Я, матушка-посадница, тебя За мужнины за речи не виню, Одно тебе на память только слово Еще скажу: дочь от него держи Подале, матушка, подале - слышишь? Теперь прости - прошу не провожать!
(Уходит.)
П о с а д н и к
(следит за ней глазами) Тьфу, взбалмошная баба!
П о с а д н и ц а
Глеб Мироныч! Свет мой, голубчик! Что б тебе пойти Догнать ее, пред ней бы извиниться? Нам, право, с нею ссориться не след, Она в великом гневе!
П о с а д н и к
Как? Еще Пред ней мне извиняться?
П о с а д н и ц а
Свет, подумай: Все на тебя подымутся теперь!
П о с а д н и к А мне какое дело?
П о с а д н и ц а
И слова Твои перетолкуют!
П о с а д н и к
Мне-то что ж? Иль в самом деле я безбожник?
П о с а д н и ц а
Сила Святая с нами! Но тебя, мой свет, Осудят все! От недругов твоих Бог весть теперь пойдут какие толки!
П о с а д н и к Бояться толков - шагу не ступить!
П о с а д н и ц а Ведь чтил же ты и сам ее доселе!
П о с а д н и к Я чту ее, но гнуться перед ней Уж не взыщи! Нашла коса на камень!
В а с и л ь к о И подлинно! Такого не встречала Она отпора!
П о с а д н и к
Новгород старуху Избаловал!
В а с и л ь к о
А выплыла каким В дверь кораблем!
П о с а д н и к
Шабаш о ней - довольно! О чем вы тут шептались меж собой?
В а с и л ь к о Мы, государь...
В е р а
Они хотят...
П о с а д н и к
В чем дело?
В е р а Вишь, вылазку затеяли они!
П о с а д н и к Как вылазку? Кто вылазку затеял?
В а с и л ь к о Мы, государь, словенские ребята, С гончарскими побились об заклад. Те говорят: не пустит воевода! Мы ж говорим: зачем его спрошать? Мы вылезем в полуночь о себе, А после скажем воеводе!
П о с а д н и к
Кто Вам отопрет ворота?
В а с и л ь к о
Не в ворота Мы по веревкам, государь. За нами Их приберут, когда ж вернемся, снова Нам выкинут!
П о с а д н и к
Изрядно! И могли Подумать вы, что я и с воеводой Позволим то?
В а с и л ь к о
Пожалуй, государь, Нам не мешай; у нас уже все дело Улажено.
П о с а д н и к
С ума вы, что ль, сошли? Когда нам князь готовит новый приступ, Тут каждый дорог человек, а вы Ребячиться затеяли? Брось дурь!
В а с и л ь к о Не можем, Глеб Мироныч! Об заклад Побились мы!
П о с а д н и к
Так я перевязать Вас прикажу.
В а с и л ь к о
Не в гнев тебе, а нас Вязать не след. В Новегороде было Так искони, что молодежь могла Всегда как хочет тешиться, и воля У нас на то от прадедов идет!
П о с а д н и к Великое ты выговорил слово; А знаешь ли, какой его есть толк? В чем воля-то? В том, что чужой мы власти Не терпим над собой! Что мы с князьями По старине ведем свой уговор: Се будь твое, а се будь наше. В наше ж Ты, княже, не вступайся! А когда Тот уговор забудет князь, ему Мы кажем путь, другого ж промышляем Себе на стол. Вот наша воля в чем. И за нее с низовыми мы ноне Ведем войну, и за нее, коль надо, Поляжем все! И чтобы воля эта Была крепка, и чтоб никто не мог Над нами государем называться Мы Новгород Великий государем Поставили и головы послушно, Свободные, склонили, перед ним. Вот наша воля! Прав своих держаться, Чужие чтить, блюсти закон и правду, Не прихоти княжие исполнять, Но то чинить безропотно и свято, Что государь наш Новгород велит,Вот воля в чем! А чтобы всякий делать Волен был то, что в голову взбредет,Нет, то была б не воля - неурядье То было бы! Когда б такую волю Терпели мы, давно княжой бы стали Мы вотчиной иль разделили б нас Между собой соседи! Выкинь дурь Из головы!
В а с и л ь к о
Сам вижу, Глеб Мироныч, Что виноват, и, если только прежде Подумал бы, заклада б не держал. Но посуди: словенские меня Начнут корить; гончарские же на смех Меня подымут!
П о с а д н и к
Что тебе за дело?
В а с и л ь к о Как что за дело? Трусом обзовут! Стыд будет мне, бесчестье понесу я!
П о с а д н и к Ты разве трус?
В а с и л ь к о
Ты знаешь сам, что нет!
П о с а д н и к А коль не трус, о чем твоя забота? Не пред людьми - перед собой будь чист!
В а с и л ь к о Так, государь, да не легко же...
П о с а д н и к
Что? Чужие толки слышать? Своего, А не чужого бойся нареканья Чужое вздор!
В а с и л ь к о
Тебе-то благо, Глеб Миронович, так говорить! Высоко У каждого стоишь ты в мысли. Твой Велик почет. Но что бы сделал ты, Коль на тебя бы студное что-либо Взвалили люди?
П о с а д н и к
Плюнул бы на них! Вот что бы сделал. Иль уж сам себе Неведом я? Себя я, благо, знаю, Сам чту себя. Довольно мне того.
