– Не могу же я быть одновременно в двух местах, не разорваться же мне, – беззаботно отозвался Дэниел. – Потому-то Господь и наградил меня такой женой, как Джессика.– Мы будем по тебе скучать, но ты не переживай, мы присмотрим за твоей женой, а то как бы с ней чего не случилось.Дэниел расхохотался.– Неужели вы до сих пор не поняли, что моя жена сама может себя защитить?Мужчины весело хмыкнули.– Черт подери, Дэн, хорошенькой леди никогда не помешает иметь рядом с собой какого-нибудь парня, хотя бы для того, чтобы он сводил ее куда-нибудь пообедать. Ты же не хочешь, чтобы она умерла с голоду?– Ну, в провожатых у нее наверняка недостатка не будет, – ответил Дэниел, и глаза его озорно блеснули. – Если память мне не изменяет, в прошлый раз в Форт-Уэрте у нее их было столько, что они не помещались за одним столом.– Черт подери, Филдинг, ты самый счастливый мужик в Техасе. И где ты умудрился отыскать такую женщину?Дэниел улыбнулся.– То, что самый счастливый, спору нет, джентльмены. Один Бог ведает, как бы я без нее справлялся в течение этих последних двух лет. Дел по горло: и ранчо, и сенат… Джошуа! Ну-ка иди сюда!Но Джошуа, внимание которого целиком было поглощено бабочкой, проигнорировал призывы отца.Смеясь, Дэниел коснулся рукой полей шляпы.– Простите, джентльмены, но мне пора. Дела, дела… Только не расходитесь. До званого ужина вам предстоит послушать мою речь. – И, еще раз безуспешно позвав сына, Дэниел помчался к нему и принялся, к восторгу малыша, тоже гоняться за бабочкой.– Прекрасный человек, – лениво проговорил один из мужчин, наблюдая за ним. – Я обязательно буду за него голосовать на следующих выборах.Другой задумчиво покачал головой: обычно обсуждение достоинств одного Филдинга не обходилось без обсуждения недостатков другого.– Кто бы мог подумать, что такое случится с его братом?– Эта история могла погубить кого угодно, только не Дэна Филдинга, – согласился его сосед, облокотившись о загородку.Некоторое время мужчины молчали, вспоминая Джейка Филдинга.– Говорят, он кого-то убил, а потом уехал из Техаса.– Я слышал, что он присоединился к банде Джеймса в Юте.– Скажешь тоже! – фыркнул первый. – Банды Джеймса в Юте отродясь не бывало.– Этот Джейк всегда был бешеным, – вспомнил третий, щурясь на солнце. – Горячий, как порох, в отличие от Дэна. Никогда нельзя было знать, чего от него ожидать. Я всегда чувствовал, что с ним что-то подобное может произойти.– А знаете что? Не могу я все-таки поверить в то, что старина Джейк способен на такое. Конечно, вспыльчивым он был, спору нет, да и после работы к рюмке не прочь был приложиться, но он всегда был порядочным парнем. Не могу представить, чтобы он выстрелил кому-то в спину.Повисла задумчивая и долгая тишина. Высказанное предположение не отличалось новизной. В течение последних лет каждый из присутствующих думал то же самое, в глубине души не веря, что Джейк Филдинг мог совершить такой подлый поступок.Наконец один из мужчин проговорил с большим убеждением:– Черт подери, Мелоун! Дэниел в приятельских отношениях со всеми блюстителями порядка отсюда до Эль-Пасо, не говоря уж о самом губернаторе. Если бы он хотел, Джейка Филдинга уже давно оставили бы в покое. Неужели ты думаешь, что Дэниел не оправдал бы его, если бы тот был невиновен?На мгновение вопрос повис в воздухе, вызвав у присутствующих некоторую неловкость. Ответить на него было нелегко. В этот момент раздался звон колокола, призывавший избирателей послушать речь Дэниела, и сомнения относительно справедливости обвинения Джейка были забыты. Теперь собравшихся интересовали лишь политические игры. Затушив папиросы и нахлобучив на головы шляпы, мужчины поспешили присоединиться к толпе, чтобы послушать, что им будет говорить Дэниел Филдинг.
