«Когда придет война, – спрашивал себя Мура, – чью сторону примет Ябу – господина Ишидо или господина Торанага? Мы в ловушке между двумя гигантами и в заложниках у обоих».
Северный, Торанага – самый крупный из живущих генералов, хозяин Кванто, Восьми провинций, самый важный дайме в стране, Главный генерал армий на востоке; к западу расположены земли Ишидо – он хозяин замка в Осаке, завоеватель Кореи, защитник наследника, генералиссимус западных армий… А к северу, в сторону Токайдо, проходит Великий прибрежный путь, который связывает Эдо, главный город Торанаги, с Осакой, главным городом Ишидо, – триста миль к западу, куда должны двинуться их легионы. Кто победит в войне? Неизвестно. Поскольку война охватит опять всю империю, союзы распадутся, провинции будут воевать друг против друга, пока каждая деревня не станет воевать с другой, как это уже было. Если не считать последние десять лет. За последние десять лет, это невероятно, но не было ни одной войны, мир по всей империи, впервые в истории.
«Мне начинает нравиться мир», – подумал Мура.
Но человек, который добился мира, мертв. Солдат из крестьян, который стал самураем, потом генералом и потом самым главным генералом и, наконец, Тайко, абсолютным лордом-протектором Японии, умер год назад, а его семилетний сын слишком молод, чтобы наследовать верховную власть. Так что мальчик, как и мы, заложник. У двух гигантов. И война неизбежна… Теперь даже сам Тайко не сможет защитить любимого сына, его династию, его наследство или его империю.
Может быть, так и следовало. Тайко покорил земли, добился мира, вынудил всех дайме в стране пресмыкаться перед ним, как простых крестьян, перераспределил владения согласно своим желаниям – выдвигая одних помещиков, свергая других, – и потом умер. Он был гигант среди пигмеев. Но, может быть, это правильно, что вся его работа и величие должны были умереть вместе с ним? Разве мужчина не цветок, сорванный ветром, и только горы и море, звезды и эта земля богов являются реальными и вечными?
Мы все в западне, и это факт, что война начнется скоро и что Ябу один будет решать, на чьей мы стороне. И другой факт, что деревня всегда будет деревней, потому что рисовые поля здесь плодородные, море богато рыбой, и это последний факт.
Мура упорно обращался мыслями к этому варварскому пирату, стоящему перед ним. «Ты дьявол, посланный на нас как чума, – подумал он, – и ты не приносишь нам ничего, кроме беды, с того самого времени, как попал сюда. Почему ты не мог подобрать другую деревню?»
– Капитан-сан хочет женщину? – спросил он дружелюбно. По его предложению совет деревни дал распоряжения о других варварах, как с точки зрения вежливости, так и с точки зрения поддержания их занятости до приезда властей. За это деревня будет потом вознаграждена соответствующими рассказами о любовных связях с иноземцами, а не деньгами, которые будут уплачены.
– Женщину? – повторил он, видимо, подразумевая, что если пират стоит на ногах, то такое же положение должно быть и с его внутренностями, его Небесное Копье тепло упаковано перед сном и, как бы то ни было, все приготовления сделаны.
– Нет! – Блэксорн хотел только спать. Но он знал, что этот человек должен быть на его стороне, он заставил себя улыбнуться, указывая на распятие.
– Вы христианин? Мура кивнул.
– И я христианин.
– Священник говорит, что нет. Не христианин.
– Я христианин. Не католик. Но я тем не менее христианин.
Но Мура не мог понять. Не было никакого способа объяснить, но Блэксорн попытался.
– Хотите онна?
– Диме когда придет?
– Диме? Не понимаю.
– Диме, – ах, я имею в виду дайме.
– А, дайме! Ха, дайме! – Мура пожал плечами. – Дайме приедет, когда приедет. Спите. Сначала помойтесь. Пожалуйста.
– Что?
– Помойтесь. Примите ванну, пожалуйста.
– Я не понимаю.
Мура подошел ближе и брезгливо скривил нос.
– Воняет. Плохо. Как от всех португальцев. Вымойся. У нас чистый дом.
– Я буду мыться, когда захочу, и от меня не пахнет! – Блэксорн разозлился. – Каждый знает, что ванны опасны. Ты хочешь, чтобы я схватил простуду? Ты думаешь, я Богом проклятый глупец? Убирайся отсюда и дай мне поспать!
