Сам понимаешь — чрезвычайные обстоятельства.
— Да идите вы в задницу со своими чрезвычайными обстоятельствами, — буркнул эквадорец и отошел от окошка.
— Что ты задумала? — спросил Луис, пробираясь в глубь сада.
— Мне нужно кое-кому позвонить, — объяснила я.
— Кому?
— Сейчас узнаешь! — ответила я, набирая номер Муньоса.
К счастью, модификатор голоса лежал у меня в кармане. Отправляясь «надело», я, следуя советам моего третьего, бывшего мужа, предусмотрительно надела короткий жилет с множеством карманов, в которых были рассованы всякие полезные вещи, в том числе зажигалка, складной нож и несколько шурикенов.
— Сеньор Муньос? — спросила я. — С вами все в порядке?
Управляющий «Кайпириньей» разразился длинной и очень нецензурной тирадой на испанском языке.
«Хорошо, что Иррибаррен этого не слышит», — подумала я.
— У меня есть для вас очень важная информация, — сказала я, когда он выдохся и затих.
— Что еще за информация? — грубо спросил представитель Медельинского картеля.
— Уго Варела обманывает вас, — сказала я. — Он работает еще и на Басилио Гандасеги. Варела пытается продать ему изобретение Захара.
— Что за чушь! — возмутился Хосе. — Басилио никогда не посмеет переходить мне дорогу. И Уго мне предан.
— В данный момент Варела обсуждает с Гандасеги план действий. Один из них и убил Захара и Росарио. Кстати, Уго вернул вам деньги, которые Захар положил в камеру хранения?
— Нет, — растерянно пробормотал Муньос. — Он сказал, что милиция обнаружила номер камеры хранения в записной книжке Захара и забрала деньги.
— Чушь собачья! — засмеялась я. — И вы купились на эту туфту? А сейчас Уго получит от Басилио еще полмиллиона долларов. Неплохо, а?
— Кто ты такой? — прорычал управляющий. — Откуда тебе все это известно?
— Приезжайте в «Каса де брухос», — сказала я и отключила мобильник.
Примерно такой же разговор состоялся у меня с Клаудио Иррибарреном, с той разницей, что террорист не употреблял грубых выражений. Я объяснила ему, что Варела и Гандасеги наложили лапу на интересующие его документы и, кроме того, один из них убил Росарио и Захара. Затем я попросила его приехать в «Касаде брухос» и попрощалась.
Луис недоверчиво посмотрел на меня.
— Ты действительно ненормальная! — покачал головой он. — Ты хоть представляешь, что здесь начнется, если сюда заявятся Иррибаррен и Муньос со своими телохранителями?
— Не представляю, — сказала я. — Но мне очень хочется на это посмотреть.
— Ну хорошо! И что ты собираешься делать дальше? — спросил колумбиец. — Муньос и Иррибаррен приедут не раньше чем через час. Думаю, что наше отсутствие обнаружат гораздо быстрее и сразу же начнут нас искать. На что ты рассчитываешь?
— А что собирался сделать ты, спровадив меня отсюда? — поинтересовалась я.
— Я хотел подслушать, о чем говорят Варела и Гандасеги, — пожал плечами Луис. — Но для тебя это слишком опасно.
— Это не тебе решать, — отрезала я. — Лучше подумай о том, как мы проберемся в дом.
— Ладно, как хочешь, — обреченно вздохнув, согласился колумбиец. — Только ради бога, не таскай за собой повсюду эту тварь! Спрячь ее где-нибудь в укромном местечке.
— Не могу, — сказала я. — А вдруг она опять убежит? Я ведь обещала Эусебио вернуть ее в целости и сохранности.
— Похоже, что безопасность этой проклятой сороконожки для тебя важнее, чем мое душевное спокойствие, — обиделся Луис. — Недаром в Латинской Америке есть пословица, что у женщин душа гиены и золотое сердце, потому что оно тяжелое и твердое, как камень.
— А раньше ты говорил мне комплименты, — заметила я. — Вот как экстремальные ситуации меняют человека. Ты ведешь себя так, словно мы уже десять лет женаты. Только ворчишь и жалуешься. И это мужественный и бесстрашный полицейский!
— Вот именно. Я полицейский, а не чертов энтомолог, — сердито произнес колумбиец. — Хотя после общения с тобой у меня появилось большое искушение уйти в отставку. Ладно, если тебе так нравится эта кошмарная паучиха, хотя бы держи ее подальше от меня.
— Не беспокойся, — сказала я. — Все под контролем.
— Хотелось бы верить, — вздохнул Луис.
— Мы что, собираемся обсуждать расовые вопросы или, наконец, займемся делом? Нам нужно выяснить, где бумаги! — послышался голос Муньоса.