П о с а д н и ц а Ах, свет мой Глеб! Вот этим-то и нажил Ты недругов! Ни за что никому Не сделаешь уступки! Ни других, Ни самого себя, вишь, не жалеешь! А так нельзя! Живем ведь не одни, С людьми живем. Ужели ж на людей И не смотреть? Когда б ты захотел, Иной бы раз друзей себе словечком Нажить бы мог!
П о с а д н и к
Не в норове моем За дружбою гоняться. Если б я Пошел на то, чтоб людям угождать, Не стало бы меня на угожденья, Все мало б им казалося. Людей По шерсти ль гладь иль против шерсти - то же Тебе от них спасибо! Я ж хочу Не слыть, а быть. Для собственной своей Чинить хочу для совести и сам Свое себе спасибо говорить. А что болтать они про это будут, То для меня равно, как если дождь По крыше бьет!
(К Васильку.)
Поди к своим, скажи: Посадник Глеб вам запретил и думать О вылазке. А к вечеру вернись; С тобой пойдем мы вместе к воеводе, Укажет он, как удаль показать!
(Идет к двери.)
В а с и л ь к о
(топнув ногой) Хоть утопиться, право, в ту же пору!
П о с а д н и к
(услышав его, оборачивается) Топись, когда врагов от наших стен Прогоним мы,- теперь же и топиться Ты не волен! Ты Новгороду держишь Теперь ответ! Как смеешь ты иметь Хотение свое, когда я сам, Я, Глеб, себя другому подчинил, Из рук Фомы мной вырванную власть Тому вручил, кто лучше всех защиту Умеет весть? Как смеешь о стыде Ты помышлять, когда у нас свобода Шатается? Что значит честь твоя Пред новгородской честью? Двадцать лет Посадничью мою храню я честь Но если б только ей спасенье наше Я мог купить - как свят господь, я б отдал Ее сейчас! Все ныне позабудь Одну беду грозящую нам помни! А стыд тому, чья подлая душа Иное б что, чем Новгород, вмещала, Пока беда над ним не миновала!
(Уходит.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ДОМ БОЯРИНА ЧЕРМНОГО
Наталья прибирает горницу и ставит посуду на стол.
Н а т а л ь я. Уж эти мне гости! Не дадут и часочка с ним посидеть! Вернется усталый: чем бы отдохнуть, а тут разговоры пойдут, а там, глядишь, опять приспело время на вал идти.
Д е в у ш к а. А много ль будет гостей?
Н а т а л ь я. И сама не знаю.
Д е в у ш к а. Ты что ж не спросила?
Н а т а л ь я. До того ли мне было, как после двух суток его увидала.
К о н д р а т ь е в н а. Что ж ты, государыня, сама-то на стол ставишь? Дай, мы и без тебя соберем!
Д е в у ш к а. Кто же сегодня прислуживать будет? Челядь ведь вся брони надела, на завалы ушла, а нам с Кондратьевной в кухне быть.
Н а т а л ь я. А я разве не сумею?
Д е в у ш к а. Сама, нешто, будешь посуду носить?
Н а т а л ь я. А почему же не сама? Что я за боярыня такая?
Д е в у ш к а. Вестимо - боярыня! Не сегодня, так завтра будешь боярыней. Пора Андрею Юрьичу в закон вступить.
Н а т а л ь я. Просила я тебя не говорить мне о том. Сколько раз просила. Коли опять начнешь, ей-богу, осерчаю.
Д е в у ш к а. Ну, да! Таковская.
К о н д р а т ь е в н а. Молчи, ты, постреленок! Ей слово, а она тебе два! Пошла в кухню, смотри пирог - не пригорел бы.
Девушка уходит. Ox, ox, дитятко! Избаловала ты нас, страху-то нет к тебе, к государыне к нашей.
Н а т а л ь я. И ты туда же! Этакие вы, право.
К о н д р а т ь е в н а. По душе говорю, голубонька, по любви своей, не по одному приказу боярскому. Все мы любим тебя за милостивость твою.
Н а т а л ь я. А я-то и в глаза смотреть вам не смею. Сама ведь кружевницей в Новгород пришла, думала через год домой вернуться, да навсегда и осталась; хожу себе в золоте, а как подумаю, что и мать и отец плачут теперь по мне, так иной раз сама себе противна стану, что руки бы на себя наложила. Всех я вас хуже, а вы же меня государыней величаете.
К о н д р а т ь е в н а. Родимая ты наша! Служить-то тебе не в труд, а в радость. Уж кротче тебя и не видывали.
Н а т а л ь я. А иной раз как вспомню, что ведь это для него я своих бросила, просветлеет у меня снова на сердце и опять все кажется трын-трава!
К о н д р а т ь е в н а. Кто богу не грешен, дитятко! Господь помилует тебя за простоту за твою.
Н а т а л ь я. Вишь, как я нарядилась сегодня. Ведь это он так велит, а мне и самой совестно.
К о н д р а т ь е в н а. Уж горазда ты наряжаться, нечего сказать! Лучшие окруты по церквам пораздала. Вишь, и повязки-то новой не надела. Надень, дитятко, повязку краше будет, а я в кухню сбегаю, не то эта егоза, пожалуй, пирог просмотрит. (Уходит.)
Наталья садится к окну, задумывается и напевает песню.
Г о л о с (под окном). Подайте, Христа ради! Подайте убогому! Подайте калике перехожему, Христа ради!
Н а т а л ь я (в окно). Войди, божий человек! Вот тут направо, по крылечку! (Берет со стола хлеб и наливает кружку.)