– Вымойся, – приказал Мура, пораженный гневом варвара – высшим признаком плохих манер. Это было связано не с запахом от варвара, хотя он и был, но, по его сведениям, тот не мылся целых три дня, и проститутка совершенно справедливо откажется лечь с ним, как бы много ей ни заплатили. «Эти ужасные иноземцы, – подумал он, – удивительные. Как мерзки их привычки! Ничего. Я отвечаю за тебя. Тебя научат хорошим манерам. Ты будешь мыться в ванне по-человечески, и матерь божья узнает, что она хочет узнать».
– Помойся!
– А теперь убирайся, не то я разорву тебя на куски! – Блэксорн сердито посмотрел на него, указывая на дверь.
Наступила короткая пауза, и появились еще три японца с тремя женщинами. Мура коротко объяснил им, в чем дело, потом сказал окончательно Блэксорну:
– Ванна. Пожалуйста.
– Убирайся!
Мура один вошел в комнату. Блэксорн оттолкнул его рукой, не желая причинить ему боль, только отпихнуть. Внезапно Блэксорн замычал от боли. Каким-то образом Мура ударил его по локтю ребром руки, и рука Блэксорна повисла, моментально парализованная. Разозлившись, он попытался атаковать. Но комната закружилась и он упал плашмя лицом, и тут возникла другая, колющая, парализующая боль в спине, и он больше уже не мог двигаться. «Боже мой…»
Он попытался встать, но ноги у него подгибались. Тут Мура спокойно протянул свой маленький, но твердый, как железо, палец и дотронулся до нервного центра на шее Блэксорна. Боль была ослепляющая.
– Боже мой…
– Ванну? Пожалуйста?
– Да-да, – выдохнул Блэксорн сквозь агонию, ошеломленный тем, что его так легко одолел этот маленький человек и он лежит теперь беспомощный, как ребенок, готовый к тому, что ему перережут горло.
Много лет назад Мура обучился искусству каратэ и дзюдо, так же как фехтованию шпагой и копьем. Это было, когда он был воином и воевал за Накамуру, крестьянского генерала, Тайко – задолго до того, как Тайко стал Тайко, – когда крестьяне могли быть самураями и самураи могли быть крестьянами, или лодочниками, или даже презренными купцами и снова воинами. «Странно, – подумал Мура, отсутствующе глядя вниз на упавшего гиганта, – что почти первым, что сделал Тайко, когда приобрел такую силу, – приказал всем крестьянам перестать быть воинами и сразу же сдать все оружие. Тайко запретил им навсегда иметь оружие и установил жесткую кастовую систему, которая теперь контролировала все в жизни империи: самураи выше всех, ниже их крестьяне, затем лодочники, затем купцы, за ними актеры, парии и бандиты, и, наконец, в самом низу – эти, нелюди, те, кто имел дело с мертвыми телами, обработкой кожи и мертвыми животными, те, кто был также общественными палачами, клеймовщиками и пыточниками. Конечно, любой варвар был ниже всех в этой шкале».
– Пожалуйста, извини меня, капитан-сан, – сказал Мура, низко кланяясь, пристыженный тем, что варвар потерял лицо, упал, стеная, как грудной ребенок. «Да, я очень сожалею – подумал он, – но это должно было произойти. Ты провоцировал меня своим бессмысленным, чрезмерным упорством, даже для варвара. Ты кричал как безумный, вывел из равновесия мою мать, лишил мой дом покоя, обижал слуг, и моя жена должна была поменять седзи. Мне нельзя было оставить без внимания твой явный недостаток манер. Или позволить тебе поступать в моем доме против моих желаний. Это действительно для твоего собственного добра. Потом, это не так плохо, потому что вы, варвары, не должны терять лицо. За исключением священников – они совсем другое дело. Они все ужасно пахнут, но они помазаны Богом-отцом, так что они имеют большое лицо. Но ты-ты лжец, так же как и пират, лишенный чести. Как удивительно! Заявить, что он – христианин. К сожалению, это тебе совсем не поможет. Наш дайме ненавидит истинную веру и варваров и терпит их только потому, что должен это делать. Но ты не португалец и христианин, следовательно, не защищен законом, да? Так что хотя ты и мертвый человек – или по крайней мере изуродованный, – моя обязанность следить, чтобы ты встретил свою судьбу чистым. Мыться очень хорошо!»
Он помог остальным мужчинам перенести все еще находящегося в полубессознательном состоянии Блэксорна через весь дом в сад вдоль крытого перехода, которым он очень гордился, в баню. Женщины шли за ним.
