Доктор Лю плелся следом.
Судья Ди сидел за столом, склонясь над большой картой. Рядом с кипой бумаг в руках стоял Tao Гань. Пока Чао Тай отвешивал ритуальные поклоны судье, лекарь достиг верхней ступеньки лестницы и опустился на колени.
– Кричала уличная певица, мой господин, – доложил Чао Тай. – Этот господин утверждает, что она приставала к нему. По удачному совпадению перед вами доктор Лю, коего вы желали видеть.
Судья окинул взглядом стоящего на коленях мужчину:
– А где певица?
– Убежала, мой господин.
– Понятно. – Судья откинулся в кресле и кивнул лекарю: – Можете встать!
Лю торопливо поднялся, просеменил по балкону и, оказавшись перед столом судьи Ди, низко поклонился, почтительно сложив руки, скрытые длинными рукавами парчового халата. Некоторое время судья молча разглядывал его, медленно поглаживая бороду, потом спросил:
– Что произошло на улице, доктор?
– Я шел к пациенту, мой господин, и, как всегда, нес коробку с порошками и травами. – Лю показал судье плоскую красную коробочку. – Завернув за угол, я увидел женщину, к которой приставали два уборщика в черном, из тех, что вывозят трупы. Я прогнал негодяев, но женщина прилипла ко мне, как плющ. Она оказалась певичкой. Вместо того чтобы поблагодарить, эта особа не давала мне проходу, мой господин! Я требовал оставить меня в покое, но она схватила меня за рукав и не отпускала. Пришлось вырываться силой, и она закричала. Наверняка хотела устроить сцену в расчете выклянчить немного денег. К счастью, появился тайвэй, и она убежала.
Чао Тай открыл рот, собираясь что-то сказать, но судья Ди остановил его кивком и вновь обратился к лекарю:
– Я хотел встретиться с вами, доктор, чтобы расспросить о кончине торговца Мэя, что покинул вас прошлой ночью. Мне доложили, что вы были свидетелем несчастья.
Лю грустно покачал головой:
– Нет, мой господин, я не присутствовал при этом печальном событии. Ужасная потеря, не только для…
– Следователь доложил, что вы были там! – резко перебил судья Ди.
– Я действительно находился в доме почтенного Мэя, мой господин, но в западном крыле, а несчастный случай произошел в восточном…
– Что ж, расскажите, что вам известно!
– Охотно, мой господин. Почтенный Мэй приехал за мной рано утром, в самом начале восьмого, чтобы осмотреть его домоправителя. Старик, как обычно, хлопотал по хозяйству, но вдруг почувствовал себя плохо, и господин Мэй велел ему немедленно лечь в постель. В эти дни все, разумеется, склонны думать о… самом худшем. Я осмотрел больного и нашел, что это всего лишь приступ лихорадки – самое обычное дело в такое время года. Потом господин Мэй любезно пригласил меня отобедать. Поскольку домоправитель заболел, а вся остальная прислуга отослана в горное имение, госпожа Мэй прислуживала нам сама. Неловко, согласитесь, когда хозяйка дома играет роль прислуги… Мы встали из-за стола часов в девять вечера, и господин Мэй сказал, что хочет поработать в библиотеке. Она расположена в восточном крыле, наверху. Он говорил, что немного почитает, а потом ляжет спать там же, на скамье. «У тебя был тяжелый день, – заметил он жене, – и тебе надо хорошенько выспаться». Почтенный Мэй был очень заботливым человеком, мой господин. Всегда. – Лю тяжело вздохнул. – Попрощавшись с господином Мэем, я на обратном пути заглянул к домоправителю – благо он живет у самых ворот – и, к своему огорчению, увидел, что лихорадка усиливается. Я тотчас дал ему лекарство, сел у постели и стал ждать, пока оно подействует. В огромном доме, обычно таком шумном, стояла мертвая тишина. Казалось, я попал в какое-то царство снов. Вдруг из восточного крыла донесся женский крик. Я выбежал во двор и там столкнулся с госпожой Мэй. Она была в ужасном состоянии.
– В котором часу это произошло?
– Часу в десятом вечера, мой господин… Госпожа Мэй, рыдая, поведала мне, что нашла своего мужа мертвым у подножия мраморной лестницы в зале. По пути туда она кое-как объяснила, что, прежде чем лечь спать, пошла в библиотеку справиться, не нужно ли господину Мэю что-нибудь принести. Однако, войдя в зал, увидела его лежащим на полу. Бедная женщина с криком бросилась во двор, надеясь, что домоправителю уже полегчало и он…
– Поверим вам на слово! Вы осмотрели тело?
