— Дальше, прошу вас.
— Нам это выступление показалось подозрительным, но, как ни странно, все задержанные полицией в тот же день были освобождены. Они рассказали, что их затолкали в огромное подземелье в здании Центрального налогового управления. Полиция и охрана обращались с ними как звери, а затем внезапно всех выпустили на свободу.
Он по-прежнему не отнимал рук от лица. Голос его звучал глухо, невыразительно.
— Через день появились новые правительственные сообщения. В них говорилось, что в стране с демократической системой правления каждый гражданин имеет право открыто выражать свои политические взгляды, не опасаясь репрессий; что выборы состоятся через две недели; что правительство «всеобщего взаимопонимания» приглашает всех социалистов принять участие в массовом митинге в субботу на той же неделе, то есть 2 ноября; что этот митинг явится заключительным этапом предвыборной кампании. В город будут вызваны воинские части, которые вместе с полицией будут отвечать за поддержание порядка. Гарантировалась полная физическая неприкосновенность всех участников.
Одновременно все социалистические и левые радикальные союзы получили письменные приглашения принять участие в митинге, который состоится на центральном городском стадионе. На митинге выступят представители правительства и всех заинтересованных общественных групп и организаций. Там же будет проведена широкая политическая дискуссия. Социалисты — участники митинга — пройдут к стадиону по бульвару. Полиция и войска закроют бульвар для городского транспорта.
Йенсену послышалось, что с улицы доносятся какие-то звуки. Он попытался прервать рассказчика, но тот, казалось, этого не заметил.
— Уже в четверг к вечеру в город начали прибывать танки и вертолеты. Почти все социалистические союзы и организации решили участвовать в политической дискуссии. И мы усиленно готовились к митингу. Многие товарищи приехали из других городов. Пятница прошла спокойно. В ночь на субботу мы спали всего несколько часов в помещении союза — я, мой товарищ, его жена и еще несколько человек. Женщине становилось все хуже, она теряла над собой власть. Едва я заснул, как проснулся от того, что она…
Йенсен прислушался. Теперь до него уже отчетливо донесся шум приближающейся машины. Она еще не въехала во двор, как он понял, что это джип. Но рассказчик, видимо, был глух ко всему.
— Впрочем, это не имеет значения. Люди собрались к десяти утра и двинулись по бульвару точно в назначенное властями время, в одиннадцать часов. На этот раз демонстрация была мощная, участников раз в десять больше, чем обычно, — ведь впервые все левые организации выступили совместно. Вдоль всего пути на тротуарах стояли люди, но никто не кричал и не оскорблял нас. Между демонстрантами и зрителями выстроилась цепь солдат и полицейских. На улицах совсем не было транспорта, только полицейские машины и танки. Демонстрация медленно двигалась вперед. Кто-то запел. Песня нарушила тишину пасмурного дождливого дня. И внезапно, когда мы прошли полпути, они бросились на нас.
— Кто?
— Все. Солдаты, полицейские, люди, стоявшие на улице. Они открыли стрельбу и вопили как дикие звери. Сначала трудно было что-нибудь понять. Мне показалось, что стреляют в воздух, чтобы разогнать демонстрантов. Но вскоре я увидел, что стреляют не в воздух, а в нас, что нас расстреливают! Правительство заманило нас в гигантскую мышеловку. Вокруг падали и умирали люди. Дети гибли под ногами бегущих. Те, кто пытался вырваться из окружения, скользили в лужах крови и попадали под копыта лошадей. Это была бойня, страшная, чудовищная бойня!
Мы старались держаться вместе. Каким-то чудом нам удалось найти брешь в рядах полиции и мы проскользнули в переулок. Сзади раздавались стрельба и крики о помощи. Я оглянулся и увидел, что над крышами домов летит вертолет. Сидящие в нем люди обстреливали демонстрантов из пулемета. Мы прятались под виадуком, пока не стемнело, а затем прокрались к себе в убежище. Беспрерывно ревели сирены полицейских и санитарных машин, проносящихся по улицам. Мы остались в убежище. Это была единственная возможность уцелеть.
Вот что случилось 2 ноября — величайшая в мировой истории резня. Вы хотели об этом знать, я вам ответил.