Это стало одним из самых больших событий в его жизни. Он знал в то время, что ему придется рассказывать и пересказывать эту историю не доверяющим ему друзьям за баррелями горячего саке, своим приятелям, рыбакам, сельским жителям, своим детям, которые не сразу поверят ему. Но они в свою очередь будут потчевать этим рассказом своих детей, и имя Муры, рыбака, будет вечно жить в деревне Анджиро, расположенной в провинции Изу на юго-восточном побережье главного острова Хонсю. Все потому, что он, рыбак Мура, имел счастье быть старостой в первый год после смерти Тайко и, следовательно, временно отвечать за вождя незнакомых варваров, которые пришли из восточного моря.
Глава Вторая
– Дайме, Касиги Ябу, хозяин Изу, хочет знать, кто вы, откуда пришли, как оказались здесь и какие акты пиратства вы совершили, – сказал отец Себастьян.
– Я продолжаю утверждать, что мы не пираты.
Утро было ясное и теплое, и Блэксорн стоял на коленях перед платформой на деревенской площади, его голова болела от удара. «Успокойся и заставь свои мозги работать, – сказал он сам себе. – Сейчас на карту поставлены ваши жизни. Ты адвокат, и все. Иезуит твой враг, и он единственный имеющийся переводчик, а ты не можешь узнать, что он говорит, но можешь быть уверен, что он тебе не поможет… Собери все свои мозги, – он почти мог слышать, что говорит старый Альбан Карадок. – Когда море смертоносно и штормы самые сильные, вот когда нужны твои знания. Вот что удерживает тебя живым и твой корабль на плаву – если ты кормчий. Собери все свои знания и выжми сок из каждого дня…»
«Сок сегодняшнего дня – это желчь, – мрачно подумал Блэксорн. – Почему я так отчетливо слышу голос Альбана?»
– Сначала скажи дайме, что мы враги, что мы в состоянии войны, – сказал он. – Скажи ему, что Англия и Нидерланды воюют с Испанией и Португалией.
– Я снова предупреждаю вас, чтобы вы говорили просто и не переворачивали факты. Нидерланды, или Голландия, Низкие земли. Соединенные провинции, как бы ни называли их вы, мерзкие мятежники, – это маленькая мятежная провинция Испанской империи. Вы вождь изменников, которые подняли мятеж против своего законного короля.
– Англия находится в состоянии войны, и Нидерланды… – Блэксорн не стал продолжать, потому что священник больше не слушал его, а переводил.
Дайме был на платформе, невысокий, плотный и очень важный. Он удобно сидел на коленях, пятки были аккуратно подобраны; по бокам стояли четыре помощника, – одним из них был Касиги Оми, его племянник и вассал. Все они носили шелковые кимоно и поверх них разукрашенные одежды, надеваемые на доспехи, с широкими поясами, поднятыми над талией. Плечи были огромные, накрахмаленные. И неизменные мечи.
Мура стоял на коленях в грязи. Он был единственным из деревни, а остальные свидетели – это самураи, пришедшие с дайме. Они сидели правильными молчаливыми рядами. Члены команды парусника располагались сзади Блэксорна и, как и он, были на коленях, сбоку них была стража. Им пришлось принести адмирала, хотя тот и был очень болен. Ему позволили лечь в грязь, хотя он находился в полубессознательном состоянии. Блэксорн поклонился вместе с ними, когда они подошли к дайме, но этого было недостаточно. Самурай пинками заставил их стать на колени и опустить головы в грязь, как крестьян. Он пытался сопротивляться и крикнул священнику, что это не соответствует их обычаям, что он командир и эмиссар их страны и с ним должны соответственно и обращаться. Но рукоятка меча заставила его подчиниться. Его люди сгрудились в мгновенном порыве, но он приказал им остановиться и стать на колени. К счастью, они послушались. Дайме издал что-то гортанное, и священник перевел это как предупреждение ему говорить правду и отвечать быстро. Блэксорн попросил стул, но священник сказал, что японцы не пользуются стульями и в Японии их нет ни одного.
Блэксорн сосредоточил все свое внимание на священнике, когда он говорил с дайме, стремясь найти подход к нему, способ преодолеть эту опасность.
