Зеленые бархатные шторы выглядели столь же древними, а отдельные участки ковра были вытерты. Однако эти признаки ветхости ничуть не умаляли достоинства главного министра Юры. Ему было под шестьдесят, и в его светлых волосах пробивалась седина. Поглядывая на Августа, сидевшего напротив, граф то и дело хмурился; было очевидно, что он не одобрял действий молодого принца — тот рассказывал о договоре, который намеревался подписать.Третьим из сидевших в гостиной был Ян Рупник, маршал Юры. В отличие от Гинденберга — тот был в черном фраке — Рупник надел форму маршала Юры: облегающие белые бриджи, высокие черные сапоги и темно-зеленый фрак с золотыми галунами, золотым кантом и золотыми пуговицами; широкую грудь маршала пересекала красная шелковая лента. Не исключено, что Рупник далеко не всегда носил маршальскую форму и надел ее сейчас лишь из уважения к новому правителю Юры.Наконец принц умолк и вопросительно посмотрел на своих подданных. Главный министр снова нахмурился и проворчал:— Прежде чем начинать обсуждение этого договора. вы могли бы проконсультироваться с нами.Рупник кивнул, однако промолчал.— Я чувствовал, что должен действовать без промедлений, — ответил Август. — Невозможно было вести переписку по этому вопросу — она заняла бы слишком много времени.Маршал откашлялся и проговорил:— При всем уважении к вашему высочеству осмелюсь заметить, что вы не обладаете дипломатическим опытом. Последние двадцать лет граф Гинденберг занимался внешней политикой Юры. Он мог бы дать вам ценный совет по этому делу.Принц улыбнулся:— Но я ведь еще не подписал договор. Граф, вы можете дать мне совет?— Не подписывайте договор, — тотчас же заявил Гинденберг. — Вы настроите против себя Австрию, если решитесь на этот шаг. Император и Меттерних воспримут открытие Сеисты для Англии как прямую угрозу.Принц с удивлением посмотрел на главного министра:— Разве Австрия боится английского вторжения? Это было бы смешно.— Конечно же, Австрия не боится английского вторжения, — ответил Гиндерберг. — Но Меттерниха и так раздражает возникновение независимой Юры на границе с Австрийской империей. И еше меньше ему понравится Юра в качестве союзника Англии.Принц усмехнулся:— Знаете, а я придерживаюсь следующего мнения: что плохо для Меттерниха, то очень хорошо для нас.Маршал снова откашлялся:— Видите ли, ваше королевское высочество, политика — не игра в шахматы. Отдалиться от Австрии — очень серьезное дело.Принц тяжко вздохнул; было очевидно, что собеседники не в состоянии его понять. Впрочем, он ничего другого и не ожидал, но все же испытывал разочарование. Ему было бы намного легче, если бы министры отца поддержали его.Повернувшись к маршалу, Август проговорил:— У меня нет желания отдаляться от Австрии, однако я не хочу быть подданным австрийского императора. К сожалению, Юра не сможет сохранить независимость без чьей-либо помощи, именно поэтому я и веду переговоры с Великобританией.Рупник прикоснулся к золотому шитью на мундире — этим жестом он словно напоминал принцу о своем огромном военном опыте.— Мы были союзниками Австрии в войне с Наполеоном, ваше высочество. Под Аустерлицем, когда вы были еще ребенком, мы сражались бок о бок с австрийцами. Сейчас уже невозможно и даже бессмысленно рассматривать Австрию как врага Юры.— Я не рассматриваю Австрию как врага, — возразил принц. — Если, конечно, Австрия не представляет угрозы независимости Юры. — Повернувшись к графу, он продолжал: — Мне кажется, я уже объяснил вам, чего хочу добиться. Я хочу, чтобы Юра сохранила независимость. Прежде чем предложить вам пост главного министра, который вы занимали при моем отце, я должен спросить: считаете ли вы, что это именно та политика, которую вы сможете проводить?У графа вырвался вздох облегчения — наконец-то все точки над i были расставлены. Значит, молодой принц не собирался смещать его с поста главного министра. Гинденберг наклонил голову и проговорил:— Ваше королевское высочество, вы — правитель Юры. Вам предстоит вести, а мне — следовать за вами.Принц кивнул и расплылся в улыбке. Граф же подумал: «Он будет очень популярен в Юре. Высокий, молодой, красивый… Все будут обожать его».