Она неотделима от природы страны. Здания выстроены из глиняных кирпичей — глина взята со дна Нила или из песчаника с окрестных гор.
— Да, архитектура Древнего Египта — неотъемлемая часть его природы, — согласилась Орелия.
— И цвета их настенных изображений те же, что цвета египетской природы: нефритово-зеленый и бурый цвет Нила, бирюзовый и темно-синий цвет дневного и ночного неба, красноватый цвет пустыни…— «Она это чувствует», — подумал Лайэм.
— А как вы думаете, у древних греков и римлян была такая близость к природе?
— Интересный вопрос. — Он тронул пальцем свой подбородок. — У греков, может быть. Но их мраморные храмы отражали красоту природы в той же мере, как философия гармонии.
— Да, у них сочетались интеллект и эмоциональность, и это воплотилось в искусстве, — согласилась Орелия.
— У римлян — уже иное, — продолжал Лайэм, думая, что Орелия кажется ему таким же удивительным сочетанием интеллекта и духа. — Стремясь поразить мир, они увлеклись украшательством.
— Значит, вам не нравится и декоративный стиль «beax arts» основной экспозиции выставки?
— Нет, — решительно заявил он. — Не нравится.
— Но ведь эти белые здания, которые, словно лебеди, плывут к линии горизонта, производят волшебное впечатление!
— Пожалуй, — подумав, согласился он, — вы правы. Это впечатляет. Но этот стиль хорош для выставки, где строения эфемерны и потом исчезнут как дым. А для настоящих городских зданий я этот стиль не одобряю. И надеюсь, что он не одержит победу в архитектуре будущего.
Орелия улыбнулась, закрывая свою папку для эскизов.
— Понимаю, вы — приверженец функционального стиля Сэлливэна.
— А вы?
— Мне нравится декоративный стиль, но я тоже не думаю, что ему принадлежит будущее.
Его не удовлетворил такой несколько уклончивый ответ, и он настаивал:
— Мне кажется, что архитектор должен считаться с потребностями современного мира!
— И вы уверены, что знаете эти потребности?
— Я о них догадываюсь, — улыбнулся Лайэм и добавил шутливо: — У вас хватает дерзости сомневаться в интуиции вашего работодателя?
Она тоже улыбнулась.
— Вы ведь сами проявляете твердость в защите своих убеждений! — Эта ее черта восхищала Лайэма.
— Да, хотя я стараюсь при этом не осложнять отношений с клиентами. Вряд ли моя позиция и ваша— противоположны, — уточнил он. — Я тоже люблю простоту и признаю гений Сэлливэна.
Лайэм был очарован Орелией, — какой интеллект, остроумие, обаяние! Он мог бы беседовать с ней часами.
Выходя из храма, она задала ему еще один вопрос:
— Ну, а ваш отец — какое направление в архитектуре признает он?
— Отец? Он достаточно практичен, чтобы принять направление Сэлливэна, и достаточно терпим, чтобы предоставить мне определять основную линию работы нашей фирмы.
«Она должна понять из. моих слов, — думал Лайэм, — на кого ей ориентироваться в фирме О'Рурков, если у нее есть намерение продвинуться по работе». А он уже был уверен, что она заслуживает продвижения. Орелия Кинсэйд не только красива и очаровательна, но умна и талантлива.
— А не прокатиться ли нам на колесе обозрения Ферриса? — спросил Лайэм, когда они вышли из египетского храма.
— О, вы согласны? — воскликнула Орелия. Ей хотелось захлопать в ладоши от радости. Купив билеты, они встали в длинную очередь. Орелия заметила хорошо одетых людей, обнаружив, с некоторым удивлением, что и люди из общества приобщаются к развлечениям простонародья.
— Это ваши знакомые? — спросил Лайэм, заметив ее пристальный взгляд.
— Нет.
— Я удивлен.
— Нечему удивляться. Я не веду светский образ жизни, и у меня мало знакомых в обществе.
— А я-то думал, что ваша жизнь — череда обедов, танцев и театральных премьер.
— Да у меня на это и энергии не хватило бы! — засмеялась Орелия. — Я предпочитаю заниматься своей профессией. Я ее люблю!
— Необычный образ жизни для богатой наследницы.
— Наследницы? У меня только скромный независимый доход, вот и все, — ответила Орелия, положив конец расспросам. При этом она подумала, что Лайэм не первый, кто интересуется ее финансовым положением, — необычно лишь то, что он ставит вопросы напрямик.
