У письменного стола возился кто-то в зеленой куртке. То был «народ». При появлении Терра он бросил бумаги обратно в ящик, сказал «добрый день» и хотел удалиться.— Такого условия у нас не было! — воскликнул Терра. — Что вы здесь делаете?— Народ требует гарантий, — ответил белокурый румяный «народ», покачиваясь на каблуках.— В чем?— В том, что наши денежки не пойдут прахом. А вы тоже из этой компании?— Какой компании?— Да из еврейской шайки, которая выманивает у людей деньги.— Вы свои, по-видимому, поместили в «Главное агентство по устройству жизни»? Вас надо выручить.— Довольно народ терпел от вас, — заявил «народ» и удалился.Приемная еще не успела наполниться после обеда, но слышно было, как Зейферт уговаривает какую-то незримую толпу. Терра увидел его, еще более затравленного, за перегородкой, которая служила ему плохой защитой от нападений существа женского пола.— Ради бога, фрейлейн Альма! — молил он. — Не могу же я взять алименты из кассы. А больше неоткуда.— Да, из кассы, — неумолимо требовала дама. — И поживее, не то худо будет. — И тут же, без промедления, крикнув «отец», она попыталась приступом взять загородку, причем ее забрызганная грязью горжетка полетела вперед. В это время появился дядюшка Ланге; «народ» и Элиас поддерживали его, так как он был близок к обмороку.— Альма, дитя мое, — хныкал он, — угомонись ты, ведь я, старый человек, место потеряю. — Но, так как она и не думала молчать, дух возмущения сообщился и ему.— Нужно ж вам это было, господин Зейферт! — заворчал он. — Ну, посмотрите, что вы натворили. Теперь она просто пойдет на панель, даже не в кафе!Зейферт стоял понурившись и запустив обе руки в волосы, «народ» развлекался, Элиас приветливо посматривал на всех. Терра возвысил голос:— Фрейлейн, не согласитесь ли вы на сей раз получить требуемую сумму от меня?— Ну, конечно, дружок, — ответила она и хотела сунуть ему свою визитную карточку. Он отступил, приняв строгий вид.— Я не думал вас оскорблять, фрейлейн. Могу я просить вас о том же?— Ну, конечно, — повторила она с удивлением и хотела уйти. Но теперь, переменив позицию, против нее ополчился отец и выпроводил ее за дверь, осыпая родительскими проклятиями. Когда он вернулся, совершенно разбитый, сослуживцы встретили его словами:— Дядюшка Ланге, Альма исправится.— Это вы всегда говорите, — вздохнул отец и, еле волоча ноги, потащился к себе в темную каморку.— Зейферт, вы, я вижу, тоже неудачник, — заметил Терра, оставшись наедине с кассиром.— Мне достаточно взглянуть на девушку, как у нее уже готов ребенок, — с убитым видом сказал Зейферт.Терра конфиденциально перегнулся над загородкой.— Для человека, невинно пострадавшего, как вы, я не хочу сказать, что оправдал бы, но мог бы оправдать временный заем в кассе.Зейферт уже снова запустил пальцы в волосы.— Не хватало мне еще этого!— И что сталось бы тогда с «Главным агентством по устройству жизни»? — добавил Терра. — Ведь господин Морхен себя не обижает.Зейферт перестал метаться.— Это вы тоже успели пронюхать? — Он принес из несгораемого шкафа целую пачку бумажек. — Вместо денег у меня хранятся только его расписки. Для себя-то он берет по двадцать марок, а для директора тысячи. Куда это все девается?— Будем надеяться, что наш директор помещает их в блестящие предприятия.— На это можно только надеяться.— Я составил себе о нем совершенно ясное представление, — сказал Терра. — Я считаю его гением спекуляции.— Да, выкручиваться он мастер. А утешать здесь людей приходится мне.— Собачья жизнь, нечего сказать, — поддержал его Терра.— Сегодня Морхен потребовал у меня семьдесят тысяч, — чуть слышно прошептал кассир.— Вы послали его к черту?— После обеда он придет опять.— Дайте ему достойный отпор.— Тогда он донесет директору, что я беру из кассы деньги и даю ему взаймы. Он вертит стариком как вздумается.