Дитрик не мог двинуться с места.
Ему показалось, что зверь оскалил свои изогнутые клыки. Его конь заржал и поднялся на дыбы, и темное животное проскользнуло почти под ногами коня. Он опять поднялся на дыбы и споткнулся. Дитрик начал соскальзывать с седла, потом упал, ударив локоть о покрытый снегом камень. Он закричал. Лицо ожег холодный снег.
Яя хохотал над ним. Дитрик сел, вытирая снег с лица. Такс ехал по лощине к ним.
— Что случилось?
Он посмотрел на Яя, потом на Дитрика. Лицо у него не изменилось.
— Нам нужно поймать твою лошадь.
Он проехал мимо Дитрика, а за ним ехал Яя, продолжая смеяться. Дитрик поднялся на ноги. Он кипел от ярости. В первый раз он понял, что ненавидит Яя.
Когда они поймали его коня, то вернулись в лощинку и собрали много веток. Всеx связали и потащили за конями в лагерь. К тому времени совершенно стемнело. Другие гунны сделали из снега стену, чтобы защититься от ветра. Они также разожгли костер и поставили вариться еду. Пока кипел суп, они уселись все вместе, как стая животных. От всех воняло отсыревшим мехом, потом и особенным сладковатым запахом, присущим всем гуннам. Снег не переставал идти, отражаясь в свете костра, пар от тающих снежинок тянулся наискосок в порывах ветра. Огонь начинал шуметь и плеваться, когда в него попадали большие хлопья снега. Под навесом снежных стен, когда с одной стороны к нему тесно прижимался Такс, а с другой — какой-то гунн и когда перед ним и за ним сидели гунны, Дитрику стало тепло.
Они ели жидкую похлебку из разваренного зерна с сушеным мясом, пили растопленный снег и напиток Белый Брат. Чтобы экономить дрова, не часто подкладывали их в костер. Вне небольшого круга огня огромная темнота дрожала от порывов ночного ветрам Лошади двинулись на огонек, зашли за снежную стену и Начали дремать. Дитрик чувствовал себя пьяным от усталости.
Раза два он засыпал и просыпался, когда у него голова падала на грудь. Когда он Проснулся второй раз, кто-то говорил, а все остальные слушали.
В темноте он ничего не видел и только с трудом различал силуэты сидящих возле них. Голос шел из самой середины, как будто кто-то по-гуннски рассказывал какую-то историю. Он разобрал несколько с. ров, но этого было недостаточно, чтобы понять, о чем же шла речь. Это были слова — конь, вода и буря. Но сам голос, который поднимался вверх и опускался, меняя тональность, поразил его и вызвал разные эмоции. Хотя он не понимал, о чем шла речь, но в голосе слышались нотки опасности, затем эта опасность была побеждена, а затем он понял, что наступил счастливый конец.
Потом последовала долгая тишина. За защищавшей их стеной и светом огня ветер выл в темноте. Дитрику показалось, что за воплями ветра он различил вой волков. Он поднял голову и пытался что-то услышать.
— К чему ты прислушиваешься? — тихо спросил его Такс.
— Волки.
— ТОЛЬКО ВОЛКИ?
Гунн, сидевший перед Патриком, оглянулся — он был моложе остальных, и у него были серьезные глаза. Дитрик подумал, сколько же ему лет, и перестал прислушиваться к звукам бури.
У него зашевелились во осы на голове, и он рывком поднял голову.
Такс спросил:
— Ты их слышишь?
— Что это?
Даже находясь среди гуннов, Дитрик почувствовал свою незащищенность и холод. Он подумал, почему он не слышал ничего раньше. Звук напоминал смех. Как будто сумасшедший начинал хихикать. Звук был удивительно мягким на фоне грохота сильного ветра. Потом он зазвучал, как женский вопль.
— Что это?
Он подобрал под себя ноги, чтобы подняться, но все продолжали сидеть, и он снова сел. Такс произнес какое-то слово.
— Я не знаю, как германцы называют их. Это духи людей, умерших ночью в снегу. Они пытаются выманить других людей в бурю. Если ты уйдешь, то замерзнешь до смерти, и твой дух займет место духа, который выманил тебя на смерть. Он сможет отдыхать, но тебе придется звать кого-то, кто бы мог освободить тебя от вечной муки.
— Но что они сделали? — спросил Дитрик.
— Они умерли в снегу, ночью и в одиночестве, и их дух подхватил ветер. Он двигается настолько быстро, что они никак не могут вырваться из бури, и ветер их переносит с одного места на другое, и так продолжается постоянно, пока они не подхватят кого-то другого и смогут вырваться из потока ветра.
