Он загнанно забегал глазами, и на какое-то мгновение мне даже стало его жалко.
— Что? Что случилось? — залепетал он.
— Я не запомнила номер машины. Так струхнула, что упустила самое главное. Артур облегченно вздохнул.
— О, майн гот, ты невозможный человек. Зачем нам номер этой машины? Надеюсь, ты не помчишься со своими глупостями в милицию.
— Именно это я и собираюсь сделать. Чует мое сердце, на этом парочка не остановится. Артур начал выходить из себя.
— Подумай сама! — закричал он. — Если даже мне твои домыслы кажутся смешными, то как посмотрят на них доблестные работники милиции?
— Как?
— В лучшем случае предложат обратиться к психиатру, а в худшем сами окажут в этом содействие. А зная твою неугомонность, легко можно предположить, что дело кончится смирительной рубашкой.
Такого снести я уже на могла. Подумать только, за несколько секунд столько оскорблений. Как это возможно, чтобы любимый мужчина (к тому времени я напрочь забыла, что собиралась его бросать), которому я доверилась безгранично, человек самый близкий и родной, был так равнодушен к моей жизни, да еще и предполагал, что я дура, идиотка и душевнобольная, причем беспросветная.
«Нет, этого прощать нельзя», — подумала я и, схватив со стола кастрюлю с объедками, решительно запустила ее в красивую голову Артура.
Он, подлец, благополучно увернулся, лишь макароны буквально повисли на ушах да картофельные очистки в волосах запутались.
— Ну, что я говорил, — обрадовался Артур. — Вот и иллюстрация. Тебе и в самом деле надо показаться психиатру. Помимо мании преследования, у тебя истерия, психопатия и неадекватные реакции.
— Ты ничего не понимаешь, — едва не рыдала я, — у меня стресс. Сначала этот скрип полов, потом «Мерседес». Я была в трех шагах от гибели, а ты, словно предатель, выглянул и скрылся. А я тебя звала как защитника. Мог бы догадаться, что нельзя оставлять меня с этими подозрительными людьми.
— Люди как люди. Мне они подозрительными не показались, — как-то вяло отбивался Артур.
Удар кастрюлей, как это ни странно, мгновенно лишил его сил.
— Ты должен был догадаться, — упрямо утверждала я, всем своим видом взывая к сочувствию. Но Артура ничем, кажется, не прошибешь.
— Идиотка, как я мог догадаться? — сердито заорал он, явно не собираясь прощать мне очистки, макароны и вновь накапливая агрессию.
— Как? Да по отчаянию в моем голосе.
— Со своим отчаянием ты не расстаешься ни на минуту. И вообще, с меня хватит, — сказал он, смахивая, наконец, очистки с головы. — Оставайся здесь со своими подозрениями, розами и горой посуды, а я удаляюсь. Лучше поздно, чем никогда. Я пришла в ужас.
— Не хочешь ли ты сказать, что бросаешь любимую женщину в тот самый момент, когда над ней нависла угроза смерти?
— Именно это я и хочу сказать, — подтвердил Артур. — В другой момент такое вряд ли возможно.
— Мер-за-вец! Как это по-мужски! Ну что ж, иди, держать не буду.
Гордо подняв голову, я вышла из столовой. Была бы поумнее, проводила бы этого негодяя до самой калитки, проконтролировав, не прихватил ли он с собой чего лишнего. Но когда дело касается чести, я напрочь лишаюсь разума.
Глава 2
Оставшись одна, я первым делом обрадовалась тому, что абсолютно свободна от необходимости угождать, терпеть, выслушивать и потакать.
«Все же мужчина нужен женщине лишь для того, чтобы понять, как хорошо без него, — думала я, беспечно развалившись на диване в гостиной, задрав ноги выше головы и внимательно исследуя пятки. — Вот они, издержки любви, даже про педикюр на целый месяц забыла. Ногти, как у доярки, а ступни… Ужас, до чего доводит любовь. А кто это оценил? Однако что это я тут грущу? Одна, без музыки».
Я нажала на клавишу магнитофона, и комнату заполнила веселенькая песенка.
«Наша встреча случайна, не случаен финал…»
Тут же вспомнила свою лучшую подругу Нелли. Ее встреча с очередным поклонником тоже была случайна, но совсем не случаен фингал, который, думаю, и до сих пор украшает ее привлекательное лицо.