– Очень поверхностно, мой господин! Почтенный Мэй ударился головой об острый угол левой колонны у подножия лестницы. Я сразу обнаружил, что лобная кость раздроблена. По-видимому, он умер мгновенно. Думаю, господин Мэй упал, спускаясь по крутой лестнице, потому что на верхней ступени лежала погасшая свеча, а в середине валялась одна из его туфель. Положа руку на сердце, мой господин, меня не слишком удивил такой поворот событии. В последнее время господин Мэй жаловался на сильные головные боли, и я советовал побольше отдыхать – ведь ему как-никак было под семьдесят! Но почтенный Мэй не внял моим предупреждениям! Он хотел лично наблюдать за ходом торговли. Итак каждый день, с утра до вечера! При этом господин Мэй весьма терпеливо выслушивал все жалобы покупателей! Он был так заботлив! Великий благодетель! Это невосполнимая потеря, мой господин!
– Согласен. И что вы сделали потом?
– Приготовил успокоительное питье для госпожи Мэй, мой господин. Потом проведал старого слугу и, убедившись, что тот крепко спит, велел госпоже Мэй ничего не трогать, а сам отправился в городскую канцелярию доложить о случившемся. Там все были очень заняты, и судебного лекаря не нашли. Кто-то сказал мне, что он проверяет погребальные костры. Тогда я пошел домой, а в канцелярию обратился сегодня утром. Судебный лекарь был на месте, и я отвел его в дом почтенного Мэя. К тому времени домоправитель уже оправился и пошел в похоронное ведомство. Лекарь в моем присутствии осмотрел тело и обнаружил, что…
– Да, я читал его отчет. Хорошо, доктор Лю, это все. Но меня беспокоит судьба госпожи Мэй. Ей сейчас понадобится помощь и в проведении похорон, и во всем прочем. Сходите к ней, доктор, и передайте, что я пришлю несколько людей на подмогу.
– Вы очень добры, мой господин. Почтенная госпожа Мэй это высоко оценит.
Доктор Лю низко поклонился и ушел.
– Льстивый негодяй! – возмутился Чао Тай. – Все, что он рассказал вам о спасении девушки от уборщиков, – наглая ложь! Это Лю приставал к ней, мой господин, а не она к нему!
– Я так и подумал, – спокойно заметил судья. – Этот лекарь не внушает доверия! Поэтому-то я его так подробно допрашивал! И несмотря на все хвалебные отзывы, мне совсем не хочется просить у него совета насчет одного вопроса в отчете судебного лекаря, который меня несколько озадачил. Не мог бы ты дать мне этот отчет, Tao Гань? Он где-то там, среди бумаг!
Порывшись в груде свитков, Tao Гань отыскал заполненную судебным лекарем бирку и протянул судье.
– Как всегда, коротко и по существу! – одобрительно улыбнулся судья Ди, проглядев ответ. – Вот, слушай: "Тело Мэй Ляна, профессионального торговца, шестидесяти девяти лет. Лобная кость насквозь проломлена об острый край колонны у подножия лестницы. К краю вышеупомянутой колонны прилипло несколько седых волосков, на поверхности явственно видна кровь. На левой скуле покойного – черные пятна, предположительно сажа или черная краска. На боках крупные синяки, еще больше их на ногах, плечах и спине. Предварительное заключение: «несчастный случай». – Судья бросил отчет на стол. – Все эти синяки он, безусловно, мог получить падая с лестницы, а вот черные пятна меня смущают… – протянул он.
– Старик работал в библиотеке, так ведь? – заметил Чао Тай. – Возможно, он что-то писал и выпачкал лицо тушью.
– Если провести кисточкой во неровной поверхности, брызги летят во все стороны! – поддержал его Tao Гань.
– Может быть, может быть… – не стал спорить судья Ди. – Кстати, Чао Тай, твои люди закупорили все сточные трубы?
– Те, что на окраинах, забиты железными крышками. В них и крыса не проскользнет! А сегодня начались работы в старом городе. Вечером мы с Ма Жуном хотим нагрянуть туда и посмотреть, как идут дела.
– Хорошо. Увидимся, когда вернетесь. А сейчас мы с Tao Ганем займемся вопросами управления. Их накопилось столько, что, боюсь, нам и до полуночи не разобрать!
Глава 5
Ма Жун сердито вцепился в чашу с вином.
– И эта дыра называется «Домом Пяти Блаженств»! – буркнул он себе под нос. – Брат Чао мог бы выбрать и более приличное место. Времена сейчас такие, что в приличные места трудно попасть!