— Но что они сделали? Они что, грешили? Почему их так наказывают?
Такс поднял брови вверх:
— Они умерли ночью, в снегу.
Дитрик сгорбился. Он никак не мог понять, почему люди должны были страдать от того, что с ними произошел несчастный случай. Он всегда верил, что наказание ждет только плохих людей. Он низко опустил голову и теснее прижался к окружавшим его людям, стараясь быть подальше от ветра.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
На следующую ночь они спали во дворе семьи хунну, которая двинулась на север с гор к Хунгвару. Они находились на каменистой вершине холма в конце долины, которая шла на юг в горы, в направлении Сирмиума. На следующий день они ехали по долине дальше на юг и спали под навесом скалы. Еще через день они выехали на равнину, где был расположен Сирмиум. Вокруг него, как стены, стояли высокие, покрытые снегом горы. Несмотря на холод, река не замерзла, перенося течением куски снега и синий лед.
Ветер смел почти весь снег с долины, и кучки снега были наметены под стены города. Он был грязным от мусора, который выбрасывали из-за стен. Такс посмотрел на Дитрика, ехавшего рядом с ним. У того был открыт рот, и глаза, постоянно что-то рассматривали. Он перевел взгляд на Такса и спросил:
— Сколько здесь живет людей? Такс пожал плечами.
— Не знаю. Может, Эдеко знает. Если хочешь, я могу его спросить. Много…
Он улыбнулся.
— Тебе нравится?
Он был так доволен, будто сам специально построил город, чтобы показать Дитрику.
— Я никогда раньше не видел город из камня. Только Хунгвар. Но это совсем иное.
Такс фыркнул.
— Хунгвар не город. Города — это зловещие места.
Они подъехали к воротам, которые были открыты, и народ находился за пределами стен. Такс знал, что римляне стараются держать ворота закрытыми даже днем, если это возможно. Он подумал, что могут делать горожане в снегу. Горы вокруг пугали его, и он начал волноваться. Но он был расстроен тем, что им приходилось въезжать в город. Они проехали под аркой ворот, и на них упала тень. Она была холоднее солнечного света, как кусок железа.
Внутри хунну остановились и собрались в кружок. Такс проверил, чтобы там нашлось место для Дитрика. Все сразу начали говорить. Каган приказал им всем ехать в город за Эдико, но не назначил главного, и поэтому их путешествие на юг было таким сложным. Такс снова посмотрел на Дитрика. Он, бледный, на фоне темных лиц хунну, внимательно смотрел на разговаривавших людей и молча шевелил губами, пытаясь повторять слова из речи гуннов.
— Такс, — сказал Яя, — ты помнишь, где находится дворец проконсула?
Такс выпрямился и огляделся, пытаясь сориентироваться.
— Да, внизу по этой улице есть площадь с фонтаном из каменных детей, и от него отходят разные улицы. Нужно проехать две улицы на юг, потом по одной подняться к холму, а другая улица — прямая, и на ней стоит дворец проконсула.
— И там будет Эдеко, — сказал другой человек. — Мы встретим его там? Кто-нибудь знает, где мы будем спать?
Яя закричал:
— В бараках казармы римского гарнизона. Я знаю, где это.
Такс собрал поводья.
— Дитрик, поехали. Они будут говорить, пока не сядет солнце.
И он начал выбираться из круга.
— Куда мы едем? — спросил его Дитрик. Он старался ехать рядом с Таксом, и они начали поездку по городу.
— Посмотрим, что из этого выйдет. Дитрик оглянулся.
— Может, нам нужно было остаться с остальными? Мы правда будем спать в казармах?
— Да. Разве ты не хочешь посмотреть на город? Если мы останемся с ними, то ничего не увидим.
Дитрик поудобнее уселся в седле.
— Я думал, что он совсем другой.
Такс засмеялся. Они ехали посредине улицы. По обеим сторонам шагали люди. Их одежда была сделана из ткани, а обувь — из кожи. Они смотрели на Такса и Дитрика так, словно никогда прежде не видели таких людей. Вокруг возвышались дома, построенные из камня. Такс постарался расслабиться, потому что его пугало то, что он мог видеть всего лишь на несколько сотен футов перед собой.
— Все так близко расположено друг от друга, — заметил Дитрик. — И люди смотрят на нас. Мне стыдно, я похож на варвара.
Такс потихоньку глянул на него, но ничего не сказал. Они ехали уже по другой улице. Перед ними на улице играли дети, которые смеялись и кричали. Эхо от стука копыт отражалось от каменных стен, и казалось, что вместо двух коней едет четыре. Дети перестали играть. Под грязью их лица были светлыми, и у них были длинные тонкие носы, как у германцев.
