— Надо.., все это обсудить.
— Предлагаю позвонить Астапову и вызвать его сюда! — заявила Дана, сплетая и расплетая пальцы. — И разобраться с ним на месте.
— Сломать ему что-нибудь, — пробормотал Юрий, которому очень понравилось короткое выступление Куроедова.
— Я сама позвоню, — вызвалась Римма, мельком глянув на превратившуюся в соляной столб сестру.
— Только пока не говори ему ничего, — предупредил Борис.
Римма принесла трубку и стала с остервенением давить на кнопки, вымещая на них свое раздражение.
— Занято! — сердито сказала она, отвечая на общий немой вопрос. — А мобильный временно заблокирован. Наверное, он все деньги проболтал. — Она сделала паузу, а потом ядовито добавила:
— С Надей!
— Значит, он дома разговаривает по городскому телефону, — подытожил Юрий. — Надо ехать туда и брать его тепленьким.
— Никто никуда не поедет! — непререкаемым тоном заявил Борис.
— Да почему?
Они все поднялись на ноги и принялись жарко спорить друг с другом. В разгар баталии Брысяк забрался в кресло и лег на пульт, звук снова включился, и гомон в комнате стал в два раза громче. В студии шли не менее жаркие споры.
— В нюх ему — и дело с концом! — рубил ладонью воздух кровожадный Куроедов.
— Как сказала не я… — завела свою песню Скандюк, но ведущий, у которого каракуль уже стоял дыбом, с досадой воскликнул:
— А сами-то вы можете хоть что-нибудь сказать?!
— Выключите звук! — потребовал Борис.
Все повернулись к телевизору и тут увидели, что Эллы нет на месте.
Ее не было ни в ванной, ни на балконе — нигде.
— Она ушла! — испуганно воскликнула Римма, подбежав к вешалке и не обнаружив верхней одежды сестры. — А уже одиннадцать часов! Насколько я ее знаю, домой она не пойдет.
— Слава богу, что ушла не без сапог, — пробормотала Дана.
— Невелико утешение, — буркнул Юрий. — Надо ее найти, а то она где-нибудь сядет в снег и замерзнет.
— Я поеду к Астапову, — решил Борис. — И убью этого сукиного сына!
— Я осмотрю окрестности, — подхватил Юрий. — А вы, девочки, сидите на телефоне и координируйте наши действия. Черт, почему у нее нет мобильного?
— Она его потеряла, — коротко объяснила Римма, Помолчала и добавила:
— Если точнее, она потеряла два мобильных и три пейджера.
ГЛАВА 2
У Эллы Астаповой был такой вид, словно ее похитили инопланетяне, надавали по шее и высадили на Марсе. И сейчас она ходит по марсианскому городу, взъерошенная и очумевшая, и взирает на окружающее дикими глазами, плохо понимая, что происходит вокруг.
Перчатки она оставила на подоконнике в какой-то забегаловке, где проглотила стакан минералки. И теперь, засунув руки в карманы, петляла по улицам, пронзаемая ледяным ветром. Возле большого концертного зала она врезалась в толпу фанаток поп-звезды Андрея Кущина. Сам он как раз вышел из дверей и направился к своему автомобилю по дорожке, обнесенной металлическими заграждениями, словно бык, провожаемый на арену воплями разгоряченной толпы. Эллу подхватила офанатевшая биомасса и едва не вывалила ему под ноги. Пугливо улыбаясь, Кущин протрусил мимо, сунув в руки Эллы буклет с собственной глянцевой физиономией, и автографом поверх нее.
— Везет некоторым, — сказала какая-то девица в короткой шубе и полосатых гетрах, когда автомобиль уехал и биомасса пришла в состояние покоя. — Новенькая? Я тебя раньше не видела.
— Как тебя зовут? Меня Танька, — сообщила ее товарка, губы которой были накрашены синей помадой. — В подъезд поедешь дежурить?
Элла молчала, прижимая к себе буклет.
— Эк тебя скрючило от радости! — покачала головой Танька и обратилась к подруге, понизив голос:
— Давай ее в ночнушку с собой возьмем. Ты на нее погляди только — жалко же. Брось ее тут — буклет отберут как пить дать.
Ночнушка оказалась ночным баром, где под видом фирменного коктейля подавали водку с апельсиновым соком. Через час с небольшим новые подруги собрались ехать «дежурить в подъезде». Элла расплатилась за все, что они выпили, и на прощание подарила им фото Кущина с автографом. Фирменные коктейли действовали на нее странно — тело поддавалось им, а мозг — нет. Она все отлично помнила и все понимала, но двигалась и разговаривала с огромным трудом. Впрочем, двигаться было незачем, а разговаривать уже не с кем.