Они медленно продвигались вперед и, наконец, вошли в закрытую вагонетку колеса обозрения. Соседи прижали Орелию к Лайэму, она чувствовала тепло его тела и подумала, что, наверное, она ощущает случайное прикосновение даже сильнее, чем невинная девушка. Заходящее солнце золотило светлые волосы Лайэма и зажигало золотые искорки в его зеленых глазах.
На самом верху вагончик колеса на несколько минут остановился, и шестьдесят пассажиров с восторженными восклицаниями любовались чудесной панорамой. Блестело серебристо-голубое озеро, сиял на сером фоне города белоснежный игрушечный городок Выставки, оранжевый шар солнца катился к горизонту.
Лайэм наклонился к Орелии так, что она почувствовала его дыхание.
— Будущее ясно, как этот день, — сказал он.
— Вы предсказатель?
— Я выражаю надежду… как египтяне. Знаете, они изображали мир после смерти в своих гробницах не мрачно, а радостно. Они вовсе не были так привержены культу смерти, как считают ученые. Просто они страстно надеялись, что жизнь продолжится и после смерти.
«Какая интересная мысль! — подумала Орелия. — Она могла возникнуть именно у такого человека, который страстно любит жизнь…»
Вагончик опустился, пассажиры начали выходить. Орелия, выходя, оперлась о крепкую руку Лайэма. Потом он взял ее под руку, и они пошли к железнодорожной станции. По пути Орелия заметила в кустах целующуюся парочку и почувствовала, что румянец залил ей щеки, а груди отвердели. «Наверное, я смотрела на них как голодная, — подумала она, — неужели я развратная женщина?..»
Предавший ее Розарио успел пробудить страсть в теле Орелии… Она вздохнула, вспоминая его объятия. Рука ее, наверное, вздрогнула, потому что Лайэм спросил:
— Что-нибудь не так?
— Нет, все превосходно, — поспешно ответила она. Невероятно! Она на миг словно почувствовала себя в его объятиях.
— Я очень рад, что провел с вами эти часы, — сказал Лайэм. — Вы замечательная женщина! Мне нравится ваша прямота, ваш ум…
— А мне — ваши, мистер О'Рурк!
— Скажите-Лайэм! — попросил он и вдруг озорно улыбнулся. — Значит, вам нравится моя прямота… даже если вы находите ее садистской?
— Может быть, я не сразу разглядела ваши лучшие стороны.
— Может быть.
Толпа посетителей выставки притиснула их друг к другу, Лайэм обвил рукой плечи Орелии, защищая ее от людей, и ей показалось, что она могла бы часами находиться в его объятиях. Она затаила дыхание. Толпа становилась все гуще.
— Давайте переждем в сторонке, пока народу станет меньше? — предложил он.
Обнимая ее одной рукой, Лайэм свел Орелию с дороги. Все скамейки были заняты, они нашли убежище под деревом в цвету. Ветви низко свисали, укрывая их, воздух был наполнен ароматом.
— Как здесь хорошо, — сказала она.
— Да, чудесно. — Он сорвал цветок и погладил им ее щеку. Эта простая ласка обезоружила ее. Полускрытые от окружающего мира, они глядели друг на друга; потом он поднял ее подбородок и поцеловал в губы. Дыхание ее прервалось, но она не пыталась освободиться из объятий.
Глаза его потемнели, и выражение лица изменилось. Он привлек ее к себе и прильнул к влажным губам. Прижатая к широкой груди, Орелия ощущала сквозь тонкую рубашку его горячее тело. Она раскрыла губы под натиском его рта и обхватила руками его шею. Шляпка слетела с волос. Он был так красив, так желанен ей! Лайэм обнял ее за талию, прижав к себе, и она, изогнувшись, откинулась назад. Он угадывал каждое ее движение. Она почувствовала жар в межножье, и тогда только поняла, что он ласкает ее груди, обхватив их ладонями. Но сознание еще не помутилось, и окутывающий туман пронизала вспышка протеста.
Орелия уперлась ладонями в его грудь и, тяжело дыша, оттолкнула.
— Вы позволили себе слишком многое, мистер О'Рурк!
Его дыхание не сразу выровнялось.
— Мы ведь условились, что вы будете звать меня Лайэмом, — возразил он.
Она не ответила на этот настойчивый призыв и, увидев любопытные взгляды прохожих, холодно возразила:
— Вы же видите — кругом люди.
— О, вас это смущает? — протянул он. — Мы можем продолжить в более уединенном месте.
Но Орелия с силой вырвалась из его объятий:
— Вы слишком много себе позволили!
— Разве? Я обнял вас за плечи, чтобы защитить от толпы, всего-навсего.