— Смотри, — предупредил его Такс.
— Что? — Дитрик посмотрел на него.
Такс показал ему на детей. Они смотрели, как всадники приближались к ним. Такс надвинул капюшон плаща так, чтобы он защищал его голову и шею.
Дети молча и внимательно, как кошки, прижались к стенам, чтобы дать им проехать. Такс сделал вид, что не обращает на них внимания. Он держался поближе к Дитрику. Они проехали мимо первой группы детей. Впереди улица суживалась между высокими, покрытыми виноградом стенами.
Вдруг дети закричали и начали швырять в них снежки, камни и куски черепицы. Они напали на них сзади. Дитрик вскрикнул и прижал руку к виску. Он увидел, что на ней кровь. Тогда он обернулся и закричал на детей. Такс продолжал смотреть вперед. Его постоянно что-то ударяло по спине. Лошадка начала волноваться и взбрыкивать. Такс сжал ногами бока, и она недовольно покорилась всаднику. Ребята бежали за ними. Дитрик сердито ругал их на германском языке. Но дети кричали на латыни, они не знали германского языка. Наконец они подъехали к площади, где был фонтан с каменными детьми. Голоса ребят стали тише. Камень ударил Такса по плечу, мимо пролетел какой-то гнилой фрукт и на камнях дороги разлетелся на куски.
— Ублюдки, — сказал Дитрик. — Неужели их родители не следят за ними?
— Они всегда так делают, — сказал ему Такс — Поехали.
— Но я же христианин, как и они, — заметил Дитрик. Такс фыркнул. Площадь была широкой и светлой, и там находилось много горожан. Посредине нее была расположена широкая чаша фонтана. Над чашей возвышалась искусственная скала с тремя мраморными мальчиками с раковинами в руках. Двое из них пригнулись, а третий стоял, возвышаясь над ними. Было холодно, и вода не лилась из раковин. Но Такс был здесь, когда фонтан работал, и он был прекрасен. Ему хотелось, чтобы Дитрик мог все увидеть.
Вокруг фонтана расположились с лотками уличные торговцы. Они стояли с одной стороны площади под обнаженными ветвями деревьев. Такс почувствовал запах апельсинов и яблок. Он подумал, что не мешало бы закусить.
— Хунну!
— Хунну! — закричал Такс и выбросил руку вперед. Дитрик позади него испугался, и его конь попятился к фонтану. Человек на черной лошади пробирался к ним через толпу у лотка с апельсинами. Старуха в шали выругала его и погрозила палкой, но он не обратил на нее внимания. Такс остановился, чтобы подождать его. На человеке были тяжелые латы катафракта (македонской конницы) в римской армии. Его лошадь хоть и была немного выше конька Такса, но в несколько раз тяжелее его. Он остановил коня рядом с лошадкой Такса и снял свой шлем.
— Аррун из хунну Хатригур, мой тотем — змея и весенний дождь.
— Такс из хунну Мишну, мой тотем — лягушка и ива. Такс достал кувшин Белого Брата и протянул его всаднику.
— Какие-то новости от кагана?
— Он процветает, а его враги гибнут.
Аррун приложил кувшин к губам и отпил большой глоток.
— О, хорошо. Кто он? Он показал на Дитрика.
— Просто германец. Они оставляют солдат хунну в этой провинции?
— Нет, мне просто не повезло.
У Арруна было забавное лицо, с крупной лепкой костей, добродушное. Он улыбнулся:
— До весны мне придется замещать Изауриана, которого я убил. Он заслуживал смерти, но мой командир посчитал, что сможет выслужиться, если отдаст меня на время в эту армию. Все мои друзья в Антиохе, и я здесь совсем один. Ты — первый хунну, которого я увидел с тех пор, как выпал снег, кроме посланцев, возвращающихся домой из Константинополя. Ты едешь с ними?
— Каган прислал сюда отряд, чтобы встретить Эдеко и проводить его домой.
Аррун высоко поднял брови.
— Вы приехали сюда из Хунгвара?
— Мы — охрана кагана.
— Ух, я бы хотел быть там, а не здесь.
— И я тоже. Но если мы здесь, то нам следует как-то повеселиться. Мы можем чем-нибудь сегодня заняться, мой друг и я?
— Получить удовольствие?
Аррун выпятил вперед нижнюю губу:
— На этой улице продается вино в доме под названием «Фортуна». Там играют в кости. Иногда бывают петушиные и собачьи бои.
