Среди них, как след прошлого, покоились останки гасиенды эль ринко - длинное розовое здание и фруктовый сад.
Некоторое время донья Мерседес и я стояли, рассматривая дом и облупившуюся краску на стенах. Двери и ставни были заколочены. Изнутри не доносилось ни звука. Ни один лист не шевелился на деревьях.
Мы прошли парадные ворота. Шум машин на улицах затих, приглушенный высокими стенами и деревьями, которые заслоняли жаркое солнце.
- Ты думаешь, Эмилия уже вернулась? - шепнула я, напуганная этой жуткой тишиной. Причудливые тени ветвей метались по широкой аллее.
Не ответив мне, донья Мерседес вошла в дом. Порыв ветра, пахнув разложением, бросил нам под ноги опавшую листву. Мы прошли по широкому коридору, который примыкал к внутреннему патио, наполненному тенью и прохладой. Вода сочилась из плоской посудины, которая была водружена на поднятые руки пухлого ангела.
Мы свернули за угол и пошли по другому коридору мимо бесконечных комнат. Полуоткрытые двери позволяли мельком видеть бесподобные остатки раскиданной как попало обстановки. Я видела простыни поверх диванов и кресел, свернутые ковры и опрокинутые статуэтки. Покосившиеся зеркала, картины и портреты были прислонены к стенам, словно ожидая того момента, когда их повесят вновь. Донью Мерседес, по-видимому, совершенно не занимал хаос, царивший в доме, и она только пожала плечами, когда я начала его обсуждать.
Она уверенно вошла в большую, слабо освещенную спальню, в центре которой стояла широкая, из красного дерева кровать, покрытая тонким, как туман, накомарником. Темные и тяжелые портьеры закрывали окна, на туалетном столике стояло зеркало, аккуратно задернутое темной тканью. Запах горелого жира, ладана и святой воды заставил меня подумать о церкви. На полу, кровати, на двух креслах и ночном столике - везде валялись небрежно сваленные книги. Они лежали даже на перевернутом ночном горшке.
Мерседес Перальта включила лампу на ночном столике. - Клара, позвала она тихо, откидывая в сторону сетку накомарника.
Ожидая увидеть ребенка, я стояла, удивленно рассматривая молодую женщину, возможно лет двадцати. Она полулежала, прислонясь к передней спинке кровати, все ее конечности были перекошены, как у тряпичной куклы, которую небрежно бросили на кровать. Красный китайский шелковый халат с вышитыми драконами едва прикрывал ее сладострастную фигуру. Несмотря на растрепанный вид, она была потрясающе красива, с высокими выдающимися скулами, чувственным пухлым ртом и темной кожей, блестевшей нежным глянцем.
- Негрита, Кларита, - позвала донья Мерседес, мягко встряхивая ее за плечи.
Молодая женщина резко открыла глаза, словно кто-то силой вытащил ее из кошмара. Она села, ее зрачки были невероятно расширены, слезы потекли по ее щекам, но лицо ничего не выражало.
Откинув книги в сторону, донья Мерседес поставила свою корзинку около кровати, вытащила носовой платок и, побрызгав на него своим любимым средством, приложила его к носу женщины.
Духовная инъекция, как донья Мерседес называла свою смесь, по-видимому, не оказала на женщину влияния, она лишь вяло пошевелилась. ну почему я не могу умереть в покое? - прошептала она, ее голос был капризным и усталым.
- Не болтай ерунды, Клара, - сказала донья Мерседес, что-то разыскивая в своей корзине. - когда человек собирается умереть, я с радостью помогаю ему подготовиться к его вечному сну. Конечно, есть болезни, ведущие к смерти тела, но твое время еще не пришло. - как только донья Мерседес нашла то, что искала, она встала и кивнула мне подойти поближе. - оставайся с ней. Я скоро вернусь, - тихо шепнула она мне в ухо.
Я с тревогой смотрела, как Мерседес Перальта выходит из комнаты, затем перевела свое внимание на постель и перехватила взгляд женщины, наполненный мертвящей неподвижностью. Она почти не дышала, но кажется сознавала то, что я пристально разглядываю ее. Она медленно приоткрыла веки и лениво мигнула, ослепленная тусклым светом. Клара потянулась к ночному столику, нашарила щетку и спросила: - ты не могла бы заплести мои волосы?
Я кивнула и, улыбаясь, взяла щетку. - на одну или две косички? спросила я, расчесывая ее длинные вьющиеся волосы и перебирая спутавшиеся прядки. Как у доньи Мерседес, ее волосы пахли розмарином. - ну как тебе эта милая толстая косичка?
