Она вдруг увидела красоту посреди жестокой силы и вдохнула резкий, пьянящий воздух.
Робин встал рядом с ней.
– Что там белое справа от нас? Туман? – спросила Петра.
– Нет. Это меловые скалы. Их край. Скалы на другой стороне города темнее. Готовы? Я пойду первым, чтобы помочь вам спуститься в лодку.
Он перебрался через борт и исчез. Петра смотрела, как он спускается по веревочной лестнице, и подумала, что этого она не сможет сделать. Она ускользнула от Лудо, выдержала леди Содуэрт, соединила свою судьбу с негодяем, отбилась от злых женщин и прихвостня Варци, но она не могла спуститься по этой веревке.
Ей не дали выбора. Капитан поднял ее и опустил за борт, пока она не схватилась за веревки лестницы. Кто-то, вероятно Робин, поставил ее ноги на перекладины. Колючая мокрая веревка жгла ладони, но его руки на ее лодыжках обжигали сильнее. Если бы она упала в море и утонула, возможно, это был бы лучший выход. Она уже была готова сдаться, когда Робин обхватил ее за талию и опустил на узкую жесткую скамью. Он сел рядом с ней, обнимая, чтобы удержать на месте, пока лодка боролась с волнами, продвигаясь к берегу.
Робин крепко обнимал Петру по необходимости, но, как только лодка врезалась в берег, сразу же отпустил ее. Он спрыгнул в мелкую воду, потом обернулся. И опять она вынуждена была позволить ему отнести ее на сушу.
Восемь контрабандистов работали, выгружая свой груз. Все перекочевало в мешки, и лодку оттащили к остальным лодкам. Потом все мужчины, кроме одного, с удивительным проворством стали подниматься с берега к городу наверху, исчезая в темноте. В море не осталось и воспоминания о «Кулике».
Петра увидела поблизости крестьянские дома, но никаких признаков жизни. Все знали, что не стоит вмешиваться в дела контрабандистов.
– Так кто вы будете? – спросил один из них с таким сильным акцентом, что Петре пришлось догадываться о смысле его слов.
– Робин Бончерч, сэр, и я рад вашей помощи. А это моя сестра, Мария. – Он протянул деньги, которые звякнули в кармане контрабандиста. – Есть шанс найти повозку?
– Только не в такой час, сэр, а то будут задавать вопросы. – После минуты размышления он сказал: – Вам лучше пойти ко мне домой до утра, сэр. Нехорошо незнакомцам появляться среди ночи. – Он пошел прочь, уверенно находя дорогу в лунном свете.
Робин протянул руку, и опять Петра почувствовала, что у нее нет выбора. Не хватало только сломать ногу.
– Мы можем доверять ему? – пробормотала она по-французски.
– Пока что да, – ответил Робин. – Вы живете поблизости, сэр? – спросил он.
Мужчина мотнул головой.
– Чуть за городом. Лучше не разговаривать.
Вскоре он остановился у двери, которая выглядела как дверь обычного дома, но сверху раздался резкий скрип. Петра вздрогнула, но когда подняла голову, то увидела раскачивающийся знак.
– Это гостиница или таверна, – спокойно произнес Робин. – Нет оснований беспокоиться.
– Гулар, – напомнила ему Петра, дрожа.
Их провели в темное помещение с кислым запахом. Контрабандист открыл фонарь, чтобы было больше света, и они увидели пять грубо сколоченных столов, окруженных стульями и скамьями, и огромные бочки вдоль стен. Таверна, как сказал Робин, только в ней подают не вино, а пиво.
– Хотите чего-нибудь выпить? – спросил мужчина. – Или табачку? – Он достал с полки над камином длинную глиняную трубку.
– Нет, благодарю вас, – ответил Робин. – Честно говоря, мы бы хотели покинуть ваш город как можно скорее. Если вы укажете нам дорогу, а еще лучше дадите фонарь, мы сможем идти.
Контрабандист большим пальцем затолкал ароматный табак в трубку.
– Можете, если хотите, сэр, но собирается дождь, а на рассвете мой брат Дэн поедет в Эшфорд, чтобы забрать заказанную веревку и привезти кое-что, если вы понимаете, что я имею в виду.
Робин повернулся к Петре:
– Что вы предпочитаете? Будет трудно идти в темноте.
Чутье подсказало Петре, что контрабандист вообще-то человек честный, и она ответила:
– Думаю, разумнее будет остаться.
Мужчина кивнул.
– Я сплю на кухне, но наверху есть спальня, если хотите. Я разбужу вас утром. – Он положил трубку и пошел к двери. – Кстати, меня зовут Джош Флетчер. – Он вышел, оставив их одних.