— Они будут злиться, если к ним придет хунну? Аррун захохотал:
— О, они уже к этому привыкли. Я иногда захожу туда. Но ты же знаешь, что любой хунну может справиться с пятью или шестью горожанами.
Такс скорчил рожу.
— Я не желаю ввязываться в драку, ведь кто-то может погибнуть. Потом я не уверен, что мой друг умеет драться. Как насчет женщин?
— О, они бывают на церковном крыльце под навесом с наступлением темноты.
— Хорошо.
Такс сплюнул, он был доволен. Он уже был в Сирмиуме дважды, но не смог найти места, где держались шлюхи. Он кулаком стукнул катафракта по груди.
— Спасибо. Я думаю, что мы будем ночевать в ваших казармах. Может, мы вместе отправимся к торговцу вином, и ты там скажешь, чтобы с нами не затевали драку.
— Иногда веселее драться, чем воздерживаться от этого. Такс захохотал и снова стукнул его в грудь.
— Если ты так считаешь, то тебе следует вернуться к кагану. Какие сражения могут быть в армии римлян?
Катафракт захохотал, повернул коня, поднял руку в приветствии и поехал от них прочь, продолжая смеяться.
Такс посмотрел на Дитрика. У того было странное выражение лица, и он спросил:
— Почему ты так странно выглядишь?
— Да нет, ничего.
Дитрик попытался успокоиться.
— Кто это был?
Они снова начали пробираться сквозь толпу.
— Солдат императора.
— Ты его знал раньше? Он из Хунгвара? Такс покачал головой:
— Он из клана змеи из хунну Хатригур. Они живут далеко, вдоль Длинной Реки у моря.
Дитрик вздохнул:
— У меня нет друзей.
— Что? Я же здесь, и разве я не твой друг?
— Ты не гепид.
— Почему мне нужно быть гепидом, чтобы стать твоим другом?
— Прости, но ты так дружелюбно разговаривал с этим человеком, как ты говоришь со мной, а ты его никогда не видел раньше.
Такс не знал, что ему возразить. Он не понимал, что Дитрик имел в виду, или почему он вообще говорил подобные вещи. Воздух городов отравлял собой все. Он огляделся, пытаясь отыскать что-то интересное и показать Дитрику, чтобы тот снова стал счастлив.
— Вот. Это гробница твоего Прародителя?
Дитрик поднял голову. Такс наклонился, схватил поводья и повел его к боковой улице. Гробница была небольшой, но ее крытое крыльцо и навес были во всю длину здания. Сквозь двойные двери Такс мог видеть лица, нарисованные на стенах. На дверях были изображены кресты. Крыша поднималась над зданием углом. По крыше и карнизам крыльца рос старый виноград серебристо-серого цвета с набухшими бутонами.
— Это церковь, — сказал Дитрик.
— Катафракт сказал, что ночью мы здесь можем найти женщин.
Дитрик снова глянул туда. Его щеки и шея медленно краснели. Он откашлялся. Такс возмущенно покачал головой:
— У тебя есть с собой какие-то деньги?
— Нет. Я даже не подумал об этом, — громко сказал Дитрик.
— Тогда я тебе дам. Они не берут ничего, кроме денег. Яя как-то раз попытался купить шлюху за седло, и она его вышвырнула из дома совершенно голого.
Такс захохотал, вспоминая, как Яя бежал по улице, пытаясь прикрыться руками.
— Они всегда проверяют, есть ли у тебя деньги, прежде чем начинают иметь с тобой дело. Седло все равно стоит слишком много, а шлюха — всего лишь пару или тройку медных монет. Но денег все равно не хватает, иногда они заставляют тебя платить больше, если перестают просто лежать на спине и начинают двигаться. Шлюхи такие ленивые. Если тебе повезет и ты найдешь приличную, то тебе лучше потом еще дать ей денег, чтобы показать, что ты ценишь то, что она для тебя сделала.
Краска отлила со щек Дитрика, и он быстро заглянул в глаза Такса.
— Твой отец будет злиться?
— Наверно, да, — ответил ему Дитрик. У него был нормальный голос. Такс откинулся назад, и его ноги болтались свободно по бокам лошадки.
— Твой отец — странный человек. Может, с нами пойдет Яя и еще парочка ребят.
— Ты хочешь сказать… — у Дитрика прервался голос, и он почти взвизгнул: — Что мы все?.. Все сразу?..
Такс внимательно посмотрел на него и нахмурился.