Клара не ответила. Застывшим отсутствующим взглядом она пристально разглядывала дальнюю стену комнаты, где в овальных рамах висели фотографии, украшенные пальмовыми листьями, сложенными крест накрест.
С искаженным от боли лицом она повернулась ко мне. Ее конечности забились сильной дрожью. Лицо потемнело, и она ловила воздух ртом, пытаясь подтолкнуть меня к спинке кровати.
Я побежала к двери, но побоялась оставить ее одну и не посмела уйти из комнаты. Несколько раз я кричала, призывая донью Мерседес, но ответа не было. Уверенная, что свежий воздух пойдет Кларе на пользу, я шагнула к окну и отдернула портьеру. Слабый проблеск дневного света еле пробивался снаружи. Его заслоняла листва фруктовых деревьев, которые, переливаясь цветами, гоняли тени по комнате. Но теплый ветер, влетевший в окно, лишь повредил Кларе. Ей становилось все хуже. Тело конвульсивно тряслось. Дергаясь и задыхаясь, она рухнула на постель.
Испугавшись, что в эпилептическом припадке она может перекусить себе язык, я попыталась засунуть рукоятку щетки для волос между ее лязгающими зубами. Это наполнило ее ужасом. Ее глаза вылезали из орбит. Ногти на руках превратились в фиолетовые пятна. Видно было, как в распухших венах на шее дико пульсировала кровь.
Совершенно не зная, что делать, я вцепилась в золотые медали, которые все еще висели на моей шее, и начала качать их перед ее глазами. У меня не было никаких идей и мыслей; это была чисто автоматическая реакция. Негрита, Кларита, - шепнула я то, что слышала от доньи Мерседес.
В слабом усилии она попыталась поднять руку. Я опустила ей на ладонь ожерелье. Тихо завывая, она прижала медали к груди. Казалось, она втягивает в себя какую-то магическую силу. Вздутые вены на шее опали, дыхание успокоилось. Зрачки уменьшились, и я заметила, что в ее глазах больше не было темноты, в них засиял янтарно-коричневый свет. Слабая улыбка коснулась ее губ, насухо прикленных к зубам. Закрыв глаза, она отпустила медали и боком скользнула в постель.
Донья Мерседес вошла так тихо, что мне показалось, будто она материализовалась около кровати по вызову теней, кружившихся по комнате. В руках она держала большую алюминиевую кружку, наполненную ужасно пахнувшим зельем. В своей руке она крепко сжимала пачку газет. Закусив губы, она жестом приказала мне хранить молчание, затем поставила кружку на ночной столик и опустила газеты на пол. Она подняла с постели золотое ожерелье и повесила его себе на шею.
Зашептав молитву, донья Мерседес зажгла свечу и, покопавшись в своей корзине, вытащила крошечный комочек белого теста, завернутого в листья. Она скатала тесто в шарик и бросила его в кружку. Шарик мгновенно с шипением растворился. Она помешала зелье пальцем и, попробовав его, поднесла кружку к губам Клары.
- Пей, - приказала она. Молча, со странно бесстрастным выражением, целительница наблюдала, как Клара глотает жидкость.
Едва заметная улыбка появилась на лице молодой женщины. Из ее губ вырвался резкий смех, который перешел в ужасную болтовню. Я не могла разобрать ни одного слова. Секундой позже она улеглась в постель, прерывисто шепча извинения и умоляя о прощении.
Совершенно не затронутая ее вспышкой, донья Мерседес склонилась над Кларой и начала массировать область вокруг ее глаз. Пальцы целительницы описывали круги одинакового диаметра. Она передвигалась к ее вискам, затем мазками, идущими вниз, начала массировать оставшуюся часть лица, словно сдирала липкую маску. Искусно передвинув Клару на край постели, она расположила ее голову над газетами и давила на спину Клары до тех пор, пока ту не вырвало.
Одобрительно крякнув, донья Мерседес осмотрела темную массу на полу, завернула ее в бумагу и связала узел веревкой. - сейчас мы похороним это месиво где-нибудь снаружи, - сказала она и одним быстрым движением подняла Клару на ноги. Она ласково отерла ее лицо и поправила пояс на ее халате.
- Музия, - позвала донья Мерседес, обернувшись ко мне. - возьми другую руку Клары.