— Я не должна была вам этого позволять… Такому мужчине, как вы…— «Страстному и дерзкому» — подумала она.
— Такому мужчине, как я? — угрожающе повторил он. — Я не джентльмен и не подхожу на роль вашего поклонника, вы это имеете в виду?
Он был так рассержен, что Орелия испуганно отступила на. шаг:
— Я не должна позволять вольностей мужчине, кто бы он ни был, — вот что имела в виду, — пролепетала она.
— А ведь вы позволили мне кое-какие вольности минуту назад. Как же это, а? — Он улыбнулся сардонически.
Кровь кинулась ей в лицо. В самом деле, почему? Может быть, после ее возвращения из Италии просочились какие-то слухи? И поэтому он вел себя с нею неуважительно.
— Да, — сказала она твердо, — я забылась… И вы тоже… Мы оба должны изгладить в своей-памяти этот случай — вот единственный выход из возникшей ситуации…
— Я не смогу этого забыть. Никогда не забуду, — уверенно сказал Лайэм.
«Как это восхитительно и до чего некстати!» Орелия холодно промолчала, в душе обвиняя себя самое сильнее, чем страстного, порывистого Лайэма. Она была рада, что они движутся в густой толпе и она может даже не поднимать на спутника глаз.
Рада была она и тому, что Фред уже поджидал ее у здания офиса, — Федра забеспокоилась, что Орелия задержалась, и послала за нею карету.
Она не попрощалась с Лайэмом, но всю дорогу домой думала только о нем и о том, что между ними произошло. Она чувствовала, что не сможет игнорировать этого обаятельного, такого незаурядного человека. Боялась, что не сможет забыть его поцелуй, не сможет не думать о Лайэме…
Глава 7
В понедельник Орелия закончила эскизы внутреннего помещения египетского храма. Все эти дни Лайэм держал себя холодно и отчужденно, и она была признательна ему за это.
— Спасибо, — просто сказал он, когда она передавала ему рисунки.
Она достала из папки еще несколько листов:
— Я закончила и декоративные узоры.
Он посмотрел на рисунки цепочек скарабеев и лотосов, выполненные маслом.
— Вы ведь это сделали в нерабочее время? — удивленно спросил Лайэм.
— Я решила, что это пригодится. — Она не напомнила ему, что обещала сделать эти рисунки по его же просьбе. И ему понравилась идея. Но после их ссоры он, конечно, забыл об этом.
— Очень мило… Хотя такое украшение не обязательно.
— А я думала, что оно улучшит общее впечатление.
— Пожалуй…— Лайэм повернулся и зашел в свой кабинет.
Орелия принялась за следующий проект, все еще размышляя, как это случилось. Как она могла позволить этому мужчине такие вольности? Наверное, он от кого-то узнал, что она распущенная женщина… Она не могла сосредоточиться на своей работе. Это расстроило ее. Но еще сильнее она огорчилась из-за того, как закончился тот день, так чудесно проведенный вместе с ним на ярмарке. Лайэм О'Рурк был привлекателен, она почувствовала в нем обаяние, живой ум. У него был такой своеобразный взгляд на жизнь. И вот он счел ее поведение нескромным, да еще вдобавок обрушился на нее ни с того ни с сего, заявив, что она настроена против него, потому что он и его отец вышли из низов.
Настроена — против чего? Он думает, что из-за этого она не допускает мысли стать его возлюбленной. А может, он придерживается мнения, что два независимых человека, не связанных узами брака, могут вступить в свободную связь?
Нет, этого она не хотела ни с ним, ни с любым другим. Женщине нужен брак. Свободная любовь для нее исчерпана с Розарио, и ей не нужны больше незаконные связи, недозволенные наслаждения, страстные поцелуи украдкой. Она должна убедить себя в этом и действовать согласно этой логике. Но сегодня утром она проснулась от сладостного сна: она и Лайэм лежали полуобнаженные под цветущим деревом, он ласкал ее. Орелия вспыхнула румянцем при воспоминании.
Нет, она должна вытравить из своей души все нежные чувства к этому человеку и отдаться работе, только работе.
Орелия расстелила на доске чертежный лист и аккуратно разложила карандаши. Она продолжала разработку большого уютного дома в Дубовом парке, заказанного богатым клиентом Джереми Грэем. Сделав эскиз дома в старинном стиле, произвела тщательно расчеты.
