Мое время придет!» * * * «Смута спит; да проклянет аллах того, кто ее разбудит!» — говорится в одном из преданий о пророке Мухаммеде. Спала смута в Золотой Орде в последние годы правления Токтай-хана, и пришедший ему на смену Узбек-хан до последних своих дней не давал ей проснуться. Соколиным оком следил он за многочисленными чингизидами, безжалостной рукой вырывал с корнем каждый росток непокорности. Ни до Узбек-хана, ни после не знала Золотая Орда такого расцвета и могущества, такого единения. Необъятны были ее земли. Принадлежала Орде Юго-Восточная Европа от Днепра на восток вместе с Крымом и Булгаром, Среднее и Нижнее Поволжье, Южный Урал, Северный Кавказ до Дербента, северный Хорезм, земли в нижнем течении Сейхуна и степи, лежавшие на север от нее и Аральского моря до рек Ишима и Сарысу.Как и прежде, начиная с самого возникновения Золотой Орды, на окраинах ее не прекращались войны за пограничные земли, за пастбища и водопои, но в самой Орде царили мир и покой. Купцы, проезжавшие через владения Узбек-хана, говорили: «В этих землях стоит такая тишина, что жаворонки вьют свои гнезда на спинах овец».Золотая Орда имела сильное войско, и потому подвластные ей народы не решались даже мысленно воспротивиться любому приказу хана, исправно платили подати. На бесконечных дорогах Орды установилась тишина — исчезли шайки барымтачей, еще недавно безнаказанно грабивших купеческие караваны и случайных путников. Во времена Узбек-хана караван, вышедший из Ургенча, за три месяца мог дойти до Крыма. Купцы отваживались отправляться в долгий путь без охраны, и повсюду, если в казну Орды вносилась плата, на ямах им давали ночлег и еду.Но не только военная мощь обеспечивала спокойствие Орде. В городах развивалось ремесло, дехкане без страха выходили на свои поля, и никто в эти годы не разрушал их арыки, по которым струилась живительная влага. И не потому, что при Узбек-хане поборы с ремесленников и дехкан стали меньшими. Они по-прежнему оставались высоки, по-прежнему в казну хана уходила большая часть заработанного в мастерских или выращенного на полях, но совсем иной стала жизнь, когда человек чувствовал, что над его головой не висит меч жадного до добычи и оттого не знающего пощады воина. Ушел страх за свою жизнь, и люди почувствовали себя счастливыми, довольствуясь малым.Но главное богатство Орде давала торговля. Пришел на землю мир, и потянулись в города купцы с востока и запада. Великий Шелковый путь пролегал через просторы Дешт-и-Кипчак. Он-то и манил к себе купцов со всех сторон света.Еще при хане Токтае, отдавшем Крым в управление своему родственнику эмиру Янже, города Кафа и Судак сделались крупными торговыми центрами. Ловкие генуэзские купцы умели жить в мире с правителями Золотой Орды. В Кафу и Судак приходили караваны с шелками из Китая, с драгоценными камнями, жемчугом и кораллами из Индии, орусутские купцы везли сюда шкурки соболя, бобра, куницы и белки, мед и воск, кочевники доставляли к черноморским пристаням шкуры и шерсть. Все это пользовалось спросом в средиземноморских странах. В ответ они присылали ткани, фарфор, выделанные кожи, посуду из стекла, дорогие украшения из золота и серебра.Трудно переоценить значение Великого Шелкового пути для Золотой Орды и для стран, которые он связывал между собой. По нему шли не только товары, за которые люди платили звонкой монетой, по нему пришла на запад арабская алгебра и труды Абдимансура аль-Фараби — великого ученого, жившего в девятом веке в городе Отраре и написавшего «Комментарии к логике Аристотеля», врачебные каноны Ибн-Сины из Бухары, знания, добытые великими учеными и мыслителями Востока Аль Бируни, Ар Рази, Али ибн Аббасом. Восток же узнал философские и научные трактаты Демокрита, Платона, Аристотеля, Птолемея, Архимеда и Эвклида.Не только купцы шли Великим Шелковым путем. Вместе с ними отправлялись в долгий и опасный путь люди, которые хотели видеть величие и необъятность мира своими глазами. Они разносили правдивые сведения о других странах и народах, собирали по крупицам знания, рассеянные по всему свету.