— Ну так допроси его! — предложил ему Иррибаррен.
— Будешь говорить? — спросил Муньос.
— С клясномольдими не лязговаливаю! — гордо ответил Мао Шоу Пхай.
Затем раздалось сдавленное рычание управляющего «Кайпириньей» и шум борьбы.
— Что там происходит? — понизив голос, недоуменно спросил Луис.
Мы сидели, прижавшись к стене, на опоясывающей дом по периметру террасе прямо под окном кабинета гайанского дипломата.
— Они прослушивают магнитофонную запись встречи Муньоса и Иррибаррена в ресторане «Харакири», которую я организовала для того, чтобы выяснить, кто убийца, — шепотом объяснила я. — Видимо, они забрали из машины ящик с магнитофоном и подслушивающей аппаратурой.
— Так это ты все устроила? — недоверчиво спросил Луис. — А я-то ломал голову над тем, какие дела Муньос собирается проворачивать с этим террористом из конкурирующей фирмы. Я следил за Муньосом. Подъезжая к ресторану «Харакири», обратил внимание на твой темно-синий «Фиат», припаркованный за углом, и подумал, что ты, возможно, тоже следишь за Хосе. Но то, что ты решила намеренно столкнуть Муньоса и Иррибаррена, мне и в голову не могло прийти! Воистину женщины с неуправляемой фантазией опасны для общества!
— Невероятно, — сказал Гандасеги, прослушав пленку до конца. — Неизвестная девица с полным комплектом шпионской техники записывает на магнитофон беседу Муньоса и Иррибаррена. Ты знаешь, кто она такая?
— Понятия не имею, — ответил Варела. — Я знаю только, что кто-то позвонил Хосе и предложил ему купить документацию на автомат. Сейчас я подозреваю, что это могла сделать эта женщина, хотя и непонятно с какой целью.
— Мне известно, что ее зовут Ирина Волкова, — задумчиво произнес Гандасеги. — Адела привела ее в «Каса де брухос» несколько дней назад. По-моему, Адела говорила, что она пишет книги или что-то в этом роде, но у писателей обычно не бывает прослушивающей аппаратуры такого класса.
— Мы легко можем все выяснить, — сказал Уго. — Надо просто пойти в подвал и допросить их.
— Ну вот! — прошептал Луис. — Дождалась. Пора сматываться отсюда, пока нас не начали искать.
В душе я была готова согласиться с ним, но мне мешало какое-то дурацкое упрямство.
— Сад большой, — сказала я. — Мы найдем укромное местечко и дождемся, пока приедут Муньос и Иррибаррен, а потом посмотрим, что произойдет.
— Ты случайно не испытываешь тяги к самоубийству? — сердито спросил колумбиец.
— Все будет в порядке, — заверила его я. — У меня такое предчувствие.
— Я не верю в предчувствия, — пробормотал Луис, пробираясь вслед за мной в сад.
— Какого черта ты выпустил их, не спросив у меня разрешения? — разорвал тишину вопль гайанского дипломата. — У тебя в голове мозги или твои дурацкие магические зелья? Ты понимаешь, что сначала должен быть спросить у меня разрешения?
— Я так и хотел, дон Басилио, клянусь вам, — каялся Эусебио. — Но они взяли в заложники Луизу и грозились убить ее, если я не буду делать то, что они велят.
— Луиза — это его девушка? — поинтересовался Уго.
— Луиза — это паук-птицеед, — язвительно сказал Гандасеги.
— Паук-птицеед? — не поверил Варела. — Это что, один из тех, которых ты сажал на меня?
— Ну да, — шмыгнул носом Чепо. — Их зовут Луиза и Орфей. Но ведь помогло же! Ты вылечился!
— Вылечиться-то я вылечился, — прорычал Уго. — Только после твоего лечения, как только я ложусь в постель с женщиной, мне повсюду пауки мерещатся. Уж лучше бы я остался импотентом!
— Так это пустяки! — обрадовался Эусебио. — Это называется «наваждение». Я тебе за один сеанс его сниму. В таких случаях используется ритуал «теткунанду» с игуаной, вараном и пестрым петухом. Задаром сделаю!
— Нет уж, хватит с меня зоопарка, — отмахнулся Варела. — Не хватало еще, чтобы мне игуаны по ночам снились.
— Вы не могли бы на время отвлечься от сексуальных проблем? — вмешался Басилио. — Надо срочно обыскать территорию «Каса де брухос». Может быть, они еще тут?
— Позвать охрану? — услужливо предложил Чепо.