— Я рад, что вы готовы поддержать меня, граф Гинденберг. Я знаю, вы были добрым другом моего отца. И я уверен, что и мне вы станете хорошим другом.Гинденберг снова наклонил голову. Тут раздался голос Рупника:— А как вы поступите со мной, ваше королевское высочество?— Вы хотите служить мне? — спросил принц.Рупник энергично закивал:— Да, разумеется.Август снова улыбнулся:— Тогда я буду счастлив оставить вас. Я буду спокоен, зная, что на моей стороне такие опытные и стойкие союзники.— Конечно, хорошо, что он сохранил за нами наши посты, но сможем ли мы оказывать на него влияние? — проговорил Гинденберг после ухода принца.По-прежнему сидя в гостиной, главный министр с маршалом потягивали бренди. Рупник, пригубив из своего бокала, проворчал:— Этот союз с Англией губителен для нас. Август ничего не понимает. К тому же он не знаком с нынешней ситуацией. Он сражался в Вене за то, чтобы добиться независимости Юры, а ему следовало бы рассматривать переговоры как прекрасную возможность войти в состав Австрийской империи. Но при этом он мог бы сохранить часть нашего суверенитета. Именно так ему следовало действовать.— Мы должны немедленно написать Марко в Вену и сообщить, что задумал Август, — сказал Гинденберг. — Вероятно, он сможет уговорить своего родственника и сделает то, что не удалось нам.Рупник встал и подошел к столику, на котором стояла бутылка с бренди. Наполнив свой бокал, он вернулся на место.— Меня удивляет, граф, что Франц не попытался изменить намерения Августа относительно договора с Англией. Я всегда думал, что он разделяет мнение отца о том, что будущее Юры связано с Австрией.Гинденберг пожал плечами:— Франц превыше всего ставит свои личные интересы. Он всегда этим отличался.— Да, верно, — кивнул Рупник. — Вероятно, он думает, что сейчас самое лучшее для него — оставаться другом Августа.— Возможно, в данный момент для нас для всех лучше оставаться друзьями Августа, — с усмешкой заметил Гинденберг. — Помните: для Юры принц — герой. Он воевал с французами в горах, а затем при Ватерлоо. Он привел остатки нашей армии к великой победе.Рупник нахмурился и осушил свой бокал.— Это я должен был вести нашу армию под Ватерлоо, — проворчал маршал.— Да, вы очень не вовремя свалились в лихорадке, — заметил Гинденберг.— Проклятому юнцу просто повезло.— До сих пор он был неуязвим, — продолжал главный министр. — Но помните, даже Наполеон не избежал своего Ватерлоо.Лучи июльского утра заливали конюшенный двор герцога Бофорта. Принц, пришедший сюда в поисках Чарити, почти сразу же увидел ее — девушка выходила из конюшни в сопровождении кривоногого коротышки, одетого как грум.При виде принца она улыбнулась:— Вы вовремя, ваше высочество. Какое замечательное утро…Август тоже улыбнулся:— Я никогда не опаздываю, леди Чарити.— Это Дженкинс, ваше высочество. — Она кивнула на грума. — Сегодня он оседлал для вас Серебряного.Из конюшни вышел еще один грум; он вел под уздцы высокого чистокровного жеребца — казалось, тот вот-вот встанет на дыбы.— Леди Чарити сказала, что вы отличный наездник, ваше высочество, — проговорил Дженкинс. — Надеюсь, вы действительно хороший наездник, потому что Серебряный — истинное наказание.— Да, похоже, — кивнул принц? — Но полагаю, что смогу справиться с ним.Август подошел к жеребцу сбоку и взял у грума поводья. Вставив ногу в стремя, он мгновенно вскочил в седло. Почувствовав на себе всадника, Серебряный заржал, тряхнул головой и взвился на дыбы. Однако принц тотчас же усмирил его и, похлопав по холке, с улыбкой проговорил:— Замечательный конь. И очень умный.— Вот видишь, Дженкинс! — воскликнула Чарити. — Я же говорила, Что принц справится с жеребцом.Принц с удивлением посмотрел на девушку. Почему эта малышка была столь уверена в нем? Откуда она знала, что он неплохой наездник?Потом грум вывел из конюшни черную невысокую кобылу, и Чарити с легкостью запрыгнула в седло. Расправив юбки, она взяла в руки уздечку и взглянула на принца:— Поехали?— Показывайте дорогу, — ответил Август с улыбкой. Они выехали с конюшенного двора и свернули на Оксфорд-стрит. Затем направились к Гайд-парку.