Хорошо, хоть меня миновала чаша сия, а ведь запросто могла и на фингал раскрутиться. Впрочем, я всегда знаю, на что иду. Артур так патологически труслив, что вряд ли способен ударить даже женщину. Он не зря с утра до вечера изнемогает за тренажерами. Гора мышц ему просто необходима для устрашения, как хамелеону способность менять окраску. Фу, опять я о противном. Я же только что думала о чем-то приятном. Ах да, фингал Нелли. Надо позвонить моей любимой подруге.
И, весело напевая «наша встреча случайна, не случаен фингал», я набрала Москву, но Москва молчала.
«Ну и черт с ней, с этой Нелли», — подумала я и направилась в ванную с твердым намерением сделать наконец-таки педикюр, но и здесь меня поджидала неприятность. Я совсем забыла, что в доме теперь нет не только любви и мужчины, здесь нет еще и воды, что особенно неприятно.
Удрученная, я двинулась в сад посмотреть, далека ли от гибели моя роза, кое-как политая презренным Артуром.
Я долго сидела в саду и смотрела на повисшее над горизонтом солнце, точно зная, что, когда оно совсем покинет небосклон, сумерки лягут на город до самого утра, так и не дождавшегося ночи.
Уже не радуясь северным белым ночам — без любви они раздражительны и бесполезны, — я затосковала и отправилась в зеркальную столовую. Там я сразу вспомнила Артура, мою первую встречу с ним (она тоже была случайна), его взгляд, прожегший меня насквозь, его ласковый шепот во время танца (мы познакомились на вечеринке), потом его любовные записочки, его страстные признания и требования, чтобы я ушла от Павла, его предшественника, прекрасного, умного, тонкого и интеллигентного Павла, с которым я и приехала в Петербург.
Все это заставило меня расчувствоваться. Как счастлива, оказывается, я была когда-то, совсем недавно. Ах, Артур… О, как все прекрасно начиналось…
К сожалению, конец не заставил себя ждать. Любовь налетела вихрем, сокрушительным ураганом прошлась по моей душе… И все. И ничего. И пустота. Я, выжатая, как лимон, почти сорокалетняя женщина. Правда, Артур, бедняга, до сих пор думает, что мне двадцать пять. Надо посмотреть на себя в зеркало.
Я глянула и… «Ох!»
Консультация с зеркалом не устроила меня и даже разочаровала.
«Господи, с такой физиономией — и одна!»
Желанная свобода сразу же показалась чрезмерной. Я уронила голову на колени и разрыдалась.
Я плакала над несовершенством мира и человеческим несовершенством. Почему, ну почему нельзя любить одного и того же человека вечно? Почему он сам не дает любить себя? Почему мы все клятвопреступники? Чего нам, глупым, надо? Каких таких новых ощущений? Какая сила гонит нас от постоянства?
Вволю наплакавшись и не найдя ответа на все свои «почему», я крепко задумалась. Так ли уж счастлива я была с Артуром? В конце концов я пришла к заключению, что Артур не что иное, как плод моего воображения.
«Жалко, конечно, что все прошло, — не без горечи подытожила я, — но любовь эта была обречена на скорую погибель. Слишком бурно, слишком ярко и необузданно».
Звонок Нелли застал меня за этими неутешительными размышлениями.
— Дорогая, как вовремя, — обрадовалась я, услышав нежное воркование любимой подруги.
— Как ты там? Скоро ли вернешься? Какая у вас погода? — сыпала вопросами Нелли, не оставляя места для ответов.
— Меня хотели похитить, — с трудом дождавшись паузы, сообщила я.
Нелли на том конце провода задохнулась, а я, воспользовавшись мертвым молчанием, на одном дыхании выпалила:
— Какая-то подозрительная машина подъехала к моему дому среди бела дня с целью похищения. Лишь случайность уберегла меня от неминуемой гибели.
— А как же Артур? — перебила меня Нелли.
— С ним все кончено. Выгнала навсегда. На это сообщение Нелли отреагировала гораздо живее, чем на предыдущее.
— Как? — завопила она. — Так быстро? И тебе это удалось?
— Ну ты же знаешь мои способности, — скромно ответствовала я.
— Бьюсь об заклад — ты собиралась за него замуж. Признайся, я угадала?
— Как всегда, нет. Ты же в курсе: когда количество браков достигло критической отметки, я перестала регистрировать свои увлечения.
— Но это не увлечение, а бурный роман.
— С чего ты взяла? — изумилась я такой проницательности.
— Иначе ты не выгнала бы его так быстро. Мне вдруг стало горько. Да что же это такое? Моя жизнь подверглась страшной опасности, а лучшая подруга так равнодушна к этому исключительному событию. Я с большой обидой высказалась по этому поводу.
