А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Вы не прогадаете, ручаюсь вам.
— Договориться… — слабым эхом отозвался Сьюард, поводя головой взад и вперед, чтобы лучше рассмотреть ее лицо.
Щеки полковника были впалыми, морщины вокруг рта и в уголках глаз свидетельствовали о немалом жизненном опыте. Его глаза напоминали по цвету какой-то драгоценный металл, потускневший от времени.
«Ах да, — подумала про себя воровка, опьяненная сознанием близкой опасности, обомлев от собственной дерзости, — потемневшее серебро».
Сьюард между тем медленно протянул руку, чтобы сорвать с нее маску.
Она ощущала тепло его дыхания, видела угрозу в его взгляде и настороженную позу, и ей стало ясно, что через секунду ее неизбежно разоблачат. Словно в ответ на эту мысль ее сердце бешено заколотилось.
Зажмурившись, воровка отвела руку полковника в сторону и обняла его за шею, приникнув к широкой груди.
— Я как раз из тех женщин, что способны ублажить такого мужчину, как вы.
— Ублажить… — Сьюард произнес это слово так, словно оно было заимствовано из какого-то чуждого для него языка, однако не отстранился. Его бдительность ослабла, а любопытство уступило место более низменным побуждениям.
Ей казалось, будто она обнимает заостренное лезвие клинка — твердое, тщательно отточенное и смертоносное. Дрожащими пальцами незнакомка откинула чистые, гладкие, как шелк, волосы с затылка Сьюарда и притянула его к себе за шею. Поначалу он сопротивлялся. Тогда, изогнувшись, она поднялась на цыпочки и, отыскав его губы, прильнула к ним широко открытым ртом…
Губы мужчины были теплыми, твердыми. В течение первых трех мгновений, отмеренных ударами ее сердца, он не отвечал. Но затем нечто таившееся в глубине его души — то, что он так долго скрывал от самого себя, что уже успел забыть о его существовании, — вдруг неожиданно вырвалось на свободу. Его страстный порыв потряс ее до глубины души — яркий, обжигающий. Повинуясь инстинкту, Сьюард привлек женщину к себе за пояс, который он по-прежнему сжимал в кулаке.
Постепенно жесткая линия его рта смягчилась. Он провел свободной рукой по спине воровки, после чего положил ладонь ей на затылок и склонился над нею так низко, что она была вынуждена откинуться назад и вцепиться в его плечи, чтобы не упасть.
Это было уже слишком — вопреки ее желанию, вопреки всем доводам рассудка тело ей не повиновалось. Вероломные губы сделали его беспомощным.
Он был просто мужчиной — таким же, как и все мужчины на свете, которым предложили то, чего они обычно домогаются. И вместе с тем…
И вместе с тем, Бог свидетель, за этим стояло нечто неизмеримо большее.
Жест, которым он притянул ее к себе за шею, ожидая от нее ответа на поцелуй, выдавал обуревавшее его жгучее нетерпение. Его желание было в чем-то сродни голоду, а за видимым удовольствием — о Господи, что это было за удовольствие! — скрывалось отчаяние.
Хуже всего было то, что и женщина испытывала то же нетерпение и отвечала на его страсть. Его губы блуждали по ее лицу, дыхание смешалось с ее дыханием, и она упивалась его близостью. Голова у нее кружилась от волнения: рука Сьюарда, вцепившаяся в ее пояс, удерживала ее в плену; слабый запах жидкого мыла заглушали влажные испарения, которые проникали в комнату через открытое окно вместе с клочьями тумана; от его губ исходил нестерпимый жар.
Ей хотелось всецело отдаться соблазну, исходившему из темных глубин его существа. Полная неги и томления, она была не в силах противиться страстному желанию, нараставшему с каждым мгновением. У нее подкашивались колени, и она приникла к груди Сьюарда, теперь уже полностью покорившись его воле, готовая уступить этому человеку, вверить ему не только свое тело, но и жизнь…
Он оторвался от ее губ, хотя его искалеченная рука по-прежнему поддерживала ее голову.
— Проклятие! Значит ли это, что я должен овладеть тобой прямо тут, на столе, и затем, вволю насладившись, отпустить на все четыре стороны? Так вот о какой сделке ты говорила?
Она вряд ли была в состоянии рассуждать здраво.
— Да.