– Зачем он набил ее, а потом оставил?
– Просто он нервничает. Думает, не представляем ли мы для него опасность.
– То же самое я думала о мамаше Гулар, и видите, как все обернулось. – Однако Петра знала, что больше беспокоится о спальне наверху, чем об опасности.
– Мы можем уйти, если хотите, – произнес Робин. – Полагаю, мы не собьемся с дороги.
На какое-то время воцарилась тишина.
– Пойдемте наверх, – сказал наконец Робин.
Он взял фонарь и ждал, чтобы осветить ей путь вверх по деревянным ступеням, они были такими крутыми, как приставная лестница. Она стала подниматься по ним, подобрав юбки, сознавая, что ее ноги видны, хотя теперь они не были для него тайной.
Он поднялся следом за ней, неся фонарь, чтобы осветить большое пространство под незакрытой покатой крышей и одну невероятных размеров низкую кровать.
– Наверное, при необходимости тут можно спать вшестером, – сказал Робин, ставя фонарь на пол и доставая Кокетку. – Ложитесь и поспите.
Петра внимательно посмотрела на него и поняла, что он говорит серьезно. Ну конечно. Он не захочет повторять чертовский опыт. Она приказала себе выбросить это слово из головы. Будь это в ее силах, она выбросила бы все это из головы.
На кровати действительно могли уместиться шестеро, и Петра могла доказать ему, что его половая охота мало что значит для нее.
– Мы можем лечь по краям, – сказала она. – Я успела немного поспать на корабле, а вы наверняка совсем не спали.
Избегая его взгляда, Петра сняла туфли и легла с одного края, натянув на себя одеяло. Матрас был неровным и, вероятно, лежал на веревках, что требовало напряжения. Он провисал к середине, утягивая ее, но она могла уцепиться за край.
Она слышала, как Робин что-то снимает – сапоги, решила она, шпагу, возможно, сюртук с пистолетом в каждом кармане. Кокетка все еще исследовала комнату, ее коготки клацали по полу, как крысиные лапки. Что случится, если она наткнется на крысу? Но собачка – это проблема Робина Бончерча, а не ее.
Робин задул свечу, и стало темно, если не считать лунного света, проникавшего сквозь незастекленное окно в конце стены. Петра почувствовала, как кровать покачнулась, когда он лег с другого края. Их разделяло примерно пять футов, но всем своим существом Петра чувствовала, что он там.
«Не говори ничего, не говори ничего, не говори ничего», – повторяла она себе. Но сон к ней не шел, а вопрос оставался.
– Почему «черт»? – тихо спросила она. Возможно, он спит и не услышит.
– Прошу прощения. Вы могли понести от меня ребенка.
– Такой риск всегда существует.
– Я уже говорил, что существуют способы избежать проблем. Вы действительно хотите поговорить об этом?
– Да, – пылко ответила она. – Почему вы не использовали один из них?
– Потому что потерял самообладание, – произнес он. – Это непростительно, но я правда прошу у вас прощения..
Прощение уже готово было сорваться с ее губ, но она сказала:
– Мне лучше знать.
– Петра… – вздохнул он. – Это не ваша вина. Это не имеет никакого отношения к вам. Нет, это чепуха. – Он пошевелился, и когда снова заговорил, Петра знала, что он повернулся к ней. – Вы очень красивая, очень желанная женщина, но я решил быть вашим защитником, почти что опекуном. Поэтому не должен был так поступать. Это неподобающе.
– Я не жду, что вы на мне женитесь. Я говорю вполне серьезно.
– Я не собираюсь бросать вас, если родится ребенок.
– Это будет мой выбор.
– Посмотрим.
Она повернулась к нему:
– Я приехала так далеко и боролась так сильно не для того, чтобы тут мною командовали и заключили в тюрьму.
– Брак не тюрьма.
– Для моей матери он был тюрьмой.
– Я вряд ли похож на вашего отца-итальянца.
– Не знаю, что вы за человек. Я была уверена, что вы распутник и повеса, а вы читаете мне проповедь.
– У меня есть свой кодекс.
– Так же как и у меня. – Она отвернулась. – Спокойной ночи.
– Петра, пожалуйста, позвольте мне быть вашим защитником, пока вы не окажетесь в безопасности. Я не попрошу ни о чем больше.
Она не могла ответить, потому что не хотела давать лживых обещаний.
Она полагала, что это конец разговора.
– Вы будете спать со мной?
Петра ушам своим не поверила.
– Конечно, нет.