Нелли мгновенно начала охать и ахать, задавать один вопрос за другим и даже внимательно слушать ответы. Мне только этого и надо было. Я подробно рассказала о своих предчувствиях, начала со скрипа полов и закончила картиной, увиденной в щель почтового ящика после того, как закрыла калитку перед носом похитителя.
— Да-а, — задумчиво протянула Нелли, — ума не приложу, кому ты могла понадобиться.
— Вот и мне ничего толкового в голову не приходит — мысли скачут, как блохи по Жучке.
— Послушай, а что бы они стали делать, не окажись ты на улице?
— Мысли?
— Да нет, похитители.
— Похитители постучались бы в дом, под весомым предлогом выманили бы меня на улицу и запихали в машину, — ни секунды не задумываясь, выпалила я.
— Да-а. Это кошмарно. Сейчас же возвращайся в Москву. Ой, не представляешь, как соскучились мы с Санькой.
Я только вздохнула.
— Очень хорошо представляю, сама соскучилась, но дела в Сестрорецке на мертвой точке. С домом еще не разобралась. Не могу же я уехать, не сдав его на лето. Это расточительно.
— А все твоя любовь, — тут же напустилась на меня Нелли. — За то время, что ты там прохлаждаешься, можно было сто раз дом сдать. Ой! — вскрикнула она. — А как же ты теперь без Артура? Одна?
— Ну да, одна.
— И тебе не страшно?
Лучше бы она этого не говорила. Я мгновенно поняла, что страшно. Очень страшно.
— Одна в громадном трехэтажном доме, — подливала масла в огонь Нелли. — Не представляю, как это возможно. Не помню, там есть решетки?
— Только с улицы, — упавшим голосом ответила я.
— А к соседям ночевать ты не можешь пойти?
— Да нет, я незнакома ни с кем так близко, чтобы запросто напроситься на ночлег.
— Тогда умоляй или дядю, или Дениса срочно приехать в Сестрорецк, — посоветовала Нелли.
— Ой, какая ты умница, — обрадовалась я и, не попрощавшись, тут же бросилась звонить в Питер.
Я понимала, что Вячеслава Анатольевича, так зовут моего дядюшку, заманить в Сестрорецк будет непросто. Нина Аркадьевна, его вредная жена, приложит все силы, чтобы этого не допустить, а вот на их сына Дениса я очень рассчитывала, но выяснилось, что напрасно.
— Денюля в командировке и вернется через три дня, — злорадно сообщила Нина Аркадьевна.
Тогда я робко подняла вопрос о дядюшке. Стараясь быть настойчивой, но немногословной, я придумала вполне правдоподобную историю, совершенно далекую от правды. Уж кому-кому, а мне-то было ясно, что рисковать своим мужем Нина Аркадьевна не станет ни при каких обстоятельствах, тем более из-за меня.
— Ах, об этом не может быть и речи. Сонечка, Слава лежит в постели с очень высокой температурой, — заявила Нина Аркадьевна, вежливо выслушав все мои измышления.
Отчаявшись, я принялась делать разнообразные намеки: мол, неплохо бы поговорить с дядюшкой тет-а-тет…
— Тебе его позвать? — спросила она таким тоном, что мне сразу стало ясно — позвать его, умирающего и больного, может только жестокий, нахальный и невоспитанный человек.
— Да нет, пусть лежит. Дай ему меда и калины.
— Не волнуйся, все, что надо, я уже дала, — сердито заверила Нина Аркадьевна и повесила трубку.
Я окончательно осознала, что ночь придется провести одной в пустом огромном доме, где на трех этажах расположились пять бескрайних комнат, не считая кухни и прочих хозяйственных помещений, где в каждом углу опасность…
В общем, мой дом уже казался настоящей ловушкой, западней со скрипучими полами, и моя благодарность к бабушке «слегка иссякла».
«Маловероятно, что преступники полезут в дом со второго или третьего этажа, — рассудила я, — а значит, надо стелить постель на первом. Прямо в холле. И не спать».
Так и сделала. Подтащив колонки магнитофона к окну, я устроилась на диване и стала ждать. Теперь я жалела, что белые ночи на исходе и не так белы, как хотелось бы. Зато тешила себя мыслью, что ночь коротка и преступники знают о присутствии в моем Доме мужчины. Хотя если они следили, то могут знать: та, что выглядело мужчиной, покинуло этот дом.