Входит нищий. На тебе, дядюшка, присядь на лавку, отдохни себе... (Вглядывается в него.) Господи! Что это?
Н и щ и й. Узнаешь меня, Наталья?
Н а т а л ь я (бросаясь к нему). Рагуйло! Брат!
Р а г у й л о (отталкивая ее). Прочь, негодная! Разве ты сестра мне? Разве ты не отреклась от родни? Разве ты не полюбовница воеводы новгородского?
Н а т а л ь я. Брат, брат, дай в себя прийти! После кори меня - скажи скорей про отца, про мать... Живы ли они?
Р а г у й л о. Так вот где ты, бесстыдная, отыскалась! Что ж, хорошо тебе жить у боярина?
Н а т а л ь я. Ругай меня, бей меня, но скажи мне про отца, про мать! Скажи, как ты сам попал сюда?
Р а г у й л о. Как попал? На той неделе в полон твои новгородцы взяли меня; сею ночью из тюрьмы вылез, нищим нарядился, пришел на сестру свою посмотреть, на честь ее великую порадоваться.
Н а т а л ь я. Господи, если увидят тебя!
Р а г у й л о. Что ж, выдай меня своему полюбовнику.
Н а т а л ь я. Спрячься, спрячься скорей! Пойдем со мной!
Р а г у й л о. Куда?
Н а т а л ь я. Сама не знаю - на сеновал, в кладовую, в анбар!
Р а г у й л о. А потом?
Н а т а л ь я. Потом? Ты ночью из города выйдешь.
Р а г у й л о. Ай да бабий ум! Как я выйду, когда все ворота заняты?
Н а т а л ь я. Нищего, может, пропустят...
Р а г у й л о. Ай да сестрица! При Фоме еще, пожалуй, пропустили бы, а я слыхал, каков он, твой полюбовник, есть! И поставлен в воеводы за то, что не дремлет. В тюрьме, чай, спохватилися меня, ищут теперь по городу.
Н а т а л ь я. Пресвятая богородица! Как же быть нам?
Р а г у й л о. Выдумай! Найди! Ты стала теперь новгородкой, чай, знаешь свой город. Можно ли где через стену перелезть? Нет ли где выхода какого мимо сторожей?
Н а т а л ь я. Выхода? Постой - да! Есть выход! В Спасском монастыре, со двора, ход подземный.
Р а г у й л о. Куда ход?
Н а т а л ь я. За стену, в овраг какой-то...
Р а г у й л о. Что ж там? Дверь? Решетка? Как мне найти этот ход?
Н а т а л ь я. Не знаю, боже мой! Ничего не знаю, а ключ сегодня посадник принесет...
Р а г у й л о. Кому принесет?
Н а т а л ь я. Боярину Чермному...
Р а г у й л о. Полюбовнику-то? Достань мне ключ.
Н а т а л ь я. Как я его достану?
Р а г у й л о. Украдь!
Н а т а л ь я. Да я не видала его, не знаю, какой он.
Р а г у й л о. Узнай! Проведай! Напой своего полюбовника. Задуши его. Зарежь его, а ключ достань.
Н а т а л ь я. Да если б и достала я, как же тот выход найдешь?
Р а г у й л о. В монастырь пустят нищего. На погосте ночевать останусь, там как-нибудь проведаю.
Н а т а л ь я. Ну, а он-то?
Р а г у й л о. Что он?
Н а т а л ь я. Коли на него ответ падет? Коли, неравно... через тот ход вороги ворвутся?
Р а г у й л о. А и в самом деле! Вот надоумила! Да кого ж ты это ворогами зовешь? Наших, что ли?
Н а т а л ь я. Брат, я не могу дать тебе ключа.
Р а г у й л о. Так ты хочешь, чтобы меня смертью казнили?
Н а т а л ь я. Я тебя иначе спасу - иначе; а этого я не могу - не проси, пожалей меня!
Р а г у й л о. А разве сама ты жалела нас, негодная? Мать свою ты уморила! С горя она померла!
Н а т а л ь я. Господи!
Р а г у й л о. Проклинаючи тебя, померла. Отец твой помешанный ходит, сестры твои без пристанища, а ты с новгородским воеводою заурядной боярыней живешь. Сторонятся, чай, от тебя, плюют на тебя люди. Да тебе все равно, миловал бы тебя воевода новгородский.
Н а т а л ь я. Что же мне делать? Боже мой, что мне делать?
Р а г у й л о. А как надоешь ты ему да прогонит он тебя из дому, сором один на тебе останется, блудница, отщепенница! Женище боярское!
Н а т а л ь я. Да скажи же сам, что делать мне? Научи сам меня. Что мне делать?
Р а г у й л о. Как что делать? Ключ достать! Брата спасти! Грех свой искупить перед богом!
Н а т а л ь я. Не могу, видит бог, не могу! Приказывай что хочешь, но этого не могу!
Р а г у й л о. Так будь же ты проклята и в этом свете, и в будущем! Погуби еще брата, как ты мать и отца погубила! Живи себе в сраме и стыде на земле, а по смерти ступай на муки вечные, где блудницы и убийцы в адовом огне горят!
Н а т а л ь я. Постой... Да не кляни же меня!.. Не кляни... Дай дух перевести...
Р а г у й л о. Полюбуйся завтра на мою голову, как она будет над городскими зубцами на копье торчать!
