А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Адвокат доктор Латерзнер — в прошлом нацист и гитлеровский офицер — прежде всего решил представить защиту германского генерального штаба как интернациональную задачу мирового офицерского корпуса. Он аккуратно читал американские газеты и журналы, в частности «Арми энд нэви джорнэл», где прямо выражалось возмущение американских генералов тем, что Нюрнбергский трибунал решился поднять руку на лиц «почетной военной профессии». И Латерзнер заявил на процессе:— Если сегодня перед лицом суда военные руководители Германии рассматриваются как преступная организация, то обвинение это относится не только к ним, как хотят здесь представить. В действительности оно направлено против любой другой армии или, по меньшей мере, против всех офицеров вообще.Латерзнер пытается представить дело генерального штаба, как попытку нюрнбергских обвинителей организовать самое обыкновенное убийство своих противников:— Для того чтобы найти пример рассматриваемому случаю, придется уйти на две тысячи лет в глубь истории. Римляне задушили в тюрьме своего врага Егурту и до тех пор преследовали Ганнибала своей местью, пока не отравили его чашей с ядом в доме его друга...Адвокат всячески пытался возвести китайскую стену между делом Геринга, Риббентропа и делом германского генерального штаба. По многим признакам, только одним из которых была фултонская речь Черчилля, он мог уже догадаться, что в своей защите сумеет опереться на поддержку определенных кругов Запада.Еще до рассмотрения судом доказательств преступной деятельности генштаба Латерзнер с трудно скрываемым удовольствием наблюдал за тем, как проходило дело гитлеровского преемника Деница. Гросс-адмирала обвиняли в том, что по его приказам были пиратски потоплены сотни торговых кораблей, а людей, пытавшихся спастись при этом, расстреливали пулеметным огнем. Гитлеровский гросс-адмирал, припертый к стене неоспоримыми доказательствами, явно тонул. Но именно в этот момент ему был брошен заранее припасенный спасательный круг.Когда в Нюрнберге только что начинался процесс над главными военными преступниками, к туманным берегам Великобритании подошел корабль, на борту которого находился подтянутый моложавый мужчина в офицерской форме. Это был Кранцбюллер, бывший судья в гитлеровском флоте, а теперь адвокат гросс-адмирала Деница. В отличие от своих коллег, носивших адвокатские мантии, Кранцбюллер в течение всего процесса ходил в форме германского морского офицера. Он даже отказался от гонорара, положенного всем адвокатам, гордо сославшись на то, что получает вознаграждение от германского флота, подразделения которого в те дни сохранялись в британской зоне оккупации.Прибыв в Лондон, Кранцбюллер направился прямо в здание Британского адмиралтейства.В долголетней истории этого кастового учреждения, вероятно, не было случая, чтобы иностранцу, а тем более вчерашнему врагу было разрешено беспрепятственно рыться в военных архивах. И с какой целью? Чтобы найти документы, которые, пусть даже ценой компрометации британского флота, спасли бы престиж германского флота, пиратствовавшего под девизом: «Боже, покарай Британию!»Адвокат Кранцбюллер вернулся из Лондона с видом победителя. Он положил на стол трибунала добытые в Англии «доказательства». Смысл предъявленных им секретных документов Британского адмиралтейства заключался в том, что во время войны и английский флот был далеко не безупречен в обращении с нормами международного права.Но этим не кончилось. Присутствовавшим на процессе нетрудно было заметить, что находившиеся в зале суда морские офицеры США не раз во время перерывов переговаривались с Кранцбюллером. А Дениц со своего места на скамье подсудимых внимательно следил за собеседниками. Вскоре тайна раскрылась. Адъютант находившегося на процессе американского адмирала сообщил через Кранцбюллера его подзащитному: морские офицеры США готовы засвидетельствовать, что германский военно-морской флот, которым командовал Дениц, зарекомендовал себя с самой лучшей стороны и если в ходе боевых действий имели место какие-то отступления от требований международного права, то германский флот