Некоторое время спустя в забитое до отказа помещение вошел человек с мобильным телефоном, плотно прижатым к уху.
— Слушай, — жалобно говорил он, пригнув голову, чтобы не посшибать лбом низко висящие светильники. — Оглядкин сказал: «Езжай за моей в клуб. К этому времени она надирается, как папа Карло после разговора с поленом. Забери ее и привези домой». Что — ну? Клуб я знаю, а его жену — нет. Я ж у него новый телохранитель. Ну, вошел. Ну, смотрю. Брюнетка, блондинка? Кажется, вижу. Да. Растрепанная шатенка. Пьяная в подошву. Как выглядит? Как будто пережила страду на конопляном поле.
— Вы Жанна? — спросил он, подходя к Элле вплотную.
Она выпрямилась на стуле, уставилась телохранителю в живот и твердо ответила:
— Да.
— Жанна Оглядкина? — уточнил тот на всякий случай.
— Да, — кивнула Элла Астапова, отчаянно надеясь, что этот жуткий мужик приехал для того, чтобы схватить Жанну Оглядкину и утопить ее в реке. Она была бы рада пойти на дно и забыть о том, что с ней случилось. Вернее, случалось — на протяжении всего года замужества. Астапов не просто изменял ей — он делал это глумливо. Беззастенчиво выдавая свою любовницу за кузину, а нажитого с ней ребенка — за племянника. Занятно, что Шурик называл его не папой, а Игорем. Ребенка, видно, они с Надей тоже обманывали.
— Если вы с ней, — сказал бармен, выныривая у столика, словно аквалангист из волны, — тогда заплатите за ущерб. Ваша дама сломала табурет, разбила поднос с бокалами и оторвала от стены розетку.
Телохранитель неведомого Оглядкина, сопя, расплатился, после чего погрузил Эллу в автомобиль и повез ее куда-то в ночь, деловито насвистывая. Через некоторое время на заднем сиденье автомобиля пассажирка нашла пачку «Парламента» и зажигалку. Попытка прикурить закончилась небольшим пожаром. Элла затушила огонь собственным телом, а телохранитель, остановившись на обочине, закидал тлеющие чехлы снегом.
К дому Оглядкина Элла приехала в совершенно непотребном виде.
— Жанна Николаевна приехали. Куда их? — спросил телохранитель у экономки, открывшей дверь.
— В спальню, наверное. В спальню, Жанна Николаевна? — подобострастно уточнила она.
Голова Эллы утыкалась подбородком в грудь, и волосы закрывали лицо. Она что-то проблеяла, ее отбуксировали в спальню и бросили на кровать прямо в верхней одежде. Нога в длинном сапоге свесилась вниз и уныло покачивалась, словно тело повешенного.
— До чего человек допился, — шепотом сказала экономка, выключая свет и закрывая дверь. — Узнать невозможно.
В это время Оглядкин в уютном маниловском халате вышел в холл, и экономка торжественно доложила ему:
— Жанну Николаевну привезли!
— Очень хорошо, — удовлетворенно сказал Оглядкин. Когда его жена пускалась в загул, она пила и буянила. Он не любил, когда она делала это неизвестно где.
Оглядкин заглянул в спальню. Там было темно и пахло, ясное дело, водкой с апельсинами. Он заметил свесившуюся ногу и хмыкнул. Разглядывать в подробностях то, что привезли домой, не стал, а отправился в бильярдную комнату. В этот момент ему позвонила любовница — тоже пьяная.
— Я приеду к тебе! — сообщила она разнузданным тоном.
— Даже не вздумай! — осадил ее Оглядкин и пробормотал:
— Бывают дни, когда понимаешь, что алкоголь — это страшная сила.
Погоняв шары, он отправился в столовую закусить копченой курицей. Но едва расправился с оторванной от тушки ножкой, как в дверях возник его помощник.
— Жанну Николаевну привезли! — сообщил он трагическим шепотом.
— Не может быть, — отмахнулся Оглядкин. — Она уже давно в спальне.
— Ну, не знаю, — пожал плечами помощник. — Только что подъехал джип, чуть не смел почтовый ящик. Жанну Николаевну оттуда высадили — я сам видел.
Жанна Николаевна, шатаясь, как дитя, дорвавшееся до карусели, ввалилась в собственную спальню и обнаружила, что на кровати кто-то лежит.
— Кажется, я не туда попала, — пробормотала она, ощупала Эллу двумя руками и на цыпочках прокралась обратно на улицу.