Он отхлебнул дешевого, кислого вина, поморщился, тяжело опустил чашу на стол, потянулся и широко зевнул. В последние недели поспать удавалось не более нескольких часов в сутки. Но Жун был на редкость сильным человеком, а ростом даже превосходил Чао Тая. Под плотно облегающей кольчугой переливались крепкие мускулы. Ма Жун не носил на груди золотистый значок начальника стражи, а прятал его под шлемом, чтобы избавить себя от необходимости отвечать на приветствие каждого встречного стража.
Сложив руки, он мрачно оглядел длинный узкий зал, освещенный всего одним глиняным светильником, что стоял на грубой дощатой стойке. С низких стропил свисала паутина, а в спертом, почти обжигающем воздухе висел смешанный запах прогорклого жира и кислого вина. Хозяин, угрюмый горбун, обслужив Ма Жуна, тотчас скрылся за дверью в глубине заведения.
Единственным посетителем, кроме Ма Жуна, был пожилой человек, сидевший за угловым столиком. Не обращая внимания на тайвэя, он, казалось, полностью сосредоточился на ярко одетой кукле, которую держал в руке. Еще две куклы лежали на столе. Одеяние посетителя выглядело крайне убого: залатанные штаны и синяя полотняная куртка в тон выцветшей занавеске у него за спиной. Взъерошенную седую голову прикрывала засаленная черная шапочка.
Маленькой коричневой обезьянке, сидевшей на плече у этого странного посетителя, похоже, очень не понравился пристальный взгляд Ма Жуна. Она так вскинула брови, что упругая кожа побелела, а черная шерстка на голове поднялась дыбом. Обнажив зубы, зверек обвил шею хозяина пушистым хвостом и сердито зашипел. Только тут его хозяин наконец поднял голову и, насмешливо взглянув на тайвэя, прогудел низким, хорошо поставленным голосом:
– Если хочешь еще винца, воин, – только крикни. Горбун в задней комнате, воюет со своей старухой. Та расстроена, потому как полчаса назад из дома напротив вынесли три трупа.
– Пусть себе продолжает воевать, – проворчал Ма Жун. – Мне и одной чаши этого поила надолго хватит.
– Тихо! – ласково пожурил обезьянку его собеседник и, погладив мохнатую голову, обронил: – Это заведение, воин, предназначено для вкусов попроще и кошельков потоньше. Зато оно удачно расположено – аккурат между новым и старым городом.
– Надо иметь много наглости, чтобы назвать это «Домом Пяти Блаженств», – досадливо бросил Ма.
– Пять блаженств, – задумчиво повторил незнакомец. – деньги, высокая должность, долгая жизнь, хорошее здоровье и много детей. А почему бы не назвать заведение в их честь, воин? Оно стоит около стены последнего большого дома в этом квартале, а через улицу отсюда начинаются трущобы. Вот и выходит, что харчевня горбуна – своего рода пограничный камень, что делит пять блаженств между бедными и богатыми. Деньги, высокая должность, долгая жизнь и хорошее здоровье – для богатых. Много, очень много детей – для бедных. Но бедные не жалуются, вовсе нет! Им и одного такого блаженства более чем достаточно!
Он поставил куклу на стол и несколькими проворными движениями ловких, чувствительных пальцев отделил голову от туловища. Ма Жун встал и, подойдя к его столику, сел напротив.
– Славное у вас занятие! Мне всегда нравились хорошие кукольные представления признался он. – Удивительно, как вам удается заставить воинов драться на мечах! А что вы ищете?
Кукольник шарил в стоявшей рядом бамбуковой корзине с куклами.
– Не могу найти подходящую голову! – объяснил он. – Мне нужен настоящий, непревзойденный злодей. Тело, как видишь, я уже нашел. Крупный, сильный малый с хорошим аппетитом. А вот голову никак не подберу!
– Господи, да это же очень просто! У всех наших театральных злодеев лица вот такие. – Ма Жун надул щеки, свирепо выпучил глаза и злобно скривил губы.
Кукольник пренебрежительно отмахнулся:
– Это всего лишь театральные злодеи. В театре актеры и актрисы четко делятся на положительных и отрицательных персонажей. А мои куклы больше чем актеры, воин. Я хочу, чтобы они были настоящими людьми в миниатюре. Поэтому-то мне без надобности театральный злодей. Понятно?
– Если честно, нет. Но вы разбираетесь в этом деле лучше и, полагаю, знаете, о чем говорите. Кстати, как вас зовут?