– Я хотел сказать, вместе. Эта кровать так провисает, что мы все равно скатимся друг к другу, если заснем. Но мне бы хотелось обнимать вас. В надежде, что это может утешить нас обоих, а также чтобы убедиться в том, что вы доверяете мне.
– Сказал лев, открывая пасть, – пробормотала Петра. На кровать вскарабкалась третья персона.
– Вниз, – приказал Робин. Кокетка жалобно заскулила.
– Я никогда не позволял собаке спать в моей постели, маленькая негодница, и не позволю. Иди вниз.
Петра думала, что здравый смысл тут не поможет, но, возможно, дело было в тоне. Она услышала шорох одеяла, а потом стук коготков по деревянному полу.
– Проклятие, она, наверное, спит на моем сюртуке, – сказал Робин.
«Она вас любит», – подумала Петра. Ей не следовало спать с ним в одной постели. Робин, возможно, и в силах контролировать себя, но сможет ли она?
– Разве не в таком же положении мы остались на корабле? – спросила Петра, вдыхая его запах, впитывая его тепло.
– Верьте мне.
Петра попыталась заснуть, но опять не смогла.
– Вы не спите? – тихо спросила она.
– Нет.
– Если бы не я, куда бы вы сейчас ехали?
– В Лондон, – ответил он.
– В то грязное место, которого летом все избегают?
– Это также место пересечения всех дорог. Мне придется проехать через него, чтобы попасть в Хантингдон, но у меня там есть кое-какие дела. Если вы полагаете, что Ребус там или в Ричмонд-Лодж, это будет легко проверить.
– Судя по тому, что вы сказали, я в этом сомневаюсь.
Его рука легла на ее плечо, но он не стал его гладить. Его тщательный самоконтроль мог разбить ее сердце.
– Я знаю, что теперь вы ни за что не откроете мне имя своего отца, – сказал он, – но среди пэров есть несколько очень плохих людей.
– Я знаю. В Италии тоже.
– Если он отвратителен или не признает вас, что вы будете делать?
– Поеду к Терезе Имер. К госпоже Корнелис.
– Мне даже страшно об этом думать. Пожалуйста, Петра, позвольте мне найти вам безопасное место. Моя мать может взять вас под свое крыло из-за вашей религии, если не по другим причинам.
Петра содрогнулась. Жить на обочине жизни Робина, в то время как он будет наслаждаться дамами легкого поведения, а потом женится на порядочной девушке? Порядочной? Это слово казалось не совсем подходящим.
– Петра?
– Посмотрим, – сказала она.
– Понятно, – криво усмехнулся Робин.
– Робин, зачем вашей матушке покровительствовать молодой женщине скандального происхождения, которая втянула ее сына в неприятности и подвергла опасности? Я воробей Кок-Робина, не так ли?
– Я буду держать подальше луки и стрелы. Засыпайте. Все будет хорошо. Я позабочусь об этом.
Он заснул, но Петра еще какое-то время не спала, прижатая к нему, прежде чем отодвинуться к своему безопасному краю. Она старалась не спать, быть настороже, но сон сморил ее.
Робин не спал, поэтому знал, что она отодвинулась. Может, ему показалось? По крайней мере, она не хотела заниматься любовью, и это тревожило его.
Кокетка снова решила попытать счастья, вскочив на кровать и забравшись под его руку. Он позволил ей остаться. Ему нужно было утешение. Но потом он вспомнил, как гладил Петру после того несчастья. Изысканное доставление наслаждения женщинам было частью его образования, и оно включало в себя внимание к их чувствам и их гордости. «Джентльмен должен быть джентльменом во всем». Это был девиз его отца. Шлюха, герцогиня или веселая вдова всегда должна быть любезной, доставлять наслаждение, уметь избегать несчастий.
«Несчастье» было слишком мягким словом для его теперешнего затруднительного положения. Ему хотелось как можно скорее обеспечить Петре защиту. Однако он мог оставить ее в Иторне под предлогом, что нужно съездить в Лондон и убедиться что Пауик и Фонтейн в безопасности. И все остальные в его лондонском доме, предположил он.
Да, он сделает это, а теперь он не спал, чтобы быть уверенным, что Джош Флетчер не прокрадется сюда с хлебным ножом. Или не появится Варци с пыточными инструментами в руках…
– Мистер Бончерч?
Робину потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он все-таки заснул, чума его побери. Но было утро, и они выжили. И Джош Флетчер звал его снизу.
– Да, – крикнул Робин в ответ, садясь и потягиваясь, чтобы размять затекшую спину.
– Вам нужно спуститься, сэр, если хотите перекусить перед отъездом.