Поддерживая ее с двух сторон, мы медленно прошли коридор, ведущий во двор, и спустились по широким цементным ступеням вниз по склону, туда, где росли фруктовые деревья. Здесь донья Мерседес похоронила сверток в глубокой яме, которую она заставила меня вырыть. Клара стояла на каменной ступеньке и равнодушно смотрела на нас.
За шесть дней Клара окрепла. Каждый раз после обеда, ровно в шесть часов, я привозила донью Мерседес в гасиенду эль ринко. Она лечила Клару таким же образом. Каждая встреча заканчивалась под деревом, где мы хоронили узел из газет, который с каждым днем становился все меньше и меньше.
На шестой и последний день, несмотря на усилия, Клару не вырвало. Тем не менее донья Мерседес заставила ее похоронить пустой обвязанный веревкой пакет.
- Сейчас с ней все в порядке? - спросила я по дороге домой. - встреч больше не будет?
- Не совсем. И это ответ на два твоих вопроса, - сказала она. начиная с завтрашнего дня, ты будешь видеться с Кларой каждый день. Это будет частью ее лечения. - она ласково похлопала меня по руке. - ты будешь беседовать с ней. Это принесет ей много хорошего. И, - добавила она в раздумьи, - это также будет полезно для тебя.
С одеждой и обувью в руках Клара вбежала из коридора в ванную. Бросив все на пол, она сняла ночную рубашку и залюбовалась своим отражением в зеркальной стене. Она подошла поближе, рассматривая, на сколько за ночь подросла ее грудь. Довольная улыбка пробежала по ее лицу, когда она склонила голову и распустила волосы. Напевая легкий мотив, Клара пустила горячую и холодную воду в огромную ванну в виде раковины, затем подошла к туалетному столику и тщательно осмотрела все флаконы, расставленные на мраморной поверхности. Не зная, какой из шампуней выбрать, она понемногу отливала в воду из каждого.
На миг она остановилась, рассматривая пузырьки пены. В пириту все было иначе. Воду там брали из реки или из крана у дороги, а затем несли по холму в жестяных канистрах.
Лишь год прошел с тех пор, как она приехала в эль ринко, но ей казалось, что она живет в этом длинном старом доме вечно. Ей не хотелось вспоминать свою жизнь в пириту. И воспоминания увядали, словно мимолетные грезы. Ей помнилось только лицо бабушки и звук качалки, скрипящей по грунтовому полу, и тот последний день ее пребывания в лачуге.
- Ты стала совсем взрослой, Клара, - прошептала бабушка. Ее лицо выглядело более старым и уставшим, чем когда-либо прежде. И в этот миг девочка поняла, что этот самый близкий и родной человек скоро умрет.
- Всему свой черед, - сказала бабушка, уловив мысли внучки. - когда тело готово умереть, ничего не остается, как только лечь и закрыть глаза. Я уже обменяла свою качалку на гроб, осталось сменить эту лачугу на кладбище.
- Но бабушка...
- Молчи, дитя, - прервала ее старая женщина. Она вытащила из кармана носовой платок, развязала узелок в одном углу и отсчитала несколько монет, которые откладывала на черный день. - этого тебе будет достаточно для поездки в эль ринко.
Она коснулась пальцами лица девочки и погладила ее длинные волнистые волосы. - никто не знает, кто твой отец, но мать твоя была внебрачным ребенком дона луиса. Она осталась в каракасе после твоего рождения. Твоя мать по-прежнему ищет удачи, но удачу не надо искать. - ее голос угас, она сбилась с мысли. Немного погодя старушка добавила: - я уверена, что дон луис примет тебя как внучку. Он владелец гасиенды эль ринко. Он стар и одинок. - она взяла в свои руки ладони девочки, прижала их к своим морщинистым щекам и поцеловала родинку в форме листа на ее правой ладони. - покажи это ему.
Свет свечи перед фигуркой христа расплылся в глазах ребенка. Взгляд девочки вновь скользнул по раскладушке в углу, по корзине, набитой накрахмаленным, невыглаженным бельем, по коляске, в которой она возила свою бабушку. В последний момент ее глаза остановились на старой женщине. Та сидела в кресле с откинутой головой, ее пустой взгляд был устремлен вдаль, лицо сжимали судороги смерти.
Когда автобус подвез ее прямо к арке в стене, окружавшей эль ринко, уже смеркалось. Она прошла по склону, где на террасах ровными рядами росли фруктовые деревья. На полпути девочка резко остановилась и замерла, все ее существо было захвачено видом небольшого дерева, покрытого белым цветением.
