А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Нолли стояла посреди комнаты, крича с ужасающей регулярностью. Ее фигура была неподвижна. Как в тот день на озере, она очевидно была не в состоянии сказать, что произошло, и это пришлось сделать Маркусу, который тоже заразился страхом и начинал всхлипывать. Запинаясь, он выговорил, что Нолли дотронулась до птицы.— Какой птицы? — настойчиво спросила Фанни. Маркус показал на пустую клетку. — Там.Леди Арабелла зашаркала вперед.— Там нет никакой птицы. Эта клетка стоит пустая несколько месяцев. Разве я не рассказывала вам о своем попугае? Он умер… но, боже мой, Фанни! Посмотрите! Там действительно птица.Ясно различался белый силуэт с распростертыми крыльями. Он неподвижно висел на прутьях клетки. Должно быть, Нолли совершенно случайно коснулась ее, и птица клюнула.Страх Нолли передался Маркусу, а теперь беспричинной ошеломляющей волной он нахлынул и на Фанни.Всего-навсего не очень большая белая птица неподвижно висела в клетке в сумрачной комнате, однако воздух был тяжелым от ужаса.— Где все эти ленивые слуги? — крикнула леди Арабелла. — Почему не зажжены лампы?Она начала шарить кругом в поисках веревки звонка, и вдруг из глубокого кресла в углу комнаты раздался смех Джорджа.— Ха, ха, ха! Вы все замечательно попались. Это просто дохлая птица.Фанни резко обернулась к нему.— Джордж! Зачем вы здесь прячетесь? Неужели это ваша ужасная шутка?— Это не моя шутка. Это не я положил туда птицу. Но было весело посмотреть, как подскочила Нолли. Можно было подумать, что она ее укусила.На звонок торопливо вбежала Лиззи. Леди Арабелла рассерженно повернулась к ней.— Почему вы не зажгли лампы еще полчаса назад? Вы знаете, что мисс Оливия приходит сюда шить. Вы считаете, что она должна заниматься этим в темноте?— Но я зажгла их, мадам! — запротестовала Лиззи. — Правда, я это сделала. Они, должно быть, погасли. Посмотрите, эта до сих пор теплая.Лицо Нолли было с силой прижато к груди Фанни. Фанни надеялась только, что ее собственное отчаянно бьющееся сердце не испугает девочку еще больше. Но она не могла подавить свое чувство необъяснимого ужаса. Кто-то сыграл с детьми ужасную шутку, положил мертвую птицу в клетку, задул лампы… Почему?— Значит, вы не наполнили их? — уличила служанку леди Арабелла. — Неужели вы не можете быть немного поаккуратнее в своей работе? Теперь вот я заснула в своей постели и разбужена леденящими душу воплями только потому, что вы были слишком ленивы и не проследили, чтобы лампы горели как следует. Девочка не испугалась бы, если бы как следует рассмотрела птицу. Давайте посмотрим на нее.Лиззи, что-то чуть слышно бормоча о том, что за лампами присматривали как следует, снова зажгла их, и в мягком свете они смогли ясно разглядеть бедное безмолвное неподвижное существо. Это даже не была настоящая птица, а всего только похожая на нее связка перьев с маленьким острым клювом. Фанни вспомнила, что где-то уже видела ее и вдруг узнала в ней перья с одной из шляпок тети Луизы. Прошлой зимой она ходила в ней в церковь, прикалывая между вуалей и лент.Это мог сделать только человек, знавший о страхах Нолли и понимавший, какой испуг она при этом должна была получить. Но кто кроме Джорджа с его запоздавшим в развитии чувством юмора мог захотеть напугать ребенка?На этот переполох прибежали снизу тетя Луиза и Амелия.Тетя Луиза была в ярости.— Кто портит мои шляпки? Мама, конечно… Глаза леди Арабеллы стали совершенно холодными.— Я еще не впала в старческий маразм, Луиза, как вам, возможно, нравится думать. И я не брожу по дому, задувая лампы и пугая детей.Однако Фанни вспомнила, что ей всегда нравилось пугать их своими историями, а затем успокаивать леденцами. Она наслаждалась своей властью над ними.— Джордж! Амелия…— Мама, не будьте идиоткой, — сказала Амелия. — Глупая старая искусственная птица. Я бы не стала даже думать о таком пустяке.Джордж снова засмеялся подавленным смешком школьника, только что сыгравшего с кем-нибудь шутку.— Я не знаю, кто это сделал, но это было чертовски смешно. Я говорю, Фанни, пусть ребенок преодолеет свой страх. Не может быть, чтобы она настолько испугалась.