Семнадцать лет прослужил у хана Хубилая венецианец Марко Поло, и благодаря ему на карте, вычерченной в год овцы (1247) М. Санудо, появились Грузия, Китай, Дербент. По его же сведениям, в год барса (1254) на карту, составленную П. Медичи, были нанесены остров Суматра и Бенгалия. Книга великого венецианца, написанная им о своем путешествии по Шелковому пути, помогла Христофору Колумбу через двести лет в его плаванье, приведшем к открытию Америки.Великий Шелковый путь начинался от плодородных равнин Китая. Одна его ветвь уходила по берегу Южно-Китайского моря на Цюаньчжоу, потом морем до Сабы. Отсюда через Андоманское море и Бенгальский залив на Малаймур и Куилон, затем Аравийским морем до иранского города Ормуза.Другая ветвь, начавшись от Ханбалыка, через горы и пустыни улуса великого монгольского хана и Дешт-и-Кипчак вела к приморским городам Ирана. Подобно большой реке, что, выйдя на безбрежные равнины, разделяется на протоки, имел этот путь одно начало — город Ханбалык и четыре ответвления. Первый вел из улуса великого монгольского хана через Кашгар и Керман в Ормуз, второй шел на Кабул, Султанию, Тебриз. Но самое большое значение для Золотой Орды имели две последние караванные тропы. Начинаясь, как и все остальные, от Ханбалыка, одна из них, миновав города Алмалык, Ургенч, Сарай-Берке, заканчивалась в Азак-Тана, другая через Хорезм и безводное плато Устюрт, выводила к иранским городам, стоящим на берегу Хазарского моря.До Узбек-хана мало кто из купцов отваживался пользоваться этими тропами. Безводье, отсутствие мира на землях, через которые приходилось идти, заставляло караванбаши выбирать иные пути.Но чем спокойнее становилось в Золотой Орде, тем оживленнее делались эти дороги Шелкового пути. Казалось, этому благоденствию никогда не наступит конец, и вечно будут идти своей мерной, неторопливой поступью бесконечные вереницы верблюдов по просторам Азии, и гортанные крики погонщиков, смешиваясь с тонкой степной пылью, будут глохнуть, теряться в дрожащем знойном мареве.Но всему приходит конец. В год коня (1354) Османская Турция захватила пролив Дарданеллы и тем самым закрыла единственные ворота, ведущие в Средиземноморье.Минуло еще несколько десятилетий, и Хромой Тимур, разгромив тумены золотоордынского хана Тохтамыша, обрубил вторую ветвь Шелкового пути. Великое дерево засохло. Еще совсем недавно шли здесь караваны и звенели человеческие голоса, а теперь окрест лежали заброшенные поля, разрушенные селения. В золе и пепле медленно умирала могущественная и богатая столица Золотой Орды — город Сарай-Берке. И ее не пощадил Хромой Тимур.Морские державы той эпохи — Испания и Португалия — начали искать иные пути к богатствам Индии и Китая. Они нашли их, и постепенно забылось былое величие Шелкового пути. Лишь летописи и легенды донесли до нас рассказы о той поре — удивительные и противоречивые, полные глубокой правды и красочного вымысла.Но до гибели Шелкового пути с времен Узбек-хана оставалось долгих двести лет, и ни один провидец не смог бы тогда предсказать его печальную участь. А пока по нему шли и шли бесконечной чередой караваны и баснословно богатые купцы зарывали на его обочинах клады, чтобы скрыть свои истинные доходы от золотоордынских сборщиков пошлины.Богатели купцы, богатела и Орда. Особой благосклонностью Узбек-хана пользовались купцы-мусульмане. И дело было даже не в том золоте, которое поступало от них в казну. Другое заставляло его всячески поощрять купцов и приближать наиболее знатных к себе. Они превратились в глаза и уши хана. Кто, как не вечные странники, лучше других осведомлен, что творится в том или ином государстве, улусе, городе? И купцы не жалели денег и подарков, когда надо было развязать чей-нибудь язык, так как знали: Узбек-хан щедро платит за каждую важную новость.В мирное время купцы-мусульмане были лазутчиками хана; когда же появлялась необходимость, они снабжали его войско оружием и верховыми лошадьми. Им принадлежало право доставлять на строительство дворцов и мечетей поделочные камни, еду и одежду для рабов, через них доставались самые дорогие ковры, золотые и серебряные украшения из разных концов света, индийский чай и китайский шелк.…Отбросив в сторону кинжал, Узбек-хан поднялся с постели и, бесшумно ступая по ковру, прошелся по юрте.