– Спасибо.
Робин обернулся, но Петра уже встала с постели и стояла спиной к нему. Она тоже потянулась. У Робина пересохло во рту от ее грешной красоты. Ее простое платье не скрывало линий ее тела.
Петра грациозно нагнулась, чтобы взять туфли, и у него перехватило дыхание.
Робин с трудом оторвал от нее взгляд.
Он хотел ее. Он сразился бы с целой армией, только бы обладать ею.
Правда, Петра внесла в его жизнь хаос, и Робину хотелось вернуть беззаботные дни. Это был ужасный год. Отец Робина отправился на местную ярмарку и там залюбовался быком. Бык ранил его, и отец буквально за неделю сгорел от запущенной раны. Вся семья – его мать, двое братьев, обе сестры, тетки, дядья, а также слуги и арендаторы не могли прийти в себя от постигшего их несчастья.
Робин понял, что просто сидит, и встал, чтобы поправить сапоги. Он снова собрал всех вместе. Мир более или менее поворачивался в правильном направлении. Он играл роль графа при дворе и в парламенте, а потом погрузился в летние развлечения.
И вот теперь это.
Кокетка дрожала на краю лестницы в нетерпении, когда наконец сможет выйти на улицу. Это было простое дело, легко решаемое. Робин надел шпагу и тяжелое пальто и обнаружил, что Петра тоже готова.
Робин сгреб в охапку собаку и стал спускаться, повернувшись внизу, чтобы предложить ей помощь. Она уже спускалась без всякой помощи. Разумная женщина.
Глава 18
Они пошли на звуки в заднюю комнату – в кухню с балками на потолке и альковом с кроватью с одной стороны. Флетчер сказал им, где снаружи находится туалет. Когда они вернулись, Робин попросил миску для воды для его собаки и немного мясных обрезков, если таковые имеются.
У Флетчера отпала челюсть при виде Кокетки, и Робин понял, что тот считает его чудаком. Они с Петрой разделили простой завтрак из эля, хлеба и маринованной селедки. Робин вопреки обыкновению не помог Петре сесть, но когда она сделала глоток из своей кружки и поморщилась, обратился к Флетчеру:
– У вас есть слабое пиво, сэр? Моя сестра не любит эль.
Флетчер неодобрительно посмотрел на Петру, но забрал кружку и, наполнив ее пивом, вернулся. Петра одарила его улыбкой.
– Крепкий эль не всем по вкусу, – сказал Флетчер. – Надеюсь, пиво вам понравится, мисс Бончерч.
– Да, благодарю вас.
Ни один мужчина не мог устоять против ее чар.
– Пора идти, – сказал Флетчер. – Дэн хочет выехать пораньше. – Видимо, он везет контрабандный груз с «Кулика», предположил Робин. Это могло привести к тому, что их схватят за контрабанду, но по крайней мере здесь он мог прикрываться своим титулом, чтобы избавиться от многих помех.
Флетчер провел их к задней двери, выходившей в переулок.
– Вы поедете до самого Эшфорда, сэр?
– Не думаю, – ответил Робин. – Мне нужно в Стаутинг. У меня там друг.
– Тогда Дэн может довезти вас только часть дороги.
Они поднимались вверх, поскольку город был построен на холме. Робин оглянулся на море, неторопливо-таинственное в предрассветном тумане. Город все еще спал, но некоторые рыбаки уже находились в гавани, готовя лодки и сети.
Они свернули в другой переулок, где такой же жилистый и краснолицый, как и его брат, мужчина ждал у простой повозки, груженной лишь несколькими мешками.
Дэн Флетчер взобрался на козлы и ждал.
Робин помог Петре подняться в повозку и присоединился к ней, выпустив Кокетку в телегу. Собачка обнюхала доски, без сомнения, учуяв что-то интересное под фальшивым дном. Они оба поблагодарили Джоша Флетчера, и повозка покатилась прочь из города.
Вскоре они проехали указательный столб: Эшфорд – 11 миль, Лондон – 70. Другая стрелка указывала на Кентербери – 10 миль, а еще одна на Дувр – 8.
– Пауик и Фонтейн должны быть уже на пути в Лондон, – сказал Робин. – Есть дилижансы, которые встречают пакетбот.
– С Варци и его людьми на хвосте, – заметила Петра.
– На публике с ними будет все в порядке. Однако я забыл, как сильно трясет в телеге. Я обещаю вам скоро комфорт рессор.
– Обещания, – сказала она, – всегда обещания. – Тут она удивилась себе, что пошутила. Она слегка покраснела и огляделась. – Чудесное утро.