— Мы сами так с ним расправимся, как ему, при всем его хитроумии, и не снилось, — заявил Терра с такой непреложной уверенностью, что Зейферт, ни о чем больше не спрашивая, просто потряс ему руку. Но появившаяся публика снова бурно атаковала кассира.В приемной скопилось много народа, и настроение, царившее там, ясно говорило, что люди пришли за своими деньгами и беспокоятся, что пришли напрасно. Терра понимал, что малейший толчок вызовет стихийное возмущение этих людей против того, кто систематически уносит их деньги, и таким образом избавит директора от его злого гения. С каждым часом директор казался ему все более достойным доверия.Не входя к себе в кабинет, он снова спустился на улицу, так как приближался момент выхода «Локальпрессе». Редактор биржевого отдела почуял, что статья сулит сенсацию, и хотел напечатать ее сейчас же, в вечернем выпуске. Бодро шагал Терра по Фридрихштрассе. Меньше суток он в Берлине — и уже чувствует себя во всеоружии. В быстром мелькании толпы он не различал отдельных лиц, но ощущал каждого из прохожих, как и разогретую их шагами торцовую мостовую. Надо действовать и приступом взять успех. Кругом нищета, роскошь, мошенничество, и все они уравнены в правах взаимной борьбой. Торговые дома пропускают столько покупателей, сколько могут, и эксплуатируют своих служащих, тоже как только могут. Борьба разрастается, невзирая на тебя и твои терзания. Возьми ж ее в свои руки, сделайся ее вожаком.Получив у первого разносчика газету, он развернул ее, словно в чаду, но, пробегая столбцы при свете газовых фонарей, быстро отрезвился: в отделе торговли не было ничего. Все же он нашел свою статью, напечатанную в виде фельетона; он прочел ее у подъезда «Главного агентства». Господи, как она искорежена, скомкана! Редактор с присущей ему проницательностью вычеркнул все, что могло пойти на пользу «Главному агентству»: допущение на биржу последних акций, а также деятельность «Главного агентства по устройству жизни» в интересах оперы, написанной высокой особой. Правда, литературно-музыкальная оценка произведения частично сохранилась.Терра поднялся по ступенькам с сознанием: «Первая неудача! Но второе дело стоит двух. В атаку на Морхена!» Пробравшись через толпу к своей двери, он решительно распахнул ее — и так же быстро снова закрыл со словами: «Прошу прощения». Он увидел даму с фиалками в объятиях какого-то господина, но отнюдь не директора. Господин поддерживал ее за талию, а она откинула голову и весь стан так, что его лицо приходилось над ее лицом. Эта картинная поза не оставляла сомнения в том, кто она. Хотя ее наполовину скрывала фигура мужчины и она еще не успела поднять глаза, но как было не узнать в ней женщину с той стороны!
Они отодвинулись друг от друга, однако без излишней поспешности. Женщина с той стороны кивнула Терра так, будто лишь вчера назначила ему свидание.— Как вам жилось это время? — спросила она по-приятельски.— Великолепно, — ответил он ей в тон. — Иначе и не может житься заведующему отделом рекламы.— А наше дело? Ведь у нас всех троих, по-моему, одно общее дело, — заметила она своему партнеру.— Да ну! — воскликнул Терра, искренно удивленный. А у того лицо совсем вытянулось. Он был еще выше женщины с той стороны, казался непомерно широкоплечим и каким-то деревянным, физиономия у него была бульдожья, с глазами навыкате, коротким носом и с обвисшими, несмотря на молодость, щеками.— Дело? Мне ничего неизвестно, — громким, но пискливым голосом произнес великан.Княгиня Лили сказала презрительно:— Оставьте при себе дипломатические ухищрения, господин фон Толлебен. Господин Терра — заместитель господина фон Прасса. Вы можете ошеломить его полной откровенностью, в духе вашего бывшего начальника. Господин фон Толлебен состоит в министерстве иностранных дел, — пояснила она, обращаясь к Терра.