Н а т а л ь я. Да пожалей же меня... Дай опомниться... голова кругом идет...
Р а г у й л о. Зови свою челядь! Выдай меня, и будь над тобой анафема божья!
Н а т а л ь я. Брат, брат, не кляни! Все, что хочешь, сделаю, все сделаю - достану тебе ключ!
Р а г у й л о. Побожись!
Н а т а л ь я. Божусь, божусь! Только и ты побожись, что суздальцев не впустишь,- побожись и ты!
Р а г у й л о. Добро, побожусь!
Н а т а л ь я. Постой! Слышишь?
Р а г у й л о. Что?
Н а т а л ь я. Конский топ на улице - это он!
Р а г у й л о. Куда спрятаться?
Н а т а л ь я. Иди за мной! (Подходит к двери и останавливается, прислушиваясь.) Нельзя! Он уж на крыльце!
Р а г у й л о. Куда же?
Н а т а л ь я. Сюда! Скорей сюда! Отсюда лесенка на вышку. (Толкает его в боковую дверь.)
Входит Чермный.
Ч е р м н ы й. Здравствуй, Наташа! Вот, теперь поцелуемся! Да что с тобой? Что ты так дрожишь? Ты на ногах еле держишься.
Наталья, рыдая, бросается к нему на шею. Что с тобой? С беспокойства ты это, что ли? Али с радости, что я не убит?
Н а т а л ь я. С радости, с радости, дорогой мой!
Ч е р м н ы й. Экая ты неразумная! С радости плачет! Да пусти же меня, я из сил выбился; дай мне вина, Наташа, горло засохло. (Садится.)
Наталья подает ему стопу.
Ч е р м н ы й (выпив). Ну, что? Успокоилась?
Н а т а л ь я (рыдая). Не могу! Прости меня, не могу, силы нет!
Ч е р м н ы й. Экой же ты ребенок! Да быть не может, чтоб ты с радости так плакала. Тут что-нибудь другое. Обидел тебя кто, что ли?
Н а т а л ь я. Свет ты мой, разве можно меня обидеть?
Ч е р м н ы й. Так, стало, горе у тебя?
Н а т а л ь я. Да! Горе, горе! Да что я сказала! Сама не знаю, что говорю. Неправда, нет у меня горя! Так, по глупости, плачу.
Ч е р м н ы й. Не верю, Наташа, ты проговорилась. Что у тебя на душе? Скажи мне, авось помочь можно.
Н а т а л ь я. Нет, мой родимый, нет! Никто, никто мне не поможет!
Ч е р м н ы й. Так есть же оно у тебя, горе-то! Скажи, не бойся, ты знаешь меня, я ни в чем тебе не отказываю.
Н а т а л ь я. Ни в чем, ни в чем, свет мой, никогда не отказывал ты мне! Ты уж так добр, так жалостлив ко мне,- а я-то, я-то!
Ч е р м н ы й. Не о родных же ты плачешь? Ведь ты сказала, нет у тебя родных? Да говори же, Наташа, болен ли кто? Убит ли кто? Есть у тебя кто близкий в городе?
Н а т а л ь я. Да, свет мой, прости меня - я солгала тебе - я не одна на свете; есть у меня.
Ч е р м н ы й. Ну, говори же! Кто у тебя? Отец? Мать? Брат?
Н а т а л ь я. Нет, нет, не думай, нет! Тетка есть только тетка одна - при смерти больна!
Ч е р м н ы й. Ну, выговорила наконец! В бедности она, твоя тетка?
Н а т а л ь я. В бедности, государь, да, в бедности!
Ч е р м н ы й. Что ж ты сразу не сказала? Глупая ж ты, глупая! Или не знаешь меня? (Отворяет поставец.) На, возьми, отнеси своей тетке, купи для нее все, что надо. Что хочешь в доме возьми, отнеси больной, да и сама останься с ней на ночь, тебе спокойнее на душе будет!.. Ну, что опять с тобою?
Н а т а л ь я. Государь ты мой! Дорогой мой! Ты как господь бог - как господь бог ко мне,- а я-то, я-то негодная, окаянная! Да как ты меня не убьешь, окаянную, негодную меня!
Ч е р м н ы й. С ума ты сошла, право! Уж чересчур ты совестлива! Перестань же плакать, у меня и без того голова кругом идет. Дай-ка еще вина, надо быть пободрее, сейчас гости придут. (Выпивает стопу.)
Входит посадник. А, вот уж и один! Оправься, Наташа! (К посаднику.) Здорово, Глеб Мироныч! Милости просим!
П о с а д н и к. Здравствуй, Андрей Юрьич!
Наталья подает ему чару. Спасибо, матушка. Во здравие твое, Андрей Юрьич. А сам-то что же ты?
Ч е р м н ы й. Дай мне чарку, Наташа. Во твое, Глеб Мироныч! Все благополучно в городе?
П о с а д н и к. Слава богу. Беглого того только не отыскали, словно сквозь землю провалился.
Ч е р м н ы й. Вели еще искать. Так оставить нельзя. Надо над ним пример показать.
П о с а д н и к. Уж велел. По всем домам ищут. Вот тебе ключ от монастыря, от тайного хода.
Ч е р м н ы й. Спасибо. (Вздевает ключ на пояс.) Так будет вернее. Ступай же, Наташа, ступай к своей больной, завтра увидимся.
Наталья уходит.
П о с а д н и к. Что с ней?