– Кент вообще красивое графство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Робин встал рядом с ней.
– Что там белое справа от нас? Туман? – спросила Петра.
– Нет. Это меловые скалы. Их край. Скалы на другой стороне города темнее. Готовы? Я пойду первым, чтобы помочь вам спуститься в лодку.
Он перебрался через борт и исчез. Петра смотрела, как он спускается по веревочной лестнице, и подумала, что этого она не сможет сделать. Она ускользнула от Лудо, выдержала леди Содуэрт, соединила свою судьбу с негодяем, отбилась от злых женщин и прихвостня Варци, но она не могла спуститься по этой веревке.
Ей не дали выбора. Капитан поднял ее и опустил за борт, пока она не схватилась за веревки лестницы. Кто-то, вероятно Робин, поставил ее ноги на перекладины. Колючая мокрая веревка жгла ладони, но его руки на ее лодыжках обжигали сильнее. Если бы она упала в море и утонула, возможно, это был бы лучший выход. Она уже была готова сдаться, когда Робин обхватил ее за талию и опустил на узкую жесткую скамью. Он сел рядом с ней, обнимая, чтобы удержать на месте, пока лодка боролась с волнами, продвигаясь к берегу.
Робин крепко обнимал Петру по необходимости, но, как только лодка врезалась в берег, сразу же отпустил ее. Он спрыгнул в мелкую воду, потом обернулся. И опять она вынуждена была позволить ему отнести ее на сушу.
Восемь контрабандистов работали, выгружая свой груз. Все перекочевало в мешки, и лодку оттащили к остальным лодкам. Потом все мужчины, кроме одного, с удивительным проворством стали подниматься с берега к городу наверху, исчезая в темноте. В море не осталось и воспоминания о «Кулике».
Петра увидела поблизости крестьянские дома, но никаких признаков жизни. Все знали, что не стоит вмешиваться в дела контрабандистов.
– Так кто вы будете? – спросил один из них с таким сильным акцентом, что Петре пришлось догадываться о смысле его слов.
– Робин Бончерч, сэр, и я рад вашей помощи. А это моя сестра, Мария. – Он протянул деньги, которые звякнули в кармане контрабандиста. – Есть шанс найти повозку?
– Только не в такой час, сэр, а то будут задавать вопросы. – После минуты размышления он сказал: – Вам лучше пойти ко мне домой до утра, сэр. Нехорошо незнакомцам появляться среди ночи. – Он пошел прочь, уверенно находя дорогу в лунном свете.
Робин протянул руку, и опять Петра почувствовала, что у нее нет выбора. Не хватало только сломать ногу.
– Мы можем доверять ему? – пробормотала она по-французски.
– Пока что да, – ответил Робин. – Вы живете поблизости, сэр? – спросил он.
Мужчина мотнул головой.
– Чуть за городом. Лучше не разговаривать.
Вскоре он остановился у двери, которая выглядела как дверь обычного дома, но сверху раздался резкий скрип. Петра вздрогнула, но когда подняла голову, то увидела раскачивающийся знак.
– Это гостиница или таверна, – спокойно произнес Робин. – Нет оснований беспокоиться.
– Гулар, – напомнила ему Петра, дрожа.
Их провели в темное помещение с кислым запахом. Контрабандист открыл фонарь, чтобы было больше света, и они увидели пять грубо сколоченных столов, окруженных стульями и скамьями, и огромные бочки вдоль стен. Таверна, как сказал Робин, только в ней подают не вино, а пиво.
– Хотите чего-нибудь выпить? – спросил мужчина. – Или табачку? – Он достал с полки над камином длинную глиняную трубку.
– Нет, благодарю вас, – ответил Робин. – Честно говоря, мы бы хотели покинуть ваш город как можно скорее. Если вы укажете нам дорогу, а еще лучше дадите фонарь, мы сможем идти.
Контрабандист большим пальцем затолкал ароматный табак в трубку.
– Можете, если хотите, сэр, но собирается дождь, а на рассвете мой брат Дэн поедет в Эшфорд, чтобы забрать заказанную веревку и привезти кое-что, если вы понимаете, что я имею в виду.
Робин повернулся к Петре:
– Что вы предпочитаете? Будет трудно идти в темноте.
Чутье подсказало Петре, что контрабандист вообще-то человек честный, и она ответила:
– Думаю, разумнее будет остаться.
Мужчина кивнул.
– Я сплю на кухне, но наверху есть спальня, если хотите. Я разбужу вас утром. – Он положил трубку и пошел к двери. – Кстати, меня зовут Джош Флетчер. – Он вышел, оставив их одних.