«Через калитку перемахнуть не проблема, — шалея от страха размышляла я, — но во двор выходят только два окна, из которых я обязательно увижу злоумышленников. Увижу-то увижу, а дальше что? Выбегу в сад… Нет, неожиданно врублю магнитофон на всю мощность, а там посмотрю. В крайнем случае, всегда можно выскочить из дома через сад и поднять на ноги всех соседей. Благо они все равно живут в напряжении, обвешавшись оружием и обложившись телохранителями».
В том, что этой ночью должно произойти преступление, никаких сомнений у меня не было, как не было их и в том, что раньше двух часов ночи злоумышленники не явятся. Поэтому я отправилась на кухню пить кофе.
«Какая умница моя покойная бабушка, — с благодарностью думала я, — что позаботилась о втором выходе из дома. Настоящая женщина не сможет жить в доме с одним выходом. Именно потому, что люди презрели старые традиции, в нашей стране бардак, война и разрушаются семьи. Парадный и черный подъезды — вот где спасение. Моя бабушка была мудра. Если мне когда-нибудь придется умереть, хотелось бы сделать это так, как моя бабушка, — легко, весело и красиво…»
Телефонный звонок прервал мои приятные воспоминания. Звонила Нелли, чем невероятно растрогала меня.
«Вот она, — подумала я, — преданная и нежная женская дружба. Разве может сравниться с ней какая-то убогая мужская любовь. Артурчик после пылкой страсти спокойно бросил меня и даже не поинтересовался, чем закончился инцидент с похищением, в то время как Нелли не может заснуть и тратит деньги на переговоры».
— Ты жива еще, моя старушка? — первым делом поинтересовалась Нелли и, не дожидаясь ответа, продолжила:
— Знаешь, я тут подумала, на «стрелу» мне уже не успеть, но если ехать на автомобиле, то к шести утра доберусь до Питера, а к семи — до Сестрорецка. Правда, я немного выпила, но всегда можно найти общий язык с гаишниками. Случай-то исключительный, как-никак планируется смертоубийство.
— Дорогая, если ты ночью и не совсем трезвая сядешь за руль, то убийство точно произойдет, и мои неприятности, уступив место твоим, отойдут на второй план, то есть удвоятся. Поняла?
— Брр! Нет! Но как же ты…
— Я заняла круговую оборону и собираюсь продержаться до утра, а завтра уеду в Питер с первой же электричкой. Так что спи спокойно.
— Но убийцы запросто вломятся в твой дом. В наше время преступники не очень-то церемонятся, — с легким заиканием настаивала на своем Нелли.
Отметив про себя, что речь ее не слишком-то связна, я поспешила успокоить подругу:
— Согласна, но в любом случае эту ночь я обречена провести в одиночестве. Да и чем ты мне можешь помочь?
— Поддержкой.
— Боюсь, в данный момент поддержка больше требуется тебе.
— Я опираюсь на телефонный столик, — обиделась Нелли.
— Держись за него крепче, — посоветовала я.
— Если убийцы полезут в окно, окати их кипятком.
— Не стану доводить дело до крайности, уж лучше покину дом, — пообещала я, чем крайне удивила Нелли.
— Как?
— Через сад. Ты забыла, что есть второй выход?
— Правда? — изумилась Нелли. — И кто это придумал?
— Моя бабушка, ведь дом строила она, — решила пояснить я. — Она, как женщина предусмотрительная, предвидела в жизни такие ситуации, когда человек, в этот дом входящий, может расстроиться, встретившись с выходящим. Всегда лучше кого-то впустить в одну дверь, а кого-то выпустить в другую.
— Да, очень удобно, — согласилась Нелли и громко захохотала. — И как это я забыла. Не на эту ли дверь заказали мы отделку из дуба?
— Приятно, что вспомнила, — порадовалась я, так как именно по совету Нелли я собиралась обшить металлическую дверь в сад мореным дубом.
Представляю, как она пьяна, если задает подобные вопросы.
— Знаешь, если водка не помогла, прими снотворное и ложись спать, — порекомендовала я, — а утром созвонимся.
Нелли, надеюсь, последовала моим рекомендациям, а я отправилась в холл и заняла свой наблюдательный пост у окна.
Должна признаться, что часами смотреть на собственный двор — занятие нудное. Попеняв себе за то, что поленилась перекрасить ворота и что не выложила плитами дорожку, я, в общем, осталась двором довольна и заскучала.
Несмотря на крепкий кофе, рот мой не смыкался от зевания. Я так боялась заснуть, что время от времени вскакивала с дивана и пускалась в пляс, но плясать без музыки скучно, а включив магнитофон, трудно контролировать, что происходит на улице.