Ч е р м н ы й. Тетка у нее захворала, так вот и кручинится.
1 2 3 4 5 6
(Уходит.)
П о с а д н и к
(следит за ней глазами) Тьфу, взбалмошная баба!
П о с а д н и ц а
Глеб Мироныч! Свет мой, голубчик! Что б тебе пойти Догнать ее, пред ней бы извиниться? Нам, право, с нею ссориться не след, Она в великом гневе!
П о с а д н и к
Как? Еще Пред ней мне извиняться?
П о с а д н и ц а
Свет, подумай: Все на тебя подымутся теперь!
П о с а д н и к А мне какое дело?
П о с а д н и ц а
И слова Твои перетолкуют!
П о с а д н и к
Мне-то что ж? Иль в самом деле я безбожник?
П о с а д н и ц а
Сила Святая с нами! Но тебя, мой свет, Осудят все! От недругов твоих Бог весть теперь пойдут какие толки!
П о с а д н и к Бояться толков - шагу не ступить!
П о с а д н и ц а Ведь чтил же ты и сам ее доселе!
П о с а д н и к Я чту ее, но гнуться перед ней Уж не взыщи! Нашла коса на камень!
В а с и л ь к о И подлинно! Такого не встречала Она отпора!
П о с а д н и к
Новгород старуху Избаловал!
В а с и л ь к о
А выплыла каким В дверь кораблем!
П о с а д н и к
Шабаш о ней - довольно! О чем вы тут шептались меж собой?
В а с и л ь к о Мы, государь...
В е р а
Они хотят...
П о с а д н и к
В чем дело?
В е р а Вишь, вылазку затеяли они!
П о с а д н и к Как вылазку? Кто вылазку затеял?
В а с и л ь к о Мы, государь, словенские ребята, С гончарскими побились об заклад. Те говорят: не пустит воевода! Мы ж говорим: зачем его спрошать? Мы вылезем в полуночь о себе, А после скажем воеводе!
П о с а д н и к
Кто Вам отопрет ворота?
В а с и л ь к о
Не в ворота Мы по веревкам, государь. За нами Их приберут, когда ж вернемся, снова Нам выкинут!
П о с а д н и к
Изрядно! И могли Подумать вы, что я и с воеводой Позволим то?
В а с и л ь к о
Пожалуй, государь, Нам не мешай; у нас уже все дело Улажено.
П о с а д н и к
С ума вы, что ль, сошли? Когда нам князь готовит новый приступ, Тут каждый дорог человек, а вы Ребячиться затеяли? Брось дурь!
В а с и л ь к о Не можем, Глеб Мироныч! Об заклад Побились мы!
П о с а д н и к
Так я перевязать Вас прикажу.
В а с и л ь к о
Не в гнев тебе, а нас Вязать не след. В Новегороде было Так искони, что молодежь могла Всегда как хочет тешиться, и воля У нас на то от прадедов идет!
П о с а д н и к Великое ты выговорил слово; А знаешь ли, какой его есть толк? В чем воля-то? В том, что чужой мы власти Не терпим над собой! Что мы с князьями По старине ведем свой уговор: Се будь твое, а се будь наше. В наше ж Ты, княже, не вступайся! А когда Тот уговор забудет князь, ему Мы кажем путь, другого ж промышляем Себе на стол. Вот наша воля в чем. И за нее с низовыми мы ноне Ведем войну, и за нее, коль надо, Поляжем все! И чтобы воля эта Была крепка, и чтоб никто не мог Над нами государем называться Мы Новгород Великий государем Поставили и головы послушно, Свободные, склонили, перед ним. Вот наша воля! Прав своих держаться, Чужие чтить, блюсти закон и правду, Не прихоти княжие исполнять, Но то чинить безропотно и свято, Что государь наш Новгород велит,Вот воля в чем! А чтобы всякий делать Волен был то, что в голову взбредет,Нет, то была б не воля - неурядье То было бы! Когда б такую волю Терпели мы, давно княжой бы стали Мы вотчиной иль разделили б нас Между собой соседи! Выкинь дурь Из головы!
В а с и л ь к о
Сам вижу, Глеб Мироныч, Что виноват, и, если только прежде Подумал бы, заклада б не держал. Но посуди: словенские меня Начнут корить; гончарские же на смех Меня подымут!
П о с а д н и к
Что тебе за дело?
В а с и л ь к о Как что за дело? Трусом обзовут! Стыд будет мне, бесчестье понесу я!
П о с а д н и к Ты разве трус?
В а с и л ь к о
Ты знаешь сам, что нет!
П о с а д н и к А коль не трус, о чем твоя забота? Не пред людьми - перед собой будь чист!
В а с и л ь к о Так, государь, да не легко же...
П о с а д н и к
Что? Чужие толки слышать? Своего, А не чужого бойся нареканья Чужое вздор!
В а с и л ь к о
Тебе-то благо, Глеб Миронович, так говорить! Высоко У каждого стоишь ты в мысли. Твой Велик почет. Но что бы сделал ты, Коль на тебя бы студное что-либо Взвалили люди?
П о с а д н и к
Плюнул бы на них! Вот что бы сделал. Иль уж сам себе Неведом я? Себя я, благо, знаю, Сам чту себя. Довольно мне того.