Только теперь Терра заметил, что этот человек, когда у него на голове останется еще меньше волос, а брови станут еще кустистее, будет как две капли воды похож на Бисмарка. Сделав это открытие, он поклонился, как подобало заведующему отделом рекламы, словно отдавая себя в полное распоряжение клиента. Здесь речь несомненно шла о высочайшей опере. Но, увы, фон Толлебен, неприступный по-прежнему, с таким презрением воззрился на Терра, будто перед ним была по меньшей мере побежденная Дания. Терра внутренне вскипел.— Я вполне в курсе дела, — раболепно заверил он, приложив руку к сердцу.— В интересах господина фон Прасса будем надеяться, что это не так, — нелюбезно возразил фон Толлебен.«Скотина!» — всей своей закипевшей кровью ощутил Терра. Он склонился еще ниже сначала перед ним, затем перед ней.— Княгиня! — обратился он подчеркнуто-почтительно к женщине с той стороны. — Имею честь доложить вашей светлости, что я ради успеха высочайшей оперы трудился целый день до полного изнеможения, — проговорил он, запинаясь.— Как? Что такое? — пропищал фистулой Бисмарк.— До полного изнеможения.— Высочайшая опера вас совершенно не касается, поняли?— Ваше доверие, господин барон, обязывает, — ответил Терра и протянул фон Толлебену газету с литературно-музыкальным дифирамбом.— Вы мне неприятны, — сказал Бисмарк с той же пресловутой прямотой. Враги обменялись взглядом, который был яснее всяких слов.В то время как фон Толлебен подошел к лампе, чтобы прочесть статью, княгиня неслышно приблизилась к Терра.— Государственная тайна, мой друг, — прошептала она беззвучным движением губ. — Высочайшая опера создана здесь, на месте, она существует только для того, — произнесла она с полуусмешкой, взглянув на Толлебена, — кто в нее верит.Терра безмолвно и очень ловко скривил в гримасу рот и все лицо. Женщина с той стороны засмеялась своим звонким, равнодушным смехом. Дипломат подозрительно покосился на них и поспешил подойти ближе.— Бойкое перо, — сказал он почти вежливо, обращаясь к Терра. — Музыкальную тему божественной благодати я охотно просмотрел бы в партитуре. Нет ли ее случайно при вас?— К моему величайшему сожалению, она в кабинете у господина фон Прасса.Тогда дипломат потребовал, чтобы Терра принес ее, а Терра очень учтиво предложил ему самому попытаться это сделать. Фон Толлебен, в самом деле, попробовал открыть обитую войлоком дверь или же докричаться, чтобы ее открыли изнутри. Но у него не хватило голоса, и высочайшая опера осталась недоступной. Свою досаду он выместил на Терра.— Сударь! Вы бессовестный обманщик, — сказал он откровенно.Терра ответил холодно и корректно:— Я забочусь о делах моей фирмы. Если бы я предоставил вам партитуру, возможно, вас, господин барон, осенила бы гениальная мысль захватить ее с собой.— Дерзкий мальчишка! Мы с вами еще посчитаемся в другом месте.— Например, у меня, — сказала княгиня примирительно. Она не может уйти с бароном, у нее есть маленькое дельце к этому заведующему отделом рекламы. Закрывая дверь, барон бросил на них пытливый взгляд из-под отечных век.Терра отошел к письменному столу и принялся вертеть большой разрезной нож. Княгиня удобно уселась по другую сторону стола.— Итак, мы встретились, — сказала она и спокойно ему улыбнулась.Он ничего не ответил; тогда она сняла перчатку и протянула ему через стол руку.— Я мог присягнуть тогда, что наутро вы исчезнете. Я не спал, и все-таки вы сбежали, — с усилием выговорил он.— Все еще сердитесь? — спросила она.Он злобно засмеялся.— Я не желаю самому отъявленному злодею того состояния духа, в каком я, невинная жертва, вашими стараниями шатался по миру все эти годы.— Я охотно сохраняю старые привязанности, конечно, по обоюдному желанию.— Авантюристка! — И лицо его исказилось злобой.— Того, что вы под этим подразумеваете, не существует вовсе. — Она презрительно скривила рот. — Условия жизни делают нас такими, призванием это не бывает.