Некоторое время она ходила вокруг дома, сопровождаемая собаками, слегка протрезвела, после чего была замечена и подобрана соседями, которые справляли день рождения.
Оглядкин тем временем успел заглянуть в спальню жены, еще раз полюбовался на свесившуюся ногу и снова пошел гонять шары. Под утро Жанна, от души погулявшая на дне рождения, постучала во входную дверь правой коленкой. Ей никто не открыл, она долго копалась в карманах, нашла ключ и ввалилась внутрь, оставив дверь нараспашку.
Именно в это время пьяная любовница Оглядкина, которая во что бы то ни стало решила этой ночью добраться до его тела, перелезла через забор и тоже вошла внутрь, радуясь тому, что дверь открыта настежь.
Скажи моему мужу, что я приехала! — крикнула где-то в глубине дома едва вменяемая Жанна.
Любовница, недолго думая, отыскала спальню Оглядкина, быстро разделась и нырнула под одеяло.
Испуганный помощник, в свою очередь, постучал в бильярдную.
— Какого лешего? — заревел хозяин.
— Жанна Николаевна приехали! — проблеял тот.
— Опять?!
Жанна тем временем заглянула в собственную спальню. Элла лежала в той же позе. Единственное, что она сделала, так это достала из кармана шапку и надела ее себе на голову. Жанна всплеснула руками:
— Провалиться мне на этом месте, но в моей постели лежит какая-то баба! Или это сон?
Она отправилась в ванную и плеснула себе в лицо холодной водой. В это время ее муж прошествовал через холл и тоже заглянул в спальню жены. Увидел все ту же свесившуюся ногу и в сердцах сплюнул. Пока его не было, Жанна вышла из ванной и сунула нос в спальню мужа.
— И тут тоже лежит какая-то баба! — потрясенно прошептала она. После чего отправилась искать свободное спальное место и затихла в комнате для гостей.
Около полудня Оглядкин, которому пришлось выдворять из дому любовницу, принял душ, побрился и свежий, словно болгарский персик, явился на кухню.
— Жанны Николаевны еще спят, — сообщила экономка со светлой широкой улыбкой, которая показалась Оглядкину странной.
— Ну, пусть спят, — тут же раздражился он.
— В своей спальне и в комнате для гостей! — уточнила та.
— Интересно, как ей это удалось? — пробормотал он, хватая булочку. — Кофе мне в столовую, горячий.
— А Жаннам Николаевнам? — тотчас спросила экономка. — В постель, как всегда?
Оглядкин молча вышел и, усевшись за стол в столовой, вызвал помощника.
— У меня что, пьющая прислуга? — с места в карьер набросился он на бедолагу.
— С чего вы взяли, шеф? — удивился тот.
— Старая дура на кухне называет мою жену Жаннами Николаевнами и уверяет, что она спит в двух разных комнатах.
— Насчет комнат не могу сказать, — неуверенно заметил помощник. — Но то, что она ночью три раза приехала домой, это точно. Два раза — одна и та же, а один раз — какая-то необычная.
— Она, когда напьется, всегда необычная, — буркнул Оглядкин, поднялся и широким шагом направился в спальню жены.
Там он обнаружил уставившуюся пустым взглядом в потолок Эллу Астапову, полностью одетую и даже в шапке, плотно надвинутой на уши.
— Что за черт? — завопил он и продолжал вопить до тех пор, пока не сбежался весь дом.
Когда к толпе сочувствующих присоединилась плохо выспавшаяся Жанна Николаевна, вопли стали в два раза громче. В конце концов Эллу выдворили из дома, бросив ей в спину сумочку, которую та по странной прихоти судьбы не потеряла во время своих похождений. Если бы она знала, что ждет ее в будущем, то посчитала бы, что сегодняшняя ночь была замечательной.
* * *
После окончания вуза Элла усердно зарабатывала радикулит и несколько тысяч рублей в месяц в ледяном хранилище научной библиотеки. Но полтора года назад Борис Михальченко устроил ее в журнал «Все о банках», главным редактором которого подвизался его школьный друг Дима Шведов.
Шведов оказался не самым плохим начальником, хотя имел кучу недостатков, с которыми сотрудники научились мириться, точно преданные жены. Впрочем, каждый из них что-то особо ненавидел в поведении шефа. Например, Катя Бурцева ненавидела его ослиное упрямство. Если Шведов отдавал глупое распоряжение, никакие доводы, никакие уговоры не могли заставить его отменить приказ. Шведов всегда доводил свои глупости до конца, и это Катю бесило.