П о с а д н и ц а Ах, свет мой Глеб! Вот этим-то и нажил Ты недругов! Ни за что никому Не сделаешь уступки! Ни других, Ни самого себя, вишь, не жалеешь! А так нельзя! Живем ведь не одни, С людьми живем. Ужели ж на людей И не смотреть? Когда б ты захотел, Иной бы раз друзей себе словечком Нажить бы мог!
П о с а д н и к
Не в норове моем За дружбою гоняться. Если б я Пошел на то, чтоб людям угождать, Не стало бы меня на угожденья, Все мало б им казалося. Людей По шерсти ль гладь иль против шерсти - то же Тебе от них спасибо! Я ж хочу Не слыть, а быть. Для собственной своей Чинить хочу для совести и сам Свое себе спасибо говорить. А что болтать они про это будут, То для меня равно, как если дождь По крыше бьет!
(К Васильку.)
Поди к своим, скажи: Посадник Глеб вам запретил и думать О вылазке. А к вечеру вернись; С тобой пойдем мы вместе к воеводе, Укажет он, как удаль показать!
(Идет к двери.)
В а с и л ь к о
(топнув ногой) Хоть утопиться, право, в ту же пору!
П о с а д н и к
(услышав его, оборачивается) Топись, когда врагов от наших стен Прогоним мы,- теперь же и топиться Ты не волен! Ты Новгороду держишь Теперь ответ! Как смеешь ты иметь Хотение свое, когда я сам, Я, Глеб, себя другому подчинил, Из рук Фомы мной вырванную власть Тому вручил, кто лучше всех защиту Умеет весть? Как смеешь о стыде Ты помышлять, когда у нас свобода Шатается? Что значит честь твоя Пред новгородской честью? Двадцать лет Посадничью мою храню я честь Но если б только ей спасенье наше Я мог купить - как свят господь, я б отдал Ее сейчас! Все ныне позабудь Одну беду грозящую нам помни! А стыд тому, чья подлая душа Иное б что, чем Новгород, вмещала, Пока беда над ним не миновала!
(Уходит.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ДОМ БОЯРИНА ЧЕРМНОГО
Наталья прибирает горницу и ставит посуду на стол.
Н а т а л ь я. Уж эти мне гости! Не дадут и часочка с ним посидеть! Вернется усталый: чем бы отдохнуть, а тут разговоры пойдут, а там, глядишь, опять приспело время на вал идти.
Д е в у ш к а. А много ль будет гостей?
Н а т а л ь я. И сама не знаю.
Д е в у ш к а. Ты что ж не спросила?
Н а т а л ь я. До того ли мне было, как после двух суток его увидала.
К о н д р а т ь е в н а. Что ж ты, государыня, сама-то на стол ставишь? Дай, мы и без тебя соберем!
Д е в у ш к а. Кто же сегодня прислуживать будет? Челядь ведь вся брони надела, на завалы ушла, а нам с Кондратьевной в кухне быть.
Н а т а л ь я. А я разве не сумею?
Д е в у ш к а. Сама, нешто, будешь посуду носить?
Н а т а л ь я. А почему же не сама? Что я за боярыня такая?
Д е в у ш к а. Вестимо - боярыня! Не сегодня, так завтра будешь боярыней. Пора Андрею Юрьичу в закон вступить.
Н а т а л ь я. Просила я тебя не говорить мне о том. Сколько раз просила. Коли опять начнешь, ей-богу, осерчаю.
Д е в у ш к а. Ну, да! Таковская.
К о н д р а т ь е в н а. Молчи, ты, постреленок! Ей слово, а она тебе два! Пошла в кухню, смотри пирог - не пригорел бы.
Девушка уходит. Ox, ox, дитятко! Избаловала ты нас, страху-то нет к тебе, к государыне к нашей.
Н а т а л ь я. И ты туда же! Этакие вы, право.
К о н д р а т ь е в н а. По душе говорю, голубонька, по любви своей, не по одному приказу боярскому. Все мы любим тебя за милостивость твою.
Н а т а л ь я. А я-то и в глаза смотреть вам не смею. Сама ведь кружевницей в Новгород пришла, думала через год домой вернуться, да навсегда и осталась; хожу себе в золоте, а как подумаю, что и мать и отец плачут теперь по мне, так иной раз сама себе противна стану, что руки бы на себя наложила. Всех я вас хуже, а вы же меня государыней величаете.
К о н д р а т ь е в н а. Родимая ты наша! Служить-то тебе не в труд, а в радость. Уж кротче тебя и не видывали.
Н а т а л ь я. А иной раз как вспомню, что ведь это для него я своих бросила, просветлеет у меня снова на сердце и опять все кажется трын-трава!
К о н д р а т ь е в н а. Кто богу не грешен, дитятко! Господь помилует тебя за простоту за твою.
Н а т а л ь я. Вишь, как я нарядилась сегодня. Ведь это он так велит, а мне и самой совестно.
К о н д р а т ь е в н а. Уж горазда ты наряжаться, нечего сказать! Лучшие окруты по церквам пораздала. Вишь, и повязки-то новой не надела. Надень, дитятко, повязку краше будет, а я в кухню сбегаю, не то эта егоза, пожалуй, пирог просмотрит. (Уходит.)
Наталья садится к окну, задумывается и напевает песню.
Г о л о с (под окном). Подайте, Христа ради! Подайте убогому! Подайте калике перехожему, Христа ради!
Н а т а л ь я (в окно). Войди, божий человек! Вот тут направо, по крылечку! (Берет со стола хлеб и наливает кружку.)