Сквозь раскрытое окно конторы до Джессики донесся громкий, внушительный голос мужа, время от времени сопровождаемый энергичными рукоплесканиями и одобрительными возгласами. Легкая кружевная занавеска позволяла ясно видеть все, что происходит во дворе: Дэниел, высокий, златоволосый, стоя на обитом яркой материей помосте, произносит проникновенную речь, вызывающую полное одобрение всех собравшихся; Джошуа, уютно приникнув к пышной груди Марии, стоявшей в первых рядах, взвизгивая от восторга, хлопает своими – крошечными ручонками, даже когда делать этого вовсе не требуется, вызывая у стоявших рядом мужчин снисходительные ухмылки, а у Марии – справедливые замечания. Джессика улыбнулась, наблюдая за ними. Как же ей хотелось находиться сейчас на дворе, под теплыми солнечными лучами, среди избирателей, самой держать на руках сына и громкими возгласами приветствовать мужа!Она со вздохом отошла от окна и вернулась к столу.– Вы хотели меня видеть, Кейси? – спросила она.Пожилой мужчина взглянул на нее с презрением и неодобрением, граничащими с откровенной, ничем не прикрытой ненавистью. Хотя он, как и полагается, стоял, сняв шляпу, и изо всех сил пытался изобразить почтительность, это у него плохо получалось. Весь его облик был пронизан злобой и негодованием. И не только оттого, что ему приходилось выполнять приказы женщины – хотя одного этого было достаточно, чтобы такой мужчина, как Кейси, ее возненавидел, – а потому, что он был единственным, кто, помимо Дэниела и Джессики, знал, что Дэниел не мог быть отцом Джошуа.Но Джессика в течение этих трех лет привыкла к тому, что Кейси ее презирает. После всего того, что она пережила, презрением ее было не пронять. Кроме того, она знала: Кейси предан Дэниелу настолько, что с радостью исполнит любое его желание. А Дэниел желал, чтобы к Джессике относились с уважением, и одной этой причины было достаточно, чтобы Кейси держал свои чувства при себе.– Да, мэм, – мрачно изрек он. – Я хочу знать, что это вам в голову взбрело. Неужели вы и в самом деле собрались завести в «Трех холмах» этих идиотских иностранных быков? Никто мне не говорил…– А я и не знала, Кейси, – холодно прервала его Джессика, – что должна обсуждать с вами свои дела. – Но, решив, что самый быстрый способ закончить дискуссию – это не раздражать собеседника, проговорила более миролюбивым тоном: – Рогатый скот брахманской породы никакой не иностранный. Его уже более тридцати лет с успехом разводят в Каролине.– Мерзкие горбатые твари, – проворчал Кейси. – Да они испортят все наше поголовье скота!Легонько барабаня пальцами по столу, Джессика спокойно взглянула на Кейси.– Не испортят, а улучшат. Так мы получим гораздо более здоровое и крепкое потомство.– Мы прекрасно без них обходились все эти годы, – упрямо возразил Кейси, насупившись и прилагая все усилия к тому, чтобы не разозлиться. – Не хватало еще, чтобы какая-то женщина указывала нам…– А сколько голов скота пало в Техасе от ящура за последние пять лет? – перебила его Джессика. Хотя голос ее звучал спокойно, а лицо по-прежнему оставалось безмятежным, она чувствовала, что начинает закипать. В глазах ее появился недобрый огонек, который Кейси уже хорошо мог угадывать. – Разве сумели тогда ваши распрекрасные скотоводы сделать хоть что-то, чтобы остановить падеж скота? А какая-то женщина сумеет! Мне очень жаль, если вам, Кейси, это не нравится, но ничего не поделаешь, именно так обстоят дела.Кейси мрачно смотрел на Джессику, и внутри у него все кипело от ярости. Ради Дэниела он пытался быть к ней терпимым, однако еще до того, как стало ясно, чем она занималась с этим предателем Джейком по дороге домой, Кейси эта девица не очень-то нравилась. А уж после того, как выяснилось, какая это шлюха, он едва мог ее выносить. Однако Дэниел, похоже, испытывал к своей развратнице жене совсем другие чувства. Он вел себя так, словно на этой дряни, которая, едва поселившись в «Трех холмах», стала здесь полновластной хозяйкой, свет клином сошелся.