— Нет, — возразил дипломат. — Чем меньше людей будет вовлечено во все это, тем лучше. Нам ни к чему лишние свидетельства. Справимся своими силами…
— Надо спрятаться получше, — прошептал Луис.
— Давай, как только они уйдут, заберемся обратно в подвал, — предложила я. — Там-то уж нас искать точно не будут.
— А если нас там кто-нибудь случайно запрет? — спросил колумбиец.
— Не запрет, — сказала я. — Чего ради запирать пустой подвал?
— Вроде уходят, — прошептал Луис. — Надо торопиться, а то они могут включить в саду дополнительное освещение.
Ночь была безлунной, а я была без очков и, естественно, ничего толком не видела. Поэтому не было ничего удивительного в том, что я споткнулась о бордюрный камень и со всего маху шмякнулась на землю, выпустив из рук банку с паучихой.
Неожиданно Луис издал душераздирающий вопль и, подпрыгивая на месте, как ненормальный, рванул рубаху на груди так, что пуговицы посыпались с нее, как семена из лопнувшего сухого стручка акации.
В этот момент зажглись прожектора, залив ослепительным светом мускулистую грудь колумбийца с нежно прильнувшей к ней Луизой.
— А-ааа! — заорал Луис, судорожным движением руки стряхивая паучиху на землю.
— Луиза! — заорал Эусебио, бросаясь к упавшему в траву любимому насекомому.
— Стоять на месте! — заорал Варела. — Буду стрелять без предупреждения!
— Не стрелять в моем доме! — заорал Гандасеги. — Мне не нужны трупы в моем саду!
Я поднялась с земли и отряхнулась. Похоже, я ушибла коленку и содрала кожу на локте.
Луис еще некоторое время дрожал, клацая от ужаса зубами и продолжая конвульсивно стряхивать с себя воображаемых пауков. Наконец он убедился, что Луиза ему больше не угрожает, и обрел способность вновь уделять внимание окружающему миру. Этот мир ничем его не порадовал. Оскалившись в отвратительной улыбке, киллер Медельинского картеля целился в него из пистолета.
— Луиза! Дорогая! Слава богу, ты не пострадала! — воскликнул Эусебио.
Он посадил паучиху себе на предплечье и внимательно изучал ее лапки и хелицеры.
— Похоже, здесь все больные, — покачал головой Уго. — Один чокнутый арахнофил, другой чокнутый арахнофоб.
— Отведи их в сала де ритос, — сказал Басилио.
— Вы слышали? А ну пошевеливайтесь! — взмахнул пистолетом Варела.
Луис, казалось, не понимал, что происходит. Он тупо смотрел перед собой слегка расфокусированным взглядом умственно отсталого. Я подумала, что стресс от чересчур интимного общения с Луизой оказался слишком сильным для колумбийского полицейского. Меня терзало чувство вины.
— Эй ты! Я к тебе обращаюсь! — прикрикнул на него Уго.
Колумбиец не реагировал, продолжая так же тупо смотреть перед собой. Тут Уго сделал ошибку, приблизившись к нему почти вплотную. Удар Луиса был молниеносным, как бросок кобры. Пистолет вылетел из руки Варелы и, описав в свете прожекторов широкую дугу, плюхнулся в бассейн.
Скрипнув зубами от ярости, Уго нанес ответный удар. Сцепившись, как пара питбулей на ринге, противники покатились по земле.
— Какой кошмар! — пробормотала я.
Хотя мне было приятно, что мой возлюбленный неплохо владеет рукопашным боем, я боялась, что подготовленный не хуже Луиса Варела по горячке ему что-нибудь сломает или внесет нежелательные исправления в классические черты его лица.
Похоже, гайанский дипломат тоже не был поклонником боя без правил. Неожиданно он выхватил из кармана небольшой никелированный пистолет и, прежде чем я успела сообразить, что происходит, Басилио выстрелил Луису в спину.
Тело колумбийца обмякло, Уго легко отшвырнул его в сторону и, чертыхаясь, вскочил на ноги.
Я онемела от ужаса и горя. Луис был прав.
Вся моя затея с самого начала была совершенно дурацкой. Я и только я была виновата в его смерти.
С душераздирающим воплем я плюхнулась на колени около Луиса, пытаясь обнаружить у него признаки жизни.
— Сеньора Волкова, успокойтесь! — недовольно сказал дипломат. — Зачем так кричать? Я просто вкатил ему дозу снотворного. Поспит пару часов и будет как новенький. Или вы хотели, чтобы эти двое тут поубивали друг друга?
— Снотворное? — тупо переспросила я. — Ваш пистолет был заряжен капсулами со снотворным?
— Я дипломат, а не киллер, — с достоинством произнес Гандасеги. — А вот кто вы такая, нам еще предстоит выяснить.