— Расскажите, что последовало за этим.
— Мы остались в убежище. Сколько там пробыли — не помню. Затем жене товарища стало совсем плохо. У нее начался бред, она кричала, что все окутано красным туманом, задыхалась и все время пыталась сбросить с себя одежду. Когда стало ясно, что ей становится все хуже, мы решили отвезти ее в больницу. Бросили жребий, кому ехать с ней. Выпало мне. Муж помог вынести ее на улицу, я оттащил ее к ближайшему телефону и оттуда вызвал «Скорую помощь». Прошло немало времени, прежде чем прибыла санитарная машина. Врач не прикоснулся к больной. Он только сказал, что у нее заразная болезнь и она скоро умрет. Велел мне положить ее в машину и ехать вместе с ней в больницу, так как я, несомненно, тоже заразился и меня необходимо поместить в изолятор.
Он говорил все тем же безжизненным голосом и все так же не отрывал рук от лица.
— Врач не солгал. Она умерла в машине. В больнице врача заставили отправить тело прямо в Центральное налоговое управление. Меня сняли с машины и положили на носилки, стоявшие в коридоре. Потом мне сделали укол, и я заснул. Проснувшись, я обнаружил, что все еще лежу на носилках, и двое санитаров — один очень высокий, другой маленький — несут меня по длиннющему белому коридору. Высокий шагал размашисто, маленький семенил за ним.
Мне показалось, будто они бегут. На ходу они все время переговаривались между собой. Я краем уха уловил несколько медицинских терминов, но для меня это был пустой звук. Когда же я увидел глаза санитаров, мне стало ясно, что это безумцы.
— Не торопитесь, — сказал Йенсен.
— Кажется, мне сделали еще укол. Очнувшись, я увидел, что лежу, завернутый в одеяло, на полу в огромной больничной палате. Ног у меня не было. Всюду валялись такие же калеки. Многие были мертвы. Живые кричали и стонали. В палате невыносимо пахло. Сквозь забытье я услышал, как кто-то сказал: «Этого я знаю». Надо мной склонился какой-то рыжеволосый мужчина. Я узнал его. Это был полицейский врач. Больше я ничего не помню. Окончательно я проснулся здесь, в этой комнате и тогда увидел вас.
Голос его прервался, и он замолчал. Йенсен повернул голову и увидел рыжеволосого врача, который, прислонясь к двери, стоял на пороге.
— Это правда?
Врач предостерегающе поднял палец, достал шприц и прозрачную ампулу и подошел к дивану. Йенсен молча смотрел, как он впрыснул жидкость из ампулы. Мышцы больного расслабились, и он заснул.
Полицейский врач поправил одеяло и повернулся к Йенсену.
— О чем вы говорили?
— Это правда?
— Как вам сказать, — ответил врач. — И да и нет.
— Что вы хотите этим сказать?
— А то, что все, что произошло с этим беднягой, было на самом деле, но он несколько вольно истолковывает факты.
XXII
Комиссар Йенсен сидел за письменным столом в своем кабинете. Он только что выключил магнитофон. Врач стоял у окна и смотрел на улицу.
— Я еще раз спрашиваю вас, правда ли то, о чем он рассказал?
— Правда, но весьма своеобразная.
— Расхождения большие?
— Значительные. О некоторых вещах вы и сами можете судить.
— Да, вы правы.
— Вы ведь понимаете, например, что произошло с той женщиной.
— Да. Она стала жертвой эпидемии.
— Точнее, болезни. А так как он не знал, что ее поведение было результатом заболевания, он, естественно, находил его необъяснимым.
— Согласен с вами.
— Следовательно, наибольший интерес вызывает не ее поведение само по себе и не то, что она умерла точно так же, как и женщина в камере предварительного заключения. Самое важное, почему ее поразила болезнь.
— А вы можете ответить на этот вопрос? — спросил Йенсен.
— К сожалению, пока еще нет. Вам удалось выяснить, что означает выражение «Стальной прыжок»?
— Нет.
— Это тоже один из вопросов, который требует ответа. — Врач повернулся к Йенсену. — Я могу внести также поправку и в то, что произошло на самом деле 2 ноября. Я достаточно четко представляю себе, что случилось.