– Зачем он набил ее, а потом оставил?
– Просто он нервничает. Думает, не представляем ли мы для него опасность.
– То же самое я думала о мамаше Гулар, и видите, как все обернулось. – Однако Петра знала, что больше беспокоится о спальне наверху, чем об опасности.
– Мы можем уйти, если хотите, – произнес Робин. – Полагаю, мы не собьемся с дороги.
На какое-то время воцарилась тишина.
– Пойдемте наверх, – сказал наконец Робин.
Он взял фонарь и ждал, чтобы осветить ей путь вверх по деревянным ступеням, они были такими крутыми, как приставная лестница. Она стала подниматься по ним, подобрав юбки, сознавая, что ее ноги видны, хотя теперь они не были для него тайной.
Он поднялся следом за ней, неся фонарь, чтобы осветить большое пространство под незакрытой покатой крышей и одну невероятных размеров низкую кровать.
– Наверное, при необходимости тут можно спать вшестером, – сказал Робин, ставя фонарь на пол и доставая Кокетку. – Ложитесь и поспите.
Петра внимательно посмотрела на него и поняла, что он говорит серьезно. Ну конечно. Он не захочет повторять чертовский опыт. Она приказала себе выбросить это слово из головы. Будь это в ее силах, она выбросила бы все это из головы.
На кровати действительно могли уместиться шестеро, и Петра могла доказать ему, что его половая охота мало что значит для нее.
– Мы можем лечь по краям, – сказала она. – Я успела немного поспать на корабле, а вы наверняка совсем не спали.
Избегая его взгляда, Петра сняла туфли и легла с одного края, натянув на себя одеяло. Матрас был неровным и, вероятно, лежал на веревках, что требовало напряжения. Он провисал к середине, утягивая ее, но она могла уцепиться за край.
Она слышала, как Робин что-то снимает – сапоги, решила она, шпагу, возможно, сюртук с пистолетом в каждом кармане. Кокетка все еще исследовала комнату, ее коготки клацали по полу, как крысиные лапки. Что случится, если она наткнется на крысу? Но собачка – это проблема Робина Бончерча, а не ее.
Робин задул свечу, и стало темно, если не считать лунного света, проникавшего сквозь незастекленное окно в конце стены. Петра почувствовала, как кровать покачнулась, когда он лег с другого края. Их разделяло примерно пять футов, но всем своим существом Петра чувствовала, что он там.
«Не говори ничего, не говори ничего, не говори ничего», – повторяла она себе. Но сон к ней не шел, а вопрос оставался.
– Почему «черт»? – тихо спросила она. Возможно, он спит и не услышит.
– Прошу прощения. Вы могли понести от меня ребенка.
– Такой риск всегда существует.
– Я уже говорил, что существуют способы избежать проблем. Вы действительно хотите поговорить об этом?
– Да, – пылко ответила она. – Почему вы не использовали один из них?
– Потому что потерял самообладание, – произнес он. – Это непростительно, но я правда прошу у вас прощения..
Прощение уже готово было сорваться с ее губ, но она сказала:
– Мне лучше знать.
– Петра… – вздохнул он. – Это не ваша вина. Это не имеет никакого отношения к вам. Нет, это чепуха. – Он пошевелился, и когда снова заговорил, Петра знала, что он повернулся к ней. – Вы очень красивая, очень желанная женщина, но я решил быть вашим защитником, почти что опекуном. Поэтому не должен был так поступать. Это неподобающе.
– Я не жду, что вы на мне женитесь. Я говорю вполне серьезно.
– Я не собираюсь бросать вас, если родится ребенок.
– Это будет мой выбор.
– Посмотрим.
Она повернулась к нему:
– Я приехала так далеко и боролась так сильно не для того, чтобы тут мною командовали и заключили в тюрьму.
– Брак не тюрьма.
– Для моей матери он был тюрьмой.
– Я вряд ли похож на вашего отца-итальянца.
– Не знаю, что вы за человек. Я была уверена, что вы распутник и повеса, а вы читаете мне проповедь.
– У меня есть свой кодекс.
– Так же как и у меня. – Она отвернулась. – Спокойной ночи.
– Петра, пожалуйста, позвольте мне быть вашим защитником, пока вы не окажетесь в безопасности. Я не попрошу ни о чем больше.
Она не могла ответить, потому что не хотела давать лживых обещаний.
Она полагала, что это конец разговора.
– Вы будете спать со мной?
Петра ушам своим не поверила.
– Конечно, нет.