— Я бы предпочел сделать это в постели. И без маски. Или ты думаешь, что леди Коттон будет возражать? — В его голосе прозвучала горькая насмешка.
— Нет уж, простите, капитан. Здесь и сейчас! Это условие сделки.
Ей удалось наконец вывернуться из его цепких рук, и Сьюард разжал пальцы на ее поясе. Поднявшись на цыпочки, воровка снова приблизилась к нему и слегка провела губами по краям его резко очерченного подбородка. Кожа у него оказалась теплой, щетина больно уколола ее рот.
— Дело, пожалуй, того стоит. — О дьявольщина, он едва может дышать. — Пожалуй.
Его рот был приоткрыт, грудь плавно вздымалась и опускалась. Он не отводил от нее глаз, и их взгляд удерживал ее в залитой лунным светом комнате, не давая двинуться с места. В выражении его лица было что-то суровое, гневное и вместе с тем умоляющее.
— Что ж, будь по-твоему. — Сьюард произнес последние слова страстным шепотом, словно обещая ей самое немыслимое блаженство. В его объятиях она лишится остатков воли. Может быть, тогда она сумеет наконец забыть о…
Женщина в маске подалась вперед, стремясь поскорее очутиться в плену его рук, из которого, она знала, ей уже никогда не вырваться, но вдруг остановилась. Нет. Недаром Сьюарда прозвали Ищейкой из Уайтхолла. Он ее использует, натешится всласть, а затем исполнит свой долг. Человек без души и без сердца.
Вцепившись в рукава сюртука Сьюарда, она резким движением сбросила с себя его руки и ударила коленом в пах. Вскрикнув, он согнулся почти пополам и рухнул на колени, пытаясь до нее дотянуться, однако женщина тут же отпрянула в сторону и бросилась к окну. Еще до того, как до нее донеслось его ругательство, воровка уже вскочила на подоконник, намереваясь перепрыгнуть на крышу ближайшего дома, находившегося по другую сторону узкой аллеи. Однако, неверно оценив на взгляд расстояние, она опустилась на поросший скользким мхом карниз, оступилась и едва не упала. В отчаянии она искала, за что бы уцепиться, и ей пришлось вонзить ногти в прогнившие, покрытые трещинами доски карниза, чтобы не упасть на землю.
Из последних сил беглянка ухватилась за большую водосточную трубу, скрытую под карнизом, чуть было не вывихнув при этом руки, на которые пришлась вся тяжесть ее тела. Она повисла на высоте примерно пятнадцати футов над землей. Если она рухнет вниз, то, возможно, не разобьется насмерть, но непременно что-нибудь себе сломает и будет схвачена. И тогда ее ждет неминуемая гибель.
— Держись!
Краешком глаза она заметила Сьюарда, наполовину высунувшегося из окна по другую сторону аллеи с протянутой рукой. Он был слишком далеко, чтобы ей помочь или, напротив, воспрепятствовать ее бегству. Выражение его лица было строгим, непроницаемым, только глаза казались живыми, и в них читалось обещание, которому она не могла подобрать определения.
Ужас придал ей силы. С приглушенным бормотанием воровка перекинула ногу через край карниза и с трудом вскарабкалась на крышу. Выпрямившись, она некоторое время стояла, тяжело переводя дыхание, и смотрела на Сьюарда через разделявшую их пропасть шириной в восемь футов.
Некоторое время он тоже молча смотрел на нее, после чего медленно поднес два пальца к смуглому, пересеченному шрамом лбу, как бы в насмешку отдавая ей честь. Даже на расстоянии она могла заметить в его глазах выражение крайней досады на самого себя, словно он в очередной раз получил урок, который ему уже давно следовало бы усвоить, и был весьма признателен ей за это.
— До следующего раза!
Хотя она едва могла расслышать его слова, у нее не оставалось сомнений в том, что для него они были равнозначны клятве.
«До следующего раза»? Почему? Почему ее поимку поручили Ищейке из Уайтхолла? Слишком крутая мера, если речь идет всего лишь о сохранности каких-то побрякушек, принадлежавших богатой аристократке, какими бы дорогими они ни были.
Она уставилась на Сьюарда, недавний испуг сменился торжеством. Ее чуть было не подвело собственное тело — и не только потому, что оно с такой готовностью откликнулось на его единственный жаркий поцелуй, но еще и потому, что пылкая страсть, которую ей сулил этот поцелуй, была способна раз и навсегда вытравить из ее души горькие воспоминания. И тем не менее победа осталась за нею.
