Перед ним была античная богиня — прекрасная и взбешенная. Рот его пересох от желания. Как же его тянуло к ней!Хантер с трудом взял себя в руки. Как легко уступить примитивным, диким импульсам, которых еще не коснулась цивилизация, — но он это переборет. Он не животное. Он слишком горд, чтобы завладеть ею силой. Хантер отвернулся к двери. Пожалуй, лучше не испытывать судьбу. У него уже несколько месяцев не было женщины, и сколько бы он ни говорил себе о цивилизации и мужской гордости, он уже достиг опасной черты.— Куда ты? — спросила Дэвон с прежней яростью. Хантер уже взялся за ручку двери, но, не удержавшись, обернулся. — И что я здесь делаю? — она изящным жестом повела рукой вокруг. — И, кстати… где я?— Мисс, я предлагаю вам одеться, а потом мы все обсудим.Прежде чем Дэвон успела задать очередной вопрос, он закрыл за собой дверь. Она посмотрела ему вслед, а затем взглянула на себя. О, Господи! Оказывается, она стояла перед Хантером Баркли почти что в чем мать родила! Тут ей впервые пришло в голову, что кто-то и где-то переодел ее, вымыл и уложил в постель в мужской рубашке. В тюрьме она носила тот наряд, который был на ней в момент ареста. Там нельзя было ни переодеваться, ни выкупаться.Дэвон закрыла глаза, потерла их, пытаясь найти разумное объяснение всему, что с ней Ничего не приходило в голову. Она помнила только свои последние минуты в Ньюгейте.Дэвон потрясла головой и бессильно уронила руки вдоль туловища. Впервые она внимательно огляделась вокруг Ага, она на борту какого-то корабля. Она чувствовала качку и видела гребешки волн через иллюминатор. Потрогала живот. Наверное, все ее мучения — от морской болезни.Она подошла к иллюминатору и открыла его. Вдохнула свежего морского воздуха, и ей сразу стало лучше.Глядя на барашки волн, она пыталась понять, как она попала сюда, да еще в обществе Хантера Баркли. По всем признакам, она давно уже должна была лежать на кладбище для преступников поблизости от Тайбернского холма. Хантер как-то сумел спасти ее. Почему? Зачем это ему понадобилось? Она не имела об этом ни малейшего понятия, но была ему благодарна за это. И когда он вернется, она выскажет ему свою благодарность.Сделав еще один глубокий вдох, Дэвон отвернулась от иллюминатора. Хантер сказал ей, чтобы она оделась, но во что? Она даже не знала, куда делись ее брюки и кофточка, которые были на ней в Ньюгейте. У изголовья койки какой-то сундук. Может быть, там что-нибудь есть? Она открыла крышку.Что это? Там лежали ее платья, белье, несколько пар туфель. Дэвон заморгала. Как это Хантер их нашел… и зачем ему были все эти хлопоты? Дэвон покачала головой, не в силах найти ответа. Вопросов было много, но ответить на них мог только Хантер Баркли.Гребешок выпал из рук Дэвон, когда она услышала стук в дверь. Хантер вошел, не дождавшись ответа, уверенной походкой хозяина. Одобрительно осмотрел ее. Зеленое платье — в тон глазам. Бездонные, темные, они, казалось, хранили ключи ко всем тайнам мироздания.Хантер улыбнулся. Дэвон Макинси, конечно, большая грешница, но она самая очаровательная женщина, которая когда-либо ему встречалась.— Вы выглядите гораздо лучше, чем вчера. Вот эта атласная лента на шее идет вам гораздо больше, чем пеньковая веревка.Дэвон почувствовала, что краснеет, и отвернулась. Легкий и непринужденный стиль его разговора многое скрывал. В его взгляде она узнала то же самое выражение, какое было у Нейла Самнера, когда он за нею ухаживал. Дэвон с трудом сглотнула, не зная, что ожидать от него — и чего он ожидает от нее. Она слегка прокашлялась.— Боюсь, я ничего не помню из того, что произошло вчера, кроме того, что я ждала стражников, которые должны были доставить меня в Тайберн. Ноя так понимаю, что вы меня спасли от казни, и я вас хочу за это поблагодарить.— Благодарите Уинклера. Это он обратился ко мне за помощью.Лицо Дэвон посветлело.— Он здесь?Хантер отрицательно покачал головой.— Нет. Уинклер еще в Лондоне. И Хиггинс тоже.Дэвон улыбнулась.— Ну, конечно. Они не оставили бы бабулю одну.Хантер взял стул и сел.— Мисс, боюсь, что они не с бабушкой. Дэвон раздраженно поморщила бровь.— А я вам говорю, они с ней. Уинклер и Хиггинс для меня как члены семьи. Они не оставят службы. И не позволят, чтобы кто-то другой ухаживал за бабулей.