— Нет, все по очереди, но…
Он ничего не сказал, но у него появились подозрения. Ему даже не приходило в голову, что Дитрик мог еще ни разу не быть с женщиной. Кони довезли их до конца улицы, где стояла церковь, и повернули к югу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Ему показалось, что зверь оскалил свои изогнутые клыки. Его конь заржал и поднялся на дыбы, и темное животное проскользнуло почти под ногами коня. Он опять поднялся на дыбы и споткнулся. Дитрик начал соскальзывать с седла, потом упал, ударив локоть о покрытый снегом камень. Он закричал. Лицо ожег холодный снег.
Яя хохотал над ним. Дитрик сел, вытирая снег с лица. Такс ехал по лощине к ним.
— Что случилось?
Он посмотрел на Яя, потом на Дитрика. Лицо у него не изменилось.
— Нам нужно поймать твою лошадь.
Он проехал мимо Дитрика, а за ним ехал Яя, продолжая смеяться. Дитрик поднялся на ноги. Он кипел от ярости. В первый раз он понял, что ненавидит Яя.
Когда они поймали его коня, то вернулись в лощинку и собрали много веток. Всеx связали и потащили за конями в лагерь. К тому времени совершенно стемнело. Другие гунны сделали из снега стену, чтобы защититься от ветра. Они также разожгли костер и поставили вариться еду. Пока кипел суп, они уселись все вместе, как стая животных. От всех воняло отсыревшим мехом, потом и особенным сладковатым запахом, присущим всем гуннам. Снег не переставал идти, отражаясь в свете костра, пар от тающих снежинок тянулся наискосок в порывах ветра. Огонь начинал шуметь и плеваться, когда в него попадали большие хлопья снега. Под навесом снежных стен, когда с одной стороны к нему тесно прижимался Такс, а с другой — какой-то гунн и когда перед ним и за ним сидели гунны, Дитрику стало тепло.
Они ели жидкую похлебку из разваренного зерна с сушеным мясом, пили растопленный снег и напиток Белый Брат. Чтобы экономить дрова, не часто подкладывали их в костер. Вне небольшого круга огня огромная темнота дрожала от порывов ночного ветрам Лошади двинулись на огонек, зашли за снежную стену и Начали дремать. Дитрик чувствовал себя пьяным от усталости.
Раза два он засыпал и просыпался, когда у него голова падала на грудь. Когда он Проснулся второй раз, кто-то говорил, а все остальные слушали.
В темноте он ничего не видел и только с трудом различал силуэты сидящих возле них. Голос шел из самой середины, как будто кто-то по-гуннски рассказывал какую-то историю. Он разобрал несколько с. ров, но этого было недостаточно, чтобы понять, о чем же шла речь. Это были слова — конь, вода и буря. Но сам голос, который поднимался вверх и опускался, меняя тональность, поразил его и вызвал разные эмоции. Хотя он не понимал, о чем шла речь, но в голосе слышались нотки опасности, затем эта опасность была побеждена, а затем он понял, что наступил счастливый конец.
Потом последовала долгая тишина. За защищавшей их стеной и светом огня ветер выл в темноте. Дитрику показалось, что за воплями ветра он различил вой волков. Он поднял голову и пытался что-то услышать.
— К чему ты прислушиваешься? — тихо спросил его Такс.
— Волки.
— ТОЛЬКО ВОЛКИ?
Гунн, сидевший перед Патриком, оглянулся — он был моложе остальных, и у него были серьезные глаза. Дитрик подумал, сколько же ему лет, и перестал прислушиваться к звукам бури.
У него зашевелились во осы на голове, и он рывком поднял голову.
Такс спросил:
— Ты их слышишь?
— Что это?
Даже находясь среди гуннов, Дитрик почувствовал свою незащищенность и холод. Он подумал, почему он не слышал ничего раньше. Звук напоминал смех. Как будто сумасшедший начинал хихикать. Звук был удивительно мягким на фоне грохота сильного ветра. Потом он зазвучал, как женский вопль.
— Что это?
Он подобрал под себя ноги, чтобы подняться, но все продолжали сидеть, и он снова сел. Такс произнес какое-то слово.
— Я не знаю, как германцы называют их. Это духи людей, умерших ночью в снегу. Они пытаются выманить других людей в бурю. Если ты уйдешь, то замерзнешь до смерти, и твой дух займет место духа, который выманил тебя на смерть. Он сможет отдыхать, но тебе придется звать кого-то, кто бы мог освободить тебя от вечной муки.
— Но что они сделали? — спросил Дитрик.
— Они умерли в снегу, ночью и в одиночестве, и их дух подхватил ветер. Он двигается настолько быстро, что они никак не могут вырваться из бури, и ветер их переносит с одного места на другое, и так продолжается постоянно, пока они не подхватят кого-то другого и смогут вырваться из потока ветра.
