Поэтому я редко видела Ральфа в последующие недели, и он тоже не искал меня. Однажды, когда мы с мамой ехали в коляске в Экр, мы встретили его, и мне показалось, что в его бархатных черных глазах промелькнуло желание что-то сказать мне. Будто бы ему хотелось свободно поговорить со мной, высказать какую-то тайную мысль. Но он не стал торопить события.Вскоре в нашем поместье участились случаи браконьерства. После эпидемии, случившейся весной, цена на баранину резко выросла, и теперь даже наши собственные арендаторы совершали набеги на наши вольеры с дичью. У нас пропадали фазан за фазаном, и каждый раз за столом Гарри расхваливал предусмотрительность и храбрость Ральфа.У Ральфа действительно была опасная работа. Наказанием за браконьерство служила казнь через повешение, и люди, промышляющие им, были просто отчаянными. Многие из них становились убийцами, если сталкивались со сторожами, выследившими их. Ральф всегда держал свое ружье заряженным и носил с собой толстую палку. Его обязательно сопровождали две собаки: черная ищейка и щенок спаниель, трусившие с обеих сторон.За завтраком, обедом и ужином мы непременно становились слушателями горячих разглагольствований Гарри о подвигах Ральфа в войне против браконьеров. Затем, когда Беллингс, наш сторож, заболел, Гарри предложил платить Ральфу дополнительно два шиллинга в неделю и назначить его сторожем, пока тот не поправится.— По-моему, он слишком молод, — в раздумье ответил отец. — Может быть, лучше нанять на это время кого-нибудь постарше.— Но никто не знает поместье лучше, чем Ральф, папа, — горячо возразил мой брат. — И хотя он молод, он уже вполне взрослый и силен как бык. Ты бы видел, как легко он кидает меня на обе лопатки, когда мы боремся. Не думаю, чтобы кто-то другой справился с этой работой лучше.— Ну что ж, — согласился отец, — ты займешь место Хозяина, когда меня не станет. И если тебе приятнее иметь молодого сторожа, то я не стану возражать и с радостью приму твой совет.Я вскинула глаза на отца и тут же опустила их. Всего несколько дней назад папа спрашивал меня об этом. Тогда я, конечно, превознесла Ральфа до небес, поскольку обожала его. Но сейчас меня одолевали сомнения, что мы поступаем правильно. Мой брат буквально заглядывал ему в рот, и я не пропустила мимо ушей упоминание об их борьбе. Это напоминало историю со Ставлеем. Я боялась влияния Ральфа на импульсивное сердце Гарри, сама не знаю почему.— Сегодня нужно пересчитать овец, — сказал отец, глядя через стол на нас обоих.— Я пойду, — вызвался Гарри, — но только после обеда. Ральф нашел гнездо пустельги, и я хочу сходить за ним, пока курочка не принесла второй выводок.— Лучше мне сходить, — возразила я, — у них может быть болезнь, а ты не узнаешь симптомов.Папа прямо сиял.— Я, кажется обзавелся двумя бейлифами вместо одного, — радостно сказал он маме. — Что скажете на это, мэм?Мама тоже счастливо улыбалась. Все шло как нельзя лучше.— Я думаю, надо пойти Гарри, — пропела она сладким голосом. — Беатрис пусть лучше нарежет в саду цветов, а после обеда мы можем отправиться в гости.Мои глаза невольно обратились к папе за поддержкой. Но он и не взглянул на меня. Сейчас, когда его сын вернулся домой, наше легкое, любовное товарищество стало ему не нужно. В его глазах светились гордость и любовь, когда он смотрел на своего стройного, золотоволосого сына. Теперь перед ним был не маменькин сыночек, а будущий Хозяин Вайдекра.— Пусть едет Гарри, — бросил отец с бессознательной жестокостью. — Я поскачу с тобой, Гарри, и если ты на самом деле еще не знаешь симптомов овечьей болезни, то сейчас самое время их изучить. Вайдекр — это тебе не игрушка.— Но сегодня я хотела туда отправиться, — мятежно продолжала я.Папа поглядел на меня и рассмеялся, как будто нашел в этом нечто забавное.— Ах, Беатрис, — он беззаботно махнул рукой, — теперь тебе надо становиться леди. Я передал тебе все, что знаю о земле. Наступила мамина очередь учить тебя заниматься домом. Научишься — и будешь управлять своим мужем везде: и в полях, и в гостиной.Он опять рассмеялся, мама вторила ему тоненьким голосом, моя карта была бита.