Хантер глубоко вздохнул. Пришел момент, которого он боялся. Нелегко говорить кому-либо о смерти близкого человека, а уж такой девушке, как Дэвон…— Боюсь, у меня для вас плохая новость, мисс.Догадываясь, о чем ей хочет сообщить Хантер, Дэвон замотала головой.— Нет, нет. Я не хочу этого слышать, — нижняя губа у нее затряслась, однако глаза оставались сухими.— Мне очень жаль, но ваша бабушка умерла три недели тому назад, — сказал Хантер.Лицо Дэвон сжалось, исказилось. Хантер почувствовал, что хочет подойти к ней, обнять, утешить — как это он часто делал с Сесилией, когда та была чем-то расстроена. Он,однако, сдержался. Эта женщина не была его родственницей. Он должен ей показать ее место, иначе возникнет нетерпимая ситуация по возвращении домой. Элсбет не потерпит ее присутствия среди слуг, если будет думать, что их отношения несколько иные, чем между хозяином и его рабыней.— Я вам не верю. Это все глупые шутки. Я хочу, чтобы Вы меня доставили обратно в Лондон. Или высадите меня в ближайшем порту, и я сама найду дорогу к дому, — срывающимся от волнения голосом произнесла Дэвон.— К сожалению, мисс, я бы не смог, боюсь, этого сделать, даже если бы захотел. Мы в океане, ближайший порт — в Вест-Индии, остров Сент-Юстисий.Дэвон вскочила на ноги, глаза вспыхнули изумрудным пламенем.— Вы же просто похитили меня! Спасибо за спасение, конечно, но вы не имели никакого права разлучать меня с моим домом и моей семьей. Я требую, чтобы вы повернули корабль и доставили меня обратно в Англию.Какая-то слегка циничная улыбка тронула уголки губ Хантера; он покачал головой, вроде бы выражая сочувствие, но оно не отразилось ни в голосе, ни в содержании его слов:— Мисс, у вас нет права что-либо требовать от меня. Вы отныне — моя собственность. И я могу сделать с вами все, что считаю нужным.— Я… я, я вас, по-моему, не расслышала как следует, — заикаясь, с возмущением проговорила Дэвон. — Я ничья собственность, я принадлежу только сама себе. И я должна вернуться в Англию. Я должна попытаться отстоять Макинси-Холл от кредиторов.— Боюсь, вы ошибаетесь. В королевском указе о помиловании есть пункт о том, что вы должны будете отправлены в Виргинию, где станете моей пожизненной рабыней. Что касается Макинси-Холла, он уже продан с молотка. За какие-то пенсы — даже долги не удалось покрыть.Дэвон уставилась на Хантера так, как будто перед ней был чужеземец, говоривший на каком-то незнакомом языке, потом резко отвернулась. Только опущенные бессильно плечи выдавали ее состояние. Она подошла к иллюминатору и, не поворачиваясь, обратилась к Хантеру с тихой просьбой:— Мой господин, могу ли просить вашей милости побыть одной и оплакать бабушку?Хантер медленно встал. Боль, которая слышалась в голосе Дэвон, напомнила ему о том, как он сам переживал смерть своих родителей. Он мог понять ее желание остаться одной, но он знал и другое — что ей сейчас нужно утешение. Когда умерли его родители, он отдал бы все свое состояние за несколько слов утешения — кто бы их ни высказал. Но никого не было. Ему пришлось забыть о своей боли, заняться сестрой, текущими делами имения и верфей. Забыв о том, что он решил раньше, Хантер подошел к Дэвон и положил руку ей на плечо. Он не произнес ни слова, жест был достаточным выражением сочувствия. Дэвон судорожно вздохнула и высвободилась. Он почувствовал, что она отвергает его утешения. Ну что ж, тем лучше. Он сделал все, что мог, даже проявил нестойкость, больше этого не будет.— Я вас оставляю одну, мисс.Дэвон подождала, пока за Хантером закрылась дверь, и предалась своему горю. Хотелось выплакаться, но слез не было. Был ко-мок в горле. Печаль, гнев, жалость к самой себе, уязвленная гордость — все это слилось вместе, и она, коротко выругавшись, с силой ударила кулачком по обшивке каюты. От удара кожа на костяшках лопнула, потекла кровь. Дэвон смотрела, как ее капли стекают по белой коже, и думала: ну чем она заслужила такую судьбу, что у нее отняли то, чего жаждет каждое человеческое существо, — любовь. За последние годы, проведенные с леди Макинси, она ощутила какое-то подобие этого чувства — а теперь и это у нее отняли. Бог дал, Бог взял..