«В лице дайме чувствуются высокомерие и жестокость, – подумал он, – Держу пари, что он настоящий негодяй. Священник не очень хорошо говорит по-японски. О, видишь это? Возбуждение и нетерпение. Дайме спросил другое слово, более точное. Думаю, что так. Почему иезуит носит оранжевые одежды? Дайме католик! Смотри, иезуит изменился в лице и сильно потеет. Держу пари, дайме не католик? Будь аккуратнее! Может быть, он не католик. В любом случае ты от него не получишь пощады. Как ты сможешь использовать этого негодяя? Как тебе поговорить с ним напрямую? Как ты собираешься переиграть священника? Как дискредитировать его? На что он клюнет? Ну же, думай! Ты достаточно знаешь об иезуитах».
– Дайме говорит, поторопись и отвечай на его вопросы.
– Да, конечно. Прошу прощения. Мое имя Джон Блэксорн. Я англичанин, главный кормчий нидерландского флота. Наш порт Амстердам.
– Флот? Какой флот? Ты врешь. Никакого флота нет. Почему английский кормчий на голландском корабле?
– Все в свое время. Пожалуйста, переведи, что я сказал.
– Почему ты стал кормчим голландского капера? Быстрее! Блэксорн решил блефовать. Его голос внезапно стал твердым – он так и прорезал утреннюю теплоту:
– Дьявол! Сначала переведи, что я сказал, испанец! Ну! Священник вспыхнул.
– Я португалец. Я уже говорил тебе об этом. Отвечай на вопросы.
– Я здесь, чтобы говорить с дайме, а не с тобой. Переводи то, что я сказал, безродное отребье!
Блэксорн видел, что священник покраснел еще больше и что это не осталось не замеченным дайме. «Будь осторожен, – предупредил он себя. – Этот желтолицый негодяй разрежет тебя на кусочки быстрее, чем стая акул, если ты выйдешь из себя».
– Скажи господину дайме!
Блэксорн умышленно низко поклонился в сторону платформы и почувствовал, как холодный пот начал собираться в капли, когда он твердо наметил, что ему делать.
Отец Себастьян знал, что его положение делает его неуязвимым для оскорблений пирата. Он твердо решил дискредитировать англичанина перед дайме. Но впервые это не сработало, и он растерялся. Когда посланец от Муры принес ему известие о корабле в его миссию в соседнюю провинцию, он мучился в догадках. «Это не мог быть голландский или английский корабль! – думал он, – В Тихом океане не могло быть никого на кораблях еретиков, за исключением этого архидьявола корсара Дрейка, и никогда ни одного не было в Азии. Морские пути были секретными и охраняемыми». Он сразу приготовился к отъезду и послал срочное послание с почтовым голубем своему игумену в Осаку, с которым собирался сначала посоветоваться, зная, что сам еще молод, почти неопытен. В Японии он почти новичок, пробыл здесь всего два года, еще даже не посвящен в духовный сан и не компетентен в таком опасном деле. Он бросился в Анджиро, надеясь и молясь, чтобы новость оказалась ложной. Но судно было голландским, и штурман англичанин, и все его отвращение к сатанинским еретикам Лютеру, Кельвину, Генриху VIII и сатанинской Елизавете, его незаконнорожденной дочери, переполнило его. И поглотило его разум.
– Священник, переведи то, что говорит пират, – слышал он дайме.
«О, благословенная Матерь Божия, помоги мне выполнить твою волю. Помоги мне быть сильным перед дайме и дай мне способности к языкам, дай мне обратить их в истинную веру».
Отец Себастьян собрал все свои силы и начал говорить более уверенно.
Блэксорн слушал внимательно, пытаясь понять слова и смысл. Священник помянул «Англия» и «Блэксорн» и указал на корабль, который спокойно стоял на якоре в гавани.
– Как вы оказались здесь? – спросил отец Себастьян.
– Через Магелланов пролив. Это в ста тридцати шести днях пути отсюда. Скажи дайме…
– Ты лжешь. Пролив Магеллана секретный. Ты прошел вокруг Африки и Индии. Ты должен сейчас же сказать правду. Они будут тебя пытать.
– Пролив был секретный. Португалец продал нам руттер. Один из ваших собственных людей продал нам его за золото, как Иуда. Вы все дерьмо! Теперь все английские и нидерландские военные суда знают путь через Тихий океан. Там эскадра в двадцать английских линейных кораблей – шестидесятипушечных военных кораблей – прямо сейчас атаковала Манилу. Ваша империя кончилась.
– Ты врешь!
«Да», – подумал Блэксорн, зная, что способа доказать, что это не ложь, нет, если только не сплавать в Манилу.