Она проработала весь день, прервавшись лишь на полчаса для легкого ленча. Лайэм больше не подходил к ней, а другие чертежники не обращали на нее внимания, очевидно, уже привыкнув к ее присутствию в офисе. Укладывая чертежи, она уронила карандаш. Один из чертежников, щуплый паренек в очках (кажется, его звали Джордж), поднял его. Он смотрел на нее, доброжелательно улыбаясь.
— Спасибо, — поблагодарила Орелия. Настроение ее поднялось — первый раз один из коллег в мастерской улыбнулся ей приветливо.
В это время дверь офиса открылась, и к столу Орелии подошел Фрэнк Ллойд Райт.
— Вы работаете с энтузиазмом! — сказал он, глядя на стопку эскизов. — А я хотел бы показать свои проекты, если вам это интересно.
— Конечно же интересно! — откликнулась Орелия.
— Тогда завтра, после обеда, — сказал он, понизив голос. Орелия кивнула в знак согласия, и Райт прошел в кабинет Лайэма.
О чем он хочет говорить с ней? Может быть, это просто предлог для встречи — он так любезен и смотрит на нее с восхищением. И Лайэм снова обвинит ее, что она флиртует с женатым человеком… Так или иначе, она согласилась встретиться с ним.
Снова прилежно чертя свои эскизы, она смутно думала об обоих мужчинах, появившихся в ее жизни, когда вдруг заметила, что Райт, выйдя из кабинета Лайэма, снова остановился у ее стола.
— Хотели бы вы взять дополнительную работу? — спросил он. — Это связано с моими проектами, о которых я упоминал.
Она подняла брови. Райт продолжал, не ожидая ее ответа.
— Я и мой партнер очень заняты, у нас не хватает времени закончить разработки, придется нанять еще работника или двоих. Не согласились бы вы выполнить эту работу — в свое свободное время, конечно.
— Я польщена! — ответила она.
— Но согласны ли вы?
— Я не совсем уверена. — Ей было бы интересно работать у Фрэнка Ллойда Райта, но она опасалась нарушить этим свою лояльность по отношению к О'Руркам. — Я очень занята.
— Пожалуйста, обдумайте это. И сообщите мне. Правда, мы платим только после того, как клиент оплатит работу. Но я уверен, что наше финансовое положение улучшится.
Она поблагодарила Райта, и тот быстро покинул контору, заметив, что Лайэм поглядывает на них сквозь стекла двери своего кабинета.
После того как Райт закрыл за собой дверь, Лайэм вышел из кабинета и, скрестив руки, уселся на подоконнике окна против Орелии.
— Мистер Райт имеет в своем прошлом некрасивую историю. Работая у Сэлливэна, он брал заказы на строительство домов для бутлеггеров . Вы согласны работать на такого беспринципного человека?
Она покраснела.
— Вы подслушивали? Но вы недослышали. Я не согласилась работать для мистера Райта. Я отказалась.
Может быть, не совсем отказалась. Но она не хотела признавать это перед Лайэмом.
— Да вы почти согласились.
— Знаете что, в любом случае О'Рурк и О'Рурк не потерпят ущерба. Я буду отдавать работе столько сил, сколько должна. А в остальном могу поступать, как желаю.
— Так и Райт заявил Сэлливэну — он сказал, что проектирует для бутлеггеров в свое свободное время, и заказывают они ему не офисы, а жилые дома, а это совсем иное дело.
— Ну что ж, думаю, что Райт был прав, — вскинув подбородок, заявила Орелия.
Лайэм выглядел сердитым и расстроенным. Уж не ревнует ли он? Это было бы просто смешно и нелепо.
— Так вы обязуетесь работать только для нашей компании? — настойчиво спросил Лайэм.
— Если вы будете мне платить за переработку, — решительно ответила она, не желая уступать давлению, хотя уже решила отказать Райту.
— Хм-м…— проворчал он. — Наша фирма не выдержит таких завышенных требований, и вам придется жить на свой скромный доход. Черта лысого вы дождетесь выплат и от Райта. Его обещания так же реальны, как сладкий сон.
Сон…
Орелия провела резкую линию по бумаге острым кончиком карандаша. Она желала, чтобы и во сне она с силой отталкивала Лайэма, а не ощущала блаженство в его объятиях.
* * *
— Ты не должна опаздывать на вечер, — выговаривала Файона Орелии на обеде у Мэриэль. — Ты слишком много внимания уделяешь своей работе. — Она сердито смотрела на сестру большими голубыми глазами.
Орелия выслушала наставление с досадой и возразила:
— Я и идти-то не хотела. Ты меня просто увезла — прямо «похищение малолетней».