– Юань, кукольник Юань из старого города. – Бросив куклу обратно в корзину, он, в свою очередь, спросил: – Ты знаешь старый город?
– Не очень хорошо. Но собираюсь пойти туда сегодня вечером.
– Посмотри, как там живут люди, воин. В темных, сырых трущобах, в заброшенных подвалах, почти в норах. И все же они мне милее роскошных домов богачей. Всегда! – Почесав лохматую спинку зверька, он задумчиво добавил: – Бедняки всегда озабочены тем, как бы наполнить желудок, им некогда придумывать жестокие игры, способные возбудить пресыщенные аппетиты, как это делают богачи в доме у меня за спиной. – Он ткнул большим пальцем через плечо.
– А что вы о них знаете? – лениво осведомился Ма Жун.
Кукольник оказался страшным занудой. Жуну хотелось, чтобы скорее пришел Чао Тай.
– Больше, чем ты думаешь, воин, – ухмыльнулся Юань. – Иногда в стене за занавесом возникает трещина, и тогда перед нами открывается часть внутренних покоев, своего рода галерея. Иногда там можно увидеть прелюбопытные сцены.
– Чушь! – раздраженно фыркнул Ма Жун.
Его собеседник пожал сутулыми плечами:
– Суди сам! – Он полуобернулся на табурете, отдернул синюю занавеску и заглянул в щель, потом сухо предложил тайвэю: – Что ж, смотри, как забавляются богачи.
Ма Жун с невольным любопытством встали прильнул к щели, указанной кукольником. И тут же у него против воли перехватило дыхание. В узкую, неровную щель среди кирпичей он увидел полутемную галерею, выложенную красным изразцом. На заднем плане было что-то вроде павильона с широкими окнами, закрытыми бамбуковыми занавесками. Слева и справа тянулись ряды красных лакированных колонн. В безмолвном ужасе Ма Жун смотрел на высокого, стройного мужчину, что стоял посреди галереи к нему лицом. Незнакомец, облаченный в черный шелковый халат, размеренно и как-то отрешенно порол длинным кнутом окоченевшую от боли голую женщину, распростертую ничком на низкой скамье. Ее длинные черные волосы свисали на каменные плиты, а спину и плечи заливала кровь. Внезапно истязатель остановился и рука с кнутом неподвижно повисла в воздухе. Две большие птицы проплыли вдоль колонны, лениво хлопая длинными яркими крыльями.
Ма Жун, выругавшись, отвернулся.
– Ну, до этого негодяя мы доберемся! – гаркнул он и, оттолкнув Юаня, схватившего его за руку, быстро добавил: – Не волнуйтесь, я начальник стражи!
– Спешить ни к чему, – спокойно возразил кукольник. – Преступник уже пойман.
Он пошире раздвинул синюю занавеску, явив глазам тайвэя квадратный ящик, установленный возле стены на треножнике. В передней части ящика была узкая щель.
– Это мой маленький волшебный фонарь, – объяснил Юань, с довольной улыбкой наблюдая за смущением Ма Жуна.
– Семь преисподних! – взорвался тот.
Кукольник поводил рукой за ящиком:
– У меня здесь более тридцати картинок. Все сцены из старинной жизни. Взгляните еще раз!
Прижавшись лицом к щели, тайвэй увидел изысканный загородный дом на заросшем ивами берегу реки. Длинные, тонкие ветви шевелились на ветру. Потом появилась небольшая лодка. Мужчина в широкой соломенной шляпе медленно двигал веслами. На корме сидела красивая молодая девушка. Вдруг балконная дверь на верхнем этаже дома открылась, и оттуда вышел старик с длинной седой бородой. Затем изображение померкло.
– Свеча внутри догорела, и представление окончено. Поскольку оно было коротким, денег за него я не возьму.
– Как вам удается делать эти фигуры такими правдоподобными? И как, во имя духов, вы заставляете их двигаться?
– Я вырезаю их из картона и раскрашиваю. Самое трудное – создать глубину, чтобы картина не выглядела плоской. Это моё собственное изобретение! А двигаются фигурки благодаря привязанным к ним конским волоскам. Надо очень проворно шевелить руками, но кроме того…
Он вдруг умолк и повернул голову к двери – на пороге стояла высокая, на редкость ладная девушка.
Глава 6
Минуту-другую она неподвижно стояла, свысока оглядывая зал большими горящими глазами. Наряд ее был довольно беден: выцветшая темно-зеленая парчовая куртка поверх столь же поношенной широкой юбки. Из черного шелка. Широкий вырез куртки обнажал верх пышной груди над тесным черным лифом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Судья Ди сидел за столом, склонясь над большой картой. Рядом с кипой бумаг в руках стоял Tao Гань. Пока Чао Тай отвешивал ритуальные поклоны судье, лекарь достиг верхней ступеньки лестницы и опустился на колени.