Но мало того, что эта особа выставляла напоказ свое предательство. Пока Дэниел заседал в сенате, она фактически прибрала к рукам все дела на ранчо. Кейси был убежден, что, если за ней не присматривать, она скоро развалит все хозяйство. И он присматривал. Ради Дэниела.Однако когда Кейси попытался сказать Дэниелу, что он думает по поводу его жены, старый друг набросился на него, словно разъяренный бык, пригрозив не только вышвырнуть его из усадьбы, но и убить, если он еще хоть раз позволит себе неуважительно отозваться о Джессике. И Кейси ничего не оставалось делать, как проглотить горькую пилюлю. А вот сделать вид, что она ему пришлась по вкусу, он уже не мог.– А что думает о ваших грандиозных планах капитан? – не сдавался он.– Мой муж, как обычно, полагается на мое мнение, – ровным голосом проговорила Джессика. – До сих пор я не сделала ни одной ошибки, не так ли, Кейси?Кейси сдержал уже готовый было вырваться дерзкий ответ. Все дело было в том, что Дэниел давал своей жене полную свободу во всем, и до тех пор, пока он с одобрением относится к любому ее поступку, Кейси ничего не мог поделать.– Скотопригонный двор не место для женщины, – тем не менее, упрямо бросил он.Джессика с горечью улыбнулась, подумав о том, что ей приходилось бывать во многих местах, в которых женщине бывать не стоит, и делать многое такое, что женщине делать не положено. Однако этот короткий экскурс в прошлое испугал Джессику, и она поспешно вернулась в настоящее. Взяв себя в руки, она решительно расправила плечи и твердо взглянула Кейси прямо в глаза.– Этот вопрос, Кейси, не подлежит обсуждению. Если вы не желаете ехать со мной, я легко найду себе другого провожатого…– Не нужно, – поспешно перебил он ее. Кто-то ведь должен присматривать за этой особой, и эту работу он не мог доверить никому. – Я поеду.– Хорошо. – Голос Джессики по-прежнему звучал ровно. – Тогда можете идти к гостям. Завтра рано утром выезжаем.Когда Кейси ушел, Джессика позволила себе с облегчением вздохнуть. Она тяжело опустилась в кресло. Праздничное настроение как рукой сняло. Джессика надеялась, что со временем Кейси как-то примирится с ее присутствием в «Трех холмах» и с тем, что она заправляет всеми делами на ранчо, однако ничего подобного не произошло. Внезапно Джессика почувствовала страшную усталость. Почему, она и сама не знала. Быть может, из-за стычки с Кейси, а может, потому, что ей почему-то не хотелось завтра ехать в город, а может, из-за жары.Прошло три года с тех пор, как испуганная, растрепанная и смущенная молодая девушка прибежала к Дэниелу Филдингу, моля его о защите. Три года – день в день – с тех пор, как Джессика Дункан стала миссис Дэниел Филдинг, что повлекло за собой ряд событий, круто изменивших жизни самой Джессики и братьев Филдинг. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь.Женщина, сидевшая сейчас в конторе и заправлявшая всеми делами усадьбы «Три холма», не имела ничего общего с той беспомощной молоденькой девчонкой, которая так доверчиво и с такой радостью вручила свою жизнь в руки Дэниела Филдинга. Сейчас, в возрасте неполных двадцати двух лет, Джессика Филдинг была женой одного из самых богатых и влиятельных людей в Техасе. Ей ежедневно приходилось сталкиваться с проблемами, от которых зависели жизни сотен людей. Она снискала уважение мужчин и зависть женщин. К ее мнению прислушивались, ее приказы выполнялись беспрекословно. Она была очаровательна, изящна, прекрасно одета и хорошо воспитана. Сидела ли она с мужем на званом обеде, на котором присутствовали самые выдающиеся политические деятели штата, или негромко и отрывисто отдавала приказания работникам ранчо, от нее веяло такой властностью, что всем было ясно: с этой сильной, непреклонной и знающей женщиной нельзя не считаться. Сейчас Джессика чувствовала себя намного старше своего возраста.