Однако Фанни поняла что, Нолли не могла преодолеть этот свой последний шок. Внутри нее собралось слишком много потрясений. Она внезапно обвисла в руках Фанни, и было похоже, что она в самом деле больна.— Я уложу ее, — сказала она. — Мне очень жаль, тетя Луиза, но думаю, что на этот раз следует послать за доктором.Это вызвало большой шум. Тетя Луиза презирала потворство тому, что было, вероятно, просто капризами, но в этот момент дядя Эдгар поднялся наверх посмотреть, что происходить, и сразу же встревожился.— Девочка чем-то заболевает. Во всяком случае, ее должен осмотреть доктор. Я немедленно пошлю за ним.— Она не заболевает, дядя Эдгар, — сказала Фанни. — Она просто очень сильно испугалась. Но не могли бы мы поговорить об этом позже?Она несла обмякшее, слишком легкое тело Нолли обратно в детскую, хныкающий Маркус цеплялся за ее юбку. Пока она шла, она слышала громкий голос дяди Эдгара:— Ради бога, мама, что дальше! Если вам нужен новый попугай, я куплю его вам, но играть в игрушки с мертвыми птицами!..— Если я затею игру, — донесся голос леди Арабеллы, медленный, четкий и далекий от старческого маразма, — моя игра будет значительно более умной, чем эта. И ту игру я выиграю.К ночи Нолли была в сильной лихорадке. Приехал доктор, предписанное им успокаивающее средство погрузило девочку в тяжелый сон. Он выслушал рассказ о происшедшем и сказал, что, в отличие от болезни, испуг у такого ребенка, находящеюся в постоянном напряжении, легко может вызвать мозговую лихорадку. Обязательны полный покой и хороший уход. И больше никаких потрясений. Их и так уже было слишком много в ее короткой жизни.Оставив Ханну около спящего ребенка (Дора была заражена смятением, воцарившимся в доме, и подпрыгивала на месте всякий раз, когда открывалась дверь или колыхалась на сквозняке занавеска), Фанни спустилась вниз. Ей не хотелось обедать, для этого она была слишком расстроена, но существовали вещи, которые необходимо было сказать. За последний час она пришла к выводу, который больше разозлил, чем испугал ее.Трапеза уже закончилась, вся семья была в гостиной. Джордж вскочил при ее появлении, а Амелия спросила:— Как там бедняжка Нолли?— Спит, — коротко сказала Фанни. — Дядя Эдгар, я, конечно, не смогу сопровождать вас в Лондон завтра.Дядя Эдгар оттолкнул свой стакан портвейна и расстроенно сказал:— Дитя мое, действительно ли эта так жертва необходима? Вы так хотели поехать туда.— Да, дядя, я хотела. Но кто-то столь же твердо решил, что я ехать не должна.Теперь пораженное внимание всех было обращено к ней.— Что такое, Фанни? — требовательно спросила тетя Луиза. — Признаю, я никогда не считала необходимой эту экстравагантную поездку на встречу со стариком, вероятно, давно потерявшим память. Но конечно же, эта глупая детская шутка с птицей в клетке должна была только развлечь детей. Она не имеет к вам никакого отношения. Я никогда не слышала ничего настолько необыкновенного.— Я думаю, что это имеет ко мне полное отношение, — ясно сказала Фанни. — Кто-то, должно быть, позавидовал моей поездке, а может быть, имел и более серьезные причины помешать мне. Во всяком случае, вы все знаете, что Нолли боится птиц. Кто бы это ни был, тот, кто положил птицу в комнату леди Арабеллы, был совершенно уверен, что девочка будет напугана до смерти и вероятно заболеет. И что, следовательно, я ее не оставлю. На самом деле, это все очень просто.Когда все они уставились на нее, она добавила:— Если же единственной целью этого человека было напугать детей, это еще хуже. Я думаю, тот кто сделал это — просто дьявол.Она устало потерла лоб рукой и услышала, как тетя Луиза сказала отстраненным голосом:— Эдгар, конечно, нет необходимости опрашивать слуг. Фанни делает из мухи слона в этом глупом деле. В конце концов, это мне следовало бы расстроиться. Испортили мою шляпку.— Это не пустяк, тетя Луиза, — сказала Фанни. — Нолли серьезно больна.Дядя Эдгар поднялся на ноги, он выглядел настолько взволнованным, насколько позволяло ему уютное послеобеденное настроение.— Знаете, Фанни, если вы ищете скрытое значение в шутке, я наверняка мог бы найти его в вашем утверждении, что ни ваша тетя, ни Амелия, никто из слуг, даже Ханна, следившая за вами при достаточном количестве болезней, не способны присмотреть за этой в высшей степени испорченной девочкой. Перестаньте говорить чепуху и приготовьтесь отправиться утром в Лондон, как мы договорились.