По другую сторону разделявшей их узкой пропасти Сьюард учтиво склонил голову, как бы признавая свое поражение. Она не могла оставить его последний жест без ответа.
С торжествующей ухмылкой воровка выступила вперед и отвесила своему врагу глубокий поясной поклон, пародируя движения офицера и джентльмена. Затем она отступила за дымоход. Отсюда ей уже нетрудно будет удрать. Тайные пути, пролегавшие высоко над землей, находились вне пределов досягаемости для полицейских и сыщиков с Боу-стрит, а также для Джека Сьюарда.
К утру Призрак должен исчезнуть. Его место займет Энн Уайлдер, состоятельная дама из высшего общества, еще недавно всеми признанная первая красавица, а ныне убитая горем вдова, на которой лежала обязанность сопровождать на светские рауты юную дебютантку… Никто ее ни в чем не заподозрит.
Тем не менее, хотя Энн и знала, что она в безопасности, внутренний голос подсказывал ей совсем иное. И, помилуй Бог, ей нравилось это ощущение.
Глава 2
Сэр Роберт Ноулз перебирал бумаги на своем бюро, а Генри Джеймисон и двое других мужчин, находившихся в комнате, терпеливо ждали, пока он соизволит обратить на них внимание. Джеймисону пришло в голову, что хозяин кабинета умышленно тянет время. Впрочем, кому он надеялся таким образом досадить?
Со стороны Ноулз казался ничем не примечательным и довольно благодушным на вид человеком, однако его розовая, как у младенца, кожа и помятое одутловатое круглое лицо совершенно не соответствовали его подлинному нраву. Джеймисон знал, что сам он полная противоположность Ноулзу: худощавый, властный и надменный. В те редкие минуты, когда Джеймисон мог позволить себе подобную самооценку, его невольно забавляло то, что за двумя совершенно разными обликами скрывались столь схожие во многих отношениях характеры.
Вот уже тридцать лет Ноулз и Джеймисон боролись друг с другом за первенство в тайном комитете министерства внутренних дел, где оба занимали одинаково неопределенные и одинаково высокие посты. Несмотря на то что должности не сулили им никаких выгод в виде титулов или званий, они давали возможность собирать важнейшие сведения и с их помощью расстраивать одни заговоры, содействовать успеху других, а также, анализируя полученную информацию и доводя ее до сведения нужных людей, оказывать тайное влияние на деятельность кабинета министров.
На данный момент преимущество в этой борьбе принадлежало Ноулзу, однако такое положение вещей едва ли могло длиться вечно. Этого просто не должно было случиться хотя бы потому, что Генри Джеймисон самой судьбой был предназначен властвовать. Не обладать подобием власти, а властвовать по-настоящему. Но в последнее время позиции Джеймисона на политической арене заметно ослабли, и одного его личного влияния уже не хватало для того, чтобы проводить в жизнь угодные ему решения. Вот почему он был вынужден искать опору на стороне, чтобы упрочить свое могущество и оградить собственные интересы. И вот почему ему был так нужен Джон Генри Сьюард — один из лучших сыщиков, когда-либо состоявших на службе у правительства.
— Вам удалось установить личность вора? — спросил Ноулз, не поднимая глаз.
— Нет, сэр, — ответил Сьюард. — Пока нет.
Джеймисон поднес веснушчатые пальцы к губам, краешком ока подметив, что бюро Ноулза, которому последний намеренно постарался придать устрашающий вид, не оказало никакого воздействия на полковника Сьюарда. Тот стоял перед ним, вытянувшись в струнку.
— А почему, черт возьми? — вставил молодой лорд Веддер.
Типичный светский хлыщ, разряженный в пух и прах, словно попугай, волею случая ввязавшийся в игру куда более серьезную, чем он сам мог вообразить. Лорд Веддер был приглашен на эту встречу в качестве представителя принца-регента и оставался здесь с молчаливого согласия Джеймисона. Тот уже давно подметил, что попугаи порой тоже оказываются не совсем бесполезными.
— Потому что я был занят другими делами, — ответил Джек, невозмутимо глядя на Ноулза. — Сначала один тип по имени Брандет, затем ситуация в Манчестере, требовавшая моего внимания, и, наконец, эта печальная история с Кашманом. — На какой-то миг тон Джека стал холодным от бессильного гнева.