Я нащупала сонную артерию Луиса. Пульс был нормальным и ровным. Когда колумбиец тихонько захрапел, я окончательно успокоилась, если вообще можно было успокоиться в ситуации, в которой мы оказались.
Пока я причитала над спящим Луисом, Уго успел раздеться и слазить в бассейн за пистолетом.
— Надеюсь, вас мне не придется усыплять? — обратился ко мне дипломат. — Мне бы хотелось, чтобы вы добровольно прошли со мной в сала де ритос.
— Похоже, у меня нет выбора, — пожала плечами я.
Варела, мрачно ругаясь себе под нос, оделся, вытер пистолет и засунул его за пояс брюк. Затем он взвалил Луиса на плечо, и мы направились к дому. Впереди шагал Гандасеги, за ним — я, за нами — Уго с Луисом, а замыкал шествие Эусебио с Луизой на предплечье.
Мы вошли в сала де ритос. Варела уложил Луиса на пол в уголке и сел в кресло, бросая на меня недобрые взгляды.
Басилио вежливым жестом предложил мне присесть и расположился в кресле напротив меня.
— Эусебио, разожги камин, — приказал он.
— Ничего, если я пока посажу Луизу в китайскую вазу? — спросил Чепо. — А то я боюсь, что она опять куда-нибудь убежит.
— Ладно, только делай все побыстрее, — ответил дипломат.
— А зачем разжигать камин? — удивилась я. — Сейчас такие жаркие ночи!
— С камином эта ночь покажется вам еще более жаркой, — с каким-то тайным намеком в голосе произнес Гандасеги.
— Что вы имеете в виду? — спросила я.
— Это зал ритуалов, — торжественно ответил Басилио. — Но до сегодняшнего дня в нем еще ни разу не приносили человеческих жертв.
— Неужели? — тупо сказала я.
— Да-да, вы меня совершенно правильно поняли, — кивнул головой дипломат. — Я собираюсь принести вас в жертву.
— Вы сожжете меня в камине? — поинтересовалась я.
— Нет, конечно, — ответил Гандасеги. — Просто для отправления ритуала необходим сильный открытый огонь.
— Вы блефуете, — усмехнулась я. — Вы просто хотите меня напугать. Несколько минут назад вы сами сказали, что вы дипломат, а не киллер.
— Я и сейчас готов повторить то же самое, — улыбнулся Басилио. — Киллер убивает за деньги. Я в деньгах не нуждаюсь. Но в моих жилах течет кровь майя, великого народа, чья вера находила опору в человеческих жертвоприношениях. Я изучал магию и индейские ритуалы всю свою жизнь. Если я совершу человеческое жертвоприношение, я смогу вступить в контакт с душами своих великих предков.
— А зачем? — удивилась я. — Что такого особенного они могут вам сказать?
— Они откроют мне тайны, недоступные обычному человеческому сознанию, — гордо произнес дипломат.
Я с тоской посмотрела на разгорающееся в камине пламя.
— Ладно, я все поняла. А вы можете предложить мне альтернативный вариант?
— Могу, — кивнул головой Гандасеги. — Если вы прямо сейчас расскажете мне, кто вы, откуда у вас шпионская аппаратура, зачем вы следили за Иррибарреном и Муньосом и где находится документация на автомат, изобретенный Захаром Ильиным, возможно, я отложу общение с духами моих великих предков на неопределенное время.
— Все ясно, — разочарованно протянула я. — Вас, как и всех остальных, интересует изобретение Захара. Как всегда, речь идет о деньгах, хотя только что вы утверждали, что деньги вас не волнуют.
— Я делаю это во имя моей страны, — пояснил Басилио. — У меня есть кое-какие связи в арабском мире, и на миллионы, вырученные за это изобретение, я смогу выстроить десятки больниц и школ.
— Очень благородно с вашей стороны, — усмехнулась я.
— Благодарю вас, — слегка поклонился дипломат.
— Постойте! — вдруг спохватилась я. Похоже, все происшедшее лишило меня способности соображать. — Разве бумаги Захара не у вас?
— У меня? — удивился Басилио. — С чего вы это взяли? Если бы они были у меня, я бы вообще с вами не связывался.
— Так это не вы убили Захара и Росарио? — продолжала настаивать я. — Я почти уверена, что документация находится у убийцы.
— Вы что, плохо соображаете? — возмутился Гандасеги. — Я дипломат. Я не шастаю по окрестностям, убивая людей, а если мне нужны какие-то документы, то я их или покупаю, или получаю, оказывая на людей некоторое психологическое давление.
— Вы имеете в виду шантаж?