Сон не забывался. Он уже не пугал, но хану было не по себе. Неужели настолько несправедлив мир, что не дано человеку до конца почувствовать себя счастливым?Хан вдруг понял, что совсем не случайно вспомнилось ему далекое. Все двенадцать лет он думал, как вновь помчатся его тумены по просторам Ширвана, как в смятении и страхе побегут перед кипчакской конницей враги.Он чингизид, а они не прощают позора. Разве можно забыть унижение, как вслед за его отступающим в беспорядке войском хлынули на земли северного Кавказа, принадлежащие Орде, тумены Чопанбека. Эмир грабил селения, убивал людей, угонял скот, а Узбек-хан, не сопротивляясь, бежал без боя в глубь кипчакских степей.Давно обрела силы Золотая Орда, способные отомстить за прошлую обиду, но что-то мешало Узбек-хану привести мстительный замысел в исполнение. Сначала под предводительством кипчака Акберена возникла смута в Мавераннахре, и хан, почувствовав, что она может перекинуться на его земли, отложил поход. Затем неспокойно стало в орусутских княжествах. Так и проходили год за годом.Великий Чингиз-хан учил не прощать обид. Пора подумать, как выполнить его завет. Узбек-хан мудр. Время научило его, что рассчитывать на успех, имея только сильное войско, нельзя. К походу следовало хорошо подготовиться, все узнать о враге и, выждав удобный момент, нанести удар, сильный и беспощадный.Хан набросил на плечи теплый халат и неторопливо вышел из юрты. Утро только начиналось. Солнце поднялось над невысокой грядой островерхих белых гор. Глубокие тени лежали в их морщинах, и потому освещенные пики и выступы скал казались белее.Налетел небольшой порыв ветра, и ноздри хана затрепетали, уловив запах мокрых водорослей и соли, — совсем близко, за невысокими холмами, лежало Черное море. По телу Узбек-хана пробежала волна зябкой дрожи, и он плотнее запахнул на обнаженной груди халат.Прошло семь дней, как приехал он в Крым, чтобы посмотреть на строительство его нового дворца и мечети. Хан был доволен и выбранным местом, и как распоряжались работами два брата Сауыт и Дауыт — мусульманские купцы, которым он поручил это важное дело. Место братья выбрали удачное. Узбеку оно понравилось. Рядом море — стоило только закрыть глаза и прислушаться, и можно услышать его могучее дыхание и плеск волн, накатывающихся на шуршащую прибрежную гальку. На юге темно-синей глыбой высилась гора Карадаг, а если обратить взор на восток, то увидишь большой торговый город Кафу.Хану пора возвращаться в Сарай-Берке, но он медлил с отъездом. Со дня на день должен прибыть караван купцов-братьев, везущий шелк из Ханбалыка. Вместе с товаром, под видом купца, должен отправиться за море его доверенный человек. Ему предстояло добраться до Египта и от имени хана вступить в переговоры с мамлюками.Большие надежды возлагал Узбек-хан на свое тайное посольство. Не столько о торговых делах должен вести речь доверенный человек, сколько о единении мусульман Золотой Орды и Египта. Как и Берке, Узбек мечтал сделаться знаменем ислама в Дешт-и-Кипчак и подвластных ему землях. Без поддержки могучего мусульманского государства, каким в это время был Египет, сделать это будет не легко.Союз с мамлюками дал бы хану уверенность, что если Иран осмелится двинуть свои тумены на Золотую Орду, то получит удар в спину. Объединенная единой религией, подвластная ему Золотая Орда стала бы еще сильнее.Пожалуй, из всех ханов, которые были до него, лишь Узбек понимал, что сбор податей с купцов, ведущих свои караваны через его земли, — дело не совсем надежное. В любое время Иран мог прервать, закрыть одно из ответвлений Великого Шелкового пути и лишить казну Орды большей части получаемого ею золота. Чтобы этого не произошло, хан хотел завладеть иранскими приморскими землями и городами. Тогда ничто не грозило бы благополучию Золотой Орды, а трон хана никогда бы не покачнулся. Поэтому и нужна победоносная война с Ираном, а кто, как не мамлюки, люто враждующие с потомками ильхана Кулагу, могли стать верными союзниками?