1 2 3 4 5
— Что? Что случилось? — залепетал он.
— Я не запомнила номер машины. Так струхнула, что упустила самое главное. Артур облегченно вздохнул.
— О, майн гот, ты невозможный человек. Зачем нам номер этой машины? Надеюсь, ты не помчишься со своими глупостями в милицию.
— Именно это я и собираюсь сделать. Чует мое сердце, на этом парочка не остановится. Артур начал выходить из себя.
— Подумай сама! — закричал он. — Если даже мне твои домыслы кажутся смешными, то как посмотрят на них доблестные работники милиции?
— Как?
— В лучшем случае предложат обратиться к психиатру, а в худшем сами окажут в этом содействие. А зная твою неугомонность, легко можно предположить, что дело кончится смирительной рубашкой.
Такого снести я уже на могла. Подумать только, за несколько секунд столько оскорблений. Как это возможно, чтобы любимый мужчина (к тому времени я напрочь забыла, что собиралась его бросать), которому я доверилась безгранично, человек самый близкий и родной, был так равнодушен к моей жизни, да еще и предполагал, что я дура, идиотка и душевнобольная, причем беспросветная.
«Нет, этого прощать нельзя», — подумала я и, схватив со стола кастрюлю с объедками, решительно запустила ее в красивую голову Артура.
Он, подлец, благополучно увернулся, лишь макароны буквально повисли на ушах да картофельные очистки в волосах запутались.
— Ну, что я говорил, — обрадовался Артур. — Вот и иллюстрация. Тебе и в самом деле надо показаться психиатру. Помимо мании преследования, у тебя истерия, психопатия и неадекватные реакции.
— Ты ничего не понимаешь, — едва не рыдала я, — у меня стресс. Сначала этот скрип полов, потом «Мерседес». Я была в трех шагах от гибели, а ты, словно предатель, выглянул и скрылся. А я тебя звала как защитника. Мог бы догадаться, что нельзя оставлять меня с этими подозрительными людьми.
— Люди как люди. Мне они подозрительными не показались, — как-то вяло отбивался Артур.
Удар кастрюлей, как это ни странно, мгновенно лишил его сил.
— Ты должен был догадаться, — упрямо утверждала я, всем своим видом взывая к сочувствию. Но Артура ничем, кажется, не прошибешь.
— Идиотка, как я мог догадаться? — сердито заорал он, явно не собираясь прощать мне очистки, макароны и вновь накапливая агрессию.
— Как? Да по отчаянию в моем голосе.
— Со своим отчаянием ты не расстаешься ни на минуту. И вообще, с меня хватит, — сказал он, смахивая, наконец, очистки с головы. — Оставайся здесь со своими подозрениями, розами и горой посуды, а я удаляюсь. Лучше поздно, чем никогда. Я пришла в ужас.
— Не хочешь ли ты сказать, что бросаешь любимую женщину в тот самый момент, когда над ней нависла угроза смерти?
— Именно это я и хочу сказать, — подтвердил Артур. — В другой момент такое вряд ли возможно.
— Мер-за-вец! Как это по-мужски! Ну что ж, иди, держать не буду.
Гордо подняв голову, я вышла из столовой. Была бы поумнее, проводила бы этого негодяя до самой калитки, проконтролировав, не прихватил ли он с собой чего лишнего. Но когда дело касается чести, я напрочь лишаюсь разума.
Глава 2
Оставшись одна, я первым делом обрадовалась тому, что абсолютно свободна от необходимости угождать, терпеть, выслушивать и потакать.
«Все же мужчина нужен женщине лишь для того, чтобы понять, как хорошо без него, — думала я, беспечно развалившись на диване в гостиной, задрав ноги выше головы и внимательно исследуя пятки. — Вот они, издержки любви, даже про педикюр на целый месяц забыла. Ногти, как у доярки, а ступни… Ужас, до чего доводит любовь. А кто это оценил? Однако что это я тут грущу? Одна, без музыки».
Я нажала на клавишу магнитофона, и комнату заполнила веселенькая песенка.
«Наша встреча случайна, не случаен финал…»
Тут же вспомнила свою лучшую подругу Нелли. Ее встреча с очередным поклонником тоже была случайна, но совсем не случаен фингал, который, думаю, и до сих пор украшает ее привлекательное лицо.