Она встала. Она была высокого роста, лицо очень белое с темными бровями; прежняя покачивающаяся походка и голос, который он теперь назвал бы пустым. Но все же сердце его судорожно сжималось, когда он слышал этот голос.— А вы действительно производите самое невинное впечатление, — сказал он насмешливо. — Как будто вы с тех пор вели себя примернейшим образом.— Неужели вы все еще думаете, что у женщин моего типа нет другой цели, как губить гимназистов?— Разумеется, есть, сударыня. Волосы у вас пожелтели, в вашей программе теперь другой номер — княгиня Лили на туго натянутой проволоке. Той дамы, которую я знал, уже нет на свете, а потому прошу вас ни минуты не сомневаться, что я не стану болтать.— Меня совсем не интересует этот Бисмарк; он в долгу как в шелку.— Так, значит, вас интересует директор?— Да, вот кто, — подхватила она. — Как вы полагаете, вернул бы он меня в варьете и сделал бы звездой первой величины, если бы я не была тем, что есть? Он не предается сантиментам, и его мне незачем обманывать. — И через плечо, небрежно: — Иначе я, конечно, не собиралась бы за него замуж.Терра стоял неподвижно. Вдруг он направился к ней и протянул руку.— С этого вам следовало начать.— Я знала, что в конце концов мы поймем друг друга.— Чего мы здесь ищем? — сказал он резко. — Успеха. У вашей светлости, по-видимому, имеются основания душой и телом быть преданной «Агентству по устройству жизни».— Мы оба держимся им, — сказала она, и лица обоих приняли сосредоточенное выражение. Терра подвинул ей кресло, а свой стул поставил напротив. Положив руки на колени, он начал вполголоса:— Сначала этот человек показался мне плохим мистификатором, затем несколько лучшим. Но в конце концов я дошел, бог весть почему, чуть ли не до восхищения. А чего он стоит в действительности?— Он человек огромных возможностей, — ответила она, тоже вполголоса. — Во-первых, он хочет жениться на мне. А на это способен либо незрелый юнец…— Благодарю, — ввернул Терра.— …либо, — закончила она, — человек, которого уже ничем не проймешь.— Во-вторых, — подхватил Терра, — он так окрыляет души, которые входят с ним в соприкосновение, что недостатка в больших деньгах у него не будет никогда. Ради его несуществующей оперы я сегодня обломал себе все ногти, как будто хотел собственноручно проложить себе путь к вечному блаженству.— А я, — она ударила его по колену, — устрою так, что наш Бисмарк будет больше уверен в существовании высочайшей оперы, чем в существовании ее державного творца.— После этого «Главное агентство по устройству жизни» может спокойно рассматривать устройство жизни как свою единоличную монополию, даже если опера никогда не будет написана. Но есть шанс, — добавил Терра, — что наша реклама вытянет оперу из ее творца. Всякий, кого назвали гением, спешит оправдать это звание.Взглянув друг на друга, они засмеялись счастливым смехом.— Право же, в нашу единственную ночь любви у нас не было так радостно на душе, — заметил Терра, и она ничего не возразила. Он перестал смеяться. — Но на этот прекрасный мир падает одна тень — Морхен.— Да, — ответила она, — он и меня беспокоит.— Какие отношения у фон Прасса с Морхеном? — шепотом спросил Терра.— Даже мне не удается выведать это у него, — шепотом ответила она. — Я знаю одно: зависимость от Морхена гложет его больше, чем деньги, каких он ему стоит.— Я постараюсь разузнать больше, — пообещал Терра и предложил: — Вскружите голову этому негодяю. Он постоянный посетитель кафе «Националь». — Она задумалась. — Хорошо бы заполучить какие-нибудь улики против него.Стеклянная дверь чуть задребезжала; взглядом они сказали друг другу, что их подслушивают. Вдруг лицо княгини изобразило задорный вызов, как на сцене. Поняв ее намерение, Терра поднес руку к сердцу и что-то залепетал.Он сохранил эту позу до момента, пока дверь открылась и появился Морхен.