Элла, как только поступила на службу, сразу же нашла с Катей Бурцевой общий язык. Катя оказалась прелесть что за человек — ответственная, честная и добрая. У нее было милое круглое лицо и темная коса до пояса. Офисные клерки, которыми кишели коридоры, так и звали ее — девушка с косой.
Когда Элла после ужасных скитаний все-таки добралась до работы, она подумала, что сейчас немного придет в себя, а потом все расскажет Кате. Она уже представила, как откроет дверь и окинет взглядом всю комнату — Катя сидит возле двери в кабинет Шведова, низко склонившись над бумагами, заправив за уши выбившиеся пряди волос. Напротив перед мерцающим монитором развалился Андрей Калугин — веселый громкоголосый мужчина, помешанный на здоровом образе жизни. Чтобы нейтрализовать вредное воздействие компьютера на свой организм, Андрей постоянно пьет зеленый чай и приносит из дому кактусы. У него тощее лицо с лошадиной английской челюстью и пропасть веснушек.
Андрей ненавидит, когда Шведов с деловым видом влетает в их комнату и начинает бегать по ней, отдавать распоряжения и дымить своими короткими вонючими папиросками.
Следующий стол принадлежит самой Элле, а справа, в непосредственной близости от нее, словно большой тяжелый шмель, трудится, время от времени шумно вздыхая, Никита Шаталов. Девицы с первого этажа периодически ловят его за галстук и томно тянут: «Никита, ты тако-ой хоро-оший!» Никита был бы чертовски похож на Дона Джонсона, если бы похудел раза в два с половиной. Задуман он был обаятельным, но обаяние постепенно растворилось в лишних килограммах, хотя и не без остатка.
Никита ненавидит показательный выпендреж Шведова. Стоит появиться в офисе кому-нибудь чужому, как Шведов распускает хвост и начинает гнуть пальцы. При этом он заставляет сотрудников, что называется, «делать морду». Никита делать морду не любит и всегда все Шведову портит.
После того как Эллу выгнали из дома Оглядкина, ей пришлось приложить немало усилий, чтобы попасть в город. Подвозить ее отчего-то никто не хотел — машины проносились мимо, закупоренные, словно подводные лодки. Несколько километров бедолага брела по обочине. Сломала каблук и замерзла так, будто всю ночь просидела над прорубью. Однако прогулка имела и положительные стороны — обманутая жена вышла из шокового состояния и выплакалась всласть.
Зареванная, помятая и грязная, она наконец добралась до работы и погрузилась в лифт. Сейчас она войдет, и ребята, увидев ее, повскакивают со своих мест, столпятся вокруг, начнут расспрашивать…
Едва Элла толкнула дверь и ребята ее увидели, они действительно повскакивали со своих мест. Только лица у них при этом были ужасно странные — длинные и испуганные. Вместо того чтобы броситься к Элле, они уставились друг на друга. Как раз в этот момент в кабинете Шведова раздались голоса — кто-то собирался выйти оттуда. Элла уже открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь подобающее случаю, когда Никита Шаталов, проявив неожиданную для своих габаритов прыть, прыгнул к ней. После этого он сделал совершенно невероятную вещь — зажал ей рот рукой и, схватив за шею, подвел к своему столу и там, навалившись на нее всем телом, уложил на пол.
Элла не успела даже дернуться, когда прямо перед ее носом возникли две пары ботинок и голос Шведова сказал наверху:
— Не беспокойтесь, гражданин начальник, как только Астапова появится, я вам тут же сообщу. Тут же.
— Ну, ни к чему называть меня гражданином, — усмехнулся второй, незнакомый голос, мягкий, словно снег на Рождество. — Лучше обращаться ко мне по званию.
— Хорошо, господин капитан, — подобострастно согласился Шведов. — Можете на меня положиться. Астапову я вам сдам в лучшем виде. Если, конечно, она придет.
— Конечно, — согласился невидимый капитан и развернул носатые ботинки к выходу.
Когда дверь за ним закрылась, шеф расставил ноги на ширину плеч и угрожающим тоном заявил:
— Слушайте, вы все! Если Астапова позвонит или заявится сюда, не приведи господи, немедленно доложить мне. Понятно? Лично доложить! И Шаталову передайте то, что я сказал. Кстати, где он бегает?
Элла скосила глаза на Никиту — он лежал тихо-тихо, и только его теплое дыхание шевелило волосы на ее шее. Какое счастье, что у него такой здоровый стол, и еще — что у Шведова не возникло желания походить по комнате.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Дырка от бублика'
1 2 3
— Предлагаю позвонить Астапову и вызвать его сюда! — заявила Дана, сплетая и расплетая пальцы. — И разобраться с ним на месте.