- Это яблоня, - раздался голос. - а ты кто? Откуда приехала?
На секунду она подумала, что это дерево говорит с ней, но тут же увидела старика, который стоял рядом с ней. - я упала с этой яблони, сказала она, протягивая руку для знакомства.
Он, по-видимому, этого не ожидал и удивленно смотрел на ее руку. Вместо того, чтобы пожать ее, он нежно взял руку девочки в свою. странно, - прошептал старик, его большой палец погладил родинку в форме листа. - кто ты? - спросил он еще раз.
- Мне кажется, я твоя внучка, - сказала она с надеждой. Он понравился ей с первой же минуты. На вид старик был слаб и хрупок, с серебристо-белыми волосами, которые разительно отличались от его загорелого лица. От носа к уголкам губ сбегали две глубокие бороздки. Интересно, подумалось ей, отчего они возникли: от волнений и тяжелого труда или от частых улыбок?
- Кто послал тебя ко мне? - спросил старик, его большой палец все еще поглаживал листовидную родинку.
- Моя бабушка. Элиза Гомес из Пириты. Когда-то она ??????????????? Здесь. А вчера вечером она умерла.
- А как тебя зовут? - спросил он, изучая ее лицо с большими янтарно-коричневыми глазами, тонким носиком, полным ртом и решительным подбородком.
- Она звала меня Ла Негра... - она запнулась под его пристальным взглядом.
- Ла Негра Клара, - сказал он. - так звали мою бабушку. Она была такая же темненькая, как и ты. - он повел ее вокруг яблони. - это дерево было размером с маленькую веточку петрушки, когда я привез его из путешествия по европе. Люди смеялись надо мной, говоря, что яблони никогда не будет расти в тропиках. Сейчас она уже старушка. И пусть она высоко не выросла, но все же приносит кое-какие фрукты. Иногда она стоит вся в белом. - он печально посмотрел на нежные лепестки, затем его взгляд перешел на любознательное личико девочки. - это прекрасно, что ты упала с яблони. Так мне подарков еще не дарили.
Голос Эмилии пробудил Клару от мечтаний - Неграааа, - крикнула она, просовывая в щель двери свою голову. - поторопись, детка. Я слышала, как подъезжает машина.
Клара торопливо выскочила из ванны, обтерлась и почти мокрая скользнула в свое любимое платье. Платье было прекрасного желтого цвета с маргаритками, вышитыми вокруг воротничка, рукавов и пояса. Взглянув на себя в зеркало, она радостно хихикнула. Платье делало ее еще темнее, но оно нравилось ей. Она не сомневалась, что кузену Луизито оно тоже понравится. Он проведет в эль ринко целое лето. Правда, она никогда не видела его. Прошлое лето он вместе с родителями путешествовал по европе.
Услышав шум машины, Клара побежала по коридору в гостиную и в открытое окно увидела блестящий черный лимузин. Она с благоговением рассматривала шофера в кожаной куртке и тучную женщину, одетую в белую блузу.
С хмурыми лицами они начали выгружать бесчисленные чемоданы, коробки, корзины и птичьи клетки. Не говоря ни слова, они вносили все в дом, наотрез отказавшись от услуг Эмилии, которая выбежала помочь им. Вскоре они закончили разгрузку, и громкий, неприятный гудок огласил окрестности. Через минуту вторая машина, такая же большая, черная и блестящая, въезжала во двор.
Сначала появился небольшой толстый мужчина, одетый в бежевую гваяберу, панаму и черные брюки, заправленные в сапоги. Клара узнала в нем рауля, очень важную персону в правительстве и зятя ее ????????????? ?????? ????????? ??????????????? ?????????????? ??????????
- Дон луис! - закричал рауль. - я привез твоих дочек. Вот они, три грации! - он низко поклонился, почти коснувшись земли своей шляпой, затем открыл заднюю дверь лимузина и помог выйти трем женщинам: близняшкам Розарио и Марии, и младшей сестре Марии Магдалене, своей жене.
- Луизито, - позвал Рауль, открыв переднюю дверь машины. - помоги мне с этими...
Клара не стала дожидаться конца его фразы и побежала во двор. Луизито! Я тебя ждала. - она остановилась как вкопанная. Девочка растерянно смотрела на маленького мальчика, который опирался на костыли. я не знала, что ты попал в аварию.