– Я хотел сказать, вместе. Эта кровать так провисает, что мы все равно скатимся друг к другу, если заснем. Но мне бы хотелось обнимать вас. В надежде, что это может утешить нас обоих, а также чтобы убедиться в том, что вы доверяете мне.
– Сказал лев, открывая пасть, – пробормотала Петра. На кровать вскарабкалась третья персона.
– Вниз, – приказал Робин. Кокетка жалобно заскулила.
– Я никогда не позволял собаке спать в моей постели, маленькая негодница, и не позволю. Иди вниз.
Петра думала, что здравый смысл тут не поможет, но, возможно, дело было в тоне. Она услышала шорох одеяла, а потом стук коготков по деревянному полу.
– Проклятие, она, наверное, спит на моем сюртуке, – сказал Робин.
«Она вас любит», – подумала Петра. Ей не следовало спать с ним в одной постели. Робин, возможно, и в силах контролировать себя, но сможет ли она?
– Разве не в таком же положении мы остались на корабле? – спросила Петра, вдыхая его запах, впитывая его тепло.
– Верьте мне.
Петра попыталась заснуть, но опять не смогла.
– Вы не спите? – тихо спросила она.
– Нет.
– Если бы не я, куда бы вы сейчас ехали?
– В Лондон, – ответил он.
– В то грязное место, которого летом все избегают?
– Это также место пересечения всех дорог. Мне придется проехать через него, чтобы попасть в Хантингдон, но у меня там есть кое-какие дела. Если вы полагаете, что Ребус там или в Ричмонд-Лодж, это будет легко проверить.
– Судя по тому, что вы сказали, я в этом сомневаюсь.
Его рука легла на ее плечо, но он не стал его гладить. Его тщательный самоконтроль мог разбить ее сердце.
– Я знаю, что теперь вы ни за что не откроете мне имя своего отца, – сказал он, – но среди пэров есть несколько очень плохих людей.
– Я знаю. В Италии тоже.
– Если он отвратителен или не признает вас, что вы будете делать?
– Поеду к Терезе Имер. К госпоже Корнелис.
– Мне даже страшно об этом думать. Пожалуйста, Петра, позвольте мне найти вам безопасное место. Моя мать может взять вас под свое крыло из-за вашей религии, если не по другим причинам.
Петра содрогнулась. Жить на обочине жизни Робина, в то время как он будет наслаждаться дамами легкого поведения, а потом женится на порядочной девушке? Порядочной? Это слово казалось не совсем подходящим.
– Петра?
– Посмотрим, – сказала она.
– Понятно, – криво усмехнулся Робин.
– Робин, зачем вашей матушке покровительствовать молодой женщине скандального происхождения, которая втянула ее сына в неприятности и подвергла опасности? Я воробей Кок-Робина, не так ли?
– Я буду держать подальше луки и стрелы. Засыпайте. Все будет хорошо. Я позабочусь об этом.
Он заснул, но Петра еще какое-то время не спала, прижатая к нему, прежде чем отодвинуться к своему безопасному краю. Она старалась не спать, быть настороже, но сон сморил ее.
Робин не спал, поэтому знал, что она отодвинулась. Может, ему показалось? По крайней мере, она не хотела заниматься любовью, и это тревожило его.
Кокетка снова решила попытать счастья, вскочив на кровать и забравшись под его руку. Он позволил ей остаться. Ему нужно было утешение. Но потом он вспомнил, как гладил Петру после того несчастья. Изысканное доставление наслаждения женщинам было частью его образования, и оно включало в себя внимание к их чувствам и их гордости. «Джентльмен должен быть джентльменом во всем». Это был девиз его отца. Шлюха, герцогиня или веселая вдова всегда должна быть любезной, доставлять наслаждение, уметь избегать несчастий.
«Несчастье» было слишком мягким словом для его теперешнего затруднительного положения. Ему хотелось как можно скорее обеспечить Петре защиту. Однако он мог оставить ее в Иторне под предлогом, что нужно съездить в Лондон и убедиться что Пауик и Фонтейн в безопасности. И все остальные в его лондонском доме, предположил он.
Да, он сделает это, а теперь он не спал, чтобы быть уверенным, что Джош Флетчер не прокрадется сюда с хлебным ножом. Или не появится Варци с пыточными инструментами в руках…
– Мистер Бончерч?
Робину потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он все-таки заснул, чума его побери. Но было утро, и они выжили. И Джош Флетчер звал его снизу.
– Да, – крикнул Робин в ответ, садясь и потягиваясь, чтобы размять затекшую спину.
– Вам нужно спуститься, сэр, если хотите перекусить перед отъездом.
– Спасибо.