— Но что они сделали? Они что, грешили? Почему их так наказывают?
Такс поднял брови вверх:
— Они умерли ночью, в снегу.
Дитрик сгорбился. Он никак не мог понять, почему люди должны были страдать от того, что с ними произошел несчастный случай. Он всегда верил, что наказание ждет только плохих людей. Он низко опустил голову и теснее прижался к окружавшим его людям, стараясь быть подальше от ветра.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
На следующую ночь они спали во дворе семьи хунну, которая двинулась на север с гор к Хунгвару. Они находились на каменистой вершине холма в конце долины, которая шла на юг в горы, в направлении Сирмиума. На следующий день они ехали по долине дальше на юг и спали под навесом скалы. Еще через день они выехали на равнину, где был расположен Сирмиум. Вокруг него, как стены, стояли высокие, покрытые снегом горы. Несмотря на холод, река не замерзла, перенося течением куски снега и синий лед.
Ветер смел почти весь снег с долины, и кучки снега были наметены под стены города. Он был грязным от мусора, который выбрасывали из-за стен. Такс посмотрел на Дитрика, ехавшего рядом с ним. У того был открыт рот, и глаза, постоянно что-то рассматривали. Он перевел взгляд на Такса и спросил:
— Сколько здесь живет людей? Такс пожал плечами.
— Не знаю. Может, Эдеко знает. Если хочешь, я могу его спросить. Много…
Он улыбнулся.
— Тебе нравится?
Он был так доволен, будто сам специально построил город, чтобы показать Дитрику.
— Я никогда раньше не видел город из камня. Только Хунгвар. Но это совсем иное.
Такс фыркнул.
— Хунгвар не город. Города — это зловещие места.
Они подъехали к воротам, которые были открыты, и народ находился за пределами стен. Такс знал, что римляне стараются держать ворота закрытыми даже днем, если это возможно. Он подумал, что могут делать горожане в снегу. Горы вокруг пугали его, и он начал волноваться. Но он был расстроен тем, что им приходилось въезжать в город. Они проехали под аркой ворот, и на них упала тень. Она была холоднее солнечного света, как кусок железа.
Внутри хунну остановились и собрались в кружок. Такс проверил, чтобы там нашлось место для Дитрика. Все сразу начали говорить. Каган приказал им всем ехать в город за Эдико, но не назначил главного, и поэтому их путешествие на юг было таким сложным. Такс снова посмотрел на Дитрика. Он, бледный, на фоне темных лиц хунну, внимательно смотрел на разговаривавших людей и молча шевелил губами, пытаясь повторять слова из речи гуннов.
— Такс, — сказал Яя, — ты помнишь, где находится дворец проконсула?
Такс выпрямился и огляделся, пытаясь сориентироваться.
— Да, внизу по этой улице есть площадь с фонтаном из каменных детей, и от него отходят разные улицы. Нужно проехать две улицы на юг, потом по одной подняться к холму, а другая улица — прямая, и на ней стоит дворец проконсула.
— И там будет Эдеко, — сказал другой человек. — Мы встретим его там? Кто-нибудь знает, где мы будем спать?
Яя закричал:
— В бараках казармы римского гарнизона. Я знаю, где это.
Такс собрал поводья.
— Дитрик, поехали. Они будут говорить, пока не сядет солнце.
И он начал выбираться из круга.
— Куда мы едем? — спросил его Дитрик. Он старался ехать рядом с Таксом, и они начали поездку по городу.
— Посмотрим, что из этого выйдет. Дитрик оглянулся.
— Может, нам нужно было остаться с остальными? Мы правда будем спать в казармах?
— Да. Разве ты не хочешь посмотреть на город? Если мы останемся с ними, то ничего не увидим.
Дитрик поудобнее уселся в седле.
— Я думал, что он совсем другой.
Такс засмеялся. Они ехали посредине улицы. По обеим сторонам шагали люди. Их одежда была сделана из ткани, а обувь — из кожи. Они смотрели на Такса и Дитрика так, словно никогда прежде не видели таких людей. Вокруг возвышались дома, построенные из камня. Такс постарался расслабиться, потому что его пугало то, что он мог видеть всего лишь на несколько сотен футов перед собой.
— Все так близко расположено друг от друга, — заметил Дитрик. — И люди смотрят на нас. Мне стыдно, я похож на варвара.
Такс потихоньку глянул на него, но ничего не сказал. Они ехали уже по другой улице. Перед ними на улице играли дети, которые смеялись и кричали. Эхо от стука копыт отражалось от каменных стен, и казалось, что вместо двух коней едет четыре. Дети перестали играть. Под грязью их лица были светлыми, и у них были длинные тонкие носы, как у германцев.