– Эта эскадра будет нападать на ваши торговые пути и захватывать ваши колонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Северный, Торанага – самый крупный из живущих генералов, хозяин Кванто, Восьми провинций, самый важный дайме в стране, Главный генерал армий на востоке; к западу расположены земли Ишидо – он хозяин замка в Осаке, завоеватель Кореи, защитник наследника, генералиссимус западных армий… А к северу, в сторону Токайдо, проходит Великий прибрежный путь, который связывает Эдо, главный город Торанаги, с Осакой, главным городом Ишидо, – триста миль к западу, куда должны двинуться их легионы. Кто победит в войне? Неизвестно. Поскольку война охватит опять всю империю, союзы распадутся, провинции будут воевать друг против друга, пока каждая деревня не станет воевать с другой, как это уже было. Если не считать последние десять лет. За последние десять лет, это невероятно, но не было ни одной войны, мир по всей империи, впервые в истории.
«Мне начинает нравиться мир», – подумал Мура.
Но человек, который добился мира, мертв. Солдат из крестьян, который стал самураем, потом генералом и потом самым главным генералом и, наконец, Тайко, абсолютным лордом-протектором Японии, умер год назад, а его семилетний сын слишком молод, чтобы наследовать верховную власть. Так что мальчик, как и мы, заложник. У двух гигантов. И война неизбежна… Теперь даже сам Тайко не сможет защитить любимого сына, его династию, его наследство или его империю.
Может быть, так и следовало. Тайко покорил земли, добился мира, вынудил всех дайме в стране пресмыкаться перед ним, как простых крестьян, перераспределил владения согласно своим желаниям – выдвигая одних помещиков, свергая других, – и потом умер. Он был гигант среди пигмеев. Но, может быть, это правильно, что вся его работа и величие должны были умереть вместе с ним? Разве мужчина не цветок, сорванный ветром, и только горы и море, звезды и эта земля богов являются реальными и вечными?
Мы все в западне, и это факт, что война начнется скоро и что Ябу один будет решать, на чьей мы стороне. И другой факт, что деревня всегда будет деревней, потому что рисовые поля здесь плодородные, море богато рыбой, и это последний факт.
Мура упорно обращался мыслями к этому варварскому пирату, стоящему перед ним. «Ты дьявол, посланный на нас как чума, – подумал он, – и ты не приносишь нам ничего, кроме беды, с того самого времени, как попал сюда. Почему ты не мог подобрать другую деревню?»
– Капитан-сан хочет женщину? – спросил он дружелюбно. По его предложению совет деревни дал распоряжения о других варварах, как с точки зрения вежливости, так и с точки зрения поддержания их занятости до приезда властей. За это деревня будет потом вознаграждена соответствующими рассказами о любовных связях с иноземцами, а не деньгами, которые будут уплачены.
– Женщину? – повторил он, видимо, подразумевая, что если пират стоит на ногах, то такое же положение должно быть и с его внутренностями, его Небесное Копье тепло упаковано перед сном и, как бы то ни было, все приготовления сделаны.
– Нет! – Блэксорн хотел только спать. Но он знал, что этот человек должен быть на его стороне, он заставил себя улыбнуться, указывая на распятие.
– Вы христианин? Мура кивнул.
– И я христианин.
– Священник говорит, что нет. Не христианин.
– Я христианин. Не католик. Но я тем не менее христианин.
Но Мура не мог понять. Не было никакого способа объяснить, но Блэксорн попытался.
– Хотите онна?
– Диме когда придет?
– Диме? Не понимаю.
– Диме, – ах, я имею в виду дайме.
– А, дайме! Ха, дайме! – Мура пожал плечами. – Дайме приедет, когда приедет. Спите. Сначала помойтесь. Пожалуйста.
– Что?
– Помойтесь. Примите ванну, пожалуйста.
– Я не понимаю.
Мура подошел ближе и брезгливо скривил нос.
– Воняет. Плохо. Как от всех португальцев. Вымойся. У нас чистый дом.
– Я буду мыться, когда захочу, и от меня не пахнет! – Блэксорн разозлился. – Каждый знает, что ванны опасны. Ты хочешь, чтобы я схватил простуду? Ты думаешь, я Богом проклятый глупец? Убирайся отсюда и дай мне поспать!