После их возвращения, за чаем Гарри пытался убедить отца, что Ральфа и Мэг следует переселить в лучший коттедж. Услышав это, я не могла сдержаться:— Чепуха, — воскликнула я. — Ральф и Мэг прекрасно устроились. Они почти ничего не платят за аренду. К тому же, оба слишком ленивы для того, чтобы содержать хозяйство в порядке. Мэг просто не будет знать, что ей делать с хорошим домом.Отец кивнул, но продолжал смотреть на Гарри. Он ждал его совета, ему важно было только его мнение. Мнение же дочери, независимо от того, права она или нет, не имело значения. Будущее принадлежало Гарри. Он был наследником.Папа не стал меньше любить меня. Я знала это. Но я выпала из зоны его интересов. Мне полагалось скакать верхом, играть на пианино, рисовать пейзажи, — типично женские занятия. Мое будущее не было связано с Вайдекром.Отец прислушивался к Гарри, а Гарри прислушивался к Ральфу. И, насколько я знала последнего, он запросто мог использовать свое влияние в собственных целях.— Ральф — важный для нас человек, — твердо сказал мой брат. Он приобрел спокойную уверенность, но не потерял мягкости голоса и манер. Он открыто мне противоречил, но даже не подозревал этого. — Будет просто позором потерять его. А я думаю, многие захотели бы иметь такого работника. И они согласились бы платить ему больше. Может быть, отдадим ему коттедж Тайков, когда умрет старик. Он как раз находится недалеко от вольеров.Я просто взорвалась от гнева при виде глупости моего брата.— Какая чушь. Этот коттедж стоит сто пятьдесят фунтов в год, и плата за наем для нового арендатора составит сто фунтов. Мы не можем бросаться такими деньгами. Лучше отремонтировать их домишко или перевести их в домик получше. Но коттедж Тайков! Об этом не может быть и речи.— Беатрис, не забывай о приличиях, — автоматически сказала мама, даже не прислушиваясь к предмету спора.Я не обратила внимания на это замечание, но кивок отца заставил меня замолчать.— Я подумаю над этим, Гарри, — сказал он. — Ты прав, Ральф — хороший работник. Но Беатрис тоже права, коттедж Тайков слишком дорог для них. Конечно, им нужно что-то получше, чем та развалюха у ручья. Парень знает свою работу и хорошо ее выполняет. Я подумаю.Мой брат кивнул и улыбнулся мне. В его улыбке не было торжества. Дружба с Ральфом добавила ему уверенности, но не высокомерия.— Ральфу будет приятно, — добавил он безмятежно.Тут я совершенно отчетливо поняла, чья это идея. Аргументы и даже слова показались мне знакомыми. Да, мы с Ральфом были любовниками, но он в кулаке держал моего брата. Через него он мог влиять на отца. Насколько я знала Ральфа, его манило нечто большее, чем хорошенький коттедж Тайков. Он стремился владеть землей, и чем больше, тем лучше. Больше того, он хотел владеть нашей землей. Он здесь родился, здесь он собирался и умереть. Коттедж был только первой ступенькой, и я даже не могла вообразить, к чему еще он потянется, чем удовлетворится его голод. Я понимала это так ясно, потому что испытывала те же чувства. Я могла бы пойти на любое преступление, любой грех ради нашей земли. Со все возрастающим страхом я наблюдала за своим одурманенным, безвольным братцем.Извинившись, я вышла из-за стола и, не слушая маминых возражений, побежала к конюшне. Мне необходимо было увидеть Ральфа, чтобы узнать, насколько велика его страсть к Вайдекру. Если он хочет его так же, как хочу его я, — этот безмятежный и прекрасный дом, роскошный сад, склоны холмов и серебряные песчаные тропинки — тогда наша семья обречена. Неожиданно рядом со мной один из кустов зашевелился, и оттуда выглянула голова Ральфа.— Ох, — едва выдохнула я, — как ты меня напугал.— Тебе не следует ездить одной, Беатрис, — усмехнулся он в ответ.Я направила лошадь прямо в гущу громадного куста, чтобы посмотреть, чем занимался Ральф. Оказалось, что он устанавливал там огромный капкан на человека, — страшное оружие против браконьеров. Почти четыре фута шириной, сделанный из закаленного острого железа, он захлопывался в одно мгновение с ужасающим звуком, напоминавшим удар бича.— Что это за орудие пытки! — воскликнула я. — Почему бы тебе не установить его на тропинке?— Тропинка хорошо видна из моего дома, — ответил Ральф. — И браконьеры это тоже знают. А здесь, перед тропинкой, они проползают через кусты, чтобы подобраться к фазанам. Я сам видел их следы. Мне кажется, капкан явится для них неожиданным сюрпризом.