Три года назад, когда она увидела Дэниела, только что ставшего ее мужем, распростертым на земле, сраженным пулей ее отца, Джессика думала, что худшего с ней ничего не может случиться. Ужасные дни заточения, проведенные ею в доме сумасшедшей тетки Евлалии, показали, что может быть еще хуже. Потом, когда она вытаскивала обессиленного, раненого Джейка из болота, а следом на запах крови сползались крокодилы и, казалось, встреча со смертью неминуема, Джессика познала еще больший ужас. Потом был убитый ею шериф и расставание с Джейком. Она думала, что это конец. Большей боли Джессика не испытывала никогда и не думала, что испытает. Но это было только начало.Самым худшим оказалось смотреть мужу в глаза и видеть, как в них просыпается холодная ненависть, когда она умоляла его спасти своему брату жизнь; чувствовать, как руки его с силой отталкивают ее от себя; видеть искаженное мукой лицо; знать, что своей любовью она сломала судьбу не только Джейку, но и этому доброму, великодушному человеку, который дал ей свое имя и свою любовь, и которому она отплатила черным предательством.И вот тогда Джессика поняла, что больше ей не выдержать. Потянулись страшные, темные, бессонные ночи, наполненные бесконечной пустотой, и дни, когда ее преследовали призраки двоих мужчин, которым она загубила жизнь. Жажда жизни, которая привела ее сквозь толщу глубочайшего одиночества к самой большой радости и обратно, становилась все слабее и слабее, а потом и вовсе умерла. Теперь вокруг Джессики существовала лишь пустота. Больше ничто ее не удерживало в этом мире.И вдруг Джессика поняла, что в ней зарождается новая жизнь, не терпящая того, чтобы ею пренебрегали. Джошуа… Джейк исчез из ее жизни – насколько Джессике было известно, поскакал навстречу своей смерти, – но он оставил внутри ее часть себя. И эта часть с каждым днем росла в ней и крепла. Они с Джейком зачали этого ребенка, это чудо любви, и, пока с ней будет Джошуа, Джейк тоже навсегда останется с ней.Джошуа… Ребенок, сотворивший чудо не только с Джессикой, но и с Дэниелом. Джейк преподнес им бесценный дар, сумевший вдохнуть в них обоих новую жизнь. Только благодаря Джошуа Дэниел снова начал улыбаться Джессике, закрыв глаза на прошлое. Только ради Джошуа Джессика простила себя и начала вновь возрождаться к жизни. Только благодаря Джошуа они стали семьей.Но Джессика в отличие от Дэниела ничего не забыла. Всякий раз, когда она заглядывала в зеленые смеющиеся глазенки сына, перед ней вставал образ Джейка и сердце пронзала такая острая боль, что она поспешно отворачивалась, не в силах вынести воспоминаний, навеянных красотой сынишки. Не было дня, чтобы она не вспоминала Джейка. Холодной зимой, когда слуги приносили домой вязанки дров, она думала о нем, представляла, как он протягивает к костру озябшие руки или как его застигает в горах снежная буря. Сидя за уставленным яствами столом в красивом наряде и драгоценностях и ведя остроумную светскую беседу, она представляла себе Джейка, голодного и промерзшего. Затаив дыхание, со страхом просматривала она каждую газету, боясь, что Джейка схватили, и, не увидев такого объявления, с некоторым облегчением и разочарованием откладывала газету в сторону: если бы его схватили, она бы по крайней мере знала, что он жив.