Хорошо, хоть меня миновала чаша сия, а ведь запросто могла и на фингал раскрутиться. Впрочем, я всегда знаю, на что иду. Артур так патологически труслив, что вряд ли способен ударить даже женщину. Он не зря с утра до вечера изнемогает за тренажерами. Гора мышц ему просто необходима для устрашения, как хамелеону способность менять окраску. Фу, опять я о противном. Я же только что думала о чем-то приятном. Ах да, фингал Нелли. Надо позвонить моей любимой подруге.
И, весело напевая «наша встреча случайна, не случаен фингал», я набрала Москву, но Москва молчала.
«Ну и черт с ней, с этой Нелли», — подумала я и направилась в ванную с твердым намерением сделать наконец-таки педикюр, но и здесь меня поджидала неприятность. Я совсем забыла, что в доме теперь нет не только любви и мужчины, здесь нет еще и воды, что особенно неприятно.
Удрученная, я двинулась в сад посмотреть, далека ли от гибели моя роза, кое-как политая презренным Артуром.
Я долго сидела в саду и смотрела на повисшее над горизонтом солнце, точно зная, что, когда оно совсем покинет небосклон, сумерки лягут на город до самого утра, так и не дождавшегося ночи.
Уже не радуясь северным белым ночам — без любви они раздражительны и бесполезны, — я затосковала и отправилась в зеркальную столовую. Там я сразу вспомнила Артура, мою первую встречу с ним (она тоже была случайна), его взгляд, прожегший меня насквозь, его ласковый шепот во время танца (мы познакомились на вечеринке), потом его любовные записочки, его страстные признания и требования, чтобы я ушла от Павла, его предшественника, прекрасного, умного, тонкого и интеллигентного Павла, с которым я и приехала в Петербург.
Все это заставило меня расчувствоваться. Как счастлива, оказывается, я была когда-то, совсем недавно. Ах, Артур… О, как все прекрасно начиналось…
К сожалению, конец не заставил себя ждать. Любовь налетела вихрем, сокрушительным ураганом прошлась по моей душе… И все. И ничего. И пустота. Я, выжатая, как лимон, почти сорокалетняя женщина. Правда, Артур, бедняга, до сих пор думает, что мне двадцать пять. Надо посмотреть на себя в зеркало.
Я глянула и… «Ох!»
Консультация с зеркалом не устроила меня и даже разочаровала.
«Господи, с такой физиономией — и одна!»
Желанная свобода сразу же показалась чрезмерной. Я уронила голову на колени и разрыдалась.
Я плакала над несовершенством мира и человеческим несовершенством. Почему, ну почему нельзя любить одного и того же человека вечно? Почему он сам не дает любить себя? Почему мы все клятвопреступники? Чего нам, глупым, надо? Каких таких новых ощущений? Какая сила гонит нас от постоянства?
Вволю наплакавшись и не найдя ответа на все свои «почему», я крепко задумалась. Так ли уж счастлива я была с Артуром? В конце концов я пришла к заключению, что Артур не что иное, как плод моего воображения.
«Жалко, конечно, что все прошло, — не без горечи подытожила я, — но любовь эта была обречена на скорую погибель. Слишком бурно, слишком ярко и необузданно».
Звонок Нелли застал меня за этими неутешительными размышлениями.
— Дорогая, как вовремя, — обрадовалась я, услышав нежное воркование любимой подруги.
— Как ты там? Скоро ли вернешься? Какая у вас погода? — сыпала вопросами Нелли, не оставляя места для ответов.
— Меня хотели похитить, — с трудом дождавшись паузы, сообщила я.
Нелли на том конце провода задохнулась, а я, воспользовавшись мертвым молчанием, на одном дыхании выпалила:
— Какая-то подозрительная машина подъехала к моему дому среди бела дня с целью похищения. Лишь случайность уберегла меня от неминуемой гибели.
— А как же Артур? — перебила меня Нелли.
— С ним все кончено. Выгнала навсегда. На это сообщение Нелли отреагировала гораздо живее, чем на предыдущее.
— Как? — завопила она. — Так быстро? И тебе это удалось?
— Ну ты же знаешь мои способности, — скромно ответствовала я.
— Бьюсь об заклад — ты собиралась за него замуж. Признайся, я угадала?
— Как всегда, нет. Ты же в курсе: когда количество браков достигло критической отметки, я перестала регистрировать свои увлечения.
— Но это не увлечение, а бурный роман.
— С чего ты взяла? — изумилась я такой проницательности.
— Иначе ты не выгнала бы его так быстро. Мне вдруг стало горько. Да что же это такое? Моя жизнь подверглась страшной опасности, а лучшая подруга так равнодушна к этому исключительному событию. Я с большой обидой высказалась по этому поводу.