Для хана-кочевника мечта об овладении морскими путями была дерзкой. Но Узбек верил в успех. Если удастся заключить союз с мамлюками Египта, то не окажется силы, способной противостоять этому союзу. Золотая Орда и Египет приведут в трепет народы и государства подлунного мира. Узбек понимал, что минули времена, когда все можно было решить только войском и жестокостью. В исламе, который широко распространялся в его владениях, видел хан огромную силу, способную объединить и заставить народы повиноваться. И потому он не следовал примеру великого Чингиз-хана, который одинаково относился ко всем религиям. В молодые годы после недолгих раздумий он принял мусульманство, а когда родились сыновья Таныбек и Джанибек, велел совершить и над ними обряд обрезания. Узбек отдал сыновей в медресе, где седобородые улемы учили их арабскому языку и заставляли читать Коран.Выбрав путь, Узбек-хан заставил последовать своему примеру эмиров, нойонов, беков и даже нукеров. Тот, кто нарушал законы, установленные пророком Мухаммедом, считался неверным и должен был умереть. Только тот, кто пять раз в день творил намаз и соблюдал пост, мог рассчитывать на милость хана.Имамы, муфтии, кари, мюриды, купцы, видя в Узбек-хане ревностного мусульманина, начали повсюду прославлять его деяния, называть достойным продолжателем дела пророка Мухаммеда.Широкое распространение ислама в степи еще больше сблизило монголов и кипчаков. Рушились освященные веками устоявшиеся обычаи и законы, по которым жила монгольская знать. И порой чтобы сохранить голову при хане-мусульманине, приходилось отказываться от заветов, оставленных великим Чингиз-ханом.Вместе с исламом пришла в Дешт-и-Кипчак новая культура, стало сказываться сильное влияние арабов и персов.В безбрежной степи, где кипчаки знали только то, что оставили им предки — саки, сарматы, где на курганах в бессонном карауле стояли каменные идолы — обатас, а люди украшали свою одежду узорами, напоминающими завитки рогов горных баранов — архаров, вместе с Кораном, четками и чалмой появились буйные в своем красочном многоцветье арабские и иранские ковры, дорогое оружие. Вместе с арабской письменностью пришли в Дешт-и-Кипчак книги, легенды и сказания — «Тысяча и одна ночь», «Четыре дервиша», «Заркум», «Сал-сал».Медленно, но уверенно входили в жизнь кипчаков и мусульманские обряды, связанные с женитьбой и похоронами, с соблюдением постов и обрезанием мальчиков. В золотоордынских городах строили мечети с диковинными голубыми куполами и высокими минаретами, со стенами, украшенными причудливой арабской вязью. Для детей степняков и монгольской знати открывались медресе.В «Пояснении к Корану», написанном последователем пророка Мухаммеда халифом Османом, сказано: «Насколько бы ни был сильным правитель народа, но если он сам плохо выполняет заповеди Корана, он не сможет заставить подвластный ему народ следовать путем пророка Мухаммеда».Узбек-хан стал самым ревностным мусульманином в Золотой Орде. Он все делал по установлениям пророка. Хан построил гарем, где находились четыре его жены и множество аманат-кум — наложниц. Пять раз в день, согласно заповеди Мухаммеда, совершал намаз, и если наступало время молитвы, хан приказывал своим воинам даже прекращать битву.Весь март месяц, когда наступал праздник науруз, Узбек, как и положено правоверному мусульманину, соблюдал пост. Поев на рассвете, он не брал в рот даже макового зернышка до того часа, пока не уходило за край земли солнце и в небе не вспыхивала первая робкая звездочка, а муэдзин с высокого минарета не прокричит трижды голосом печальным и тягучим: «Аллах акбар!» — «Аллах велик!».Как мог не повиноваться народ такому хану? Чье слово, как не его, было самым справедливым и самым бесценным?..Чуткий слух Узбек-хана уловил дальний цокот копыт. Кто-то ехал по каменистой дороге, ведущей к его ставке. Хан прищурил раскосые глаза и стал ждать. Вскоре из-за поворота показался всадник в белой одежде и с белой чалмой на голове. И сейчас же выступили из укрытия, загородили копьями дорогу два рослых туленгита.Узбек-хан не слышал, что говорил всадник, но туленгиты расступились, давая ему дорогу.Хан всмотрелся. Теперь он его узнал. К юрте подъезжал имам из ставки покойного султана Жадигера.Не доезжая до Узбека на расстояние брошенного копья, имам спешился и, согнув широкую спину в поклоне, стал приближаться к хану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27