— Смотри, — предупредил его Такс.
— Что? — Дитрик посмотрел на него.
Такс показал ему на детей. Они смотрели, как всадники приближались к ним. Такс надвинул капюшон плаща так, чтобы он защищал его голову и шею.
Дети молча и внимательно, как кошки, прижались к стенам, чтобы дать им проехать. Такс сделал вид, что не обращает на них внимания. Он держался поближе к Дитрику. Они проехали мимо первой группы детей. Впереди улица суживалась между высокими, покрытыми виноградом стенами.
Вдруг дети закричали и начали швырять в них снежки, камни и куски черепицы. Они напали на них сзади. Дитрик вскрикнул и прижал руку к виску. Он увидел, что на ней кровь. Тогда он обернулся и закричал на детей. Такс продолжал смотреть вперед. Его постоянно что-то ударяло по спине. Лошадка начала волноваться и взбрыкивать. Такс сжал ногами бока, и она недовольно покорилась всаднику. Ребята бежали за ними. Дитрик сердито ругал их на германском языке. Но дети кричали на латыни, они не знали германского языка. Наконец они подъехали к площади, где был фонтан с каменными детьми. Голоса ребят стали тише. Камень ударил Такса по плечу, мимо пролетел какой-то гнилой фрукт и на камнях дороги разлетелся на куски.
— Ублюдки, — сказал Дитрик. — Неужели их родители не следят за ними?
— Они всегда так делают, — сказал ему Такс — Поехали.
— Но я же христианин, как и они, — заметил Дитрик. Такс фыркнул. Площадь была широкой и светлой, и там находилось много горожан. Посредине нее была расположена широкая чаша фонтана. Над чашей возвышалась искусственная скала с тремя мраморными мальчиками с раковинами в руках. Двое из них пригнулись, а третий стоял, возвышаясь над ними. Было холодно, и вода не лилась из раковин. Но Такс был здесь, когда фонтан работал, и он был прекрасен. Ему хотелось, чтобы Дитрик мог все увидеть.
Вокруг фонтана расположились с лотками уличные торговцы. Они стояли с одной стороны площади под обнаженными ветвями деревьев. Такс почувствовал запах апельсинов и яблок. Он подумал, что не мешало бы закусить.
— Хунну!
— Хунну! — закричал Такс и выбросил руку вперед. Дитрик позади него испугался, и его конь попятился к фонтану. Человек на черной лошади пробирался к ним через толпу у лотка с апельсинами. Старуха в шали выругала его и погрозила палкой, но он не обратил на нее внимания. Такс остановился, чтобы подождать его. На человеке были тяжелые латы катафракта (македонской конницы) в римской армии. Его лошадь хоть и была немного выше конька Такса, но в несколько раз тяжелее его. Он остановил коня рядом с лошадкой Такса и снял свой шлем.
— Аррун из хунну Хатригур, мой тотем — змея и весенний дождь.
— Такс из хунну Мишну, мой тотем — лягушка и ива. Такс достал кувшин Белого Брата и протянул его всаднику.
— Какие-то новости от кагана?
— Он процветает, а его враги гибнут.
Аррун приложил кувшин к губам и отпил большой глоток.
— О, хорошо. Кто он? Он показал на Дитрика.
— Просто германец. Они оставляют солдат хунну в этой провинции?
— Нет, мне просто не повезло.
У Арруна было забавное лицо, с крупной лепкой костей, добродушное. Он улыбнулся:
— До весны мне придется замещать Изауриана, которого я убил. Он заслуживал смерти, но мой командир посчитал, что сможет выслужиться, если отдаст меня на время в эту армию. Все мои друзья в Антиохе, и я здесь совсем один. Ты — первый хунну, которого я увидел с тех пор, как выпал снег, кроме посланцев, возвращающихся домой из Константинополя. Ты едешь с ними?
— Каган прислал сюда отряд, чтобы встретить Эдеко и проводить его домой.
Аррун высоко поднял брови.
— Вы приехали сюда из Хунгвара?
— Мы — охрана кагана.
— Ух, я бы хотел быть там, а не здесь.
— И я тоже. Но если мы здесь, то нам следует как-то повеселиться. Мы можем чем-нибудь сегодня заняться, мой друг и я?
— Получить удовольствие?
Аррун выпятил вперед нижнюю губу:
— На этой улице продается вино в доме под названием «Фортуна». Там играют в кости. Иногда бывают петушиные и собачьи бои.