— Сломать ему что-нибудь, — пробормотал Юрий, которому очень понравилось короткое выступление Куроедова.
— Я сама позвоню, — вызвалась Римма, мельком глянув на превратившуюся в соляной столб сестру.
— Только пока не говори ему ничего, — предупредил Борис.
Римма принесла трубку и стала с остервенением давить на кнопки, вымещая на них свое раздражение.
— Занято! — сердито сказала она, отвечая на общий немой вопрос. — А мобильный временно заблокирован. Наверное, он все деньги проболтал. — Она сделала паузу, а потом ядовито добавила:
— С Надей!
— Значит, он дома разговаривает по городскому телефону, — подытожил Юрий. — Надо ехать туда и брать его тепленьким.
— Никто никуда не поедет! — непререкаемым тоном заявил Борис.
— Да почему?
Они все поднялись на ноги и принялись жарко спорить друг с другом. В разгар баталии Брысяк забрался в кресло и лег на пульт, звук снова включился, и гомон в комнате стал в два раза громче. В студии шли не менее жаркие споры.
— В нюх ему — и дело с концом! — рубил ладонью воздух кровожадный Куроедов.
— Как сказала не я… — завела свою песню Скандюк, но ведущий, у которого каракуль уже стоял дыбом, с досадой воскликнул:
— А сами-то вы можете хоть что-нибудь сказать?!
— Выключите звук! — потребовал Борис.
Все повернулись к телевизору и тут увидели, что Эллы нет на месте.
Ее не было ни в ванной, ни на балконе — нигде.
— Она ушла! — испуганно воскликнула Римма, подбежав к вешалке и не обнаружив верхней одежды сестры. — А уже одиннадцать часов! Насколько я ее знаю, домой она не пойдет.
— Слава богу, что ушла не без сапог, — пробормотала Дана.
— Невелико утешение, — буркнул Юрий. — Надо ее найти, а то она где-нибудь сядет в снег и замерзнет.
— Я поеду к Астапову, — решил Борис. — И убью этого сукиного сына!
— Я осмотрю окрестности, — подхватил Юрий. — А вы, девочки, сидите на телефоне и координируйте наши действия. Черт, почему у нее нет мобильного?
— Она его потеряла, — коротко объяснила Римма, Помолчала и добавила:
— Если точнее, она потеряла два мобильных и три пейджера.
ГЛАВА 2
У Эллы Астаповой был такой вид, словно ее похитили инопланетяне, надавали по шее и высадили на Марсе. И сейчас она ходит по марсианскому городу, взъерошенная и очумевшая, и взирает на окружающее дикими глазами, плохо понимая, что происходит вокруг.
Перчатки она оставила на подоконнике в какой-то забегаловке, где проглотила стакан минералки. И теперь, засунув руки в карманы, петляла по улицам, пронзаемая ледяным ветром. Возле большого концертного зала она врезалась в толпу фанаток поп-звезды Андрея Кущина. Сам он как раз вышел из дверей и направился к своему автомобилю по дорожке, обнесенной металлическими заграждениями, словно бык, провожаемый на арену воплями разгоряченной толпы. Эллу подхватила офанатевшая биомасса и едва не вывалила ему под ноги. Пугливо улыбаясь, Кущин протрусил мимо, сунув в руки Эллы буклет с собственной глянцевой физиономией, и автографом поверх нее.
— Везет некоторым, — сказала какая-то девица в короткой шубе и полосатых гетрах, когда автомобиль уехал и биомасса пришла в состояние покоя. — Новенькая? Я тебя раньше не видела.
— Как тебя зовут? Меня Танька, — сообщила ее товарка, губы которой были накрашены синей помадой. — В подъезд поедешь дежурить?
Элла молчала, прижимая к себе буклет.
— Эк тебя скрючило от радости! — покачала головой Танька и обратилась к подруге, понизив голос:
— Давай ее в ночнушку с собой возьмем. Ты на нее погляди только — жалко же. Брось ее тут — буклет отберут как пить дать.
Ночнушка оказалась ночным баром, где под видом фирменного коктейля подавали водку с апельсиновым соком. Через час с небольшим новые подруги собрались ехать «дежурить в подъезде». Элла расплатилась за все, что они выпили, и на прощание подарила им фото Кущина с автографом. Фирменные коктейли действовали на нее странно — тело поддавалось им, а мозг — нет. Она все отлично помнила и все понимала, но двигалась и разговаривала с огромным трудом. Впрочем, двигаться было незачем, а разговаривать уже не с кем.