Иногда ночью ей снилось, что Джейк умирает, одинокий, беспомощный, и зовет ее. Она вскакивала с постели, и ей казалось, что голос Джейка эхом проносится по комнате. Тогда она шла в детскую и, подхватив на руки спящего сынишку, принималась гладить его по шелковистым черным кудрям, целовать в румяные щечки и прижимать к себе так неистово, что ребенок начинал хныкать. Джейк… Быть может, он потерян для нее навсегда, но у нее есть его сын….Стряхнув с себя воспоминания, Джессика поднялась из-за стола и снова повернулась к окну. Нужно было выйти во двор и поздороваться с гостями, хотя ей очень этого не хотелось. Теперь она понимала: именно это время года и особенно сегодняшний день навеяли эти грустные воспоминания. Обычно она с радостью выполняла обязанности хозяйки большой усадьбы, с головой окунаясь в работу, которая до отказа заполняла дни и заставляла к вечеру валиться с ног от усталости. Но ей почему-то страшно не хотелось ехать в Форт-Уэрт, и, если бы у Дэниела оказалось свободное время, она непременно попросила бы его сделать это за нее. Она так устала.Посередине проникновенной речи Дэниела Джошуа захотелось к отцу, и он так настойчиво стал проситься к нему, что Дэниел сжалился и взял его к себе на помост, вызвав тем самым целую бурю шуточек по поводу того, что младший Филдинг уже начинает проявлять политические наклонности. Джессика с улыбкой смотрела на мужа. Он являл собой довольно забавную картину: на одной руке – довольный Джошуа, другой – отчаянно жестикулирует, рассуждая о будущем Техаса.И в этот момент Джессике неожиданно в голову пришла одна удивительная мысль, наполнившая ее душу гордостью. Сын Джейка будет бродить по холмам и долинам окрестностей усадьбы «Три холма», как когда-то это делал сам Джейк, под надежной защитой любви Дэниела. А она, Джессика, приложит все свои силы, чтобы ранчо, которое унаследует их с Джейком сын, росло и процветало, а Дэниел приложит все силы, чтобы штат Техас, в котором малышу предстоит расти, стал еще более свободным и сильным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Сквозь раскрытое окно конторы до Джессики донесся громкий, внушительный голос мужа, время от времени сопровождаемый энергичными рукоплесканиями и одобрительными возгласами. Легкая кружевная занавеска позволяла ясно видеть все, что происходит во дворе: Дэниел, высокий, златоволосый, стоя на обитом яркой материей помосте, произносит проникновенную речь, вызывающую полное одобрение всех собравшихся; Джошуа, уютно приникнув к пышной груди Марии, стоявшей в первых рядах, взвизгивая от восторга, хлопает своими – крошечными ручонками, даже когда делать этого вовсе не требуется, вызывая у стоявших рядом мужчин снисходительные ухмылки, а у Марии – справедливые замечания. Джессика улыбнулась, наблюдая за ними. Как же ей хотелось находиться сейчас на дворе, под теплыми солнечными лучами, среди избирателей, самой держать на руках сына и громкими возгласами приветствовать мужа!Она со вздохом отошла от окна и вернулась к столу.– Вы хотели меня видеть, Кейси? – спросила она.Пожилой мужчина взглянул на нее с презрением и неодобрением, граничащими с откровенной, ничем не прикрытой ненавистью. Хотя он, как и полагается, стоял, сняв шляпу, и изо всех сил пытался изобразить почтительность, это у него плохо получалось. Весь его облик был пронизан злобой и негодованием. И не только оттого, что ему приходилось выполнять приказы женщины – хотя одного этого было достаточно, чтобы такой мужчина, как Кейси, ее возненавидел, – а потому, что он был единственным, кто, помимо Дэниела и Джессики, знал, что Дэниел не мог быть отцом Джошуа.Но Джессика в течение этих трех лет привыкла к тому, что Кейси ее презирает. После всего того, что она пережила, презрением ее было не пронять. Кроме того, она знала: Кейси предан Дэниелу настолько, что с радостью исполнит любое его желание. А Дэниел желал, чтобы к Джессике относились с уважением, и одной этой причины было достаточно, чтобы Кейси держал свои чувства при себе.