– Кричала уличная певица, мой господин, – доложил Чао Тай. – Этот господин утверждает, что она приставала к нему. По удачному совпадению перед вами доктор Лю, коего вы желали видеть.
Судья окинул взглядом стоящего на коленях мужчину:
– А где певица?
– Убежала, мой господин.
– Понятно. – Судья откинулся в кресле и кивнул лекарю: – Можете встать!
Лю торопливо поднялся, просеменил по балкону и, оказавшись перед столом судьи Ди, низко поклонился, почтительно сложив руки, скрытые длинными рукавами парчового халата. Некоторое время судья молча разглядывал его, медленно поглаживая бороду, потом спросил:
– Что произошло на улице, доктор?
– Я шел к пациенту, мой господин, и, как всегда, нес коробку с порошками и травами. – Лю показал судье плоскую красную коробочку. – Завернув за угол, я увидел женщину, к которой приставали два уборщика в черном, из тех, что вывозят трупы. Я прогнал негодяев, но женщина прилипла ко мне, как плющ. Она оказалась певичкой. Вместо того чтобы поблагодарить, эта особа не давала мне проходу, мой господин! Я требовал оставить меня в покое, но она схватила меня за рукав и не отпускала. Пришлось вырываться силой, и она закричала. Наверняка хотела устроить сцену в расчете выклянчить немного денег. К счастью, появился тайвэй, и она убежала.
Чао Тай открыл рот, собираясь что-то сказать, но судья Ди остановил его кивком и вновь обратился к лекарю:
– Я хотел встретиться с вами, доктор, чтобы расспросить о кончине торговца Мэя, что покинул вас прошлой ночью. Мне доложили, что вы были свидетелем несчастья.
Лю грустно покачал головой:
– Нет, мой господин, я не присутствовал при этом печальном событии. Ужасная потеря, не только для…
– Следователь доложил, что вы были там! – резко перебил судья Ди.
– Я действительно находился в доме почтенного Мэя, мой господин, но в западном крыле, а несчастный случай произошел в восточном…
– Что ж, расскажите, что вам известно!
– Охотно, мой господин. Почтенный Мэй приехал за мной рано утром, в самом начале восьмого, чтобы осмотреть его домоправителя. Старик, как обычно, хлопотал по хозяйству, но вдруг почувствовал себя плохо, и господин Мэй велел ему немедленно лечь в постель. В эти дни все, разумеется, склонны думать о… самом худшем. Я осмотрел больного и нашел, что это всего лишь приступ лихорадки – самое обычное дело в такое время года. Потом господин Мэй любезно пригласил меня отобедать. Поскольку домоправитель заболел, а вся остальная прислуга отослана в горное имение, госпожа Мэй прислуживала нам сама. Неловко, согласитесь, когда хозяйка дома играет роль прислуги… Мы встали из-за стола часов в девять вечера, и господин Мэй сказал, что хочет поработать в библиотеке. Она расположена в восточном крыле, наверху. Он говорил, что немного почитает, а потом ляжет спать там же, на скамье. «У тебя был тяжелый день, – заметил он жене, – и тебе надо хорошенько выспаться». Почтенный Мэй был очень заботливым человеком, мой господин. Всегда. – Лю тяжело вздохнул. – Попрощавшись с господином Мэем, я на обратном пути заглянул к домоправителю – благо он живет у самых ворот – и, к своему огорчению, увидел, что лихорадка усиливается. Я тотчас дал ему лекарство, сел у постели и стал ждать, пока оно подействует. В огромном доме, обычно таком шумном, стояла мертвая тишина. Казалось, я попал в какое-то царство снов. Вдруг из восточного крыла донесся женский крик. Я выбежал во двор и там столкнулся с госпожой Мэй. Она была в ужасном состоянии.
– В котором часу это произошло?
– Часу в десятом вечера, мой господин… Госпожа Мэй, рыдая, поведала мне, что нашла своего мужа мертвым у подножия мраморной лестницы в зале. По пути туда она кое-как объяснила, что, прежде чем лечь спать, пошла в библиотеку справиться, не нужно ли господину Мэю что-нибудь принести. Однако, войдя в зал, увидела его лежащим на полу. Бедная женщина с криком бросилась во двор, надеясь, что домоправителю уже полегчало и он…
– Поверим вам на слово! Вы осмотрели тело?