допускал их не в большей мере, чем американский. Кранцбюллеру порекомендовали запросить на этот счет от имени Деница командующего американским флотом на Тихом океане адмирала Нимица. Адвокат не преминул, конечно, воспользоваться этим любезным советом, и американский адмирал отозвался незамедлительно. Он прислал Нюрнбергскому трибуналу весьма успокоительные для Деница показания. Он утверждал, что американские подводные лодки на Тихом океане действовали точь-в-точь, как германские в Атлантике, и что по этому поводу имелся специальный приказ от 7 декабря 1941 года «О ведении неограниченной подводной войны против Японии».— Это замечательный документ! — с восторгом отозвался Дениц, прочитав показания Нимица.Надо ли говорить, что дело Деница вдохнуло надежду в милитаристов и окрылило доктора Латерзнера. Что сказал бы в Нюрнберге адвокат Гитлера Настал день, когда Международный трибунал приступил к рассмотрению обвинений в отношении германского генерального штаба. В зале суда заметно возросло число американских военных. На гостевой галерее в окружении генералов сидел военный министр США Паттерсон. Американская реакционная печать рвала и метала. Военщина Соединенных Штатов обрушилась на обвинителей Нюрнбергского процесса за то, что они «не питают никакого уважения к военной профессии, а также к тем, кто должен готовиться к войне».Ссылаясь на обвинительное заключение, требовавшее признания генштаба преступной организацией, американский журнал «Джорнел оф криминал лоу энд криминолоджи» писал в те дни:«На основании такой теории права когда-нибудь могли бы быть подвергнуты заключению или казнены питомцы Вест-Пойнта Военная академия США.

, а также других военных колледжей и школ... и, само собой разумеется, чины генштаба и отдела мобилизационных планов, если бы США когда-нибудь, от чего боже упаси, проиграли бы войну...»Обстановка как нельзя более благоприятствовала доктору Латерзнеру. Он вызвал в суд в качестве «свидетелей» многих гитлеровских генералов, как раз тех, кто значился в списке генерального штаба и подлежал бы суду и эффективному наказанию, если бы последний был признан преступной организацией. Перед судом предстали Браухич, Манштейн, Кессельринг, Рундштедт и другие.Затем последовала речь адвоката, которой рукоплескала вся империалистическая военная клика. Латерзнер решил убедить суд в том, что германский генеральный штаб никогда не имел ничего общего с гитлеровской политикой агрессии.— Кто становится солдатом, — цитировал он Карлейля, — тот телом и душой принадлежит своему командиру. Он не должен решать, справедливо или несправедливо дело, за которое он идет в бой. Его враги выбраны не им, а для него. Его долгом является повиноваться, а не спрашивать.Эти слова, по мнению защитника, лучше всего должны были характеризовать положение германских генералов. Они были лишь подчиненными, и их глубокое несчастье заключалось в том, что руководителем у них оказался такой неудачник, как Гитлер. Он все делал сам, он и виновен во всем. Это Гитлер и его камарилья составляли агрессивные планы, а генералам оставалось лишь исполнять их.— Образ Гитлера, — усердствовал адвокат, — воистину можно сравнить с Люцифером. Люцифер, с колоссальной быстротой взлетая ввысь, оставляет светящийся след, достигает предельной высоты и затем низвергается в бездну; точно то же произошло с Гитлером. Кто слышал когда-либо, чтобы Люцифер нуждался во время своих безумных взлетов в помощниках, советчиках, в тех, кто подгонял бы его? Разве он, напротив, не увлекает за собой благодаря своей стремительности всех остальных, достигая высот и затем низвергаясь вместе с ними в пропасть? Разве можно себе представить, чтобы человек такого рода, подготавливая план, посвящал бы в него других, собирал вокруг себя заговорщиков и при этом искал бы совета и помощи для своего взлета?То, что говорил Латерзнер двадцать лет назад, стало теперь официальной линией пропаганды в боннской Германии.