Покраснев, Луизито взглянул в ее темное лицо. - я не был в аварии, деловито ответил он. Для такого маленького и тщедушного существа, как он, у него был довольно громкий голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Некоторое время донья Мерседес и я стояли, рассматривая дом и облупившуюся краску на стенах. Двери и ставни были заколочены. Изнутри не доносилось ни звука. Ни один лист не шевелился на деревьях.
Мы прошли парадные ворота. Шум машин на улицах затих, приглушенный высокими стенами и деревьями, которые заслоняли жаркое солнце.
- Ты думаешь, Эмилия уже вернулась? - шепнула я, напуганная этой жуткой тишиной. Причудливые тени ветвей метались по широкой аллее.
Не ответив мне, донья Мерседес вошла в дом. Порыв ветра, пахнув разложением, бросил нам под ноги опавшую листву. Мы прошли по широкому коридору, который примыкал к внутреннему патио, наполненному тенью и прохладой. Вода сочилась из плоской посудины, которая была водружена на поднятые руки пухлого ангела.
Мы свернули за угол и пошли по другому коридору мимо бесконечных комнат. Полуоткрытые двери позволяли мельком видеть бесподобные остатки раскиданной как попало обстановки. Я видела простыни поверх диванов и кресел, свернутые ковры и опрокинутые статуэтки. Покосившиеся зеркала, картины и портреты были прислонены к стенам, словно ожидая того момента, когда их повесят вновь. Донью Мерседес, по-видимому, совершенно не занимал хаос, царивший в доме, и она только пожала плечами, когда я начала его обсуждать.
Она уверенно вошла в большую, слабо освещенную спальню, в центре которой стояла широкая, из красного дерева кровать, покрытая тонким, как туман, накомарником. Темные и тяжелые портьеры закрывали окна, на туалетном столике стояло зеркало, аккуратно задернутое темной тканью. Запах горелого жира, ладана и святой воды заставил меня подумать о церкви. На полу, кровати, на двух креслах и ночном столике - везде валялись небрежно сваленные книги. Они лежали даже на перевернутом ночном горшке.
Мерседес Перальта включила лампу на ночном столике. - Клара, позвала она тихо, откидывая в сторону сетку накомарника.
Ожидая увидеть ребенка, я стояла, удивленно рассматривая молодую женщину, возможно лет двадцати. Она полулежала, прислонясь к передней спинке кровати, все ее конечности были перекошены, как у тряпичной куклы, которую небрежно бросили на кровать. Красный китайский шелковый халат с вышитыми драконами едва прикрывал ее сладострастную фигуру. Несмотря на растрепанный вид, она была потрясающе красива, с высокими выдающимися скулами, чувственным пухлым ртом и темной кожей, блестевшей нежным глянцем.
- Негрита, Кларита, - позвала донья Мерседес, мягко встряхивая ее за плечи.
Молодая женщина резко открыла глаза, словно кто-то силой вытащил ее из кошмара. Она села, ее зрачки были невероятно расширены, слезы потекли по ее щекам, но лицо ничего не выражало.
Откинув книги в сторону, донья Мерседес поставила свою корзинку около кровати, вытащила носовой платок и, побрызгав на него своим любимым средством, приложила его к носу женщины.
Духовная инъекция, как донья Мерседес называла свою смесь, по-видимому, не оказала на женщину влияния, она лишь вяло пошевелилась. ну почему я не могу умереть в покое? - прошептала она, ее голос был капризным и усталым.
- Не болтай ерунды, Клара, - сказала донья Мерседес, что-то разыскивая в своей корзине. - когда человек собирается умереть, я с радостью помогаю ему подготовиться к его вечному сну. Конечно, есть болезни, ведущие к смерти тела, но твое время еще не пришло. - как только донья Мерседес нашла то, что искала, она встала и кивнула мне подойти поближе. - оставайся с ней. Я скоро вернусь, - тихо шепнула она мне в ухо.
Я с тревогой смотрела, как Мерседес Перальта выходит из комнаты, затем перевела свое внимание на постель и перехватила взгляд женщины, наполненный мертвящей неподвижностью. Она почти не дышала, но кажется сознавала то, что я пристально разглядываю ее. Она медленно приоткрыла веки и лениво мигнула, ослепленная тусклым светом. Клара потянулась к ночному столику, нашарила щетку и спросила: - ты не могла бы заплести мои волосы?
Я кивнула и, улыбаясь, взяла щетку. - на одну или две косички? спросила я, расчесывая ее длинные вьющиеся волосы и перебирая спутавшиеся прядки. Как у доньи Мерседес, ее волосы пахли розмарином. - ну как тебе эта милая толстая косичка?