Некоторое время спустя в забитое до отказа помещение вошел человек с мобильным телефоном, плотно прижатым к уху.
— Слушай, — жалобно говорил он, пригнув голову, чтобы не посшибать лбом низко висящие светильники. — Оглядкин сказал: «Езжай за моей в клуб. К этому времени она надирается, как папа Карло после разговора с поленом. Забери ее и привези домой». Что — ну? Клуб я знаю, а его жену — нет. Я ж у него новый телохранитель. Ну, вошел. Ну, смотрю. Брюнетка, блондинка? Кажется, вижу. Да. Растрепанная шатенка. Пьяная в подошву. Как выглядит? Как будто пережила страду на конопляном поле.
— Вы Жанна? — спросил он, подходя к Элле вплотную.
Она выпрямилась на стуле, уставилась телохранителю в живот и твердо ответила:
— Да.
— Жанна Оглядкина? — уточнил тот на всякий случай.
— Да, — кивнула Элла Астапова, отчаянно надеясь, что этот жуткий мужик приехал для того, чтобы схватить Жанну Оглядкину и утопить ее в реке. Она была бы рада пойти на дно и забыть о том, что с ней случилось. Вернее, случалось — на протяжении всего года замужества. Астапов не просто изменял ей — он делал это глумливо. Беззастенчиво выдавая свою любовницу за кузину, а нажитого с ней ребенка — за племянника. Занятно, что Шурик называл его не папой, а Игорем. Ребенка, видно, они с Надей тоже обманывали.
— Если вы с ней, — сказал бармен, выныривая у столика, словно аквалангист из волны, — тогда заплатите за ущерб. Ваша дама сломала табурет, разбила поднос с бокалами и оторвала от стены розетку.
Телохранитель неведомого Оглядкина, сопя, расплатился, после чего погрузил Эллу в автомобиль и повез ее куда-то в ночь, деловито насвистывая. Через некоторое время на заднем сиденье автомобиля пассажирка нашла пачку «Парламента» и зажигалку. Попытка прикурить закончилась небольшим пожаром. Элла затушила огонь собственным телом, а телохранитель, остановившись на обочине, закидал тлеющие чехлы снегом.
К дому Оглядкина Элла приехала в совершенно непотребном виде.
— Жанна Николаевна приехали. Куда их? — спросил телохранитель у экономки, открывшей дверь.
— В спальню, наверное. В спальню, Жанна Николаевна? — подобострастно уточнила она.
Голова Эллы утыкалась подбородком в грудь, и волосы закрывали лицо. Она что-то проблеяла, ее отбуксировали в спальню и бросили на кровать прямо в верхней одежде. Нога в длинном сапоге свесилась вниз и уныло покачивалась, словно тело повешенного.
— До чего человек допился, — шепотом сказала экономка, выключая свет и закрывая дверь. — Узнать невозможно.
В это время Оглядкин в уютном маниловском халате вышел в холл, и экономка торжественно доложила ему:
— Жанну Николаевну привезли!
— Очень хорошо, — удовлетворенно сказал Оглядкин. Когда его жена пускалась в загул, она пила и буянила. Он не любил, когда она делала это неизвестно где.
Оглядкин заглянул в спальню. Там было темно и пахло, ясное дело, водкой с апельсинами. Он заметил свесившуюся ногу и хмыкнул. Разглядывать в подробностях то, что привезли домой, не стал, а отправился в бильярдную комнату. В этот момент ему позвонила любовница — тоже пьяная.
— Я приеду к тебе! — сообщила она разнузданным тоном.
— Даже не вздумай! — осадил ее Оглядкин и пробормотал:
— Бывают дни, когда понимаешь, что алкоголь — это страшная сила.
Погоняв шары, он отправился в столовую закусить копченой курицей. Но едва расправился с оторванной от тушки ножкой, как в дверях возник его помощник.
— Жанну Николаевну привезли! — сообщил он трагическим шепотом.
— Не может быть, — отмахнулся Оглядкин. — Она уже давно в спальне.
— Ну, не знаю, — пожал плечами помощник. — Только что подъехал джип, чуть не смел почтовый ящик. Жанну Николаевну оттуда высадили — я сам видел.
Жанна Николаевна, шатаясь, как дитя, дорвавшееся до карусели, ввалилась в собственную спальню и обнаружила, что на кровати кто-то лежит.
— Кажется, я не туда попала, — пробормотала она, ощупала Эллу двумя руками и на цыпочках прокралась обратно на улицу.