– Очень поверхностно, мой господин! Почтенный Мэй ударился головой об острый угол левой колонны у подножия лестницы. Я сразу обнаружил, что лобная кость раздроблена. По-видимому, он умер мгновенно. Думаю, господин Мэй упал, спускаясь по крутой лестнице, потому что на верхней ступени лежала погасшая свеча, а в середине валялась одна из его туфель. Положа руку на сердце, мой господин, меня не слишком удивил такой поворот событии. В последнее время господин Мэй жаловался на сильные головные боли, и я советовал побольше отдыхать – ведь ему как-никак было под семьдесят! Но почтенный Мэй не внял моим предупреждениям! Он хотел лично наблюдать за ходом торговли. Итак каждый день, с утра до вечера! При этом господин Мэй весьма терпеливо выслушивал все жалобы покупателей! Он был так заботлив! Великий благодетель! Это невосполнимая потеря, мой господин!
– Согласен. И что вы сделали потом?
– Приготовил успокоительное питье для госпожи Мэй, мой господин. Потом проведал старого слугу и, убедившись, что тот крепко спит, велел госпоже Мэй ничего не трогать, а сам отправился в городскую канцелярию доложить о случившемся. Там все были очень заняты, и судебного лекаря не нашли. Кто-то сказал мне, что он проверяет погребальные костры. Тогда я пошел домой, а в канцелярию обратился сегодня утром. Судебный лекарь был на месте, и я отвел его в дом почтенного Мэя. К тому времени домоправитель уже оправился и пошел в похоронное ведомство. Лекарь в моем присутствии осмотрел тело и обнаружил, что…
– Да, я читал его отчет. Хорошо, доктор Лю, это все. Но меня беспокоит судьба госпожи Мэй. Ей сейчас понадобится помощь и в проведении похорон, и во всем прочем. Сходите к ней, доктор, и передайте, что я пришлю несколько людей на подмогу.
– Вы очень добры, мой господин. Почтенная госпожа Мэй это высоко оценит.
Доктор Лю низко поклонился и ушел.
– Льстивый негодяй! – возмутился Чао Тай. – Все, что он рассказал вам о спасении девушки от уборщиков, – наглая ложь! Это Лю приставал к ней, мой господин, а не она к нему!
– Я так и подумал, – спокойно заметил судья. – Этот лекарь не внушает доверия! Поэтому-то я его так подробно допрашивал! И несмотря на все хвалебные отзывы, мне совсем не хочется просить у него совета насчет одного вопроса в отчете судебного лекаря, который меня несколько озадачил. Не мог бы ты дать мне этот отчет, Tao Гань? Он где-то там, среди бумаг!
Порывшись в груде свитков, Tao Гань отыскал заполненную судебным лекарем бирку и протянул судье.
– Как всегда, коротко и по существу! – одобрительно улыбнулся судья Ди, проглядев ответ. – Вот, слушай: "Тело Мэй Ляна, профессионального торговца, шестидесяти девяти лет. Лобная кость насквозь проломлена об острый край колонны у подножия лестницы. К краю вышеупомянутой колонны прилипло несколько седых волосков, на поверхности явственно видна кровь. На левой скуле покойного – черные пятна, предположительно сажа или черная краска. На боках крупные синяки, еще больше их на ногах, плечах и спине. Предварительное заключение: «несчастный случай». – Судья бросил отчет на стол. – Все эти синяки он, безусловно, мог получить падая с лестницы, а вот черные пятна меня смущают… – протянул он.
– Старик работал в библиотеке, так ведь? – заметил Чао Тай. – Возможно, он что-то писал и выпачкал лицо тушью.
– Если провести кисточкой во неровной поверхности, брызги летят во все стороны! – поддержал его Tao Гань.
– Может быть, может быть… – не стал спорить судья Ди. – Кстати, Чао Тай, твои люди закупорили все сточные трубы?
– Те, что на окраинах, забиты железными крышками. В них и крыса не проскользнет! А сегодня начались работы в старом городе. Вечером мы с Ма Жуном хотим нагрянуть туда и посмотреть, как идут дела.
– Хорошо. Увидимся, когда вернетесь. А сейчас мы с Tao Ганем займемся вопросами управления. Их накопилось столько, что, боюсь, нам и до полуночи не разобрать!
Глава 5
Ма Жун сердито вцепился в чашу с вином.
– И эта дыра называется «Домом Пяти Блаженств»! – буркнул он себе под нос. – Брат Чао мог бы выбрать и более приличное место. Времена сейчас такие, что в приличные места трудно попасть!