Морхен щурился еще хитрее, чем обычно. Мимоходом он поклонился в сторону княгини, слегка погрозил пальцем Терра и собрался уже воткнуть ключ в обитую войлоком дверь.— Господин Морхен! — воскликнула княгиня мелодичным голосом.— Такому зову противостоять нельзя, — сказал он деловитым тоном и подошел к ней.Она указала ему на стул, с которого встал Терра.— Директор занят, — промолвила она и откинула голову, соблазняя его своим белым лицом, как земным раем. — Вы можете все сказать мне.Морхен заржал; казалось, он смеется над ней.— Здесь творятся забавные дела, — заявил он. — Поверите ли вы, касса пуста!Она поморщилась.— Мой милый, кого вы думаете провести?Но он вынул ордер директора и стал уверять, что ему отказались выплатить семьдесят тысяч.Она заявила, не задумываясь:— Я тоже не намерена терять свое состояние. У меня все, до последнего гроша, помещено в «Главное агентство». Я докажу вам свое доверие. Вот… — Она стала тянуть из-под шубки жемчуг, блестевший у нее на шее, нитка становилась все длиннее. Она бросила ее в услужливо подставленные руки Морхена. — Расплатитесь ею!Морхен немедленно поднялся, он сразу стал серьезен. Низко поклонившись, он собрался уйти. Она подождала, пока он дойдет до двери.— Который час? — бросила она звонко в тишину и посмотрела на свой браслет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Они отодвинулись друг от друга, однако без излишней поспешности. Женщина с той стороны кивнула Терра так, будто лишь вчера назначила ему свидание.— Как вам жилось это время? — спросила она по-приятельски.— Великолепно, — ответил он ей в тон. — Иначе и не может житься заведующему отделом рекламы.— А наше дело? Ведь у нас всех троих, по-моему, одно общее дело, — заметила она своему партнеру.— Да ну! — воскликнул Терра, искренно удивленный. А у того лицо совсем вытянулось. Он был еще выше женщины с той стороны, казался непомерно широкоплечим и каким-то деревянным, физиономия у него была бульдожья, с глазами навыкате, коротким носом и с обвисшими, несмотря на молодость, щеками.— Дело? Мне ничего неизвестно, — громким, но пискливым голосом произнес великан.Княгиня Лили сказала презрительно:— Оставьте при себе дипломатические ухищрения, господин фон Толлебен. Господин Терра — заместитель господина фон Прасса. Вы можете ошеломить его полной откровенностью, в духе вашего бывшего начальника. Господин фон Толлебен состоит в министерстве иностранных дел, — пояснила она, обращаясь к Терра.Только теперь Терра заметил, что этот человек, когда у него на голове останется еще меньше волос, а брови станут еще кустистее, будет как две капли воды похож на Бисмарка. Сделав это открытие, он поклонился, как подобало заведующему отделом рекламы, словно отдавая себя в полное распоряжение клиента. Здесь речь несомненно шла о высочайшей опере. Но, увы, фон Толлебен, неприступный по-прежнему, с таким презрением воззрился на Терра, будто перед ним была по меньшей мере побежденная Дания. Терра внутренне вскипел.— Я вполне в курсе дела, — раболепно заверил он, приложив руку к сердцу.— В интересах господина фон Прасса будем надеяться, что это не так, — нелюбезно возразил фон Толлебен.«Скотина!» — всей своей закипевшей кровью ощутил Терра. Он склонился еще ниже сначала перед ним, затем перед ней.— Княгиня! — обратился он подчеркнуто-почтительно к женщине с той стороны. — Имею честь доложить вашей светлости, что я ради успеха высочайшей оперы трудился целый день до полного изнеможения, — проговорил он, запинаясь.— Как? Что такое? — пропищал фистулой Бисмарк.— До полного изнеможения.— Высочайшая опера вас совершенно не касается, поняли?— Ваше доверие, господин барон, обязывает, — ответил Терра и протянул фон Толлебену газету с литературно-музыкальным дифирамбом.— Вы мне неприятны, — сказал Бисмарк с той же пресловутой прямотой. Враги обменялись взглядом, который был яснее всяких слов.