Лондон только начинал пробуждаться, и по улицам, стуча колесами, катились телеги — торговцы везли на рынок овощи. При виде этих грохочущих телег принц натянул поводья, чтобы придержать коня: он опасался, что Серебряный испугается. Но, к его величайшему изумлению, жеребец не обратил на телеги ни малейшего внимания.— Серебряный ведет себя все лучше и лучше, — заметила Чарити. — Когда я садилась на него несколько раз, мне казалось, что он вот-вот сбросит меня и растопчет.Принц с улыбкой взглянул на девушку. Она была в сером жакете и в юбке того же цвета, а ее миниатюрная ножка, покоившаяся в стремени бокового седла, была обтянута высоким черным ботинком для верховой езды. Другую ногу скрывала юбка. Пренебрегая условностями, она не носила шляпку, и принц любовался ее блестящими каштановыми волосами, стянутыми на затылке желтой лентой.Мысленно улыбнувшись, он подумал: «Очаровательная малышка».— Благодарю вас, леди Чарити, за то, что пригласили меня сопровождать вас сегодня утром.Она улыбнулась:— Я подумала, что вам будет приятно провести немного времени вне дома.Принц рассмеялся:— И вы оказались правы.Они несколько минут ехали молча. Потом Чарити, покосившись на своего спутника, проговорила:— Знаете, Серебряный действительно ведет себя все лучше. И мне кажется, что в парке он совсем успокоится.— Чей это жеребец? — поинтересовался принц.— Моего брата, но по утрам обычно вывожу его я, — ответила Чарити.Они проехали мимо слуги, выгуливающего двух маленьких собачек, и Серебряный, покосившись на них, громко зафыркал. Чарити нахмурилась и сказала:— Гарри следовало бы отправить Серебряного в наше поместье. Ему надо находиться весь день на воле, а не в тесной лондонской конюшне.— А что же с ним делает ваш брат? — спросил принц. Чарити посмотрела на него с удивлением.— Что делает?.. Выезжает на нем.Август рассмеялся:— Вы не поняли меня, леди Чарити. Он его учит чему-нибудь?Девушка отрицательно покачала головой:— Гарри купил его, потому что он такой большой и красивый. Брат решил, что будет хорошо смотреться на нем. Но на самом деле Серебряный не годится для прогулок в парке.— Возможно, он будет хорош на охоте, — предположил принц. — Англичане помешаны на охоте.Чарити снова покачала головой:— Он не способен прыгать. Его предыдущий хозяин постоянно падал перед заборами и всевозможными препятствиями.— Да, это весьма утомительно. — Принц улыбнулся. Когда они въехали в ворота парка, Серебряный снова зафыркал, и принц, почувствовав, что конь беспокоится, немного натянул поводья, чтобы придержать его.— На этой аллее в утренние часы обычно никого нет, — сообщила Чарити. — Вы можете пустить его галопом.Принц кивнул и пустил Серебряного по аллее. Теперь он не пытался его сдерживать. Август впервые скакал на чистокровном английском жеребце, и от скорости у него захватывало дух; привстав на стременах, он громко смеялся, наслаждаясь стуком копыт и шумом ветра в ушах.Август проскакал галопом добрую милю, прежде чем почувствовал, что Серебряный начал сбавлять скорость. Наконец принц перевел коня на рысь и осмотрелся в поисках Чарити. Оказалось, что девушка сильно отстала, но все же было очевидно, что она прекрасная наездница. Приблизившись к принцу, Чарити придержала свою лошадку и с улыбкой спросила:— Как вам Серебряный?— Он превосходен, — ответил Август. — Я чувствовал себя так, словно летел над землей.Девушка снова улыбнулась:— Я так и думала… Я знала, что вы получите удовольствие от прогулки.Принц наклонился и потрепал жеребца по шее.— Неужели вы действительно на нем выезжали?Она кивнула:— Конечно. Видите ли, Гарри слишком поздно возвращается домой, поэтому не всегда может подняться в половине шестого утра. Вот я и выезжаю на Серебряном вместо него.Принц внимательно посмотрел на свою спутницу:— Мне кажется, он слишком сильный и резвый для вас, леди Чарити. Вы можете разбиться.Она пожала плечами:— Он слишком сильный и резвый для любого наездника. Если поразмыслить, любая лошадь сильнее всадника. Но все же они позволяют нам ездить на них, и это настоящее чудо.