– Вымойся, – приказал Мура, пораженный гневом варвара – высшим признаком плохих манер. Это было связано не с запахом от варвара, хотя он и был, но, по его сведениям, тот не мылся целых три дня, и проститутка совершенно справедливо откажется лечь с ним, как бы много ей ни заплатили. «Эти ужасные иноземцы, – подумал он, – удивительные. Как мерзки их привычки! Ничего. Я отвечаю за тебя. Тебя научат хорошим манерам. Ты будешь мыться в ванне по-человечески, и матерь божья узнает, что она хочет узнать».
– Помойся!
– А теперь убирайся, не то я разорву тебя на куски! – Блэксорн сердито посмотрел на него, указывая на дверь.
Наступила короткая пауза, и появились еще три японца с тремя женщинами. Мура коротко объяснил им, в чем дело, потом сказал окончательно Блэксорну:
– Ванна. Пожалуйста.
– Убирайся!
Мура один вошел в комнату. Блэксорн оттолкнул его рукой, не желая причинить ему боль, только отпихнуть. Внезапно Блэксорн замычал от боли. Каким-то образом Мура ударил его по локтю ребром руки, и рука Блэксорна повисла, моментально парализованная. Разозлившись, он попытался атаковать. Но комната закружилась и он упал плашмя лицом, и тут возникла другая, колющая, парализующая боль в спине, и он больше уже не мог двигаться. «Боже мой…»
Он попытался встать, но ноги у него подгибались. Тут Мура спокойно протянул свой маленький, но твердый, как железо, палец и дотронулся до нервного центра на шее Блэксорна. Боль была ослепляющая.
– Боже мой…
– Ванну? Пожалуйста?
– Да-да, – выдохнул Блэксорн сквозь агонию, ошеломленный тем, что его так легко одолел этот маленький человек и он лежит теперь беспомощный, как ребенок, готовый к тому, что ему перережут горло.
Много лет назад Мура обучился искусству каратэ и дзюдо, так же как фехтованию шпагой и копьем. Это было, когда он был воином и воевал за Накамуру, крестьянского генерала, Тайко – задолго до того, как Тайко стал Тайко, – когда крестьяне могли быть самураями и самураи могли быть крестьянами, или лодочниками, или даже презренными купцами и снова воинами. «Странно, – подумал Мура, отсутствующе глядя вниз на упавшего гиганта, – что почти первым, что сделал Тайко, когда приобрел такую силу, – приказал всем крестьянам перестать быть воинами и сразу же сдать все оружие. Тайко запретил им навсегда иметь оружие и установил жесткую кастовую систему, которая теперь контролировала все в жизни империи: самураи выше всех, ниже их крестьяне, затем лодочники, затем купцы, за ними актеры, парии и бандиты, и, наконец, в самом низу – эти, нелюди, те, кто имел дело с мертвыми телами, обработкой кожи и мертвыми животными, те, кто был также общественными палачами, клеймовщиками и пыточниками. Конечно, любой варвар был ниже всех в этой шкале».
– Пожалуйста, извини меня, капитан-сан, – сказал Мура, низко кланяясь, пристыженный тем, что варвар потерял лицо, упал, стеная, как грудной ребенок. «Да, я очень сожалею – подумал он, – но это должно было произойти. Ты провоцировал меня своим бессмысленным, чрезмерным упорством, даже для варвара. Ты кричал как безумный, вывел из равновесия мою мать, лишил мой дом покоя, обижал слуг, и моя жена должна была поменять седзи. Мне нельзя было оставить без внимания твой явный недостаток манер. Или позволить тебе поступать в моем доме против моих желаний. Это действительно для твоего собственного добра. Потом, это не так плохо, потому что вы, варвары, не должны терять лицо. За исключением священников – они совсем другое дело. Они все ужасно пахнут, но они помазаны Богом-отцом, так что они имеют большое лицо. Но ты-ты лжец, так же как и пират, лишенный чести. Как удивительно! Заявить, что он – христианин. К сожалению, это тебе совсем не поможет. Наш дайме ненавидит истинную веру и варваров и терпит их только потому, что должен это делать. Но ты не португалец и христианин, следовательно, не защищен законом, да? Так что хотя ты и мертвый человек – или по крайней мере изуродованный, – моя обязанность следить, чтобы ты встретил свою судьбу чистым. Мыться очень хорошо!»
Он помог остальным мужчинам перенести все еще находящегося в полубессознательном состоянии Блэксорна через весь дом в сад вдоль крытого перехода, которым он очень гордился, в баню. Женщины шли за ним.