В то время как фон Толлебен подошел к лампе, чтобы прочесть статью, княгиня неслышно приблизилась к Терра.— Государственная тайна, мой друг, — прошептала она беззвучным движением губ. — Высочайшая опера создана здесь, на месте, она существует только для того, — произнесла она с полуусмешкой, взглянув на Толлебена, — кто в нее верит.Терра безмолвно и очень ловко скривил в гримасу рот и все лицо. Женщина с той стороны засмеялась своим звонким, равнодушным смехом. Дипломат подозрительно покосился на них и поспешил подойти ближе.— Бойкое перо, — сказал он почти вежливо, обращаясь к Терра. — Музыкальную тему божественной благодати я охотно просмотрел бы в партитуре. Нет ли ее случайно при вас?— К моему величайшему сожалению, она в кабинете у господина фон Прасса.Тогда дипломат потребовал, чтобы Терра принес ее, а Терра очень учтиво предложил ему самому попытаться это сделать. Фон Толлебен, в самом деле, попробовал открыть обитую войлоком дверь или же докричаться, чтобы ее открыли изнутри. Но у него не хватило голоса, и высочайшая опера осталась недоступной. Свою досаду он выместил на Терра.— Сударь! Вы бессовестный обманщик, — сказал он откровенно.Терра ответил холодно и корректно:— Я забочусь о делах моей фирмы. Если бы я предоставил вам партитуру, возможно, вас, господин барон, осенила бы гениальная мысль захватить ее с собой.— Дерзкий мальчишка! Мы с вами еще посчитаемся в другом месте.— Например, у меня, — сказала княгиня примирительно. Она не может уйти с бароном, у нее есть маленькое дельце к этому заведующему отделом рекламы. Закрывая дверь, барон бросил на них пытливый взгляд из-под отечных век.Терра отошел к письменному столу и принялся вертеть большой разрезной нож. Княгиня удобно уселась по другую сторону стола.— Итак, мы встретились, — сказала она и спокойно ему улыбнулась.Он ничего не ответил; тогда она сняла перчатку и протянула ему через стол руку.— Я мог присягнуть тогда, что наутро вы исчезнете. Я не спал, и все-таки вы сбежали, — с усилием выговорил он.— Все еще сердитесь? — спросила она.Он злобно засмеялся.— Я не желаю самому отъявленному злодею того состояния духа, в каком я, невинная жертва, вашими стараниями шатался по миру все эти годы.— Я охотно сохраняю старые привязанности, конечно, по обоюдному желанию.— Авантюристка! — И лицо его исказилось злобой.— Того, что вы под этим подразумеваете, не существует вовсе. — Она презрительно скривила рот. — Условия жизни делают нас такими, призванием это не бывает.Она встала. Она была высокого роста, лицо очень белое с темными бровями; прежняя покачивающаяся походка и голос, который он теперь назвал бы пустым. Но все же сердце его судорожно сжималось, когда он слышал этот голос.— А вы действительно производите самое невинное впечатление, — сказал он насмешливо. — Как будто вы с тех пор вели себя примернейшим образом.— Неужели вы все еще думаете, что у женщин моего типа нет другой цели, как губить гимназистов?— Разумеется, есть, сударыня. Волосы у вас пожелтели, в вашей программе теперь другой номер — княгиня Лили на туго натянутой проволоке. Той дамы, которую я знал, уже нет на свете, а потому прошу вас ни минуты не сомневаться, что я не стану болтать.— Меня совсем не интересует этот Бисмарк; он в долгу как в шелку.— Так, значит, вас интересует директор?— Да, вот кто, — подхватила она. — Как вы полагаете, вернул бы он меня в варьете и сделал бы звездой первой величины, если бы я не была тем, что есть? Он не предается сантиментам, и его мне незачем обманывать. — И через плечо, небрежно: — Иначе я, конечно, не собиралась бы за него замуж.Терра стоял неподвижно. Вдруг он направился к ней и протянул руку.— С этого вам следовало начать.— Я знала, что в конце концов мы поймем друг друга.— Чего мы здесь ищем? — сказал он резко. — Успеха. У вашей светлости, по-видимому, имеются основания душой и телом быть преданной «Агентству по устройству жизни».