Файона ничего не ответила, обмахнувшись веером цвета лаванды, гармонирующим с ее вышитым бисером нарядным платьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— Да, архитектура Древнего Египта — неотъемлемая часть его природы, — согласилась Орелия.
— И цвета их настенных изображений те же, что цвета египетской природы: нефритово-зеленый и бурый цвет Нила, бирюзовый и темно-синий цвет дневного и ночного неба, красноватый цвет пустыни…— «Она это чувствует», — подумал Лайэм.
— А как вы думаете, у древних греков и римлян была такая близость к природе?
— Интересный вопрос. — Он тронул пальцем свой подбородок. — У греков, может быть. Но их мраморные храмы отражали красоту природы в той же мере, как философия гармонии.
— Да, у них сочетались интеллект и эмоциональность, и это воплотилось в искусстве, — согласилась Орелия.
— У римлян — уже иное, — продолжал Лайэм, думая, что Орелия кажется ему таким же удивительным сочетанием интеллекта и духа. — Стремясь поразить мир, они увлеклись украшательством.
— Значит, вам не нравится и декоративный стиль «beax arts» основной экспозиции выставки?
— Нет, — решительно заявил он. — Не нравится.
— Но ведь эти белые здания, которые, словно лебеди, плывут к линии горизонта, производят волшебное впечатление!
— Пожалуй, — подумав, согласился он, — вы правы. Это впечатляет. Но этот стиль хорош для выставки, где строения эфемерны и потом исчезнут как дым. А для настоящих городских зданий я этот стиль не одобряю. И надеюсь, что он не одержит победу в архитектуре будущего.
Орелия улыбнулась, закрывая свою папку для эскизов.
— Понимаю, вы — приверженец функционального стиля Сэлливэна.
— А вы?
— Мне нравится декоративный стиль, но я тоже не думаю, что ему принадлежит будущее.
Его не удовлетворил такой несколько уклончивый ответ, и он настаивал:
— Мне кажется, что архитектор должен считаться с потребностями современного мира!
— И вы уверены, что знаете эти потребности?
— Я о них догадываюсь, — улыбнулся Лайэм и добавил шутливо: — У вас хватает дерзости сомневаться в интуиции вашего работодателя?
Она тоже улыбнулась.
— Вы ведь сами проявляете твердость в защите своих убеждений! — Эта ее черта восхищала Лайэма.
— Да, хотя я стараюсь при этом не осложнять отношений с клиентами. Вряд ли моя позиция и ваша— противоположны, — уточнил он. — Я тоже люблю простоту и признаю гений Сэлливэна.
Лайэм был очарован Орелией, — какой интеллект, остроумие, обаяние! Он мог бы беседовать с ней часами.
Выходя из храма, она задала ему еще один вопрос:
— Ну, а ваш отец — какое направление в архитектуре признает он?
— Отец? Он достаточно практичен, чтобы принять направление Сэлливэна, и достаточно терпим, чтобы предоставить мне определять основную линию работы нашей фирмы.
«Она должна понять из. моих слов, — думал Лайэм, — на кого ей ориентироваться в фирме О'Рурков, если у нее есть намерение продвинуться по работе». А он уже был уверен, что она заслуживает продвижения. Орелия Кинсэйд не только красива и очаровательна, но умна и талантлива.
— А не прокатиться ли нам на колесе обозрения Ферриса? — спросил Лайэм, когда они вышли из египетского храма.
— О, вы согласны? — воскликнула Орелия. Ей хотелось захлопать в ладоши от радости. Купив билеты, они встали в длинную очередь. Орелия заметила хорошо одетых людей, обнаружив, с некоторым удивлением, что и люди из общества приобщаются к развлечениям простонародья.
— Это ваши знакомые? — спросил Лайэм, заметив ее пристальный взгляд.
— Нет.
— Я удивлен.
— Нечему удивляться. Я не веду светский образ жизни, и у меня мало знакомых в обществе.
— А я-то думал, что ваша жизнь — череда обедов, танцев и театральных премьер.
— Да у меня на это и энергии не хватило бы! — засмеялась Орелия. — Я предпочитаю заниматься своей профессией. Я ее люблю!
— Необычный образ жизни для богатой наследницы.
— Наследницы? У меня только скромный независимый доход, вот и все, — ответила Орелия, положив конец расспросам. При этом она подумала, что Лайэм не первый, кто интересуется ее финансовым положением, — необычно лишь то, что он ставит вопросы напрямик.