Клара не ответила. Застывшим отсутствующим взглядом она пристально разглядывала дальнюю стену комнаты, где в овальных рамах висели фотографии, украшенные пальмовыми листьями, сложенными крест накрест.
С искаженным от боли лицом она повернулась ко мне. Ее конечности забились сильной дрожью. Лицо потемнело, и она ловила воздух ртом, пытаясь подтолкнуть меня к спинке кровати.
Я побежала к двери, но побоялась оставить ее одну и не посмела уйти из комнаты. Несколько раз я кричала, призывая донью Мерседес, но ответа не было. Уверенная, что свежий воздух пойдет Кларе на пользу, я шагнула к окну и отдернула портьеру. Слабый проблеск дневного света еле пробивался снаружи. Его заслоняла листва фруктовых деревьев, которые, переливаясь цветами, гоняли тени по комнате. Но теплый ветер, влетевший в окно, лишь повредил Кларе. Ей становилось все хуже. Тело конвульсивно тряслось. Дергаясь и задыхаясь, она рухнула на постель.
Испугавшись, что в эпилептическом припадке она может перекусить себе язык, я попыталась засунуть рукоятку щетки для волос между ее лязгающими зубами. Это наполнило ее ужасом. Ее глаза вылезали из орбит. Ногти на руках превратились в фиолетовые пятна. Видно было, как в распухших венах на шее дико пульсировала кровь.
Совершенно не зная, что делать, я вцепилась в золотые медали, которые все еще висели на моей шее, и начала качать их перед ее глазами. У меня не было никаких идей и мыслей; это была чисто автоматическая реакция. Негрита, Кларита, - шепнула я то, что слышала от доньи Мерседес.
В слабом усилии она попыталась поднять руку. Я опустила ей на ладонь ожерелье. Тихо завывая, она прижала медали к груди. Казалось, она втягивает в себя какую-то магическую силу. Вздутые вены на шее опали, дыхание успокоилось. Зрачки уменьшились, и я заметила, что в ее глазах больше не было темноты, в них засиял янтарно-коричневый свет. Слабая улыбка коснулась ее губ, насухо прикленных к зубам. Закрыв глаза, она отпустила медали и боком скользнула в постель.
Донья Мерседес вошла так тихо, что мне показалось, будто она материализовалась около кровати по вызову теней, кружившихся по комнате. В руках она держала большую алюминиевую кружку, наполненную ужасно пахнувшим зельем. В своей руке она крепко сжимала пачку газет. Закусив губы, она жестом приказала мне хранить молчание, затем поставила кружку на ночной столик и опустила газеты на пол. Она подняла с постели золотое ожерелье и повесила его себе на шею.
Зашептав молитву, донья Мерседес зажгла свечу и, покопавшись в своей корзине, вытащила крошечный комочек белого теста, завернутого в листья. Она скатала тесто в шарик и бросила его в кружку. Шарик мгновенно с шипением растворился. Она помешала зелье пальцем и, попробовав его, поднесла кружку к губам Клары.
- Пей, - приказала она. Молча, со странно бесстрастным выражением, целительница наблюдала, как Клара глотает жидкость.
Едва заметная улыбка появилась на лице молодой женщины. Из ее губ вырвался резкий смех, который перешел в ужасную болтовню. Я не могла разобрать ни одного слова. Секундой позже она улеглась в постель, прерывисто шепча извинения и умоляя о прощении.
Совершенно не затронутая ее вспышкой, донья Мерседес склонилась над Кларой и начала массировать область вокруг ее глаз. Пальцы целительницы описывали круги одинакового диаметра. Она передвигалась к ее вискам, затем мазками, идущими вниз, начала массировать оставшуюся часть лица, словно сдирала липкую маску. Искусно передвинув Клару на край постели, она расположила ее голову над газетами и давила на спину Клары до тех пор, пока ту не вырвало.
Одобрительно крякнув, донья Мерседес осмотрела темную массу на полу, завернула ее в бумагу и связала узел веревкой. - сейчас мы похороним это месиво где-нибудь снаружи, - сказала она и одним быстрым движением подняла Клару на ноги. Она ласково отерла ее лицо и поправила пояс на ее халате.
- Музия, - позвала донья Мерседес, обернувшись ко мне. - возьми другую руку Клары.