— Он может убить человека? — спросила я, рассматривая его ужасные зубья.— Вполне, — спокойно уверил меня Ральф. — Хотя это зависит от случая. В больших поместьях на севере их устанавливают вдоль стен и проверяют один раз в неделю. Если в него попал человек, то за это время он истечет кровью и умрет. Но твой отец не позволяет таких вещей. Если сюда попадется счастливчик, то ему просто поломает обе ноги, если же повезет — и будет порезана какая-нибудь важная артерия, — то он может умереть.— Ты успеешь спасти его?— Нет, — протянул он. — Ты однажды видела, как я перерезал горло оленю, помнишь, как быстро он истек кровью? Так же и человек. Но шанс остаться в живых все-таки есть.— Ты бы предупредил свою мать, — предостерегла его я.Ральф рассмеялся.— Она убегает едва увидит его, говорит, что он пахнет смертью. — Тут он искоса взглянул на меня. — Я сплю здесь один после обеда и ночью сторожу его.Я проигнорировала этот намек, хотя по моей коже пробежали мурашки при воспоминаниях о длинных послеобеденных часах, проведенных в этом домишке.— Ты подружился с Гарри? — спросила я.— Он хочет освоиться в ваших лесах, — кивнул Ральф. — Хоть у него нет такого чутья, как у тебя, но со временем он станет отличным хозяином, особенно при хорошем бейлифе.— Но у нас никогда не было бейлифа, — быстро возразила я, — в Вайдекре никогда не держали бейлифов.Ральф, все еще стоя на коленях, кинул на меня долгий, испытующий взгляд. Его глаза сверкали так же холодно, как зубья этого капкана.— Почему бы следующему Сквайру не обзавестись им, — протяжно переспросил он. — Особенно если бейлиф будет знать землю лучше, чем он сам. Может быть, бейлиф станет лучшим ее хозяином, чем сам Сквайр. Разве такого не бывает?Я соскользнула с лошади и бросила поводья на ближайшую ветку.— Давай сходим к реке, оставь пока свою работу, — и я пошла вперед, издалека обходя капкан. Ральф набросал на него листьев и направился за мной. Мы шли молча. Впереди журчала Фенни, наша чудесная речка, чистая, как лед в горах. Стоило хоть полчаса посидеть здесь с удочкой, и у вас уже набиралось полное ведерко угрей. Галька на берегу казалась на солнце золотой, а сама река текла, как струя серебра, с янтарными заводями в тени деревьев. Мы смотрели на нескончаемый поток воды и вдруг вместе вскрикнули: «Смотри-ка, форель!» — и тут же рассмеялись. Наши глаза встретились, и мы прочли в них одинаковую любовь к форели, реке и сладкой земле Суссекса. Мы улыбнулись друг другу.— Я родился и вырос здесь, — сказал вдруг Ральф. — Мой отец работал на этой земле, и его родители работали, и их родители тоже. Я думаю, мне это дает какие-то права.Речка что-то спокойно шептала.Ствол упавшего дерева медленно покачивался у берега. Я ступила на него и уселась, свесив ноги в воду. Ральф прислонился к одной из ветвей и посмотрел на меня.— Я знаю, что будет со мной, — спокойно сказал он. — Я не стану отказываться ни от этой земли, ни от удовольствий. Помнишь, как мы в первый раз говорили об этом?Форель плеснула позади него, но он не оглянулся. Он смотрел на меня так же, как мой совенок по ночам: внимательно, как будто читая мои мысли.— Одна и та же земля и одно и то же удовольствие для нас с тобой?Он кивнул.— Ты ведь все сделаешь, чтобы стать Хозяйкой Вайдекра, не правда ли, Беатрис? Отдашь все, что имеешь, всем пожертвуешь, только бы остаться здесь, скакать каждый день по этой земле и иметь возможность сказать: «Это — мое».— Да, — согласилась я.— Но тебя отошлют отсюда, — сказал он. — Ты уже не ребенок. Тебя увезут в Лондон и выдадут за кого-нибудь замуж, а муж, возможно, даже увезет тебя в другое графство. Там все будет чужим. Травы будут пахнуть по-другому, земля будет другая. Молоко и сыр будут иметь другой вкус. Гарри женится на какой-нибудь высокородной девушке, и она станет хозяйничать здесь вместо твоей матери. Тебе еще повезет, если тебя пригласят сюда хотя бы на Рождество.Я ничего не отвечала. Все это было правдой. Я часто представляла себе такую картину. Меня отошлют отсюда. Гарри женится. Вайдекр больше не будет моим. Мне придется жить где-нибудь в захолустье, или, того хуже, в Лондоне. Я ничего не говорила, но в моей душе назревал страх.