— По-вашему, рассказ очевидца неверен?
— Нет, он совершенно точно рассказал о том, что слышал и видел собственными глазами. Он только сделал неправильные выводы.
— Вы так полагаете?
— Да. По его мнению, это была хорошо продуманная резня, ловушка, из которой ему вместе с друзьями удалось вырваться по счастливой случайности.
— Разве не так?
— С его точки зрения, именно так. Но это субъективная точка зрения. На самом деле тысячи демонстрантов сумели сохранить самообладание, способность действовать и спаслись. И большинство людей вовсе не пряталось в убежища, трясясь от страха и ожидая, когда полицейские патрули выследят их. Они, не медля ни минуты, покинули город, чтобы организовать сопротивление.
— Куда же они отправились?
— В лес.
— Как и вы?
— Да, как и я. К тому же нападение на демонстрацию отнюдь не было таким продуманным и хорошо организованным, как ему казалось. Насколько нам удалось восстановить последовательность событий, полиция, солдаты и гражданское население действовали стихийно. В пылу охоты полицейские и солдаты стреляли друг в друга и в кого попало. Обстрел толпы из пулеметов, установленных на вертолетах, был, к примеру, совершенно бессмысленным — к тому времени демонстрация уже успела рассеяться и многие участники находились далеко от места происшествия. Я не отрицаю: в суматохе погибло много людей, но не так много, как ему показалось. И среди демонстрантов, и среди тех, кто на них напал, и среди тех, кто оказался невольно вовлеченным в конфликт, было немало жертв. Поймите, я не отрицаю, что расправа с демонстрантами не была заранее подготовлена. Напротив, я убежден, что нападение было продумано.
— Но вряд ли правительством, — заметил Йенсен.
— Вы тоже обратили на это внимание?
— И все-таки расправа была подготовлена. Кем?
— По-моему, те, кто прислал вас сюда, тоже очень хотели бы это знать.
Наступила тишина. Врач снова уставился в окно. Он стоял неподвижно, как бы ожидая чего-то, что неминуемо должно было произойти через несколько минут.
— Вы, кажется успокоились, — заметил Йенсен.
— Да, спешить больше некуда. Зло уже свершилось.
Он взглянул на часы.
— Пожалуй, пора попытаться установить связь, — пробормотал он про себя.
Он повернулся к Йенсену:
— Идемте со мной.
Они вошли в центр радиосвязи. Врач включил приемное устройство и некоторое время манипулировал ручками на стройки. Потом выпрямился:
— Наверно, еще рано.
— Что вы делаете?
Врач не ответил. Он вновь склонился над приемником и настроился на другую волну. Через несколько секунд послышался знакомый женский голос:
— Алло, машина номер пятьдесят, алло, машина номер пятьдесят. Алло, все машины, все машины…
Следующая фраза, очевидно, относилась к кому-то, кто стоял рядом:
— Не отвечают.
— Конечно. И никогда больше не ответят, — пробормотал полицейский врач.
Он выключил рубильник.
— Надо беречь батареи.
Они вышли из радиоцентра. Больной все еще спал.
Когда они вошли в кабинет комиссара, Йенсен сказал:
— Ответьте мне на несколько вопросов.
— Не имеет смысла, — сказал врач и опустился в кресло для посетителей.
— Я привык, чтобы на мои вопросы отвечали.
— Вы меня неправильно поняли. Я хотел сказать, что бессмысленно о чем-либо спрашивать, пока мы не можем ответить на главный вопрос: что такое «Стальной прыжок»?
Он задумчиво посмотрел на Йенсена.
— Правда, я знаю человека, который мог бы нам в этом помочь.
— Кого вы имеете в виду?
— Того, кто прислал вас сюда.
— Министра?
— Нет, он лишь подставная фигура, которую используют для предвыборных афиш.
— Министр просвещения?
— Совершенно верно. Он знает то, что нам неизвестно. С другой стороны, нам известно многое, о чем он не имеет ни малейшего представления.
Он немного подумал, потом спросил:
— Как по-вашему, нам удастся заманить его сюда?
— Это нелегко.