– Да, мэм, – мрачно изрек он. – Я хочу знать, что это вам в голову взбрело. Неужели вы и в самом деле собрались завести в «Трех холмах» этих идиотских иностранных быков? Никто мне не говорил…– А я и не знала, Кейси, – холодно прервала его Джессика, – что должна обсуждать с вами свои дела. – Но, решив, что самый быстрый способ закончить дискуссию – это не раздражать собеседника, проговорила более миролюбивым тоном: – Рогатый скот брахманской породы никакой не иностранный. Его уже более тридцати лет с успехом разводят в Каролине.– Мерзкие горбатые твари, – проворчал Кейси. – Да они испортят все наше поголовье скота!Легонько барабаня пальцами по столу, Джессика спокойно взглянула на Кейси.– Не испортят, а улучшат. Так мы получим гораздо более здоровое и крепкое потомство.– Мы прекрасно без них обходились все эти годы, – упрямо возразил Кейси, насупившись и прилагая все усилия к тому, чтобы не разозлиться. – Не хватало еще, чтобы какая-то женщина указывала нам…– А сколько голов скота пало в Техасе от ящура за последние пять лет? – перебила его Джессика. Хотя голос ее звучал спокойно, а лицо по-прежнему оставалось безмятежным, она чувствовала, что начинает закипать. В глазах ее появился недобрый огонек, который Кейси уже хорошо мог угадывать. – Разве сумели тогда ваши распрекрасные скотоводы сделать хоть что-то, чтобы остановить падеж скота? А какая-то женщина сумеет! Мне очень жаль, если вам, Кейси, это не нравится, но ничего не поделаешь, именно так обстоят дела.Кейси мрачно смотрел на Джессику, и внутри у него все кипело от ярости. Ради Дэниела он пытался быть к ней терпимым, однако еще до того, как стало ясно, чем она занималась с этим предателем Джейком по дороге домой, Кейси эта девица не очень-то нравилась. А уж после того, как выяснилось, какая это шлюха, он едва мог ее выносить. Однако Дэниел, похоже, испытывал к своей развратнице жене совсем другие чувства. Он вел себя так, словно на этой дряни, которая, едва поселившись в «Трех холмах», стала здесь полновластной хозяйкой, свет клином сошелся.Но мало того, что эта особа выставляла напоказ свое предательство. Пока Дэниел заседал в сенате, она фактически прибрала к рукам все дела на ранчо. Кейси был убежден, что, если за ней не присматривать, она скоро развалит все хозяйство. И он присматривал. Ради Дэниела.Однако когда Кейси попытался сказать Дэниелу, что он думает по поводу его жены, старый друг набросился на него, словно разъяренный бык, пригрозив не только вышвырнуть его из усадьбы, но и убить, если он еще хоть раз позволит себе неуважительно отозваться о Джессике. И Кейси ничего не оставалось делать, как проглотить горькую пилюлю. А вот сделать вид, что она ему пришлась по вкусу, он уже не мог.– А что думает о ваших грандиозных планах капитан? – не сдавался он.– Мой муж, как обычно, полагается на мое мнение, – ровным голосом проговорила Джессика. – До сих пор я не сделала ни одной ошибки, не так ли, Кейси?Кейси сдержал уже готовый было вырваться дерзкий ответ. Все дело было в том, что Дэниел давал своей жене полную свободу во всем, и до тех пор, пока он с одобрением относится к любому ее поступку, Кейси ничего не мог поделать.– Скотопригонный двор не место для женщины, – тем не менее, упрямо бросил он.Джессика с горечью улыбнулась, подумав о том, что ей приходилось бывать во многих местах, в которых женщине бывать не стоит, и делать многое такое, что женщине делать не положено. Однако этот короткий экскурс в прошлое испугал Джессику, и она поспешно вернулась в настоящее. Взяв себя в руки, она решительно расправила плечи и твердо взглянула Кейси прямо в глаза.