Но представим себе на минуту ситуацию, при которой Гитлер оказался бы на скамье подсудимых в Нюрнберге рядом с другими главными немецкими преступниками и так же, как они, имел бы адвоката. Положение такого адвоката было бы, конечно, еще более незавидным. Ведь никогда в истории судебных процессов не раскрывалась столь огромная по своим масштабам и изуверству преступная деятельность одного человека, как на Нюрнбергском процессе. Гитлер предвидел финал и потому так трусливо ушел от ответственности перед судом народов. Все это так. Тем не менее нетрудно представить себе, как адвокат сатаны начал бы свою защиту. Он, наверное, попытался бы опровергнуть, что Гитлер один виновен во всем. Не имея никакой возможности помочь своему подзащитному по существу, этот адвокат располагал бы несметным количеством доказательств того, что не столько Гитлер нашел генералов, сколько генералы нашли его, что ефрейтор, как это и полагается низшему чину, в действительности не делал ни одного шага в военной области без генералов.Позвольте, напомнил бы адвокат трибуналу, ведь еще в сентябре 1923 года при рождении национал-социалистской партии рядом с Гитлером на параде боевых союзов шел Людендорф. А вспомните ноябрь 1923 года, Мюнхенский путч. Опять же во главе нескольких тысяч нацистов движутся рядом Гитлер и Людендорф.Декабрь 1932 года — январь 1933 года. В Германии идет напряженная политическая борьба. Решается вопрос — быть или не быть нацистам у власти. И снова германский генералитет накладывает свою печать на ход событий. В Фюрстенберге на военном плацу Гитлер встречается с командующим рейхсвера генералом фон Шлейхером и находит в нем рассудительного союзника, Шлейхер обещает употребить все влияние, чтобы провести «народного трибуна» в рейхсканцлеры. Гитлер так доволен этой беседой, что обращается к генералу со словами:— Нужно на перекрестке прибить доску: «Здесь произошла достопамятная беседа Адольфа Гитлера с генералом фон Шлейхером».После этой беседы Гитлер, полный надежд, устремился в Берлин. Он верит, что станет канцлером.— Мы ищем канцлера, — сказал фон Шлейхер Папену в критические дни, предшествовавшие фашистскому перевороту.«Мы» — это и есть германская военщина, возглавлявшаяся тогда Шлейхером. Он так и заявил в те дни, что надо создать правительство на базе «объединения рейхсвера с НСДАП». Генштаб ищет спасения... У Лиги Наций По делу германского генерального штаба в Нюрнберге было допрошено много фельдмаршалов и генералов.Еще в довоенное время я слышал о Браухиче. И вот мне предстояло теперь увидеть Браухича в зале суда в роли свидетеля по делу германского генерального штаба.Бывший главком сухопутных сил не превзошел других германских фельдмаршалов в их стремлении представить себя чуть ли не пацифистами. Браухич просил суд верить ему, что германский генштаб всегда был настроен миролюбиво, что вооруженные силы Германии «существовали на основе принципа „если хочешь мира — готовься к войне“», что «немецкий солдат, какой бы чин он ни имел, был воспитан в духе защиты своей родины, никогда не думал о захватнических войнах или о распространении германского господства на другие народы». Браухич убеждал судей, что германские генералы в политику не вмешивались, ею не интересовались и жили как бы в башне из слоновой кости. Если что-то и волновало генералов, так это то, чтобы Гитлеру не удалось вовлечь их в войну.Браухич лишь начал эту примитивную линию защиты германского генштаба. Продолжили же ее новые свидетели защиты.Вот к свидетельскому пульту в сопровождении конвоиров подходит фельдмаршал Манштейн. Этот и вовсе решил, что его пригласили сюда прочесть лекцию для безусых ефрейторов, а не дать показания Международному трибуналу, у судей которого на памяти вся история и первой, и особенно второй мировых войн. Чего только не наговорил он! Оказывается, германские генералы всегда опасались «нападения соседних стран».— Мы в конце концов, — заявил Манштейн, — должны были всегда считаться с такой возможностью, так как наши соседи имели притязания на германские территории.И дальше он совсем уж заврался, убеждая трибунал, будто Германия всегда надеялась, что если на нее произойдет нападение, то вмешается Лига Наций.— Таким образом, — причитал Манштейн, — практически мы полагались на Лигу Наций.