— Ну зачем же так грубо? Впрочем, не будем отвлекаться от темы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— Да идите вы в задницу со своими чрезвычайными обстоятельствами, — буркнул эквадорец и отошел от окошка.
— Что ты задумала? — спросил Луис, пробираясь в глубь сада.
— Мне нужно кое-кому позвонить, — объяснила я.
— Кому?
— Сейчас узнаешь! — ответила я, набирая номер Муньоса.
К счастью, модификатор голоса лежал у меня в кармане. Отправляясь «надело», я, следуя советам моего третьего, бывшего мужа, предусмотрительно надела короткий жилет с множеством карманов, в которых были рассованы всякие полезные вещи, в том числе зажигалка, складной нож и несколько шурикенов.
— Сеньор Муньос? — спросила я. — С вами все в порядке?
Управляющий «Кайпириньей» разразился длинной и очень нецензурной тирадой на испанском языке.
«Хорошо, что Иррибаррен этого не слышит», — подумала я.
— У меня есть для вас очень важная информация, — сказала я, когда он выдохся и затих.
— Что еще за информация? — грубо спросил представитель Медельинского картеля.
— Уго Варела обманывает вас, — сказала я. — Он работает еще и на Басилио Гандасеги. Варела пытается продать ему изобретение Захара.
— Что за чушь! — возмутился Хосе. — Басилио никогда не посмеет переходить мне дорогу. И Уго мне предан.
— В данный момент Варела обсуждает с Гандасеги план действий. Один из них и убил Захара и Росарио. Кстати, Уго вернул вам деньги, которые Захар положил в камеру хранения?
— Нет, — растерянно пробормотал Муньос. — Он сказал, что милиция обнаружила номер камеры хранения в записной книжке Захара и забрала деньги.
— Чушь собачья! — засмеялась я. — И вы купились на эту туфту? А сейчас Уго получит от Басилио еще полмиллиона долларов. Неплохо, а?
— Кто ты такой? — прорычал управляющий. — Откуда тебе все это известно?
— Приезжайте в «Каса де брухос», — сказала я и отключила мобильник.
Примерно такой же разговор состоялся у меня с Клаудио Иррибарреном, с той разницей, что террорист не употреблял грубых выражений. Я объяснила ему, что Варела и Гандасеги наложили лапу на интересующие его документы и, кроме того, один из них убил Росарио и Захара. Затем я попросила его приехать в «Касаде брухос» и попрощалась.
Луис недоверчиво посмотрел на меня.
— Ты действительно ненормальная! — покачал головой он. — Ты хоть представляешь, что здесь начнется, если сюда заявятся Иррибаррен и Муньос со своими телохранителями?
— Не представляю, — сказала я. — Но мне очень хочется на это посмотреть.
— Ну хорошо! И что ты собираешься делать дальше? — спросил колумбиец. — Муньос и Иррибаррен приедут не раньше чем через час. Думаю, что наше отсутствие обнаружат гораздо быстрее и сразу же начнут нас искать. На что ты рассчитываешь?
— А что собирался сделать ты, спровадив меня отсюда? — поинтересовалась я.
— Я хотел подслушать, о чем говорят Варела и Гандасеги, — пожал плечами Луис. — Но для тебя это слишком опасно.
— Это не тебе решать, — отрезала я. — Лучше подумай о том, как мы проберемся в дом.
— Ладно, как хочешь, — обреченно вздохнув, согласился колумбиец. — Только ради бога, не таскай за собой повсюду эту тварь! Спрячь ее где-нибудь в укромном местечке.
— Не могу, — сказала я. — А вдруг она опять убежит? Я ведь обещала Эусебио вернуть ее в целости и сохранности.
— Похоже, что безопасность этой проклятой сороконожки для тебя важнее, чем мое душевное спокойствие, — обиделся Луис. — Недаром в Латинской Америке есть пословица, что у женщин душа гиены и золотое сердце, потому что оно тяжелое и твердое, как камень.
— А раньше ты говорил мне комплименты, — заметила я. — Вот как экстремальные ситуации меняют человека. Ты ведешь себя так, словно мы уже десять лет женаты. Только ворчишь и жалуешься. И это мужественный и бесстрашный полицейский!
— Вот именно. Я полицейский, а не чертов энтомолог, — сердито произнес колумбиец. — Хотя после общения с тобой у меня появилось большое искушение уйти в отставку. Ладно, если тебе так нравится эта кошмарная паучиха, хотя бы держи ее подальше от меня.
— Не беспокойся, — сказала я. — Все под контролем.
— Хотелось бы верить, — вздохнул Луис.
— Мы что, собираемся обсуждать расовые вопросы или, наконец, займемся делом? Нам нужно выяснить, где бумаги! — послышался голос Муньоса.
