лицо и, стиснув кулаки, сказала:
— С вами ли, без вас ли, мы все равно найдем этот город, мистер Маккейн. Мы докажем миру, что мой отец — великий ученый. И каждого, кто над ним смеялся, мы заставим раскаяться в своем глупом смехе.
Девлин смотрел, как она удаляется, с гордо поднятой головой, твердо ступая по стертым половицам. До него донеслась музыка из главного зала казино. Девушки заждались его на репетиции, он должен взглянуть на новые номера.
Он провел пальцем по ушибленной щеке и прикоснулся кончиком языка к ранке на губе, ощущая привкус крови. Да, мисс Кэтрин Витмор он нескоро теперь забудет.
В дверях появился Барнаби.
— Очень решительная женщина.
— Очень решительно стремится к смерти, — продолжил Девлин, заправляя рубашку в брюки. — Если ее отец потащит ее в джунгли, оба они там навсегда и останутся. — Он глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от напряжения, которое будто завязало в узел его желудок. — Ну ладно, пусть творят, что хотят, — мне-то что.
Барнаби опустился в кресло около двери.
— С тобой у них будет больше шансов, — сказал он, откинувшись на резную деревянную спинку, его ноги на фут не доставали до пола.
Девлин посмотрел на Барнаби и вопросительно поднял темную бровь. Он повстречался с этим маленьким человечком шесть месяцев назад, через несколько дней после открытия «Райского уголка». Дев-лин вытащил его из драки, завязавшейся в казино, с тех пор Барнаби был у него в качестве повара, счетовода и друга, а друзей у Девлина было не так много.
— О чем это ты?
— Ах, Девлин, мой мальчик, с тех пор, как я покинул холодные просторы графства Килдар, я только и делаю, что гоняюсь за настоящим приключением — Он потер руки. — А это приключение обещает быть интересным
Девлин покачал головой
— На мою жизнь уже хватит приключений.
— А как насчет денег? Я думал, что ты не чаешь как убраться из этого места, Девлин. Я думал, ты жаждешь прикупить землицы на прекрасных зеленых холмах Калифорнии.
Девлин опустился на старый кожаный стул у его стола и натянул носки.
— Я сам всего добьюсь.
— Пока ты добьешься… Смотри, а то слишком старому ухаживать за ранчо трудновато. Смотри, как все перегрызают друг другу глотки, мошенничают… деньги, которые тебе придется платить, чтобы тебе помогали? Ты потеряешь больше, чем заработал. — Барнаби задрал ногу и внимательно посмотрел на острый черный мысок ботинка. — Ты слишком честный, чтобы добыть себе состояние на игорном деле.
— Ладно, забудь об этом.
— И ты допустишь, чтобы они отправились в джунгли одни?
— Если им охота искать какой-то сказочный город, я не могу их остановить.
— Жаль. По-моему, очень красивая девушка. Жаль, что она окончит свои дни в чьем-нибудь котле.
Хотя Девлин был страшно раздражен, эта женщина явно заинтриговала его. Она была одержима мечтой, юная искательница сокровищ. Ему совсем не хотелось отпускать ее в этот ад. Что-то в ней не давало ему успокоиться, он хотел выглядеть тем героем, которого она в нем поначалу видела, а не жалким ублюдком, каким она его наверняка теперь считала. Он сунул ноги в туфли, отогнав прочь эти романтические мысли. Он не мог позволить себе роскоши быть романтиком.
Полтора года назад Девлин и его компаньон, Джеральд Филдинг, взяли лодку, забитую всякими пустяками и отправились по Амазонке за золотом. На одном из притоков они нашли племя индейцев, вполне дружелюбных, которые согласились работать на них за безделушки, которыми была набита лодка. Но там же обнаружились и другие племена, племена, которые хотели убить их за эти же самые безделушки.
Девлин год не расставался с ружьем, каждую ночь боясь заснуть. А днем были москиты, змеи и постоянная угроза нападения. О Боже, москитов он ненавидел больше всего.
За три дня до возвращения в Рио Джеральд был убит индейским охотничьим отрядом. Девлин сумел выжить и в джунглях, и среди убийц. Теперь у него есть «Райский уголок». И, может быть, когда-нибудь этого будет достаточно, чтобы заполнить пустоту в его душе.
— Кэтрин Витмор — высокомерная аристократочка, пропитанная снобизмом. Она считает меня первобытным дикарем. — Девлин просунул руки в рукава черного полотняного пиджака. — И мне плевать, что с ней будет.
— М-да, эта леди не оставила тепла в твоем сердце. — Барнаби хихикнул. — Чего не скажешь о твоих щеках.
Девлин положил руки на подоконник и взглянул на бухту. Солнце роняло отблески на водную гладь, превращая ее в мерцающее золотом покрывало. Вид был замечательный. И однако он никогда не видел земли более прекрасной, чем южный берег Сан-Франциско.