Поддерживая ее с двух сторон, мы медленно прошли коридор, ведущий во двор, и спустились по широким цементным ступеням вниз по склону, туда, где росли фруктовые деревья. Здесь донья Мерседес похоронила сверток в глубокой яме, которую она заставила меня вырыть. Клара стояла на каменной ступеньке и равнодушно смотрела на нас.
За шесть дней Клара окрепла. Каждый раз после обеда, ровно в шесть часов, я привозила донью Мерседес в гасиенду эль ринко. Она лечила Клару таким же образом. Каждая встреча заканчивалась под деревом, где мы хоронили узел из газет, который с каждым днем становился все меньше и меньше.
На шестой и последний день, несмотря на усилия, Клару не вырвало. Тем не менее донья Мерседес заставила ее похоронить пустой обвязанный веревкой пакет.
- Сейчас с ней все в порядке? - спросила я по дороге домой. - встреч больше не будет?
- Не совсем. И это ответ на два твоих вопроса, - сказала она. начиная с завтрашнего дня, ты будешь видеться с Кларой каждый день. Это будет частью ее лечения. - она ласково похлопала меня по руке. - ты будешь беседовать с ней. Это принесет ей много хорошего. И, - добавила она в раздумьи, - это также будет полезно для тебя.
С одеждой и обувью в руках Клара вбежала из коридора в ванную. Бросив все на пол, она сняла ночную рубашку и залюбовалась своим отражением в зеркальной стене. Она подошла поближе, рассматривая, на сколько за ночь подросла ее грудь. Довольная улыбка пробежала по ее лицу, когда она склонила голову и распустила волосы. Напевая легкий мотив, Клара пустила горячую и холодную воду в огромную ванну в виде раковины, затем подошла к туалетному столику и тщательно осмотрела все флаконы, расставленные на мраморной поверхности. Не зная, какой из шампуней выбрать, она понемногу отливала в воду из каждого.
На миг она остановилась, рассматривая пузырьки пены. В пириту все было иначе. Воду там брали из реки или из крана у дороги, а затем несли по холму в жестяных канистрах.
Лишь год прошел с тех пор, как она приехала в эль ринко, но ей казалось, что она живет в этом длинном старом доме вечно. Ей не хотелось вспоминать свою жизнь в пириту. И воспоминания увядали, словно мимолетные грезы. Ей помнилось только лицо бабушки и звук качалки, скрипящей по грунтовому полу, и тот последний день ее пребывания в лачуге.
- Ты стала совсем взрослой, Клара, - прошептала бабушка. Ее лицо выглядело более старым и уставшим, чем когда-либо прежде. И в этот миг девочка поняла, что этот самый близкий и родной человек скоро умрет.
- Всему свой черед, - сказала бабушка, уловив мысли внучки. - когда тело готово умереть, ничего не остается, как только лечь и закрыть глаза. Я уже обменяла свою качалку на гроб, осталось сменить эту лачугу на кладбище.
- Но бабушка...
- Молчи, дитя, - прервала ее старая женщина. Она вытащила из кармана носовой платок, развязала узелок в одном углу и отсчитала несколько монет, которые откладывала на черный день. - этого тебе будет достаточно для поездки в эль ринко.
Она коснулась пальцами лица девочки и погладила ее длинные волнистые волосы. - никто не знает, кто твой отец, но мать твоя была внебрачным ребенком дона луиса. Она осталась в каракасе после твоего рождения. Твоя мать по-прежнему ищет удачи, но удачу не надо искать. - ее голос угас, она сбилась с мысли. Немного погодя старушка добавила: - я уверена, что дон луис примет тебя как внучку. Он владелец гасиенды эль ринко. Он стар и одинок. - она взяла в свои руки ладони девочки, прижала их к своим морщинистым щекам и поцеловала родинку в форме листа на ее правой ладони. - покажи это ему.
Свет свечи перед фигуркой христа расплылся в глазах ребенка. Взгляд девочки вновь скользнул по раскладушке в углу, по корзине, набитой накрахмаленным, невыглаженным бельем, по коляске, в которой она возила свою бабушку. В последний момент ее глаза остановились на старой женщине. Та сидела в кресле с откинутой головой, ее пустой взгляд был устремлен вдаль, лицо сжимали судороги смерти.
Когда автобус подвез ее прямо к арке в стене, окружавшей эль ринко, уже смеркалось. Она прошла по склону, где на террасах ровными рядами росли фруктовые деревья. На полпути девочка резко остановилась и замерла, все ее существо было захвачено видом небольшого дерева, покрытого белым цветением.