— Ну так допроси его! — предложил ему Иррибаррен.
— Будешь говорить? — спросил Муньос.
— С клясномольдими не лязговаливаю! — гордо ответил Мао Шоу Пхай.
Затем раздалось сдавленное рычание управляющего «Кайпириньей» и шум борьбы.
— Что там происходит? — понизив голос, недоуменно спросил Луис.
Мы сидели, прижавшись к стене, на опоясывающей дом по периметру террасе прямо под окном кабинета гайанского дипломата.
— Они прослушивают магнитофонную запись встречи Муньоса и Иррибаррена в ресторане «Харакири», которую я организовала для того, чтобы выяснить, кто убийца, — шепотом объяснила я. — Видимо, они забрали из машины ящик с магнитофоном и подслушивающей аппаратурой.
— Так это ты все устроила? — недоверчиво спросил Луис. — А я-то ломал голову над тем, какие дела Муньос собирается проворачивать с этим террористом из конкурирующей фирмы. Я следил за Муньосом. Подъезжая к ресторану «Харакири», обратил внимание на твой темно-синий «Фиат», припаркованный за углом, и подумал, что ты, возможно, тоже следишь за Хосе. Но то, что ты решила намеренно столкнуть Муньоса и Иррибаррена, мне и в голову не могло прийти! Воистину женщины с неуправляемой фантазией опасны для общества!
— Невероятно, — сказал Гандасеги, прослушав пленку до конца. — Неизвестная девица с полным комплектом шпионской техники записывает на магнитофон беседу Муньоса и Иррибаррена. Ты знаешь, кто она такая?
— Понятия не имею, — ответил Варела. — Я знаю только, что кто-то позвонил Хосе и предложил ему купить документацию на автомат. Сейчас я подозреваю, что это могла сделать эта женщина, хотя и непонятно с какой целью.
— Мне известно, что ее зовут Ирина Волкова, — задумчиво произнес Гандасеги. — Адела привела ее в «Каса де брухос» несколько дней назад. По-моему, Адела говорила, что она пишет книги или что-то в этом роде, но у писателей обычно не бывает прослушивающей аппаратуры такого класса.
— Мы легко можем все выяснить, — сказал Уго. — Надо просто пойти в подвал и допросить их.
— Ну вот! — прошептал Луис. — Дождалась. Пора сматываться отсюда, пока нас не начали искать.
В душе я была готова согласиться с ним, но мне мешало какое-то дурацкое упрямство.
— Сад большой, — сказала я. — Мы найдем укромное местечко и дождемся, пока приедут Муньос и Иррибаррен, а потом посмотрим, что произойдет.
— Ты случайно не испытываешь тяги к самоубийству? — сердито спросил колумбиец.
— Все будет в порядке, — заверила его я. — У меня такое предчувствие.
— Я не верю в предчувствия, — пробормотал Луис, пробираясь вслед за мной в сад.
— Какого черта ты выпустил их, не спросив у меня разрешения? — разорвал тишину вопль гайанского дипломата. — У тебя в голове мозги или твои дурацкие магические зелья? Ты понимаешь, что сначала должен быть спросить у меня разрешения?
— Я так и хотел, дон Басилио, клянусь вам, — каялся Эусебио. — Но они взяли в заложники Луизу и грозились убить ее, если я не буду делать то, что они велят.
— Луиза — это его девушка? — поинтересовался Уго.
— Луиза — это паук-птицеед, — язвительно сказал Гандасеги.
— Паук-птицеед? — не поверил Варела. — Это что, один из тех, которых ты сажал на меня?
— Ну да, — шмыгнул носом Чепо. — Их зовут Луиза и Орфей. Но ведь помогло же! Ты вылечился!
— Вылечиться-то я вылечился, — прорычал Уго. — Только после твоего лечения, как только я ложусь в постель с женщиной, мне повсюду пауки мерещатся. Уж лучше бы я остался импотентом!
— Так это пустяки! — обрадовался Эусебио. — Это называется «наваждение». Я тебе за один сеанс его сниму. В таких случаях используется ритуал «теткунанду» с игуаной, вараном и пестрым петухом. Задаром сделаю!
— Нет уж, хватит с меня зоопарка, — отмахнулся Варела. — Не хватало еще, чтобы мне игуаны по ночам снились.
— Вы не могли бы на время отвлечься от сексуальных проблем? — вмешался Басилио. — Надо срочно обыскать территорию «Каса де брухос». Может быть, они еще тут?
— Позвать охрану? — услужливо предложил Чепо.
— Нет, — возразил дипломат. — Чем меньше людей будет вовлечено во все это, тем лучше. Нам ни к чему лишние свидетельства. Справимся своими силами…
— Надо спрятаться получше, — прошептал Луис.