— Но почему? — сердито пробормотала Дэвон, заставившись на голубой горизонт — Почему ты не оставил меня на кухне, где у меня вообще не было никаких надежд? Нет, ты дал мне почувствовать, как это может быть — когда тебя любят, когда ты в семье, когда у тебя есть, о ком заботиться. Знаю, я была для бабушки просто заменой моей сестре, ну и пусть, все равно хорошо было. Почему, Господи? Почему ты взял ее от меня? Что я такого уж ужасного натворила, что ты так меня наказал?Она прижалась лбом к обшивке, пытаясь спрятать от всего мира выражение глубокой муки на лице. «Я просто хотела иметь семью Неужели это так плохо?»Она сдержала богохульные слова, которые едва не сорвались с ее губ. Да, она может осуждать его за то, что он отнял у нее бабушку, но в глубине души Дэвон понимала, что, позволив бабушке умереть, Господь облегчил ее страдания. Ее бессильная ярость обратилась против человека, который зачал ее. Из-за него она была вынуждена вести жизнь воровки, чтобы выжить. Это он, лорд Колин Макинси, был всему виной. Кипящий гнев перекинулся с ее отца на страну, которая оставляла женщине только один путь для достойной жизни — замужество, брак, пусть даже с нелюбимым. А эти английские законы, по которым она должна была сидеть в тюрьме когда ее бабушка умирала! Законы, которые лишили ее права сказать последнее прости женщине, которая ей так много дала за последние годы.«Во имя Господа Бога и Англии…» Эти слова официальных приветствий эхом отозвались в голове Дэвон. Выражение ее лица стало жестче. Она потерла сухие глаза. Гнев был сильнее печали. Она еще раз тихо выругалась, голос ее дрогнул:— Будь она проклята, эта Англия с ее законами! Никогда больше я не буду твоей верноподданной!Дэвон гордо откинула голову и вновь посмотрела на крупные океанские волны. Жесткая усмешка тронула ее губы. Если правда то, о чем ей сказал Хантер Баркли, тогда вообще не имеет значения, что она чувствует по поводу Англии. Она никогда не увидит этой страны. Она на пути в колонию Виргиния в качестве рабыни Хантера Баркли.Корабль плыл на юг, к Вест-Индии. Спускались сумерки, постепенно погружая каюту в свои бархатные объятья. Только свет звезд проникал через обсидиановое покрывало, охватывавшее все вокруг.Дэвон тихо сидела в потемках, прислушиваясь к шуму волн. Целый день она размышляла о том, что ожидает ее в Виргинии. Нелегко ей было смириться с тем фактом, что она теперь не более, как прислужница Хантера Баркли. Но ничего не поделаешь. В прошлом она находила в себе силы противостоять всяким неприятностям, найдет и сейчас Жизнь никогда не была для нее легкой, но она выжила — и опять выживет, переживет все и вновь обретет свободу!Неожиданно громкий стук в дверь — она вскочила на ноги. Погруженная в свои мысли, она даже не сообразила сразу, что следует сказать «войдите» Не успела она сделать это, как последовал еще один стук — нет, скорее удар в дверь — она, казалась, вся зашаталась Потом дверь открылась, и в проеме возникла могучая фигура какого-то незнакомого мужчины. В руке у него был высоко поднятый фонарь. Глаз не было видно за кустистыми бровями. Его взгляд пошарил по каюте. Когда он обнаружил Дэвон, на губах у него появилось нечто напоминающее улыбку.— Мисс, я — Морд екай Брэдли. Капитан просил меня проводить вас к нему в каюту поужинать.— Пожалуйста, скажите лорду Баркли, что я не голодна, — ответила Дэвон. У нее не было никакого желания видеть Хантера. Она как-то уговорила себя примириться с судьбой, но притворяться, что она от этого счастлива, и как ни в чем не бывало разделить трапезу с ее владельцем — господином — нет, это было выше ее сил.— Мисс, капитан ожидал такого ответа и сказал мне, чтобы я вас доставил к нему, что бы вы там ни говорили. Пойдете сами или вас донести? — спросил Мордекай, заметив что его ультиматум заставил ее покраснеть от возмущения.— Ладно, пойду, — бормотнула Дэвон Она вылетела из каюты так, что Мордекай едва успел посторониться. Остановилась, обернулась, бросила на него раздраженный взгляд.— Где его каюта?Мордекай едва сумел подавить улыбку. Хантер не очень-то о ней распространялся; единственное, что он понял, это то, что девушка многое пережила в прошлом, но теперь, по блеску ее глаз, он понял еще и другое: что несчастья не сломили ее духа. Решительно выставленный подбородок столь же ясно говорил, что упрямство — не последняя черта ее характера. Интересно бы посмотреть, что произойдет между ней и ее другом. Она не какая-то слабачка, над которой Хантер мог бы легко властвовать.