Нелли мгновенно начала охать и ахать, задавать один вопрос за другим и даже внимательно слушать ответы. Мне только этого и надо было. Я подробно рассказала о своих предчувствиях, начала со скрипа полов и закончила картиной, увиденной в щель почтового ящика после того, как закрыла калитку перед носом похитителя.
— Да-а, — задумчиво протянула Нелли, — ума не приложу, кому ты могла понадобиться.
— Вот и мне ничего толкового в голову не приходит — мысли скачут, как блохи по Жучке.
— Послушай, а что бы они стали делать, не окажись ты на улице?
— Мысли?
— Да нет, похитители.
— Похитители постучались бы в дом, под весомым предлогом выманили бы меня на улицу и запихали в машину, — ни секунды не задумываясь, выпалила я.
— Да-а. Это кошмарно. Сейчас же возвращайся в Москву. Ой, не представляешь, как соскучились мы с Санькой.
Я только вздохнула.
— Очень хорошо представляю, сама соскучилась, но дела в Сестрорецке на мертвой точке. С домом еще не разобралась. Не могу же я уехать, не сдав его на лето. Это расточительно.
— А все твоя любовь, — тут же напустилась на меня Нелли. — За то время, что ты там прохлаждаешься, можно было сто раз дом сдать. Ой! — вскрикнула она. — А как же ты теперь без Артура? Одна?
— Ну да, одна.
— И тебе не страшно?
Лучше бы она этого не говорила. Я мгновенно поняла, что страшно. Очень страшно.
— Одна в громадном трехэтажном доме, — подливала масла в огонь Нелли. — Не представляю, как это возможно. Не помню, там есть решетки?
— Только с улицы, — упавшим голосом ответила я.
— А к соседям ночевать ты не можешь пойти?
— Да нет, я незнакома ни с кем так близко, чтобы запросто напроситься на ночлег.
— Тогда умоляй или дядю, или Дениса срочно приехать в Сестрорецк, — посоветовала Нелли.
— Ой, какая ты умница, — обрадовалась я и, не попрощавшись, тут же бросилась звонить в Питер.
Я понимала, что Вячеслава Анатольевича, так зовут моего дядюшку, заманить в Сестрорецк будет непросто. Нина Аркадьевна, его вредная жена, приложит все силы, чтобы этого не допустить, а вот на их сына Дениса я очень рассчитывала, но выяснилось, что напрасно.
— Денюля в командировке и вернется через три дня, — злорадно сообщила Нина Аркадьевна.
Тогда я робко подняла вопрос о дядюшке. Стараясь быть настойчивой, но немногословной, я придумала вполне правдоподобную историю, совершенно далекую от правды. Уж кому-кому, а мне-то было ясно, что рисковать своим мужем Нина Аркадьевна не станет ни при каких обстоятельствах, тем более из-за меня.
— Ах, об этом не может быть и речи. Сонечка, Слава лежит в постели с очень высокой температурой, — заявила Нина Аркадьевна, вежливо выслушав все мои измышления.
Отчаявшись, я принялась делать разнообразные намеки: мол, неплохо бы поговорить с дядюшкой тет-а-тет…
— Тебе его позвать? — спросила она таким тоном, что мне сразу стало ясно — позвать его, умирающего и больного, может только жестокий, нахальный и невоспитанный человек.
— Да нет, пусть лежит. Дай ему меда и калины.
— Не волнуйся, все, что надо, я уже дала, — сердито заверила Нина Аркадьевна и повесила трубку.
Я окончательно осознала, что ночь придется провести одной в пустом огромном доме, где на трех этажах расположились пять бескрайних комнат, не считая кухни и прочих хозяйственных помещений, где в каждом углу опасность…
В общем, мой дом уже казался настоящей ловушкой, западней со скрипучими полами, и моя благодарность к бабушке «слегка иссякла».
«Маловероятно, что преступники полезут в дом со второго или третьего этажа, — рассудила я, — а значит, надо стелить постель на первом. Прямо в холле. И не спать».
Так и сделала. Подтащив колонки магнитофона к окну, я устроилась на диване и стала ждать. Теперь я жалела, что белые ночи на исходе и не так белы, как хотелось бы. Зато тешила себя мыслью, что ночь коротка и преступники знают о присутствии в моем Доме мужчины. Хотя если они следили, то могут знать: та, что выглядело мужчиной, покинуло этот дом.