— Давай, как только они уйдут, заберемся обратно в подвал, — предложила я. — Там-то уж нас искать точно не будут.
— А если нас там кто-нибудь случайно запрет? — спросил колумбиец.
— Не запрет, — сказала я. — Чего ради запирать пустой подвал?
— Вроде уходят, — прошептал Луис. — Надо торопиться, а то они могут включить в саду дополнительное освещение.
Ночь была безлунной, а я была без очков и, естественно, ничего толком не видела. Поэтому не было ничего удивительного в том, что я споткнулась о бордюрный камень и со всего маху шмякнулась на землю, выпустив из рук банку с паучихой.
Неожиданно Луис издал душераздирающий вопль и, подпрыгивая на месте, как ненормальный, рванул рубаху на груди так, что пуговицы посыпались с нее, как семена из лопнувшего сухого стручка акации.
В этот момент зажглись прожектора, залив ослепительным светом мускулистую грудь колумбийца с нежно прильнувшей к ней Луизой.
— А-ааа! — заорал Луис, судорожным движением руки стряхивая паучиху на землю.
— Луиза! — заорал Эусебио, бросаясь к упавшему в траву любимому насекомому.
— Стоять на месте! — заорал Варела. — Буду стрелять без предупреждения!
— Не стрелять в моем доме! — заорал Гандасеги. — Мне не нужны трупы в моем саду!
Я поднялась с земли и отряхнулась. Похоже, я ушибла коленку и содрала кожу на локте.
Луис еще некоторое время дрожал, клацая от ужаса зубами и продолжая конвульсивно стряхивать с себя воображаемых пауков. Наконец он убедился, что Луиза ему больше не угрожает, и обрел способность вновь уделять внимание окружающему миру. Этот мир ничем его не порадовал. Оскалившись в отвратительной улыбке, киллер Медельинского картеля целился в него из пистолета.
— Луиза! Дорогая! Слава богу, ты не пострадала! — воскликнул Эусебио.
Он посадил паучиху себе на предплечье и внимательно изучал ее лапки и хелицеры.
— Похоже, здесь все больные, — покачал головой Уго. — Один чокнутый арахнофил, другой чокнутый арахнофоб.
— Отведи их в сала де ритос, — сказал Басилио.
— Вы слышали? А ну пошевеливайтесь! — взмахнул пистолетом Варела.
Луис, казалось, не понимал, что происходит. Он тупо смотрел перед собой слегка расфокусированным взглядом умственно отсталого. Я подумала, что стресс от чересчур интимного общения с Луизой оказался слишком сильным для колумбийского полицейского. Меня терзало чувство вины.
— Эй ты! Я к тебе обращаюсь! — прикрикнул на него Уго.
Колумбиец не реагировал, продолжая так же тупо смотреть перед собой. Тут Уго сделал ошибку, приблизившись к нему почти вплотную. Удар Луиса был молниеносным, как бросок кобры. Пистолет вылетел из руки Варелы и, описав в свете прожекторов широкую дугу, плюхнулся в бассейн.
Скрипнув зубами от ярости, Уго нанес ответный удар. Сцепившись, как пара питбулей на ринге, противники покатились по земле.
— Какой кошмар! — пробормотала я.
Хотя мне было приятно, что мой возлюбленный неплохо владеет рукопашным боем, я боялась, что подготовленный не хуже Луиса Варела по горячке ему что-нибудь сломает или внесет нежелательные исправления в классические черты его лица.
Похоже, гайанский дипломат тоже не был поклонником боя без правил. Неожиданно он выхватил из кармана небольшой никелированный пистолет и, прежде чем я успела сообразить, что происходит, Басилио выстрелил Луису в спину.
Тело колумбийца обмякло, Уго легко отшвырнул его в сторону и, чертыхаясь, вскочил на ноги.
Я онемела от ужаса и горя. Луис был прав.
Вся моя затея с самого начала была совершенно дурацкой. Я и только я была виновата в его смерти.
С душераздирающим воплем я плюхнулась на колени около Луиса, пытаясь обнаружить у него признаки жизни.
— Сеньора Волкова, успокойтесь! — недовольно сказал дипломат. — Зачем так кричать? Я просто вкатил ему дозу снотворного. Поспит пару часов и будет как новенький. Или вы хотели, чтобы эти двое тут поубивали друг друга?
— Снотворное? — тупо переспросила я. — Ваш пистолет был заряжен капсулами со снотворным?
— Я дипломат, а не киллер, — с достоинством произнес Гандасеги. — А вот кто вы такая, нам еще предстоит выяснить.