Входит нищий. На тебе, дядюшка, присядь на лавку, отдохни себе... (Вглядывается в него.) Господи! Что это?
Н и щ и й. Узнаешь меня, Наталья?
Н а т а л ь я (бросаясь к нему). Рагуйло! Брат!
Р а г у й л о (отталкивая ее). Прочь, негодная! Разве ты сестра мне? Разве ты не отреклась от родни? Разве ты не полюбовница воеводы новгородского?
Н а т а л ь я. Брат, брат, дай в себя прийти! После кори меня - скажи скорей про отца, про мать... Живы ли они?
Р а г у й л о. Так вот где ты, бесстыдная, отыскалась! Что ж, хорошо тебе жить у боярина?
Н а т а л ь я. Ругай меня, бей меня, но скажи мне про отца, про мать! Скажи, как ты сам попал сюда?
Р а г у й л о. Как попал? На той неделе в полон твои новгородцы взяли меня; сею ночью из тюрьмы вылез, нищим нарядился, пришел на сестру свою посмотреть, на честь ее великую порадоваться.
Н а т а л ь я. Господи, если увидят тебя!
Р а г у й л о. Что ж, выдай меня своему полюбовнику.
Н а т а л ь я. Спрячься, спрячься скорей! Пойдем со мной!
Р а г у й л о. Куда?
Н а т а л ь я. Сама не знаю - на сеновал, в кладовую, в анбар!
Р а г у й л о. А потом?
Н а т а л ь я. Потом? Ты ночью из города выйдешь.
Р а г у й л о. Ай да бабий ум! Как я выйду, когда все ворота заняты?
Н а т а л ь я. Нищего, может, пропустят...
Р а г у й л о. Ай да сестрица! При Фоме еще, пожалуй, пропустили бы, а я слыхал, каков он, твой полюбовник, есть! И поставлен в воеводы за то, что не дремлет. В тюрьме, чай, спохватилися меня, ищут теперь по городу.
Н а т а л ь я. Пресвятая богородица! Как же быть нам?
Р а г у й л о. Выдумай! Найди! Ты стала теперь новгородкой, чай, знаешь свой город. Можно ли где через стену перелезть? Нет ли где выхода какого мимо сторожей?
Н а т а л ь я. Выхода? Постой - да! Есть выход! В Спасском монастыре, со двора, ход подземный.
Р а г у й л о. Куда ход?
Н а т а л ь я. За стену, в овраг какой-то...
Р а г у й л о. Что ж там? Дверь? Решетка? Как мне найти этот ход?
Н а т а л ь я. Не знаю, боже мой! Ничего не знаю, а ключ сегодня посадник принесет...
Р а г у й л о. Кому принесет?
Н а т а л ь я. Боярину Чермному...
Р а г у й л о. Полюбовнику-то? Достань мне ключ.
Н а т а л ь я. Как я его достану?
Р а г у й л о. Украдь!
Н а т а л ь я. Да я не видала его, не знаю, какой он.
Р а г у й л о. Узнай! Проведай! Напой своего полюбовника. Задуши его. Зарежь его, а ключ достань.
Н а т а л ь я. Да если б и достала я, как же тот выход найдешь?
Р а г у й л о. В монастырь пустят нищего. На погосте ночевать останусь, там как-нибудь проведаю.
Н а т а л ь я. Ну, а он-то?
Р а г у й л о. Что он?
Н а т а л ь я. Коли на него ответ падет? Коли, неравно... через тот ход вороги ворвутся?
Р а г у й л о. А и в самом деле! Вот надоумила! Да кого ж ты это ворогами зовешь? Наших, что ли?
Н а т а л ь я. Брат, я не могу дать тебе ключа.
Р а г у й л о. Так ты хочешь, чтобы меня смертью казнили?
Н а т а л ь я. Я тебя иначе спасу - иначе; а этого я не могу - не проси, пожалей меня!
Р а г у й л о. А разве сама ты жалела нас, негодная? Мать свою ты уморила! С горя она померла!
Н а т а л ь я. Господи!
Р а г у й л о. Проклинаючи тебя, померла. Отец твой помешанный ходит, сестры твои без пристанища, а ты с новгородским воеводою заурядной боярыней живешь. Сторонятся, чай, от тебя, плюют на тебя люди. Да тебе все равно, миловал бы тебя воевода новгородский.
Н а т а л ь я. Что же мне делать? Боже мой, что мне делать?
Р а г у й л о. А как надоешь ты ему да прогонит он тебя из дому, сором один на тебе останется, блудница, отщепенница! Женище боярское!
Н а т а л ь я. Да скажи же сам, что делать мне? Научи сам меня. Что мне делать?
Р а г у й л о. Как что делать? Ключ достать! Брата спасти! Грех свой искупить перед богом!
Н а т а л ь я. Не могу, видит бог, не могу! Приказывай что хочешь, но этого не могу!
Р а г у й л о. Так будь же ты проклята и в этом свете, и в будущем! Погуби еще брата, как ты мать и отца погубила! Живи себе в сраме и стыде на земле, а по смерти ступай на муки вечные, где блудницы и убийцы в адовом огне горят!
Н а т а л ь я. Постой... Да не кляни же меня!.. Не кляни... Дай дух перевести...
Р а г у й л о. Полюбуйся завтра на мою голову, как она будет над городскими зубцами на копье торчать!
Н а т а л ь я. Да пожалей же меня... Дай опомниться... голова кругом идет...