Это стало одним из самых больших событий в его жизни. Он знал в то время, что ему придется рассказывать и пересказывать эту историю не доверяющим ему друзьям за баррелями горячего саке, своим приятелям, рыбакам, сельским жителям, своим детям, которые не сразу поверят ему. Но они в свою очередь будут потчевать этим рассказом своих детей, и имя Муры, рыбака, будет вечно жить в деревне Анджиро, расположенной в провинции Изу на юго-восточном побережье главного острова Хонсю. Все потому, что он, рыбак Мура, имел счастье быть старостой в первый год после смерти Тайко и, следовательно, временно отвечать за вождя незнакомых варваров, которые пришли из восточного моря.
Глава Вторая
– Дайме, Касиги Ябу, хозяин Изу, хочет знать, кто вы, откуда пришли, как оказались здесь и какие акты пиратства вы совершили, – сказал отец Себастьян.
– Я продолжаю утверждать, что мы не пираты.
Утро было ясное и теплое, и Блэксорн стоял на коленях перед платформой на деревенской площади, его голова болела от удара. «Успокойся и заставь свои мозги работать, – сказал он сам себе. – Сейчас на карту поставлены ваши жизни. Ты адвокат, и все. Иезуит твой враг, и он единственный имеющийся переводчик, а ты не можешь узнать, что он говорит, но можешь быть уверен, что он тебе не поможет… Собери все свои мозги, – он почти мог слышать, что говорит старый Альбан Карадок. – Когда море смертоносно и штормы самые сильные, вот когда нужны твои знания. Вот что удерживает тебя живым и твой корабль на плаву – если ты кормчий. Собери все свои знания и выжми сок из каждого дня…»
«Сок сегодняшнего дня – это желчь, – мрачно подумал Блэксорн. – Почему я так отчетливо слышу голос Альбана?»
– Сначала скажи дайме, что мы враги, что мы в состоянии войны, – сказал он. – Скажи ему, что Англия и Нидерланды воюют с Испанией и Португалией.
– Я снова предупреждаю вас, чтобы вы говорили просто и не переворачивали факты. Нидерланды, или Голландия, Низкие земли. Соединенные провинции, как бы ни называли их вы, мерзкие мятежники, – это маленькая мятежная провинция Испанской империи. Вы вождь изменников, которые подняли мятеж против своего законного короля.
– Англия находится в состоянии войны, и Нидерланды… – Блэксорн не стал продолжать, потому что священник больше не слушал его, а переводил.
Дайме был на платформе, невысокий, плотный и очень важный. Он удобно сидел на коленях, пятки были аккуратно подобраны; по бокам стояли четыре помощника, – одним из них был Касиги Оми, его племянник и вассал. Все они носили шелковые кимоно и поверх них разукрашенные одежды, надеваемые на доспехи, с широкими поясами, поднятыми над талией. Плечи были огромные, накрахмаленные. И неизменные мечи.
Мура стоял на коленях в грязи. Он был единственным из деревни, а остальные свидетели – это самураи, пришедшие с дайме. Они сидели правильными молчаливыми рядами. Члены команды парусника располагались сзади Блэксорна и, как и он, были на коленях, сбоку них была стража. Им пришлось принести адмирала, хотя тот и был очень болен. Ему позволили лечь в грязь, хотя он находился в полубессознательном состоянии. Блэксорн поклонился вместе с ними, когда они подошли к дайме, но этого было недостаточно. Самурай пинками заставил их стать на колени и опустить головы в грязь, как крестьян. Он пытался сопротивляться и крикнул священнику, что это не соответствует их обычаям, что он командир и эмиссар их страны и с ним должны соответственно и обращаться. Но рукоятка меча заставила его подчиниться. Его люди сгрудились в мгновенном порыве, но он приказал им остановиться и стать на колени. К счастью, они послушались. Дайме издал что-то гортанное, и священник перевел это как предупреждение ему говорить правду и отвечать быстро. Блэксорн попросил стул, но священник сказал, что японцы не пользуются стульями и в Японии их нет ни одного.
Блэксорн сосредоточил все свое внимание на священнике, когда он говорил с дайме, стремясь найти подход к нему, способ преодолеть эту опасность.