Принц взглянул на девушку с некоторым удивлением — подобные мысли никогда не приходили ему в голову. Немного помолчав, он пробормотал:— Пожалуй, вы правы, леди Чарити. Какое-то время они ехали молча. Утренний туман начал рассеиваться, и проглянуло голубое небо. Яркая листва покрывала деревья по обеим сторонам аллеи, и воздух был наполнен пением птиц и шорохом, производимым белками, перепрыгивающими с ветки на ветку. «Даже не верится, что мы находимся в центре Лондона», — неожиданно подумал принц.— Как здесь хорошо, — сказал он, покосившись на девушку. — Спасибо, что пригласили меня сопровождать вас. Жаль, что это не случилось раньше.— Мне тоже жаль, — отозвалась Чарити. — Но раньше не представлялось такой возможности.— Да, наверное… — кивнул принц.И действительно, он видел ее лишь за обеденным столом, хотя прожил в Бофорт-Хаусе уже целую неделю. А накануне был первый вечер, когда у леди Бофорт не было светского приема — поэтому Чарити позволили присоединиться к собравшимся в гостиной членам семейства. Она сидела рядом с ним, а Лидия играла на фортепьяно. Именно тогда она и спросила, не хочет ли он сопровождать ее во время утренней прогулки.Снова взглянув на девушку, принц проговорил:— Ведь вы еще не выезжаете в свет, не так ли?Она улыбнулась и пробормотала:— Слава Богу, не выезжаю. Но мама грозилась обратить на меня внимание, после того как выдаст замуж Лидию.Принц рассмеялся:— Неужели вам не хочется появиться на светской сцене?Чарити нахмурилась:— Очень не хочется. Мама говорит, что найдет мне мужа, но я не хочу выходить замуж.— Сейчас вам действительно рановато, — согласился принц. — Но, возможно, через несколько лет вы будете думать иначе.— Никогда! — заявила Чарити. — Мне нравится моя нынешняя жизнь, и я не желаю выходить замуж. Муж будет мне только помехой.Август немного помолчал, потом спросил:— А чем же вы занимаетесь? Почему вы считаете, что муж будет вам мешать?— Я катаюсь на лошадях, читаю книги и изучаю разные языки.— Изучаете языки? — переспросил принц.— Совершенно верно, — ответила Чарити по-немецки. — Я научилась немецкому от моей бабушки и французскому — от гувернантки. А принцесса Екатерина научила меня говорить по-итальянски.Принц в изумлении уставился на свою юную спутницу:— Моя мать научила вас итальянскому?Чарити кивнула:— Да, научила. Вы же говорите по-итальянски, не так ли?— Конечно, говорю, — ответил Август. «Неужели мать взяла на себя труд учить ее? — подумал он. — Зачем ей это понадобилось?» Снова повернувшись к девушке, он спросил: — Вы ведь поедете с нами в Юру?— Да, мама говорит, что я буду в свите. — Чарити одарила принца ослепительной улыбкой. — Бабушка очень много рассказывала мне о Юре. Ужасно хочется увидеть все собственными глазами.— А что именно вы хотите увидеть?— Абсолютно все! — заявила Чарити. — Жаль, что мы отправляемся на корабле. Я бы хотела совершить путешествие по горам.— В Юре очень красивые горы, — согласился принц.— И еще я хочу увидеть ваших лошадей.Август тяжко вздохнул:— К сожалению, в последние годы не было возможности обучать наших лошадей. Боюсь, вам придется отправиться в испанскую школу верховой езды — только там вы сможете увидеть липиззанеров во всей их красе.Чарити молча кивнула и о чем-то задумалась. Потом вдруг спросила:— А как отреагирует австрийский император, когда узнает о вашем договоре с Англией?Принц с удивлением взглянул на девушку, он никак не ожидал такого вопроса.— Не думаю, что наш договор ему понравится, но полагаю, император ничего не сможет с этим поделать.Чарити расплылась в улыбке:— Именно так я и думала.Они приближались к воротам парка. Перед тем как выехать на улицы города, принц снова придержал Серебряного.— Французы нанесли Юре большой урон? — спросила Чарити. — Вам многое придется восстанавливать?— Кое-что восстановить придется, — пробормотал принц сквозь зубы. Немного помолчав, он добавил: — Они похитили множество произведений искусства из дворца и из домов юрской знати. А один наполеоновский генерал даже снял и отправил во Францию дверь нашего костела. Это было прекрасное творение в романском стиле, украшенное разными животными и голубями.— Как они посмели?! — в негодовании воскликнула Чарити.«Как жаль, что у прекрасной Лидии нет такого же интереса к Юре», — думал принц, с улыбкой поглядывая на свою спутницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26