— Мы оба держимся им, — сказала она, и лица обоих приняли сосредоточенное выражение. Терра подвинул ей кресло, а свой стул поставил напротив. Положив руки на колени, он начал вполголоса:— Сначала этот человек показался мне плохим мистификатором, затем несколько лучшим. Но в конце концов я дошел, бог весть почему, чуть ли не до восхищения. А чего он стоит в действительности?— Он человек огромных возможностей, — ответила она, тоже вполголоса. — Во-первых, он хочет жениться на мне. А на это способен либо незрелый юнец…— Благодарю, — ввернул Терра.— …либо, — закончила она, — человек, которого уже ничем не проймешь.— Во-вторых, — подхватил Терра, — он так окрыляет души, которые входят с ним в соприкосновение, что недостатка в больших деньгах у него не будет никогда. Ради его несуществующей оперы я сегодня обломал себе все ногти, как будто хотел собственноручно проложить себе путь к вечному блаженству.— А я, — она ударила его по колену, — устрою так, что наш Бисмарк будет больше уверен в существовании высочайшей оперы, чем в существовании ее державного творца.— После этого «Главное агентство по устройству жизни» может спокойно рассматривать устройство жизни как свою единоличную монополию, даже если опера никогда не будет написана. Но есть шанс, — добавил Терра, — что наша реклама вытянет оперу из ее творца. Всякий, кого назвали гением, спешит оправдать это звание.Взглянув друг на друга, они засмеялись счастливым смехом.— Право же, в нашу единственную ночь любви у нас не было так радостно на душе, — заметил Терра, и она ничего не возразила. Он перестал смеяться. — Но на этот прекрасный мир падает одна тень — Морхен.— Да, — ответила она, — он и меня беспокоит.— Какие отношения у фон Прасса с Морхеном? — шепотом спросил Терра.— Даже мне не удается выведать это у него, — шепотом ответила она. — Я знаю одно: зависимость от Морхена гложет его больше, чем деньги, каких он ему стоит.— Я постараюсь разузнать больше, — пообещал Терра и предложил: — Вскружите голову этому негодяю. Он постоянный посетитель кафе «Националь». — Она задумалась. — Хорошо бы заполучить какие-нибудь улики против него.Стеклянная дверь чуть задребезжала; взглядом они сказали друг другу, что их подслушивают. Вдруг лицо княгини изобразило задорный вызов, как на сцене. Поняв ее намерение, Терра поднес руку к сердцу и что-то залепетал.Он сохранил эту позу до момента, пока дверь открылась и появился Морхен.Морхен щурился еще хитрее, чем обычно. Мимоходом он поклонился в сторону княгини, слегка погрозил пальцем Терра и собрался уже воткнуть ключ в обитую войлоком дверь.— Господин Морхен! — воскликнула княгиня мелодичным голосом.— Такому зову противостоять нельзя, — сказал он деловитым тоном и подошел к ней.Она указала ему на стул, с которого встал Терра.— Директор занят, — промолвила она и откинула голову, соблазняя его своим белым лицом, как земным раем. — Вы можете все сказать мне.Морхен заржал; казалось, он смеется над ней.— Здесь творятся забавные дела, — заявил он. — Поверите ли вы, касса пуста!Она поморщилась.— Мой милый, кого вы думаете провести?Но он вынул ордер директора и стал уверять, что ему отказались выплатить семьдесят тысяч.Она заявила, не задумываясь:— Я тоже не намерена терять свое состояние. У меня все, до последнего гроша, помещено в «Главное агентство». Я докажу вам свое доверие. Вот… — Она стала тянуть из-под шубки жемчуг, блестевший у нее на шее, нитка становилась все длиннее. Она бросила ее в услужливо подставленные руки Морхена. — Расплатитесь ею!Морхен немедленно поднялся, он сразу стал серьезен. Низко поклонившись, он собрался уйти. Она подождала, пока он дойдет до двери.— Который час? — бросила она звонко в тишину и посмотрела на свой браслет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64