«В лице дайме чувствуются высокомерие и жестокость, – подумал он, – Держу пари, что он настоящий негодяй. Священник не очень хорошо говорит по-японски. О, видишь это? Возбуждение и нетерпение. Дайме спросил другое слово, более точное. Думаю, что так. Почему иезуит носит оранжевые одежды? Дайме католик! Смотри, иезуит изменился в лице и сильно потеет. Держу пари, дайме не католик? Будь аккуратнее! Может быть, он не католик. В любом случае ты от него не получишь пощады. Как ты сможешь использовать этого негодяя? Как тебе поговорить с ним напрямую? Как ты собираешься переиграть священника? Как дискредитировать его? На что он клюнет? Ну же, думай! Ты достаточно знаешь об иезуитах».
– Дайме говорит, поторопись и отвечай на его вопросы.
– Да, конечно. Прошу прощения. Мое имя Джон Блэксорн. Я англичанин, главный кормчий нидерландского флота. Наш порт Амстердам.
– Флот? Какой флот? Ты врешь. Никакого флота нет. Почему английский кормчий на голландском корабле?
– Все в свое время. Пожалуйста, переведи, что я сказал.
– Почему ты стал кормчим голландского капера? Быстрее! Блэксорн решил блефовать. Его голос внезапно стал твердым – он так и прорезал утреннюю теплоту:
– Дьявол! Сначала переведи, что я сказал, испанец! Ну! Священник вспыхнул.
– Я португалец. Я уже говорил тебе об этом. Отвечай на вопросы.
– Я здесь, чтобы говорить с дайме, а не с тобой. Переводи то, что я сказал, безродное отребье!
Блэксорн видел, что священник покраснел еще больше и что это не осталось не замеченным дайме. «Будь осторожен, – предупредил он себя. – Этот желтолицый негодяй разрежет тебя на кусочки быстрее, чем стая акул, если ты выйдешь из себя».
– Скажи господину дайме!
Блэксорн умышленно низко поклонился в сторону платформы и почувствовал, как холодный пот начал собираться в капли, когда он твердо наметил, что ему делать.
Отец Себастьян знал, что его положение делает его неуязвимым для оскорблений пирата. Он твердо решил дискредитировать англичанина перед дайме. Но впервые это не сработало, и он растерялся. Когда посланец от Муры принес ему известие о корабле в его миссию в соседнюю провинцию, он мучился в догадках. «Это не мог быть голландский или английский корабль! – думал он, – В Тихом океане не могло быть никого на кораблях еретиков, за исключением этого архидьявола корсара Дрейка, и никогда ни одного не было в Азии. Морские пути были секретными и охраняемыми». Он сразу приготовился к отъезду и послал срочное послание с почтовым голубем своему игумену в Осаку, с которым собирался сначала посоветоваться, зная, что сам еще молод, почти неопытен. В Японии он почти новичок, пробыл здесь всего два года, еще даже не посвящен в духовный сан и не компетентен в таком опасном деле. Он бросился в Анджиро, надеясь и молясь, чтобы новость оказалась ложной. Но судно было голландским, и штурман англичанин, и все его отвращение к сатанинским еретикам Лютеру, Кельвину, Генриху VIII и сатанинской Елизавете, его незаконнорожденной дочери, переполнило его. И поглотило его разум.
– Священник, переведи то, что говорит пират, – слышал он дайме.
«О, благословенная Матерь Божия, помоги мне выполнить твою волю. Помоги мне быть сильным перед дайме и дай мне способности к языкам, дай мне обратить их в истинную веру».
Отец Себастьян собрал все свои силы и начал говорить более уверенно.
Блэксорн слушал внимательно, пытаясь понять слова и смысл. Священник помянул «Англия» и «Блэксорн» и указал на корабль, который спокойно стоял на якоре в гавани.
– Как вы оказались здесь? – спросил отец Себастьян.
– Через Магелланов пролив. Это в ста тридцати шести днях пути отсюда. Скажи дайме…
– Ты лжешь. Пролив Магеллана секретный. Ты прошел вокруг Африки и Индии. Ты должен сейчас же сказать правду. Они будут тебя пытать.
– Пролив был секретный. Португалец продал нам руттер. Один из ваших собственных людей продал нам его за золото, как Иуда. Вы все дерьмо! Теперь все английские и нидерландские военные суда знают путь через Тихий океан. Там эскадра в двадцать английских линейных кораблей – шестидесятипушечных военных кораблей – прямо сейчас атаковала Манилу. Ваша империя кончилась.
– Ты врешь!
«Да», – подумал Блэксорн, зная, что способа доказать, что это не ложь, нет, если только не сплавать в Манилу.
– Эта эскадра будет нападать на ваши торговые пути и захватывать ваши колонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23