Вся моя воля и вся моя страсть не могли спасти меня.Ральф отвернулся от меня и стал смотреть на воду.— Есть один способ остаться здесь и стать хозяйкой Вайдекра, — медленно проговорил он. — Это долгий и извилистый путь, но, в конце концов, мы получим все, к чему стремились.— Каким образом? — спокойно спросила я. Горечь одиночества сделала мой голос таким же тихим и медленным, как его. Ральф опять повернулся ко мне, и мы склонились друг к другу, как заговорщики.— Когда Гарри наследует имение, ты останешься с ним. Он доверяет тебе не меньше, чем мне, — говорил Ральф. — Но мы обманем его, ты и я. Я буду обманывать его на ренте, на налогах, на земле. Я скажу ему, что надо платить больше налогов, и заберу себе разницу. Я скажу ему, что нам нужны новые особые семена, и возьму себе остаток. Или я скажу, что нам нужны новые племенные животные, и заведу себе стадо. Ты сможешь надувать его со счетами. На его жалованье слугам, расходах по дому, ферме, конюшне, пивоваренному заводу. Ты знаешь это лучше, чем я. — Он взглянул на меня, я кивнула в ответ. Да, я разбиралась в этом. Я принимала участие в управлении имением с ранних лет, когда Гарри еще учился в школе. По моим расчетам, действуя с Ральфом заодно, мы бы сделали Гарри банкротом за три года.— Мы разорим его, — голос Ральфа перешел в шепот, сливающийся с шепотом реки. — Ты можешь отделить себе приданое и установить над ним опеку лондонских стряпчих. Твое состояние будет в безопасности, а его мы сделаем банкротом. На деньги, которые я на нем заработаю, я куплю у него Вайдекр. И стану здесь хозяином, а ты станешь тем, кем стремишься быть — хозяйкой самого прекрасного поместья и самого лучшего дома в Англии, леди Вайдекр, женой Сквайра.— А как же Гарри? — мой голос был холоден как лед.Ральф презрительно сплюнул в реку.— Он просто глина в руках любого. Он может влюбиться в хорошенькую девушку или хорошенького мальчика. Он может повеситься или стать поэтом. Он может жить в Лондоне или уехать в Париж. У него будет достаточно денег после продажи имения, он не будет голодать. — Он улыбнулся. — Он сможет навещать нас, если ты захочешь. Меня не волнует судьба Гарри.Я улыбнулась в ответ, и мое сердце забилось быстрее от нахлынувшей надежды.— Может, что-нибудь и получится, — сказала я нейтрально.— Должно получиться, — ответил Ральф. — Я думал об этом много ночей.Я представила его прячущимся в папоротнике, высматривающим браконьеров, но его пронзительные глаза видели не только их, но и неясные тени будущего, в котором не будет темных ночей. Вот он беседует с другими богатыми людьми после хорошего обеда, разглагольствует у догорающего камина о лености слуг, видах на урожай, некомпетентности правительства. Ему это пошло бы, к нему стали бы прислушиваться и соглашаться.— Этому может помешать одна вещь, — сказала я.Ральф молча посмотрел на меня.— Мой отец здоров как бык. Он вполне способен зачать завтра же еще одного ребенка и обеспечить его охраной и уходом. Кроме того, сейчас Гарри, может, и покорен тобой, но я сомневаюсь, что это продлится еще двадцать лет. Моему отцу сорок девять. Не исключено, что он проживет еще сорок лет. К тому времени, когда его не станет, я уже буду лет тридцать пять замужем за каким-нибудь толстым шотландцем и приобрету кучу детишек, а возможно, и внуков. А жена Гарри, кто бы она ни была, успеет подарить ему нескольких наследников, и они к тому времени тоже уже подрастут. Все, на что ты можешь рассчитывать, — это коттедж Тайков, а все, на что могу рассчитывать я, — это, — мой голос захлебнулся слезами, — это изгнание.Ральф кивнул понимающе.— Ты права, — подтвердил он. — Это проблема. Наш план должен осуществиться, но привести его в действие надо сейчас, этим летом. Пока Гарри слушает меня и восхищается тобой. Сейчас, пока мы оба хотим землю и друг друга. Я не хочу ждать, Беатрис.Его глаза сверкали. Он был влюблен в меня и в мою землю, — невыносимое положение для батрака. Но суровая реальность моей будущей жизни без Вайдекра тоже сулила безрадостные картины, она была полным контрастом тому, что обещал мне Ральф.— Мой отец вполне здоров, — холодно произнесла я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10