Вряд ли есть необходимость комментировать и серьезно опровергать весь этот бред, всю эту беспардонную и беспомощную ложь. В столь примитивной форме высказывались не многие.Тем не менее я бы сказал, что господствующим мотивом в показаниях германского генералитета являлось утверждение, будто решительно все войны, имевшие место с 1939 по 1945 год, были вынужденными, оборонительными, превентивными.Германию обвиняют в нападении на Польшу? Извините, поляки сами напали на германский город Глейвиц и захватили там радиостанцию. Это они начали войну, и Германии не оставалось ничего, кроме как, обороняясь, наступать. И вообще генералам не полагается рассуждать, какая идет война — агрессивная или неагрессивная. В такой ситуации им куда более кстати было вспомнить слова Наполеона: «Учтите, господа, что на войне послушание ценится выше, чем храбрость».Нападение на Норвегию? Но разве не ясно, что боевые действия германского флота на севере Европы имели своей целью предотвратить захват Норвегии Англией.Вторжение в Бельгию и Голландию? Так хорошо же известно, что в генеральных штабах Англии и Франции давно созрел план использования территории этих стран в качестве плацдарма для нападения на Германию. Если бы немецкие войска не вторглись туда, то и Бельгия и Голландия были бы захвачены противником.Свидетели в фельдмаршальских и генеральских мундирах лгали бессовестно и цинично. И были наказаны.Вот обвинитель предъявляет официальную запись совещания у Гитлера 23 мая 1939 года. Гитлер прямо заявил там:— Перед нами остается только одно решение — напасть на Польшу при первой же благоприятной возможности.Может быть, на этом совещании не было никого из генштаба? Нет, к записи приложен список присутствовавших, и в нем значатся фамилии Браухича, Мильха, Боденшатца, Варлимонта и других высокопоставленных генштабистов, как раз тех, кого обвинители включили в число «131».Итак, Гитлер потребовал «напасть на Польшу». А как же поступил «генерал-миротворец» Браухич? Да очень просто. В середине июня 1939 года он издает директиву, адресованную командующим армиями и группами армий, в которой обязывает их продумать, каким образом лучше осуществить «сильные неожиданные удары». Браухич подчеркивает: «Мероприятия должны готовиться так, чтобы противник был захвачен врасплох ».Фельдмаршал отлично знал, что «врасплох» это уже не оборона. Это уже как раз обратное тому, в чем он безуспешно пытался убедить судей Международного трибунала. Но ведь тогда ему и не мерещился Нюрнберг.А как те генералы, которым адресовалась директива Браухича? Конечно, и они внесли свою лепту, отнюдь не заблуждаясь в отношении характера подготовляемой войны. Например, генерал Бласковиц, командующий 3-й армейской группой (его имя тоже в числе тех, кто, по мнению обвинителей, олицетворял германский генштаб), 14 июня 1939 года издал приказ, где, между прочим, имелись и такие строки: «Главнокомандующий армией приказал разработать план боевых операций против Польши, принимая при этом во внимание требования политического руководства — начать войну неожиданным ударом и достичь быстрых успехов». Удар наносит Паулюс «Превентивный» мотив особенно громко звучал в показаниях свидетелей защиты, когда речь заходила о нападении на Советский Союз. Здесь-то уж совсем все ясно. Советское командование сосредоточило огромные массы войск на демаркационной линии и вот-вот готовилось отдать приказ о нападении на Германию. Опять-таки германские войска лишь упредили удар противника.Но и на этот раз фальсификаторы истории были нещадно биты. И один из наиболее чувствительных ударов по их лживой версии нанес фельдмаршал Паулюс.Читатель уже знает об обстоятельствах появления его в зале суда и помнит, каким образом реагировала на это защита. Как-никак в 1940—1941 годах Паулюс сам занимал пост заместителя начальника германского генерального штаба, и адвокат Иодля сразу же попытался настроить его на волну «превентивной войны».Последовал вопрос:— В феврале тысяча девятьсот сорок первого года наши военные транспорты стали направляться на восток. Скажите, какова была тогда численность русских войск вдоль русско-германской демаркационной линии и румыно-русской границы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66