– Этот вопрос, Кейси, не подлежит обсуждению. Если вы не желаете ехать со мной, я легко найду себе другого провожатого…– Не нужно, – поспешно перебил он ее. Кто-то ведь должен присматривать за этой особой, и эту работу он не мог доверить никому. – Я поеду.– Хорошо. – Голос Джессики по-прежнему звучал ровно. – Тогда можете идти к гостям. Завтра рано утром выезжаем.Когда Кейси ушел, Джессика позволила себе с облегчением вздохнуть. Она тяжело опустилась в кресло. Праздничное настроение как рукой сняло. Джессика надеялась, что со временем Кейси как-то примирится с ее присутствием в «Трех холмах» и с тем, что она заправляет всеми делами на ранчо, однако ничего подобного не произошло. Внезапно Джессика почувствовала страшную усталость. Почему, она и сама не знала. Быть может, из-за стычки с Кейси, а может, потому, что ей почему-то не хотелось завтра ехать в город, а может, из-за жары.Прошло три года с тех пор, как испуганная, растрепанная и смущенная молодая девушка прибежала к Дэниелу Филдингу, моля его о защите. Три года – день в день – с тех пор, как Джессика Дункан стала миссис Дэниел Филдинг, что повлекло за собой ряд событий, круто изменивших жизни самой Джессики и братьев Филдинг. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь.Женщина, сидевшая сейчас в конторе и заправлявшая всеми делами усадьбы «Три холма», не имела ничего общего с той беспомощной молоденькой девчонкой, которая так доверчиво и с такой радостью вручила свою жизнь в руки Дэниела Филдинга. Сейчас, в возрасте неполных двадцати двух лет, Джессика Филдинг была женой одного из самых богатых и влиятельных людей в Техасе. Ей ежедневно приходилось сталкиваться с проблемами, от которых зависели жизни сотен людей. Она снискала уважение мужчин и зависть женщин. К ее мнению прислушивались, ее приказы выполнялись беспрекословно. Она была очаровательна, изящна, прекрасно одета и хорошо воспитана. Сидела ли она с мужем на званом обеде, на котором присутствовали самые выдающиеся политические деятели штата, или негромко и отрывисто отдавала приказания работникам ранчо, от нее веяло такой властностью, что всем было ясно: с этой сильной, непреклонной и знающей женщиной нельзя не считаться. Сейчас Джессика чувствовала себя намного старше своего возраста.Три года назад, когда она увидела Дэниела, только что ставшего ее мужем, распростертым на земле, сраженным пулей ее отца, Джессика думала, что худшего с ней ничего не может случиться. Ужасные дни заточения, проведенные ею в доме сумасшедшей тетки Евлалии, показали, что может быть еще хуже. Потом, когда она вытаскивала обессиленного, раненого Джейка из болота, а следом на запах крови сползались крокодилы и, казалось, встреча со смертью неминуема, Джессика познала еще больший ужас. Потом был убитый ею шериф и расставание с Джейком. Она думала, что это конец. Большей боли Джессика не испытывала никогда и не думала, что испытает. Но это было только начало.Самым худшим оказалось смотреть мужу в глаза и видеть, как в них просыпается холодная ненависть, когда она умоляла его спасти своему брату жизнь; чувствовать, как руки его с силой отталкивают ее от себя; видеть искаженное мукой лицо; знать, что своей любовью она сломала судьбу не только Джейку, но и этому доброму, великодушному человеку, который дал ей свое имя и свою любовь, и которому она отплатила черным предательством.И вот тогда Джессика поняла, что больше ей не выдержать. Потянулись страшные, темные, бессонные ночи, наполненные бесконечной пустотой, и дни, когда ее преследовали призраки двоих мужчин, которым она загубила жизнь. Жажда жизни, которая привела ее сквозь толщу глубочайшего одиночества к самой большой радости и обратно, становилась все слабее и слабее, а потом и вовсе умерла. Теперь вокруг Джессики существовала лишь пустота. Больше ничто ее не удерживало в этом мире.