Бразилия была идеей Джеральда С ним они встретились на побережье Барбари. Они были знакомы менее месяца, когда Джеральд уговорил его отправиться на поиски золота по Амазонке. Да[ и особенно не пришлось упрашивать.
Девлин всю свою жизнь чего-то искал и верил, что золото поможет ему в его поисках. Но этого не случилось. И теперь, когда ему было тридцать два, он уже понимал, что пора прекратить поиски. Пора осесть в прекрасной Калифорнии и заняться выращиванием лошадей. Это была его мечта.
Он подумал о Кэтрин Витмор, о том, как солнечный свет вселился в ее волосы, и как алели ее щеки, когда она говорила о своей мечте. Его же щека болела. Даже не глядя в зеркало, он знал, что ее рука оставила красный след на его лице; он чувствовал отпечаток каждого нежного пальчика на своей щеке.
— Ты ведь никогда не встречал такую, правда, Дев? — спросил Барнаби, его голос был на удивление ласковым.
— Если мне удастся никогда больше не встречать таких женщин, буду считать, что мне повезло.
Но когда он произносил эти слова, он уже знал, что лукавит. Она завораживала его этим невероятным сочетанием невинности и страстности. За глухим воротничком и уродливым пучочком скрывалась прекрасная женщина, богиня, а не одевавшаяся как учительница старая дева. И теперь она могла попасть в беду.
Девлин сжал руки в кулаки. Ее проблемы его не касаются. От этой леди не жди ничего хорошего. Будь он благоразумным, он остерегался бы этой юной красотки. Будь она благоразумной, она бы прекратила думать о поисках сказки под названием Аваллон.
Аваллон. Звучит заманчиво, ничего не скажешь. На Амазонке Девлин слышал легенды о древнем городе, где-то на самой вершине горы и в самой глубине континента, слышал сказки о людях с белой кожей, которые якобы жили там, как олимпийские боги. Он знал цену этим байкам — эфемерным, как дым. И он был слишком разумным человеком, чтобы верить в волшебные сказки.
Аваллон.
Брайана стояла на каменистом склоне позади своего дома и смотрела на долину, раскинувшуюся внизу. Черные камни сверкали на солнце вкраплениями кристаллов. Зрелище, достойное волшебной сказки. Они вздымались вверх, сохраняя очертания храма и окружающих его построек древнего Аваллона. То были остатки города, построенного предками ее мужа, первое из многого, что включало в себя это название.
Ветерок что-то ласково ей нашептывал. Расположенный у самой вершины крутой горы Аваллон, который процветал сегодня, был одарен климатом более мягким, чем близлежащие равнины, которые страдали от резких перемен, более умеренным, чем сырые джунгли, мерцавшие темными изумрудами.
Вот уже более чем тридцать лет эта горная вершина была домом Брайаны, с того дня, как она вышла замуж за Риса. С того дня, как он увез ее из Ирландии в этот скрытый от мира изумительный, полный тайн рай. Но все же часть души ее осталась в другом мире. Часть души ее, потерянная давным-давно.
Она скорее почувствовала, чем услышала, что подошел ее муж; Рис передвигался бесшумно, но ветерок скользнул по ее щеке, и дуновение становилось все теплее с его приближением. Он родился здесь, и был воспитан по древним обычаям, так же как и их сын.
Обычаи эти коренились в прошлом и вели на десять тысяч лет назад, назад в древние времена. Древние верования приписывали людям этого немудреного мира бояться колдунов, ведьм и магов, с которыми предки ее мужа пытались ужиться после катастрофы, уничтожившей народ их острова. Возможно, эти страхи и опасность быть обнаруженными врагом заставили его предков искать спасения на небесах.
Шесть тысяч лет тому назад предки ее мужа пришли на вершину этой горы. И все же она беспокоилась о сыне: достанет ли ему тех навыков, которые они привили ему, и предписанного древними обычаями воспитания, чтобы уберечь его на пути, который ему вскоре предстоит.
— Ты чем-то встревожена, моя Эдайна.
Голос ее мужа ласкал ее, как теплый соболий мех. Эдайна, что означает близкая душой. Они были половинками одного целого, и все же она не могла до конца разгадать его. Она повернулась лицом к Рису, прохладный ветер взметнул ее распущенные волосы, золотые пряди, струившиеся на плечи. Солнечный свет упал на его лицо, и сверкающие лучи пронзили его густую черную шевелюру. Он был величествен и прекрасен, точно молодой принц; его кожа была нежна и упруга, как в тот день, когда они встретились. Высокий, широкоплечий, мускулистый. Ему можно было дать не более тридцати пяти весен, хотя на самом деле со дня его рождения минуло шестьдесят два года.