Он отхлебнул дешевого, кислого вина, поморщился, тяжело опустил чашу на стол, потянулся и широко зевнул. В последние недели поспать удавалось не более нескольких часов в сутки. Но Жун был на редкость сильным человеком, а ростом даже превосходил Чао Тая. Под плотно облегающей кольчугой переливались крепкие мускулы. Ма Жун не носил на груди золотистый значок начальника стражи, а прятал его под шлемом, чтобы избавить себя от необходимости отвечать на приветствие каждого встречного стража.
Сложив руки, он мрачно оглядел длинный узкий зал, освещенный всего одним глиняным светильником, что стоял на грубой дощатой стойке. С низких стропил свисала паутина, а в спертом, почти обжигающем воздухе висел смешанный запах прогорклого жира и кислого вина. Хозяин, угрюмый горбун, обслужив Ма Жуна, тотчас скрылся за дверью в глубине заведения.
Единственным посетителем, кроме Ма Жуна, был пожилой человек, сидевший за угловым столиком. Не обращая внимания на тайвэя, он, казалось, полностью сосредоточился на ярко одетой кукле, которую держал в руке. Еще две куклы лежали на столе. Одеяние посетителя выглядело крайне убого: залатанные штаны и синяя полотняная куртка в тон выцветшей занавеске у него за спиной. Взъерошенную седую голову прикрывала засаленная черная шапочка.
Маленькой коричневой обезьянке, сидевшей на плече у этого странного посетителя, похоже, очень не понравился пристальный взгляд Ма Жуна. Она так вскинула брови, что упругая кожа побелела, а черная шерстка на голове поднялась дыбом. Обнажив зубы, зверек обвил шею хозяина пушистым хвостом и сердито зашипел. Только тут его хозяин наконец поднял голову и, насмешливо взглянув на тайвэя, прогудел низким, хорошо поставленным голосом:
– Если хочешь еще винца, воин, – только крикни. Горбун в задней комнате, воюет со своей старухой. Та расстроена, потому как полчаса назад из дома напротив вынесли три трупа.
– Пусть себе продолжает воевать, – проворчал Ма Жун. – Мне и одной чаши этого поила надолго хватит.
– Тихо! – ласково пожурил обезьянку его собеседник и, погладив мохнатую голову, обронил: – Это заведение, воин, предназначено для вкусов попроще и кошельков потоньше. Зато оно удачно расположено – аккурат между новым и старым городом.
– Надо иметь много наглости, чтобы назвать это «Домом Пяти Блаженств», – досадливо бросил Ма.
– Пять блаженств, – задумчиво повторил незнакомец. – деньги, высокая должность, долгая жизнь, хорошее здоровье и много детей. А почему бы не назвать заведение в их честь, воин? Оно стоит около стены последнего большого дома в этом квартале, а через улицу отсюда начинаются трущобы. Вот и выходит, что харчевня горбуна – своего рода пограничный камень, что делит пять блаженств между бедными и богатыми. Деньги, высокая должность, долгая жизнь и хорошее здоровье – для богатых. Много, очень много детей – для бедных. Но бедные не жалуются, вовсе нет! Им и одного такого блаженства более чем достаточно!
Он поставил куклу на стол и несколькими проворными движениями ловких, чувствительных пальцев отделил голову от туловища. Ма Жун встал и, подойдя к его столику, сел напротив.
– Славное у вас занятие! Мне всегда нравились хорошие кукольные представления признался он. – Удивительно, как вам удается заставить воинов драться на мечах! А что вы ищете?
Кукольник шарил в стоявшей рядом бамбуковой корзине с куклами.
– Не могу найти подходящую голову! – объяснил он. – Мне нужен настоящий, непревзойденный злодей. Тело, как видишь, я уже нашел. Крупный, сильный малый с хорошим аппетитом. А вот голову никак не подберу!
– Господи, да это же очень просто! У всех наших театральных злодеев лица вот такие. – Ма Жун надул щеки, свирепо выпучил глаза и злобно скривил губы.
Кукольник пренебрежительно отмахнулся:
– Это всего лишь театральные злодеи. В театре актеры и актрисы четко делятся на положительных и отрицательных персонажей. А мои куклы больше чем актеры, воин. Я хочу, чтобы они были настоящими людьми в миниатюре. Поэтому-то мне без надобности театральный злодей. Понятно?
– Если честно, нет. Но вы разбираетесь в этом деле лучше и, полагаю, знаете, о чем говорите. Кстати, как вас зовут?