Они медленно продвигались вперед и, наконец, вошли в закрытую вагонетку колеса обозрения. Соседи прижали Орелию к Лайэму, она чувствовала тепло его тела и подумала, что, наверное, она ощущает случайное прикосновение даже сильнее, чем невинная девушка. Заходящее солнце золотило светлые волосы Лайэма и зажигало золотые искорки в его зеленых глазах.
На самом верху вагончик колеса на несколько минут остановился, и шестьдесят пассажиров с восторженными восклицаниями любовались чудесной панорамой. Блестело серебристо-голубое озеро, сиял на сером фоне города белоснежный игрушечный городок Выставки, оранжевый шар солнца катился к горизонту.
Лайэм наклонился к Орелии так, что она почувствовала его дыхание.
— Будущее ясно, как этот день, — сказал он.
— Вы предсказатель?
— Я выражаю надежду… как египтяне. Знаете, они изображали мир после смерти в своих гробницах не мрачно, а радостно. Они вовсе не были так привержены культу смерти, как считают ученые. Просто они страстно надеялись, что жизнь продолжится и после смерти.
«Какая интересная мысль! — подумала Орелия. — Она могла возникнуть именно у такого человека, который страстно любит жизнь…»
Вагончик опустился, пассажиры начали выходить. Орелия, выходя, оперлась о крепкую руку Лайэма. Потом он взял ее под руку, и они пошли к железнодорожной станции. По пути Орелия заметила в кустах целующуюся парочку и почувствовала, что румянец залил ей щеки, а груди отвердели. «Наверное, я смотрела на них как голодная, — подумала она, — неужели я развратная женщина?..»
Предавший ее Розарио успел пробудить страсть в теле Орелии… Она вздохнула, вспоминая его объятия. Рука ее, наверное, вздрогнула, потому что Лайэм спросил:
— Что-нибудь не так?
— Нет, все превосходно, — поспешно ответила она. Невероятно! Она на миг словно почувствовала себя в его объятиях.
— Я очень рад, что провел с вами эти часы, — сказал Лайэм. — Вы замечательная женщина! Мне нравится ваша прямота, ваш ум…
— А мне — ваши, мистер О'Рурк!
— Скажите-Лайэм! — попросил он и вдруг озорно улыбнулся. — Значит, вам нравится моя прямота… даже если вы находите ее садистской?
— Может быть, я не сразу разглядела ваши лучшие стороны.
— Может быть.
Толпа посетителей выставки притиснула их друг к другу, Лайэм обвил рукой плечи Орелии, защищая ее от людей, и ей показалось, что она могла бы часами находиться в его объятиях. Она затаила дыхание. Толпа становилась все гуще.
— Давайте переждем в сторонке, пока народу станет меньше? — предложил он.
Обнимая ее одной рукой, Лайэм свел Орелию с дороги. Все скамейки были заняты, они нашли убежище под деревом в цвету. Ветви низко свисали, укрывая их, воздух был наполнен ароматом.
— Как здесь хорошо, — сказала она.
— Да, чудесно. — Он сорвал цветок и погладил им ее щеку. Эта простая ласка обезоружила ее. Полускрытые от окружающего мира, они глядели друг на друга; потом он поднял ее подбородок и поцеловал в губы. Дыхание ее прервалось, но она не пыталась освободиться из объятий.
Глаза его потемнели, и выражение лица изменилось. Он привлек ее к себе и прильнул к влажным губам. Прижатая к широкой груди, Орелия ощущала сквозь тонкую рубашку его горячее тело. Она раскрыла губы под натиском его рта и обхватила руками его шею. Шляпка слетела с волос. Он был так красив, так желанен ей! Лайэм обнял ее за талию, прижав к себе, и она, изогнувшись, откинулась назад. Он угадывал каждое ее движение. Она почувствовала жар в межножье, и тогда только поняла, что он ласкает ее груди, обхватив их ладонями. Но сознание еще не помутилось, и окутывающий туман пронизала вспышка протеста.
Орелия уперлась ладонями в его грудь и, тяжело дыша, оттолкнула.
— Вы позволили себе слишком многое, мистер О'Рурк!
Его дыхание не сразу выровнялось.
— Мы ведь условились, что вы будете звать меня Лайэмом, — возразил он.
Она не ответила на этот настойчивый призыв и, увидев любопытные взгляды прохожих, холодно возразила:
— Вы же видите — кругом люди.
— О, вас это смущает? — протянул он. — Мы можем продолжить в более уединенном месте.
Но Орелия с силой вырвалась из его объятий:
— Вы слишком много себе позволили!
— Разве? Я обнял вас за плечи, чтобы защитить от толпы, всего-навсего.