«Через калитку перемахнуть не проблема, — шалея от страха размышляла я, — но во двор выходят только два окна, из которых я обязательно увижу злоумышленников. Увижу-то увижу, а дальше что? Выбегу в сад… Нет, неожиданно врублю магнитофон на всю мощность, а там посмотрю. В крайнем случае, всегда можно выскочить из дома через сад и поднять на ноги всех соседей. Благо они все равно живут в напряжении, обвешавшись оружием и обложившись телохранителями».
В том, что этой ночью должно произойти преступление, никаких сомнений у меня не было, как не было их и в том, что раньше двух часов ночи злоумышленники не явятся. Поэтому я отправилась на кухню пить кофе.
«Какая умница моя покойная бабушка, — с благодарностью думала я, — что позаботилась о втором выходе из дома. Настоящая женщина не сможет жить в доме с одним выходом. Именно потому, что люди презрели старые традиции, в нашей стране бардак, война и разрушаются семьи. Парадный и черный подъезды — вот где спасение. Моя бабушка была мудра. Если мне когда-нибудь придется умереть, хотелось бы сделать это так, как моя бабушка, — легко, весело и красиво…»
Телефонный звонок прервал мои приятные воспоминания. Звонила Нелли, чем невероятно растрогала меня.
«Вот она, — подумала я, — преданная и нежная женская дружба. Разве может сравниться с ней какая-то убогая мужская любовь. Артурчик после пылкой страсти спокойно бросил меня и даже не поинтересовался, чем закончился инцидент с похищением, в то время как Нелли не может заснуть и тратит деньги на переговоры».
— Ты жива еще, моя старушка? — первым делом поинтересовалась Нелли и, не дожидаясь ответа, продолжила:
— Знаешь, я тут подумала, на «стрелу» мне уже не успеть, но если ехать на автомобиле, то к шести утра доберусь до Питера, а к семи — до Сестрорецка. Правда, я немного выпила, но всегда можно найти общий язык с гаишниками. Случай-то исключительный, как-никак планируется смертоубийство.
— Дорогая, если ты ночью и не совсем трезвая сядешь за руль, то убийство точно произойдет, и мои неприятности, уступив место твоим, отойдут на второй план, то есть удвоятся. Поняла?
— Брр! Нет! Но как же ты…
— Я заняла круговую оборону и собираюсь продержаться до утра, а завтра уеду в Питер с первой же электричкой. Так что спи спокойно.
— Но убийцы запросто вломятся в твой дом. В наше время преступники не очень-то церемонятся, — с легким заиканием настаивала на своем Нелли.
Отметив про себя, что речь ее не слишком-то связна, я поспешила успокоить подругу:
— Согласна, но в любом случае эту ночь я обречена провести в одиночестве. Да и чем ты мне можешь помочь?
— Поддержкой.
— Боюсь, в данный момент поддержка больше требуется тебе.
— Я опираюсь на телефонный столик, — обиделась Нелли.
— Держись за него крепче, — посоветовала я.
— Если убийцы полезут в окно, окати их кипятком.
— Не стану доводить дело до крайности, уж лучше покину дом, — пообещала я, чем крайне удивила Нелли.
— Как?
— Через сад. Ты забыла, что есть второй выход?
— Правда? — изумилась Нелли. — И кто это придумал?
— Моя бабушка, ведь дом строила она, — решила пояснить я. — Она, как женщина предусмотрительная, предвидела в жизни такие ситуации, когда человек, в этот дом входящий, может расстроиться, встретившись с выходящим. Всегда лучше кого-то впустить в одну дверь, а кого-то выпустить в другую.
— Да, очень удобно, — согласилась Нелли и громко захохотала. — И как это я забыла. Не на эту ли дверь заказали мы отделку из дуба?
— Приятно, что вспомнила, — порадовалась я, так как именно по совету Нелли я собиралась обшить металлическую дверь в сад мореным дубом.
Представляю, как она пьяна, если задает подобные вопросы.
— Знаешь, если водка не помогла, прими снотворное и ложись спать, — порекомендовала я, — а утром созвонимся.
Нелли, надеюсь, последовала моим рекомендациям, а я отправилась в холл и заняла свой наблюдательный пост у окна.
Должна признаться, что часами смотреть на собственный двор — занятие нудное. Попеняв себе за то, что поленилась перекрасить ворота и что не выложила плитами дорожку, я, в общем, осталась двором довольна и заскучала.
Несмотря на крепкий кофе, рот мой не смыкался от зевания. Я так боялась заснуть, что время от времени вскакивала с дивана и пускалась в пляс, но плясать без музыки скучно, а включив магнитофон, трудно контролировать, что происходит на улице.
1 2 3 4 5