И вдруг Джессика поняла, что в ней зарождается новая жизнь, не терпящая того, чтобы ею пренебрегали. Джошуа… Джейк исчез из ее жизни – насколько Джессике было известно, поскакал навстречу своей смерти, – но он оставил внутри ее часть себя. И эта часть с каждым днем росла в ней и крепла. Они с Джейком зачали этого ребенка, это чудо любви, и, пока с ней будет Джошуа, Джейк тоже навсегда останется с ней.Джошуа… Ребенок, сотворивший чудо не только с Джессикой, но и с Дэниелом. Джейк преподнес им бесценный дар, сумевший вдохнуть в них обоих новую жизнь. Только благодаря Джошуа Дэниел снова начал улыбаться Джессике, закрыв глаза на прошлое. Только ради Джошуа Джессика простила себя и начала вновь возрождаться к жизни. Только благодаря Джошуа они стали семьей.Но Джессика в отличие от Дэниела ничего не забыла. Всякий раз, когда она заглядывала в зеленые смеющиеся глазенки сына, перед ней вставал образ Джейка и сердце пронзала такая острая боль, что она поспешно отворачивалась, не в силах вынести воспоминаний, навеянных красотой сынишки. Не было дня, чтобы она не вспоминала Джейка. Холодной зимой, когда слуги приносили домой вязанки дров, она думала о нем, представляла, как он протягивает к костру озябшие руки или как его застигает в горах снежная буря. Сидя за уставленным яствами столом в красивом наряде и драгоценностях и ведя остроумную светскую беседу, она представляла себе Джейка, голодного и промерзшего. Затаив дыхание, со страхом просматривала она каждую газету, боясь, что Джейка схватили, и, не увидев такого объявления, с некоторым облегчением и разочарованием откладывала газету в сторону: если бы его схватили, она бы по крайней мере знала, что он жив.Иногда ночью ей снилось, что Джейк умирает, одинокий, беспомощный, и зовет ее. Она вскакивала с постели, и ей казалось, что голос Джейка эхом проносится по комнате. Тогда она шла в детскую и, подхватив на руки спящего сынишку, принималась гладить его по шелковистым черным кудрям, целовать в румяные щечки и прижимать к себе так неистово, что ребенок начинал хныкать. Джейк… Быть может, он потерян для нее навсегда, но у нее есть его сын….Стряхнув с себя воспоминания, Джессика поднялась из-за стола и снова повернулась к окну. Нужно было выйти во двор и поздороваться с гостями, хотя ей очень этого не хотелось. Теперь она понимала: именно это время года и особенно сегодняшний день навеяли эти грустные воспоминания. Обычно она с радостью выполняла обязанности хозяйки большой усадьбы, с головой окунаясь в работу, которая до отказа заполняла дни и заставляла к вечеру валиться с ног от усталости. Но ей почему-то страшно не хотелось ехать в Форт-Уэрт, и, если бы у Дэниела оказалось свободное время, она непременно попросила бы его сделать это за нее. Она так устала.Посередине проникновенной речи Дэниела Джошуа захотелось к отцу, и он так настойчиво стал проситься к нему, что Дэниел сжалился и взял его к себе на помост, вызвав тем самым целую бурю шуточек по поводу того, что младший Филдинг уже начинает проявлять политические наклонности. Джессика с улыбкой смотрела на мужа. Он являл собой довольно забавную картину: на одной руке – довольный Джошуа, другой – отчаянно жестикулирует, рассуждая о будущем Техаса.И в этот момент Джессике неожиданно в голову пришла одна удивительная мысль, наполнившая ее душу гордостью. Сын Джейка будет бродить по холмам и долинам окрестностей усадьбы «Три холма», как когда-то это делал сам Джейк, под надежной защитой любви Дэниела. А она, Джессика, приложит все свои силы, чтобы ранчо, которое унаследует их с Джейком сын, росло и процветало, а Дэниел приложит все силы, чтобы штат Техас, в котором малышу предстоит расти, стал еще более свободным и сильным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36