Р а г у й л о. Зови свою челядь! Выдай меня, и будь над тобой анафема божья!
Н а т а л ь я. Брат, брат, не кляни! Все, что хочешь, сделаю, все сделаю - достану тебе ключ!
Р а г у й л о. Побожись!
Н а т а л ь я. Божусь, божусь! Только и ты побожись, что суздальцев не впустишь,- побожись и ты!
Р а г у й л о. Добро, побожусь!
Н а т а л ь я. Постой! Слышишь?
Р а г у й л о. Что?
Н а т а л ь я. Конский топ на улице - это он!
Р а г у й л о. Куда спрятаться?
Н а т а л ь я. Иди за мной! (Подходит к двери и останавливается, прислушиваясь.) Нельзя! Он уж на крыльце!
Р а г у й л о. Куда же?
Н а т а л ь я. Сюда! Скорей сюда! Отсюда лесенка на вышку. (Толкает его в боковую дверь.)
Входит Чермный.
Ч е р м н ы й. Здравствуй, Наташа! Вот, теперь поцелуемся! Да что с тобой? Что ты так дрожишь? Ты на ногах еле держишься.
Наталья, рыдая, бросается к нему на шею. Что с тобой? С беспокойства ты это, что ли? Али с радости, что я не убит?
Н а т а л ь я. С радости, с радости, дорогой мой!
Ч е р м н ы й. Экая ты неразумная! С радости плачет! Да пусти же меня, я из сил выбился; дай мне вина, Наташа, горло засохло. (Садится.)
Наталья подает ему стопу.
Ч е р м н ы й (выпив). Ну, что? Успокоилась?
Н а т а л ь я (рыдая). Не могу! Прости меня, не могу, силы нет!
Ч е р м н ы й. Экой же ты ребенок! Да быть не может, чтоб ты с радости так плакала. Тут что-нибудь другое. Обидел тебя кто, что ли?
Н а т а л ь я. Свет ты мой, разве можно меня обидеть?
Ч е р м н ы й. Так, стало, горе у тебя?
Н а т а л ь я. Да! Горе, горе! Да что я сказала! Сама не знаю, что говорю. Неправда, нет у меня горя! Так, по глупости, плачу.
Ч е р м н ы й. Не верю, Наташа, ты проговорилась. Что у тебя на душе? Скажи мне, авось помочь можно.
Н а т а л ь я. Нет, мой родимый, нет! Никто, никто мне не поможет!
Ч е р м н ы й. Так есть же оно у тебя, горе-то! Скажи, не бойся, ты знаешь меня, я ни в чем тебе не отказываю.
Н а т а л ь я. Ни в чем, ни в чем, свет мой, никогда не отказывал ты мне! Ты уж так добр, так жалостлив ко мне,- а я-то, я-то!
Ч е р м н ы й. Не о родных же ты плачешь? Ведь ты сказала, нет у тебя родных? Да говори же, Наташа, болен ли кто? Убит ли кто? Есть у тебя кто близкий в городе?
Н а т а л ь я. Да, свет мой, прости меня - я солгала тебе - я не одна на свете; есть у меня.
Ч е р м н ы й. Ну, говори же! Кто у тебя? Отец? Мать? Брат?
Н а т а л ь я. Нет, нет, не думай, нет! Тетка есть только тетка одна - при смерти больна!
Ч е р м н ы й. Ну, выговорила наконец! В бедности она, твоя тетка?
Н а т а л ь я. В бедности, государь, да, в бедности!
Ч е р м н ы й. Что ж ты сразу не сказала? Глупая ж ты, глупая! Или не знаешь меня? (Отворяет поставец.) На, возьми, отнеси своей тетке, купи для нее все, что надо. Что хочешь в доме возьми, отнеси больной, да и сама останься с ней на ночь, тебе спокойнее на душе будет!.. Ну, что опять с тобою?
Н а т а л ь я. Государь ты мой! Дорогой мой! Ты как господь бог - как господь бог ко мне,- а я-то, я-то негодная, окаянная! Да как ты меня не убьешь, окаянную, негодную меня!
Ч е р м н ы й. С ума ты сошла, право! Уж чересчур ты совестлива! Перестань же плакать, у меня и без того голова кругом идет. Дай-ка еще вина, надо быть пободрее, сейчас гости придут. (Выпивает стопу.)
Входит посадник. А, вот уж и один! Оправься, Наташа! (К посаднику.) Здорово, Глеб Мироныч! Милости просим!
П о с а д н и к. Здравствуй, Андрей Юрьич!
Наталья подает ему чару. Спасибо, матушка. Во здравие твое, Андрей Юрьич. А сам-то что же ты?
Ч е р м н ы й. Дай мне чарку, Наташа. Во твое, Глеб Мироныч! Все благополучно в городе?
П о с а д н и к. Слава богу. Беглого того только не отыскали, словно сквозь землю провалился.
Ч е р м н ы й. Вели еще искать. Так оставить нельзя. Надо над ним пример показать.
П о с а д н и к. Уж велел. По всем домам ищут. Вот тебе ключ от монастыря, от тайного хода.
Ч е р м н ы й. Спасибо. (Вздевает ключ на пояс.) Так будет вернее. Ступай же, Наташа, ступай к своей больной, завтра увидимся.
Наталья уходит.
П о с а д н и к. Что с ней?
Ч е р м н ы й. Тетка у нее захворала, так вот и кручинится.
1 2 3 4 5 6