Робин обернулся, но Петра уже встала с постели и стояла спиной к нему. Она тоже потянулась. У Робина пересохло во рту от ее грешной красоты. Ее простое платье не скрывало линий ее тела.
Петра грациозно нагнулась, чтобы взять туфли, и у него перехватило дыхание.
Робин с трудом оторвал от нее взгляд.
Он хотел ее. Он сразился бы с целой армией, только бы обладать ею.
Правда, Петра внесла в его жизнь хаос, и Робину хотелось вернуть беззаботные дни. Это был ужасный год. Отец Робина отправился на местную ярмарку и там залюбовался быком. Бык ранил его, и отец буквально за неделю сгорел от запущенной раны. Вся семья – его мать, двое братьев, обе сестры, тетки, дядья, а также слуги и арендаторы не могли прийти в себя от постигшего их несчастья.
Робин понял, что просто сидит, и встал, чтобы поправить сапоги. Он снова собрал всех вместе. Мир более или менее поворачивался в правильном направлении. Он играл роль графа при дворе и в парламенте, а потом погрузился в летние развлечения.
И вот теперь это.
Кокетка дрожала на краю лестницы в нетерпении, когда наконец сможет выйти на улицу. Это было простое дело, легко решаемое. Робин надел шпагу и тяжелое пальто и обнаружил, что Петра тоже готова.
Робин сгреб в охапку собаку и стал спускаться, повернувшись внизу, чтобы предложить ей помощь. Она уже спускалась без всякой помощи. Разумная женщина.
Глава 18
Они пошли на звуки в заднюю комнату – в кухню с балками на потолке и альковом с кроватью с одной стороны. Флетчер сказал им, где снаружи находится туалет. Когда они вернулись, Робин попросил миску для воды для его собаки и немного мясных обрезков, если таковые имеются.
У Флетчера отпала челюсть при виде Кокетки, и Робин понял, что тот считает его чудаком. Они с Петрой разделили простой завтрак из эля, хлеба и маринованной селедки. Робин вопреки обыкновению не помог Петре сесть, но когда она сделала глоток из своей кружки и поморщилась, обратился к Флетчеру:
– У вас есть слабое пиво, сэр? Моя сестра не любит эль.
Флетчер неодобрительно посмотрел на Петру, но забрал кружку и, наполнив ее пивом, вернулся. Петра одарила его улыбкой.
– Крепкий эль не всем по вкусу, – сказал Флетчер. – Надеюсь, пиво вам понравится, мисс Бончерч.
– Да, благодарю вас.
Ни один мужчина не мог устоять против ее чар.
– Пора идти, – сказал Флетчер. – Дэн хочет выехать пораньше. – Видимо, он везет контрабандный груз с «Кулика», предположил Робин. Это могло привести к тому, что их схватят за контрабанду, но по крайней мере здесь он мог прикрываться своим титулом, чтобы избавиться от многих помех.
Флетчер провел их к задней двери, выходившей в переулок.
– Вы поедете до самого Эшфорда, сэр?
– Не думаю, – ответил Робин. – Мне нужно в Стаутинг. У меня там друг.
– Тогда Дэн может довезти вас только часть дороги.
Они поднимались вверх, поскольку город был построен на холме. Робин оглянулся на море, неторопливо-таинственное в предрассветном тумане. Город все еще спал, но некоторые рыбаки уже находились в гавани, готовя лодки и сети.
Они свернули в другой переулок, где такой же жилистый и краснолицый, как и его брат, мужчина ждал у простой повозки, груженной лишь несколькими мешками.
Дэн Флетчер взобрался на козлы и ждал.
Робин помог Петре подняться в повозку и присоединился к ней, выпустив Кокетку в телегу. Собачка обнюхала доски, без сомнения, учуяв что-то интересное под фальшивым дном. Они оба поблагодарили Джоша Флетчера, и повозка покатилась прочь из города.
Вскоре они проехали указательный столб: Эшфорд – 11 миль, Лондон – 70. Другая стрелка указывала на Кентербери – 10 миль, а еще одна на Дувр – 8.
– Пауик и Фонтейн должны быть уже на пути в Лондон, – сказал Робин. – Есть дилижансы, которые встречают пакетбот.
– С Варци и его людьми на хвосте, – заметила Петра.
– На публике с ними будет все в порядке. Однако я забыл, как сильно трясет в телеге. Я обещаю вам скоро комфорт рессор.
– Обещания, – сказала она, – всегда обещания. – Тут она удивилась себе, что пошутила. Она слегка покраснела и огляделась. – Чудесное утро.
– Кент вообще красивое графство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32