Ноулз оторвал Сьюарда от его обычных заданий, связанных с пресечением все новых и новых заговоров со стороны набиравшей силу оппозиции, специально для того, чтобы найти и задержать пресловутого Рексхоллского Призрака. Но если Джеймисону не нравилось то, что Ноулз забрал в свое распоряжение Сьюарда, которого Джеймисон считал своим личным агентом, то самому Сьюарду это было неприятно вдвойне. Последние слова полковника были явным напоминанием — если в таковом вообще имелась необходимость — о том, что он не находил в своем нынешнем поручении ничего из ряда вон выходящего.
Некий Брандет собрал целую небольшую армию на границе графства Дерби, однако Сьюард его опередил. События в Манчестере приняли куда более угрожающий оборот, так как в планы заговорщиков входило нападение на банки и тюрьмы. Сьюарду удалось внедриться в узкий круг их главарей и таким образом расстроить их замыслы прежде, чем они успели их осуществить. Кроме того, именно Джек Сьюард особенно яростно отметал постыдные обвинения, выдвинутые против Кашмана с подачи Джеймисона и Ноулза, — вплоть до того, что наотрез отказался участвовать в процессе.
Обо всем этом лорд Веддер даже не подозревал. Джеймисон невольно спрашивал себя, стал бы этот франт относиться к Сьюарду с таким пренебрежением, знай он, что, будь на то воля Сьюарда, тот мог бы уже трижды подстроить смерть лорда Веддера, причем без особых усилий и без каких-либо неприятных последствий для себя. Сам Веддер между тем поправил свои нелепые перчатки и, надменно поводя носом, разразился длинной нудной тирадой касательно долга Джека перед его будущим королем.
Джеймисон внимательно следил за реакцией своего агента на разглагольствования Веддера. Как он и предполагал, Сьюард оставался бесстрастным. Вот уже почти четверть века Джеймисон наблюдал за Джеком. На его глазах худощавый, жилистый подросток превратился в крепкого статного мужчину, настоящую гору мускулов, а прежняя вспыльчивость сменилась железным самообладанием.
Безупречные манеры и абсолютная безжалостность к окружающим — это сочетание поневоле приводило в замешательство. Сьюард мог в любой ситуации сохранять военную выправку, привитую ему его строгим воспитателем, однако в ответ на колкости лорда Веддера на его лице читался лишь вежливый интерес.
До чего же любопытное создание, этот полковник Сьюард! Даже Джеймисону, который уже давно привык манипулировать людьми по своему усмотрению, еще никогда не приходилось сталкиваться с подобной загадкой. Он не мог понять, почему Сьюард — один из самых опытных агентов, которых ему когда-либо удавалось подчинить своей воле, — позволял другим себя использовать, и это внушало ему беспокойство. Как быть, если личные интересы Сьюарда не совпадут с интересами тайного комитета министерства внутренних дел? Или, что еще хуже, с его, Джеймисона, собственными интересами?
— Это так не похоже на вас, Сьюард, — пробормотал Джеймисон, прервав затянувшуюся речь Веддера.
Полковник обвел всех присутствующих спокойным взглядом. Он знал, что все это время Джеймисон не спускал с него глаз.
— Неужели, сэр?
Изумительное хладнокровие. Необычайное чувство такта. Джек как-то раз обмолвился в разговоре с Джеймисоном, что этикет — единственное, что имеет для него значение. Идеологии возникают и уходят в небытие, религии появляются и исчезают, политические партии приходят к власти и снова ее теряют. И только вежливость остается одной из немногих вещей, всегда сохраняющих ценность в глазах любого цивилизованного человека.
Сьюард осмелился даже предположить, будто обстоятельство, что среди его подчиненных лишь единицы пали на поле брани, объяснялось тем, что для него это было самым простым способом устраивать свои дела, наименее оскорбляющим людскую чувствительность, иначе говоря, идеальным с точки зрения хороших манер. Такой человек кому угодно мог внушать страх.
— Прежде вы не были столь неловки, — отрезал Джеймисон. — Как вы собираетесь поймать грабителя, если вам до сих пор так и не удалось взять его с поличным — даже после того, как он угодил в подстроенную вами ловушку?
Веддер слегка похлопывал перчатками по ладони, выказывая тем самым свою досаду.
— Должно быть, он хочет получить побольше людей в свое распоряжение!
1 2 3 4 5 6