Некоторое время она ходила вокруг дома, сопровождаемая собаками, слегка протрезвела, после чего была замечена и подобрана соседями, которые справляли день рождения.
Оглядкин тем временем успел заглянуть в спальню жены, еще раз полюбовался на свесившуюся ногу и снова пошел гонять шары. Под утро Жанна, от души погулявшая на дне рождения, постучала во входную дверь правой коленкой. Ей никто не открыл, она долго копалась в карманах, нашла ключ и ввалилась внутрь, оставив дверь нараспашку.
Именно в это время пьяная любовница Оглядкина, которая во что бы то ни стало решила этой ночью добраться до его тела, перелезла через забор и тоже вошла внутрь, радуясь тому, что дверь открыта настежь.
Скажи моему мужу, что я приехала! — крикнула где-то в глубине дома едва вменяемая Жанна.
Любовница, недолго думая, отыскала спальню Оглядкина, быстро разделась и нырнула под одеяло.
Испуганный помощник, в свою очередь, постучал в бильярдную.
— Какого лешего? — заревел хозяин.
— Жанна Николаевна приехали! — проблеял тот.
— Опять?!
Жанна тем временем заглянула в собственную спальню. Элла лежала в той же позе. Единственное, что она сделала, так это достала из кармана шапку и надела ее себе на голову. Жанна всплеснула руками:
— Провалиться мне на этом месте, но в моей постели лежит какая-то баба! Или это сон?
Она отправилась в ванную и плеснула себе в лицо холодной водой. В это время ее муж прошествовал через холл и тоже заглянул в спальню жены. Увидел все ту же свесившуюся ногу и в сердцах сплюнул. Пока его не было, Жанна вышла из ванной и сунула нос в спальню мужа.
— И тут тоже лежит какая-то баба! — потрясенно прошептала она. После чего отправилась искать свободное спальное место и затихла в комнате для гостей.
Около полудня Оглядкин, которому пришлось выдворять из дому любовницу, принял душ, побрился и свежий, словно болгарский персик, явился на кухню.
— Жанны Николаевны еще спят, — сообщила экономка со светлой широкой улыбкой, которая показалась Оглядкину странной.
— Ну, пусть спят, — тут же раздражился он.
— В своей спальне и в комнате для гостей! — уточнила та.
— Интересно, как ей это удалось? — пробормотал он, хватая булочку. — Кофе мне в столовую, горячий.
— А Жаннам Николаевнам? — тотчас спросила экономка. — В постель, как всегда?
Оглядкин молча вышел и, усевшись за стол в столовой, вызвал помощника.
— У меня что, пьющая прислуга? — с места в карьер набросился он на бедолагу.
— С чего вы взяли, шеф? — удивился тот.
— Старая дура на кухне называет мою жену Жаннами Николаевнами и уверяет, что она спит в двух разных комнатах.
— Насчет комнат не могу сказать, — неуверенно заметил помощник. — Но то, что она ночью три раза приехала домой, это точно. Два раза — одна и та же, а один раз — какая-то необычная.
— Она, когда напьется, всегда необычная, — буркнул Оглядкин, поднялся и широким шагом направился в спальню жены.
Там он обнаружил уставившуюся пустым взглядом в потолок Эллу Астапову, полностью одетую и даже в шапке, плотно надвинутой на уши.
— Что за черт? — завопил он и продолжал вопить до тех пор, пока не сбежался весь дом.
Когда к толпе сочувствующих присоединилась плохо выспавшаяся Жанна Николаевна, вопли стали в два раза громче. В конце концов Эллу выдворили из дома, бросив ей в спину сумочку, которую та по странной прихоти судьбы не потеряла во время своих похождений. Если бы она знала, что ждет ее в будущем, то посчитала бы, что сегодняшняя ночь была замечательной.
* * *
После окончания вуза Элла усердно зарабатывала радикулит и несколько тысяч рублей в месяц в ледяном хранилище научной библиотеки. Но полтора года назад Борис Михальченко устроил ее в журнал «Все о банках», главным редактором которого подвизался его школьный друг Дима Шведов.
Шведов оказался не самым плохим начальником, хотя имел кучу недостатков, с которыми сотрудники научились мириться, точно преданные жены. Впрочем, каждый из них что-то особо ненавидел в поведении шефа. Например, Катя Бурцева ненавидела его ослиное упрямство. Если Шведов отдавал глупое распоряжение, никакие доводы, никакие уговоры не могли заставить его отменить приказ. Шведов всегда доводил свои глупости до конца, и это Катю бесило.