Здесь, в Аваллоне, открыли секрет, с помощью которого можно замедлить течение времени. Он находился в лесу. Он таился в траве, деревьях, насекомых. А еще было множество других целебных снадобий, исцеляющих все болезни.
— Я просто задумалась, — сказала Брайана. — Люди Аваллона через века пронесли мудрость, завещанную им предками, они по-прежнему живут словно бы в своем далеком прошлом, когда рыцарей посылали в опасные испытания для доказательства их храбрости.
Рис провел пальцами по ее щеке, убирая золотую прядь.
— Ты волнуешься за нашего сына.
— Хочу пойти к нему. Пусть Совет со всеми своими предостережениями сгорит в огне.
— Я понимаю твои чувства. — Он обвил ее рукой и прижал к себе. Она опустила голову ему на грудь, укрытую черным полотном, успокаиваясь от его тепла, сильного и ровного биения сердца. — Но что станется с нашим сыном, если мы воспротивимся совету?
— А что с ним станется в этом испытании?
— Если он справится, быть ему тогда Властелином внутреннего круга. Это его право по рождению, высшая честь, которой наш народ может удостоить.
— И если он ошибется, он умрет, все ради той же чести. — Брайана подняла голову и посмотрела ему в глаза; в глаза зелено-голубые, цвета Карибского моря; в глаза, полные боли и страдания, она столько лет знала это их выражение… — А эти люди? Витмор и его дочь, и остальные, кто отправится с ними в экспедицию? Их обманывают, они точно пешки на шахматной доске, а все из-за Центрального совета, который так настаивает на этой проверке. Это же опасно. Эти люди могут быть ранены или убиты.
— Жажда познания ведет их сюда.
— А наш сын, мы, может, никогда больше не увидим его.
— Я сделал все, что мог, моя любовь.
Он поглаживал ее затылок теплыми пальцами.
— Я знаю. Но я в смятении. Ум мой принимает решение Совета испытать нашего сына. Но сердце мое противится этой опасной игре.
— Если бы я не верил в успех, я бы тотчас пошел к нему, будь проклят этот Совет. — Рис прижал ее крепче, баюкая ее в теплых своих объятиях. — Мы должны верить в нашего сына. Мы должны верить, что он выдержит это испытание. Только так он сможет выжить.
ГЛАВА ВТОРАЯ
— Этот человек варвар. — Дойдя до окрашенной в бледно-зеленый цвет стены, Кейт, не останавливаясь, развернулась и направилась обратно, к открытому балкону, в дальнем конце гостиной. — Мы прекрасно обойдемся без него.
— Боюсь, что нет. Он человек поистине для нас бесценный.
Услышав иронический смешок своей дочери, Фредерик Витмор оторвался от карты Амазонки, которая лежала у него на коленях.
Стоя напротив открытых дверей, Кейт смотрела вдаль, на бухту. Изумрудные горы окружали город, вздымая над ним свои могучие зубчатые вершины, точно края гигантской раковины, открывшейся, чтобы показать свою жемчужину. Алые и золотые лучи полуденного солнца врывались в комнату вместе с ветром, обдававшим ее лицо теплой влагой и ароматом апельсиновых деревьев и жасмина из близлежащих садов.
— Даже если бы он согласился быть нашим проводником, ему вряд ли следует доверять. Тот, кто способен заставить бедных, наивных индейцев промывать для него золотой песок в обмен на несколько безделушек, едва ли может считаться порядочным человеком.
— Складной нож большая ценность для индейцев, чем золото, — сказал Остин Синклейр.
Кейт взглянула через плечо на мужчину, сидящего в кресле. Хотя она узнала Остина совсем недавно, ей казалось, что они всю жизнь были друзьями. Полгода назад этот высокий элегантный мужчина с густыми черными волосами и бледными серо-голубыми глазами пришел в их лондонский дом, чтобы обсудить с отцом его последнюю книгу.
Жгучий интерес к Антлантиде объединил их, лорд Остин Синклейр, он же маркиз Самерсет, он же сын герцога Давентри, стал добрым другом и Фредерика, и Кейт. Естественно, они пригласили его присоединиться к их экспедиции.
— Не понимаю, почему вы защищаете его. Остин взглянул на нее, в его серых глазах мелькнуло озорство.
— Вероятно, потому, что его нет здесь, и он не может ничего сказать сам в свою защиту.
— О, это нечестно. Вы подкалываете меня.
Она повернулась кругом и пошла обратно к стене, юбка цвета слоновой кости взметнулась.
Хотя ее платье было новым, сшито оно было не по современной моде. Кейт ненавидела турнюры; они были непрактичны, они стягивали тело, из-за них женщина выглядела, как уродливый верблюд. А ткани, которые использовались, чтобы создать это убожество, подходили больше для обивки мебели, а не для женского платья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45