— Вы прекрасно знаете, что я не могу. Вы знаете, что я не поеду. Вы должны были слышать, как доктор сказал, что у Нолли может развиться мозговая лихорадка. Она уже горевала по поводу Чинг Мей. Она не упоминала имени няни целыми неделями. К тому же она будет горевать по своей матери. И если я тоже исчезну, какие, вы воображаете, будут последствия? Нет, — она обвела глазами комнату, — если кто-то сыграл эту ужасную шутку, чтобы удержать меня дома, он вполне преуспел. Я напишу мистеру Крейку и объясню ему ситуацию.Она знала, никто в этом доме не хотел, чтобы она ехала в Лондон. У каждого была на это своя причина. Даже дядя Эдгар не хотел пропустить охоту. Но теперь, когда она выдвинула свое обвинение, у них у всех были одинаково изумленные лица, как если бы они не верили, что она может считать себя настолько важной.Никто не мог отрицать факт, что в птичью клетку была положена птица, и что она даже слишком хорошо обеспечила необходимое потрясение.Наиболее вероятным подозреваемым был Джордж, и все же этот заговор казался одновременно слишком умным и слишком простым для него. Возможно, ему нашептала бабушка. Тетя Луиза была недовольна тем, что на Фанни тратятся деньги, а Амелия вниманием, которое ей оказывается. Обычно кажущееся великодушие дяди Джорджа тоже не противоречило его собственным интересам…— О, бедная Фанни! — воскликнула Амелия, неожиданно вскакивая и обнимая ее. — Правда, на нее ложится все беспокойство. Давайте устроим ей на следующей неделе по-настоящему замечательный день рождения за все ее тревоги.— Блестящая идея, — облегченно сказал дядя Эдгар. — И вы напишете Крейку письмо, Фанни. Спросите его обо всем, что вам хотелось бы узнать. Он так же хорошо ответит вам в письме, как и при личной беседе. Сделайте это прямо сегодня и отдайте письмо мне. Я прослежу, чтобы оно ушло с утренней почтой.— И Фанни, не сидите с этим ребенком всю ночь, — приказала тетя Луиза. — Я сама загляну туда перед сном, а слуги посидят но очереди. На самом деле вы сами, своим собственным поведением, сделали себя незаменимой.— Если бы не умерла Чинг Мей, этого бы не случилось, — сказала Фанни, и снова на нее посмотрели ничего не выражающие лица.— Ну, об этом вам следовало бы поговорить с сэром Джайлсом Моуэттом, — сказал дядя Эдгар. — Ведь это он позволил заключенному бежать. Он говорит, что теперь ужесточил правила. Клянется, что больше побегов не будет. Я думаю, что тот парень уже уплыл в Австралию.— Ав-Австралия! — с недоверием повторила Амелия.— Так они считают. Днем или двумя позже из Плимута отплыл корабль к антиподам. Туда убийца и отправился безнаказанно. Вероятно, он наживет себе состояние на золотых приисках. Вот так, жизнь штука забавная. Временами в высшей степени несправедливая. В высшей степени.Амелия сделала движение, как будто собираясь что-то сказать, затем остановилась. Ее лицо было белым, глаза потемнели.— Папа…Папа снисходительно ждал ее замечания. Когда его не последовало, он сказал:— Что такое, дорогая?— С вами все в порядке, Амелия? Вы кажетесь бледной.— Со мной все в полном порядке, мама. Просто этот разговор о бежавшем заключенном взволновал меня. Иногда ночью… плющ тихонько стучит в мое окно… и я почти вскрикиваю.— Бедняжка моя, вы не должны нервничать. Я же говорю, сэр Джайлс заявляет, что теперь даже горностай не мог бы выскользнуть из этой тюрьмы.Амелия посмотрела на отца расширенными глазами. Затем леди Арабелла, продремавшая все это время, шумно проснулась и пробормотала своим хриплым голосом:— Фанни хорошая девушка. Она заслуживает большего, чем просто праздник.И в конце концов показалось, что, возможно, она все это время слушала. 21 Она была в ловушке… она была птицей, мечущейся и задыхающейся в дымоходе. Та птица умерла…Фанни, задремав в кресле у постели Нолли, резко дернулась и снова проснулась, в ее сознании безжалостно снова и снова крутились вопросы без ответов.Огонь догорал, в комнате было почти темно. Она встала, чтобы аккуратно подложить совком еще угля. Несмотря на ее старания, Нолли вскинулась и пробормотала, как бормотала уже несколько раз в своем полузабытьи:— Кузина Фанни! Когда Чинг Мей вернется за своими туфлями?