– Юань, кукольник Юань из старого города. – Бросив куклу обратно в корзину, он, в свою очередь, спросил: – Ты знаешь старый город?
– Не очень хорошо. Но собираюсь пойти туда сегодня вечером.
– Посмотри, как там живут люди, воин. В темных, сырых трущобах, в заброшенных подвалах, почти в норах. И все же они мне милее роскошных домов богачей. Всегда! – Почесав лохматую спинку зверька, он задумчиво добавил: – Бедняки всегда озабочены тем, как бы наполнить желудок, им некогда придумывать жестокие игры, способные возбудить пресыщенные аппетиты, как это делают богачи в доме у меня за спиной. – Он ткнул большим пальцем через плечо.
– А что вы о них знаете? – лениво осведомился Ма Жун.
Кукольник оказался страшным занудой. Жуну хотелось, чтобы скорее пришел Чао Тай.
– Больше, чем ты думаешь, воин, – ухмыльнулся Юань. – Иногда в стене за занавесом возникает трещина, и тогда перед нами открывается часть внутренних покоев, своего рода галерея. Иногда там можно увидеть прелюбопытные сцены.
– Чушь! – раздраженно фыркнул Ма Жун.
Его собеседник пожал сутулыми плечами:
– Суди сам! – Он полуобернулся на табурете, отдернул синюю занавеску и заглянул в щель, потом сухо предложил тайвэю: – Что ж, смотри, как забавляются богачи.
Ма Жун с невольным любопытством встали прильнул к щели, указанной кукольником. И тут же у него против воли перехватило дыхание. В узкую, неровную щель среди кирпичей он увидел полутемную галерею, выложенную красным изразцом. На заднем плане было что-то вроде павильона с широкими окнами, закрытыми бамбуковыми занавесками. Слева и справа тянулись ряды красных лакированных колонн. В безмолвном ужасе Ма Жун смотрел на высокого, стройного мужчину, что стоял посреди галереи к нему лицом. Незнакомец, облаченный в черный шелковый халат, размеренно и как-то отрешенно порол длинным кнутом окоченевшую от боли голую женщину, распростертую ничком на низкой скамье. Ее длинные черные волосы свисали на каменные плиты, а спину и плечи заливала кровь. Внезапно истязатель остановился и рука с кнутом неподвижно повисла в воздухе. Две большие птицы проплыли вдоль колонны, лениво хлопая длинными яркими крыльями.
Ма Жун, выругавшись, отвернулся.
– Ну, до этого негодяя мы доберемся! – гаркнул он и, оттолкнув Юаня, схватившего его за руку, быстро добавил: – Не волнуйтесь, я начальник стражи!
– Спешить ни к чему, – спокойно возразил кукольник. – Преступник уже пойман.
Он пошире раздвинул синюю занавеску, явив глазам тайвэя квадратный ящик, установленный возле стены на треножнике. В передней части ящика была узкая щель.
– Это мой маленький волшебный фонарь, – объяснил Юань, с довольной улыбкой наблюдая за смущением Ма Жуна.
– Семь преисподних! – взорвался тот.
Кукольник поводил рукой за ящиком:
– У меня здесь более тридцати картинок. Все сцены из старинной жизни. Взгляните еще раз!
Прижавшись лицом к щели, тайвэй увидел изысканный загородный дом на заросшем ивами берегу реки. Длинные, тонкие ветви шевелились на ветру. Потом появилась небольшая лодка. Мужчина в широкой соломенной шляпе медленно двигал веслами. На корме сидела красивая молодая девушка. Вдруг балконная дверь на верхнем этаже дома открылась, и оттуда вышел старик с длинной седой бородой. Затем изображение померкло.
– Свеча внутри догорела, и представление окончено. Поскольку оно было коротким, денег за него я не возьму.
– Как вам удается делать эти фигуры такими правдоподобными? И как, во имя духов, вы заставляете их двигаться?
– Я вырезаю их из картона и раскрашиваю. Самое трудное – создать глубину, чтобы картина не выглядела плоской. Это моё собственное изобретение! А двигаются фигурки благодаря привязанным к ним конским волоскам. Надо очень проворно шевелить руками, но кроме того…
Он вдруг умолк и повернул голову к двери – на пороге стояла высокая, на редкость ладная девушка.
Глава 6
Минуту-другую она неподвижно стояла, свысока оглядывая зал большими горящими глазами. Наряд ее был довольно беден: выцветшая темно-зеленая парчовая куртка поверх столь же поношенной широкой юбки. Из черного шелка. Широкий вырез куртки обнажал верх пышной груди над тесным черным лифом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16