— Они будут злиться, если к ним придет хунну? Аррун захохотал:
— О, они уже к этому привыкли. Я иногда захожу туда. Но ты же знаешь, что любой хунну может справиться с пятью или шестью горожанами.
Такс скорчил рожу.
— Я не желаю ввязываться в драку, ведь кто-то может погибнуть. Потом я не уверен, что мой друг умеет драться. Как насчет женщин?
— О, они бывают на церковном крыльце под навесом с наступлением темноты.
— Хорошо.
Такс сплюнул, он был доволен. Он уже был в Сирмиуме дважды, но не смог найти места, где держались шлюхи. Он кулаком стукнул катафракта по груди.
— Спасибо. Я думаю, что мы будем ночевать в ваших казармах. Может, мы вместе отправимся к торговцу вином, и ты там скажешь, чтобы с нами не затевали драку.
— Иногда веселее драться, чем воздерживаться от этого. Такс захохотал и снова стукнул его в грудь.
— Если ты так считаешь, то тебе следует вернуться к кагану. Какие сражения могут быть в армии римлян?
Катафракт захохотал, повернул коня, поднял руку в приветствии и поехал от них прочь, продолжая смеяться.
Такс посмотрел на Дитрика. У того было странное выражение лица, и он спросил:
— Почему ты так странно выглядишь?
— Да нет, ничего.
Дитрик попытался успокоиться.
— Кто это был?
Они снова начали пробираться сквозь толпу.
— Солдат императора.
— Ты его знал раньше? Он из Хунгвара? Такс покачал головой:
— Он из клана змеи из хунну Хатригур. Они живут далеко, вдоль Длинной Реки у моря.
Дитрик вздохнул:
— У меня нет друзей.
— Что? Я же здесь, и разве я не твой друг?
— Ты не гепид.
— Почему мне нужно быть гепидом, чтобы стать твоим другом?
— Прости, но ты так дружелюбно разговаривал с этим человеком, как ты говоришь со мной, а ты его никогда не видел раньше.
Такс не знал, что ему возразить. Он не понимал, что Дитрик имел в виду, или почему он вообще говорил подобные вещи. Воздух городов отравлял собой все. Он огляделся, пытаясь отыскать что-то интересное и показать Дитрику, чтобы тот снова стал счастлив.
— Вот. Это гробница твоего Прародителя?
Дитрик поднял голову. Такс наклонился, схватил поводья и повел его к боковой улице. Гробница была небольшой, но ее крытое крыльцо и навес были во всю длину здания. Сквозь двойные двери Такс мог видеть лица, нарисованные на стенах. На дверях были изображены кресты. Крыша поднималась над зданием углом. По крыше и карнизам крыльца рос старый виноград серебристо-серого цвета с набухшими бутонами.
— Это церковь, — сказал Дитрик.
— Катафракт сказал, что ночью мы здесь можем найти женщин.
Дитрик снова глянул туда. Его щеки и шея медленно краснели. Он откашлялся. Такс возмущенно покачал головой:
— У тебя есть с собой какие-то деньги?
— Нет. Я даже не подумал об этом, — громко сказал Дитрик.
— Тогда я тебе дам. Они не берут ничего, кроме денег. Яя как-то раз попытался купить шлюху за седло, и она его вышвырнула из дома совершенно голого.
Такс захохотал, вспоминая, как Яя бежал по улице, пытаясь прикрыться руками.
— Они всегда проверяют, есть ли у тебя деньги, прежде чем начинают иметь с тобой дело. Седло все равно стоит слишком много, а шлюха — всего лишь пару или тройку медных монет. Но денег все равно не хватает, иногда они заставляют тебя платить больше, если перестают просто лежать на спине и начинают двигаться. Шлюхи такие ленивые. Если тебе повезет и ты найдешь приличную, то тебе лучше потом еще дать ей денег, чтобы показать, что ты ценишь то, что она для тебя сделала.
Краска отлила со щек Дитрика, и он быстро заглянул в глаза Такса.
— Твой отец будет злиться?
— Наверно, да, — ответил ему Дитрик. У него был нормальный голос. Такс откинулся назад, и его ноги болтались свободно по бокам лошадки.
— Твой отец — странный человек. Может, с нами пойдет Яя и еще парочка ребят.
— Ты хочешь сказать… — у Дитрика прервался голос, и он почти взвизгнул: — Что мы все?.. Все сразу?..
Такс внимательно посмотрел на него и нахмурился.
— Нет, все по очереди, но…
Он ничего не сказал, но у него появились подозрения. Ему даже не приходило в голову, что Дитрик мог еще ни разу не быть с женщиной. Кони довезли их до конца улицы, где стояла церковь, и повернули к югу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28