Я нащупала сонную артерию Луиса. Пульс был нормальным и ровным. Когда колумбиец тихонько захрапел, я окончательно успокоилась, если вообще можно было успокоиться в ситуации, в которой мы оказались.
Пока я причитала над спящим Луисом, Уго успел раздеться и слазить в бассейн за пистолетом.
— Надеюсь, вас мне не придется усыплять? — обратился ко мне дипломат. — Мне бы хотелось, чтобы вы добровольно прошли со мной в сала де ритос.
— Похоже, у меня нет выбора, — пожала плечами я.
Варела, мрачно ругаясь себе под нос, оделся, вытер пистолет и засунул его за пояс брюк. Затем он взвалил Луиса на плечо, и мы направились к дому. Впереди шагал Гандасеги, за ним — я, за нами — Уго с Луисом, а замыкал шествие Эусебио с Луизой на предплечье.
Мы вошли в сала де ритос. Варела уложил Луиса на пол в уголке и сел в кресло, бросая на меня недобрые взгляды.
Басилио вежливым жестом предложил мне присесть и расположился в кресле напротив меня.
— Эусебио, разожги камин, — приказал он.
— Ничего, если я пока посажу Луизу в китайскую вазу? — спросил Чепо. — А то я боюсь, что она опять куда-нибудь убежит.
— Ладно, только делай все побыстрее, — ответил дипломат.
— А зачем разжигать камин? — удивилась я. — Сейчас такие жаркие ночи!
— С камином эта ночь покажется вам еще более жаркой, — с каким-то тайным намеком в голосе произнес Гандасеги.
— Что вы имеете в виду? — спросила я.
— Это зал ритуалов, — торжественно ответил Басилио. — Но до сегодняшнего дня в нем еще ни разу не приносили человеческих жертв.
— Неужели? — тупо сказала я.
— Да-да, вы меня совершенно правильно поняли, — кивнул головой дипломат. — Я собираюсь принести вас в жертву.
— Вы сожжете меня в камине? — поинтересовалась я.
— Нет, конечно, — ответил Гандасеги. — Просто для отправления ритуала необходим сильный открытый огонь.
— Вы блефуете, — усмехнулась я. — Вы просто хотите меня напугать. Несколько минут назад вы сами сказали, что вы дипломат, а не киллер.
— Я и сейчас готов повторить то же самое, — улыбнулся Басилио. — Киллер убивает за деньги. Я в деньгах не нуждаюсь. Но в моих жилах течет кровь майя, великого народа, чья вера находила опору в человеческих жертвоприношениях. Я изучал магию и индейские ритуалы всю свою жизнь. Если я совершу человеческое жертвоприношение, я смогу вступить в контакт с душами своих великих предков.
— А зачем? — удивилась я. — Что такого особенного они могут вам сказать?
— Они откроют мне тайны, недоступные обычному человеческому сознанию, — гордо произнес дипломат.
Я с тоской посмотрела на разгорающееся в камине пламя.
— Ладно, я все поняла. А вы можете предложить мне альтернативный вариант?
— Могу, — кивнул головой Гандасеги. — Если вы прямо сейчас расскажете мне, кто вы, откуда у вас шпионская аппаратура, зачем вы следили за Иррибарреном и Муньосом и где находится документация на автомат, изобретенный Захаром Ильиным, возможно, я отложу общение с духами моих великих предков на неопределенное время.
— Все ясно, — разочарованно протянула я. — Вас, как и всех остальных, интересует изобретение Захара. Как всегда, речь идет о деньгах, хотя только что вы утверждали, что деньги вас не волнуют.
— Я делаю это во имя моей страны, — пояснил Басилио. — У меня есть кое-какие связи в арабском мире, и на миллионы, вырученные за это изобретение, я смогу выстроить десятки больниц и школ.
— Очень благородно с вашей стороны, — усмехнулась я.
— Благодарю вас, — слегка поклонился дипломат.
— Постойте! — вдруг спохватилась я. Похоже, все происшедшее лишило меня способности соображать. — Разве бумаги Захара не у вас?
— У меня? — удивился Басилио. — С чего вы это взяли? Если бы они были у меня, я бы вообще с вами не связывался.
— Так это не вы убили Захара и Росарио? — продолжала настаивать я. — Я почти уверена, что документация находится у убийцы.
— Вы что, плохо соображаете? — возмутился Гандасеги. — Я дипломат. Я не шастаю по окрестностям, убивая людей, а если мне нужны какие-то документы, то я их или покупаю, или получаю, оказывая на людей некоторое психологическое давление.
— Вы имеете в виду шантаж?
— Ну зачем же так грубо? Впрочем, не будем отвлекаться от темы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23