— Я не должна была вам этого позволять… Такому мужчине, как вы…— «Страстному и дерзкому» — подумала она.
— Такому мужчине, как я? — угрожающе повторил он. — Я не джентльмен и не подхожу на роль вашего поклонника, вы это имеете в виду?
Он был так рассержен, что Орелия испуганно отступила на. шаг:
— Я не должна позволять вольностей мужчине, кто бы он ни был, — вот что имела в виду, — пролепетала она.
— А ведь вы позволили мне кое-какие вольности минуту назад. Как же это, а? — Он улыбнулся сардонически.
Кровь кинулась ей в лицо. В самом деле, почему? Может быть, после ее возвращения из Италии просочились какие-то слухи? И поэтому он вел себя с нею неуважительно.
— Да, — сказала она твердо, — я забылась… И вы тоже… Мы оба должны изгладить в своей-памяти этот случай — вот единственный выход из возникшей ситуации…
— Я не смогу этого забыть. Никогда не забуду, — уверенно сказал Лайэм.
«Как это восхитительно и до чего некстати!» Орелия холодно промолчала, в душе обвиняя себя самое сильнее, чем страстного, порывистого Лайэма. Она была рада, что они движутся в густой толпе и она может даже не поднимать на спутника глаз.
Рада была она и тому, что Фред уже поджидал ее у здания офиса, — Федра забеспокоилась, что Орелия задержалась, и послала за нею карету.
Она не попрощалась с Лайэмом, но всю дорогу домой думала только о нем и о том, что между ними произошло. Она чувствовала, что не сможет игнорировать этого обаятельного, такого незаурядного человека. Боялась, что не сможет забыть его поцелуй, не сможет не думать о Лайэме…
Глава 7
В понедельник Орелия закончила эскизы внутреннего помещения египетского храма. Все эти дни Лайэм держал себя холодно и отчужденно, и она была признательна ему за это.
— Спасибо, — просто сказал он, когда она передавала ему рисунки.
Она достала из папки еще несколько листов:
— Я закончила и декоративные узоры.
Он посмотрел на рисунки цепочек скарабеев и лотосов, выполненные маслом.
— Вы ведь это сделали в нерабочее время? — удивленно спросил Лайэм.
— Я решила, что это пригодится. — Она не напомнила ему, что обещала сделать эти рисунки по его же просьбе. И ему понравилась идея. Но после их ссоры он, конечно, забыл об этом.
— Очень мило… Хотя такое украшение не обязательно.
— А я думала, что оно улучшит общее впечатление.
— Пожалуй…— Лайэм повернулся и зашел в свой кабинет.
Орелия принялась за следующий проект, все еще размышляя, как это случилось. Как она могла позволить этому мужчине такие вольности? Наверное, он от кого-то узнал, что она распущенная женщина… Она не могла сосредоточиться на своей работе. Это расстроило ее. Но еще сильнее она огорчилась из-за того, как закончился тот день, так чудесно проведенный вместе с ним на ярмарке. Лайэм О'Рурк был привлекателен, она почувствовала в нем обаяние, живой ум. У него был такой своеобразный взгляд на жизнь. И вот он счел ее поведение нескромным, да еще вдобавок обрушился на нее ни с того ни с сего, заявив, что она настроена против него, потому что он и его отец вышли из низов.
Настроена — против чего? Он думает, что из-за этого она не допускает мысли стать его возлюбленной. А может, он придерживается мнения, что два независимых человека, не связанных узами брака, могут вступить в свободную связь?
Нет, этого она не хотела ни с ним, ни с любым другим. Женщине нужен брак. Свободная любовь для нее исчерпана с Розарио, и ей не нужны больше незаконные связи, недозволенные наслаждения, страстные поцелуи украдкой. Она должна убедить себя в этом и действовать согласно этой логике. Но сегодня утром она проснулась от сладостного сна: она и Лайэм лежали полуобнаженные под цветущим деревом, он ласкал ее. Орелия вспыхнула румянцем при воспоминании.
Нет, она должна вытравить из своей души все нежные чувства к этому человеку и отдаться работе, только работе.
Орелия расстелила на доске чертежный лист и аккуратно разложила карандаши. Она продолжала разработку большого уютного дома в Дубовом парке, заказанного богатым клиентом Джереми Грэем. Сделав эскиз дома в старинном стиле, произвела тщательно расчеты.
Она проработала весь день, прервавшись лишь на полчаса для легкого ленча. Лайэм больше не подходил к ней, а другие чертежники не обращали на нее внимания, очевидно, уже привыкнув к ее присутствию в офисе. Укладывая чертежи, она уронила карандаш. Один из чертежников, щуплый паренек в очках (кажется, его звали Джордж), поднял его. Он смотрел на нее, доброжелательно улыбаясь.