— По коридору налево, мисс.Дэвон приподняла подол муслинового платья, подняла голову, расправила плечи. Она придет к нему в каюту, но если он думает, что она будет плясать перед ним на задних лаках, он ошибается. Да, она теперь у него в услужении, но он не увидит ее валяющейся у его ног. Она — Дэвон Макинси, из старинного шотландского рода. Пусть она нищая, преступница, отпущенная в рабство, но у нее есть своя гордость. И Хантер Баркли, черт его побери, скоро это узнает.Все с той же силой Мордекай стукнул в дверь капитанской каюты, открыл — так же, не дожидаясь ответа — и пропустил Дэвон вперед. Двумя пальцами дотронулся до бровей в знак приветствия другу и оставил их наедине.Дэвон стояла молча, не делая никаких попыток разрядить напряженную атмосферу, ощутимо сгустившуюся в каюте. Она не даст ему спуску Она подчинилась его приказу —как это и следует хорошей слуге — но не более того.Хантер встал, всмотрелся в Дэвон. Задумчиво потрогал подбородок, вопросительно изогнул бровь. Дэвон не реагировала. Он мрачно улыбнулся.— Мисс, мне кажется, что нам следует как-то нормализовать наши отношения, договориться. Постоянная битва — это не по мне.— Мой господин, вы уже разъяснили мне мое положение… и я приняла к сведению тот факт, что я ваша слуга. Признаюсь, мне отнюдь не нравится этот мой статус, но я бывала и в худших ситуациях и как-то находила выход. А теперь, если это все, я пойду спать, — она повернулась к двери.— Мисс, я не разрешал вам уйти. Как вы знаете, хороший слуга всегда ждет распоряжения или пожелания хозяина.Дэвон прикрыла глаза и задержала дыхание — как бы сдержаться и не высказать ему все, что она думает о его распоряжениях и пожеланиях и куда ему с ними отправляться. Однако, когда она повернулась к Хантеру, на лице ее не было и следа этих мятежных мыслей.— Как пожелаете, мой господин.Хантер почувствовал, как в нем поднимается раздражение. Менее, чем двадцать четыре часа тому назад он спас жизнь этой женщине, а теперь она стоит перед ним с молчаливым упреком — как будто он в чем-то перед ней виноват. Он стиснул зубы, безмятежно-приветливое выражение лица, с которым он встретил Дэвон, исчезло без следа.— Мисс, я не собирался требовать от вас начать исполнения своих обязанностей до тех пор, пока мы не достигнем берегов Виргинии. Однако, поскольку вы, как представляется, уже готовы к тому, чтобы играть роль моей служанки, я не вижу нужды мешать вам показать, на что вы способны. — Хантер отошел в глубь каюты и присел к столу. Второй стул он демонстративно перевернул.— Обслужите меня, — сказал он.Дэвон чуть не задохнулась от ярости — как будто поднесли спичку к пороховому погребу. Самодовольный скот! Наслаждается своей властью. С раздувающимися ноздрями, само воплощение гнева, она подошла к сервировочному столику, где стояло несколько накрытых салфетками блюд. Руки у нее дрожали, посуда зазвенела. Она поставила перед ним первое и повернулась прочь. Хантер схватил ее за руку, повернул к себе лицом, внимательно посмотрел ей в глаза; Дэвон ничего не смогла прочесть в их бездонной голубизне.— Дэвон, хорошая служанка никогда не делает столько шума. Поскольку эти обязанности для Вас несколько новы и непривычны, я пока буду смотреть сквозь пальцы на Ваши ошибки. Однако Вам нужно попрактиковаться, пока Вы не научитесь делать все как следует.Его краткая лекция была последней каплей, самообладание оставило ее. Этот человек спас ей жизнь, верно; она ему за это благодарна, но лизать ему сапоги она не будет Пусть отошлет ее обратно в Англию, и пусть ее там повесят. С громким воплем она вырвала руку, и не успел еще Хантер сообразить, что к чему, как она опрокинула ему полную тарелку прямо на ноги. Лапша повисла у него по всей штанине, фрикадельки образовали аппетитную горку в паху.— Мой господин, я предлагаю вам нанять другую служанку, если Вам не нравится, как я это делаю, — сладким голосом пропела она, повернулась и направилась к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30