Вскоре уголь разгорелся, и комната немного повеселела. Нолли уже снова спала. Китайская кукла, с которой она в последнее время играла гораздо меньше, была крепко прижата к ней. Казалось, она успокаивает ее. К счастью, девочка не знала, что кукла была невольной виновницей смерти Чинг Мей. И точно так же, как она никогда, вероятно, не узнает, кто положил птицу в клетку, так же и то, кто бросил в ту ночь куклу на ее постель, оставалось тайной для Фанни.Однако ни один из странных эпизодов, и даже испуг Нолли в роще, не казался настолько угрожающим, как сегодняшняя имитация птицы.Или, может, Фанни испытывала это чувство просто потому, что так устала и вымоталась, и испытала такое разочарование по поводу своей отмененной поездки в Лондон. Потому что она была так одинока…Ей не к кому было обратиться кроме Адама Марша. Следует ли ей обращаться к нему? Может ли она доверять ему? Она все еще помнила предложение из его письма к ней:— Если у вас возникнут какие-либо сомнения…В настоящий момент у нее было слишком много сомнений. Она не знала, имели ли они отношение к тому, на что он ссылался, однако, подчиняясь непреодолимому желанию, она на цыпочках прошла в свою комнату и достала из бюро писчую бумагу.«… Я беспокоюсь не за себя, за детей. Кто-то намеренно пытается запугать их. Нолли уже больна. Я не могу оставить ее и поехать в Лондон. Интересно, понравится ли это нашему мучителю, этого ли он добивался? Я признаюсь сейчас, что никогда не была окончательно убеждена в том, что смерть Чинг Мей последовала из-за ее случайного столкновения с бежавшим заключенным. Думаю, что кому-либо вне семьи следует знать, что мой кузен Джордж более серьезно болен, чем это может показаться. Семьи бывают слишком заинтересованы…»Излагая свои тревоги на бумаге, она почувствовала сильное облегчение. Она закончила письмо, размягчила воск на пламени свечи, запечатала конверт, затем опустила письмо в карман, чтобы позже решить, каким образом надежно доставить письмо Адаму. Она не могла оставить его в холле, чтобы его забрали вместе с остальной почтой. Каждый захотел бы узнать, почему она пишет Адаму Маршу.Закончив это письмо, она начала писать письмо с извинениями мистеру Крейку. Она умоляла его написать ей и рассказать все, что он может, о ее родителях. Возможно, позже она сможет посетить его. Об отправке этого письма беспокоиться не следовало. Дядя Эдгар обещал проследить, чтобы оно было отправлено утром в первую очередь.Поднялся ветер, и начался дождь. Лето кончилось, начали падать листья. При таком ветре земля к утру будет покрыта их ковром, и озеро тоже будет забросано тонущими листьями. Приближались туманные дни и долгие темные ночи. Именно тогда дом действительно пробуждался к жизни, не от огней, праздников и веселья, но со своими многообразными скрипами и вздохами во время сильных ветров, дующих над вересковыми пустошами, с отражением луны в незанавешенных окнах и с колебанием пламени свечей под сильнейшими бесплотными вздохами. Фанни вздрогнула. Она любила полные внутренней жизни зимы, но эта, наступающая, внушала ей ужас. Она не могла предвидеть ее конца.К утру Нолли стало лучше. Она выпила немного теплого молока и пристально посмотрев на Фанни с тенью своей прежней язвительности, сказала:— Оставайтесь здесь около меня! Все время! — и снова заснула, на этот раз глубоко и спокойно.Мелкий дождь все еще лил к середине утра, когда влетела Амелия, промокшая и в плохом настроении. Она выезжала верхом, а Адам ее не встретил.Фанни в изумлении взглянула на нее.— Вы хотите сказать, что встречаетесь с мистером Маршем, когда выезжаете верхом?Амелия кивнула.— Конечно. Мне никогда не нравилось ездить верхом в одиночестве. О, Фанни, не смотрите на меня с таким потрясенным видом. Мы в конце концов живем в прогрессивном девятнадцатом веке. Или вы ревнуете?— Так ваши встречи никогда не были случайными?— Вересковые пустоши немного великоваты для случайных встреч, не правда ли? Нет, он обычно ждет меня у Высокого Холма. Но сегодня он не приехал, трус. Конечно, не из-за того, что он боится маленького дождика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31