— Спасибо, — поблагодарила Орелия. Настроение ее поднялось — первый раз один из коллег в мастерской улыбнулся ей приветливо.
В это время дверь офиса открылась, и к столу Орелии подошел Фрэнк Ллойд Райт.
— Вы работаете с энтузиазмом! — сказал он, глядя на стопку эскизов. — А я хотел бы показать свои проекты, если вам это интересно.
— Конечно же интересно! — откликнулась Орелия.
— Тогда завтра, после обеда, — сказал он, понизив голос. Орелия кивнула в знак согласия, и Райт прошел в кабинет Лайэма.
О чем он хочет говорить с ней? Может быть, это просто предлог для встречи — он так любезен и смотрит на нее с восхищением. И Лайэм снова обвинит ее, что она флиртует с женатым человеком… Так или иначе, она согласилась встретиться с ним.
Снова прилежно чертя свои эскизы, она смутно думала об обоих мужчинах, появившихся в ее жизни, когда вдруг заметила, что Райт, выйдя из кабинета Лайэма, снова остановился у ее стола.
— Хотели бы вы взять дополнительную работу? — спросил он. — Это связано с моими проектами, о которых я упоминал.
Она подняла брови. Райт продолжал, не ожидая ее ответа.
— Я и мой партнер очень заняты, у нас не хватает времени закончить разработки, придется нанять еще работника или двоих. Не согласились бы вы выполнить эту работу — в свое свободное время, конечно.
— Я польщена! — ответила она.
— Но согласны ли вы?
— Я не совсем уверена. — Ей было бы интересно работать у Фрэнка Ллойда Райта, но она опасалась нарушить этим свою лояльность по отношению к О'Руркам. — Я очень занята.
— Пожалуйста, обдумайте это. И сообщите мне. Правда, мы платим только после того, как клиент оплатит работу. Но я уверен, что наше финансовое положение улучшится.
Она поблагодарила Райта, и тот быстро покинул контору, заметив, что Лайэм поглядывает на них сквозь стекла двери своего кабинета.
После того как Райт закрыл за собой дверь, Лайэм вышел из кабинета и, скрестив руки, уселся на подоконнике окна против Орелии.
— Мистер Райт имеет в своем прошлом некрасивую историю. Работая у Сэлливэна, он брал заказы на строительство домов для бутлеггеров . Вы согласны работать на такого беспринципного человека?
Она покраснела.
— Вы подслушивали? Но вы недослышали. Я не согласилась работать для мистера Райта. Я отказалась.
Может быть, не совсем отказалась. Но она не хотела признавать это перед Лайэмом.
— Да вы почти согласились.
— Знаете что, в любом случае О'Рурк и О'Рурк не потерпят ущерба. Я буду отдавать работе столько сил, сколько должна. А в остальном могу поступать, как желаю.
— Так и Райт заявил Сэлливэну — он сказал, что проектирует для бутлеггеров в свое свободное время, и заказывают они ему не офисы, а жилые дома, а это совсем иное дело.
— Ну что ж, думаю, что Райт был прав, — вскинув подбородок, заявила Орелия.
Лайэм выглядел сердитым и расстроенным. Уж не ревнует ли он? Это было бы просто смешно и нелепо.
— Так вы обязуетесь работать только для нашей компании? — настойчиво спросил Лайэм.
— Если вы будете мне платить за переработку, — решительно ответила она, не желая уступать давлению, хотя уже решила отказать Райту.
— Хм-м…— проворчал он. — Наша фирма не выдержит таких завышенных требований, и вам придется жить на свой скромный доход. Черта лысого вы дождетесь выплат и от Райта. Его обещания так же реальны, как сладкий сон.
Сон…
Орелия провела резкую линию по бумаге острым кончиком карандаша. Она желала, чтобы и во сне она с силой отталкивала Лайэма, а не ощущала блаженство в его объятиях.
* * *
— Ты не должна опаздывать на вечер, — выговаривала Файона Орелии на обеде у Мэриэль. — Ты слишком много внимания уделяешь своей работе. — Она сердито смотрела на сестру большими голубыми глазами.
Орелия выслушала наставление с досадой и возразила:
— Я и идти-то не хотела. Ты меня просто увезла — прямо «похищение малолетней».
Файона ничего не ответила, обмахнувшись веером цвета лаванды, гармонирующим с ее вышитым бисером нарядным платьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23