- Это яблоня, - раздался голос. - а ты кто? Откуда приехала?
На секунду она подумала, что это дерево говорит с ней, но тут же увидела старика, который стоял рядом с ней. - я упала с этой яблони, сказала она, протягивая руку для знакомства.
Он, по-видимому, этого не ожидал и удивленно смотрел на ее руку. Вместо того, чтобы пожать ее, он нежно взял руку девочки в свою. странно, - прошептал старик, его большой палец погладил родинку в форме листа. - кто ты? - спросил он еще раз.
- Мне кажется, я твоя внучка, - сказала она с надеждой. Он понравился ей с первой же минуты. На вид старик был слаб и хрупок, с серебристо-белыми волосами, которые разительно отличались от его загорелого лица. От носа к уголкам губ сбегали две глубокие бороздки. Интересно, подумалось ей, отчего они возникли: от волнений и тяжелого труда или от частых улыбок?
- Кто послал тебя ко мне? - спросил старик, его большой палец все еще поглаживал листовидную родинку.
- Моя бабушка. Элиза Гомес из Пириты. Когда-то она ??????????????? Здесь. А вчера вечером она умерла.
- А как тебя зовут? - спросил он, изучая ее лицо с большими янтарно-коричневыми глазами, тонким носиком, полным ртом и решительным подбородком.
- Она звала меня Ла Негра... - она запнулась под его пристальным взглядом.
- Ла Негра Клара, - сказал он. - так звали мою бабушку. Она была такая же темненькая, как и ты. - он повел ее вокруг яблони. - это дерево было размером с маленькую веточку петрушки, когда я привез его из путешествия по европе. Люди смеялись надо мной, говоря, что яблони никогда не будет расти в тропиках. Сейчас она уже старушка. И пусть она высоко не выросла, но все же приносит кое-какие фрукты. Иногда она стоит вся в белом. - он печально посмотрел на нежные лепестки, затем его взгляд перешел на любознательное личико девочки. - это прекрасно, что ты упала с яблони. Так мне подарков еще не дарили.
Голос Эмилии пробудил Клару от мечтаний - Неграааа, - крикнула она, просовывая в щель двери свою голову. - поторопись, детка. Я слышала, как подъезжает машина.
Клара торопливо выскочила из ванны, обтерлась и почти мокрая скользнула в свое любимое платье. Платье было прекрасного желтого цвета с маргаритками, вышитыми вокруг воротничка, рукавов и пояса. Взглянув на себя в зеркало, она радостно хихикнула. Платье делало ее еще темнее, но оно нравилось ей. Она не сомневалась, что кузену Луизито оно тоже понравится. Он проведет в эль ринко целое лето. Правда, она никогда не видела его. Прошлое лето он вместе с родителями путешествовал по европе.
Услышав шум машины, Клара побежала по коридору в гостиную и в открытое окно увидела блестящий черный лимузин. Она с благоговением рассматривала шофера в кожаной куртке и тучную женщину, одетую в белую блузу.
С хмурыми лицами они начали выгружать бесчисленные чемоданы, коробки, корзины и птичьи клетки. Не говоря ни слова, они вносили все в дом, наотрез отказавшись от услуг Эмилии, которая выбежала помочь им. Вскоре они закончили разгрузку, и громкий, неприятный гудок огласил окрестности. Через минуту вторая машина, такая же большая, черная и блестящая, въезжала во двор.
Сначала появился небольшой толстый мужчина, одетый в бежевую гваяберу, панаму и черные брюки, заправленные в сапоги. Клара узнала в нем рауля, очень важную персону в правительстве и зятя ее ????????????? ?????? ????????? ??????????????? ?????????????? ??????????
- Дон луис! - закричал рауль. - я привез твоих дочек. Вот они, три грации! - он низко поклонился, почти коснувшись земли своей шляпой, затем открыл заднюю дверь лимузина и помог выйти трем женщинам: близняшкам Розарио и Марии, и младшей сестре Марии Магдалене, своей жене.
- Луизито, - позвал Рауль, открыв переднюю дверь машины. - помоги мне с этими...
Клара не стала дожидаться конца его фразы и побежала во двор. Луизито! Я тебя ждала. - она остановилась как вкопанная. Девочка растерянно смотрела на маленького мальчика, который опирался на костыли. я не знала, что ты попал в аварию.
Покраснев, Луизито взглянул в ее темное лицо. - я не был в аварии, деловито ответил он. Для такого маленького и тщедушного существа, как он, у него был довольно громкий голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25