Элла, как только поступила на службу, сразу же нашла с Катей Бурцевой общий язык. Катя оказалась прелесть что за человек — ответственная, честная и добрая. У нее было милое круглое лицо и темная коса до пояса. Офисные клерки, которыми кишели коридоры, так и звали ее — девушка с косой.
Когда Элла после ужасных скитаний все-таки добралась до работы, она подумала, что сейчас немного придет в себя, а потом все расскажет Кате. Она уже представила, как откроет дверь и окинет взглядом всю комнату — Катя сидит возле двери в кабинет Шведова, низко склонившись над бумагами, заправив за уши выбившиеся пряди волос. Напротив перед мерцающим монитором развалился Андрей Калугин — веселый громкоголосый мужчина, помешанный на здоровом образе жизни. Чтобы нейтрализовать вредное воздействие компьютера на свой организм, Андрей постоянно пьет зеленый чай и приносит из дому кактусы. У него тощее лицо с лошадиной английской челюстью и пропасть веснушек.
Андрей ненавидит, когда Шведов с деловым видом влетает в их комнату и начинает бегать по ней, отдавать распоряжения и дымить своими короткими вонючими папиросками.
Следующий стол принадлежит самой Элле, а справа, в непосредственной близости от нее, словно большой тяжелый шмель, трудится, время от времени шумно вздыхая, Никита Шаталов. Девицы с первого этажа периодически ловят его за галстук и томно тянут: «Никита, ты тако-ой хоро-оший!» Никита был бы чертовски похож на Дона Джонсона, если бы похудел раза в два с половиной. Задуман он был обаятельным, но обаяние постепенно растворилось в лишних килограммах, хотя и не без остатка.
Никита ненавидит показательный выпендреж Шведова. Стоит появиться в офисе кому-нибудь чужому, как Шведов распускает хвост и начинает гнуть пальцы. При этом он заставляет сотрудников, что называется, «делать морду». Никита делать морду не любит и всегда все Шведову портит.
После того как Эллу выгнали из дома Оглядкина, ей пришлось приложить немало усилий, чтобы попасть в город. Подвозить ее отчего-то никто не хотел — машины проносились мимо, закупоренные, словно подводные лодки. Несколько километров бедолага брела по обочине. Сломала каблук и замерзла так, будто всю ночь просидела над прорубью. Однако прогулка имела и положительные стороны — обманутая жена вышла из шокового состояния и выплакалась всласть.
Зареванная, помятая и грязная, она наконец добралась до работы и погрузилась в лифт. Сейчас она войдет, и ребята, увидев ее, повскакивают со своих мест, столпятся вокруг, начнут расспрашивать…
Едва Элла толкнула дверь и ребята ее увидели, они действительно повскакивали со своих мест. Только лица у них при этом были ужасно странные — длинные и испуганные. Вместо того чтобы броситься к Элле, они уставились друг на друга. Как раз в этот момент в кабинете Шведова раздались голоса — кто-то собирался выйти оттуда. Элла уже открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь подобающее случаю, когда Никита Шаталов, проявив неожиданную для своих габаритов прыть, прыгнул к ней. После этого он сделал совершенно невероятную вещь — зажал ей рот рукой и, схватив за шею, подвел к своему столу и там, навалившись на нее всем телом, уложил на пол.
Элла не успела даже дернуться, когда прямо перед ее носом возникли две пары ботинок и голос Шведова сказал наверху:
— Не беспокойтесь, гражданин начальник, как только Астапова появится, я вам тут же сообщу. Тут же.
— Ну, ни к чему называть меня гражданином, — усмехнулся второй, незнакомый голос, мягкий, словно снег на Рождество. — Лучше обращаться ко мне по званию.
— Хорошо, господин капитан, — подобострастно согласился Шведов. — Можете на меня положиться. Астапову я вам сдам в лучшем виде. Если, конечно, она придет.
— Конечно, — согласился невидимый капитан и развернул носатые ботинки к выходу.
Когда дверь за ним закрылась, шеф расставил ноги на ширину плеч и угрожающим тоном заявил:
— Слушайте, вы все! Если Астапова позвонит или заявится сюда, не приведи господи, немедленно доложить мне. Понятно? Лично доложить! И Шаталову передайте то, что я сказал. Кстати, где он бегает?
Элла скосила глаза на Никиту — он лежал тихо-тихо, и только его теплое дыхание шевелило волосы на ее шее. Какое счастье, что у него такой здоровый стол, и еще — что у Шведова не возникло желания походить по комнате.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Дырка от бублика'
1 2 3