— Всегда есть способ этого добиться.
— Какой же?
— Насилие, — лаконично ответил врач.
Он встал и быстрыми шагами направился в радиоцентр.
Йенсен остался в кабинете.
XXIII
— Вы мне не нравитесь, Йенсен, — сказал полицейский врач.
Комиссар Йенсен не ответил.
— Не сочтите это за личную обиду. Вы мне не нравитесь потому, что служите в полиции.
Они сидели на переднем сиденье полицейской машины.
Йенсен включил сирену и на большой скорости гнал автомобиль по вымершим деловым кварталам центра города.
— Вы можете не снижать скорости, — заметил врач. — Баррикады уже убраны. Сумеете доехать до аэродрома за полтора часа?
— Попробую.
— Тогда мы успеем к прибытию самолёта, на котором прилетает наш общий знакомый.
— А вы уверены, что он прилетит?
— Да.
— Как вам удалось это сделать?
— Очень просто. Он был в равной степени удивлен и обрадован, когда увидел на аэродроме знакомый истребитель. Когда же он узнал, что вы находитесь в самолете, его радость превзошла все границы. И тогда ребята втащили его в кабину и взлетели. Если верить древним сказаниям, таков лучший способ заполучить желанную женщину. Уговоры, хитрость и, наконец, сила.
Автомобиль промчался мимо королевского замка и Министерства связи, затем миновал здания Комитета коалиционных партий и Министерства внутренних дел.
— Конечно, если бы заглянуть туда, мы нашли бы ответы на все наши вопросы, — заметил врач. — Но так быстрее.
В холодном вечернем свете огромные здания казались причудливым нагромождением камней. Йенсен направил машину в туннель, ведущий на юг.
— Конечно, полиция нужна, — продолжал врач как ни в чем не бывало, — но наша полиция всегда была слугой капитала и высшего чиновничества. В ней слишком сильны буржуазные идеалы, чтобы ее можно было перестроить. То же относится и к армии. А нам нужна социалистическая полиция и социалистическая армия, поэтому старый аппарат насилия надо уничтожить и на его месте создать нечто принципиально иное. Вот почему вы мне не нравитесь. Из принципиальных соображений.
Йенсен, сжав губы, слушал монолог врача.
— Когда насквозь прогнившие полиция и армия по той или иной причине перестают выполнять свои функции, создается положение, которое профессионалы называют революционной ситуацией. И вот теперь кто-то оказал нам большую услугу, устранив армию и полицию. Очевидно, это произошло ненамеренно, да и все то, что этому предшествовало, было ужасным. Недаром даже те из нас — а таких было немного, — кто стремился к скорейшему созданию революционной ситуации, содрогнулись.
Неожиданно врач хлопнул Йенсена по плечу.
— Послушайте, Йенсен, вы остались совсем один. Понимаете? Единственный полицейский в стране.
— Да.
— Это ваша последняя возможность, Йенсен. Я готов пойти вам навстречу. Если вам что-нибудь еще непонятно, а я могу вам помочь — к вашим услугам. Спрашивайте!
Йенсен молчал.
— Ну, спрашивайте же, Йенсен. В крайнем случае я могу подтвердить часть ваших догадок.
— Догадок?
— Или выводов, если хотите.
— Болезнь… — начал Йенсен.
— Что вас интересует?
— Она смертельна?
— Да.
— Существует ли какой-нибудь способ поддерживать жизнь больного?
— Да.
— Переливание крови?
— Да.
— На какое время?
— Трудно сказать. Но это непродолжительная отсрочка.
— Вам удалось установить, как протекает болезнь? С медицинской точки зрения?
— В принципе да. У нее несколько симптомов.
— Вы можете их перечислить?
— Начальный симптом — полное отсутствие психологического торможения. Болезнь поражает центральную и симпатическую нервную систему, действует на мозг. Если хотите, речь идет о своего рода стимулирующем действии.
— Отсюда повышенное половое влечение?
— Да. Впрочем, это в большей степени зависит от снятия торможения, нежели от стимулирующего действия на нервную систему и мозг. Под влиянием среды и уродливого воспитания люди подавляют в себе чувства. Результаты поразительные! Вам не приходилось участвовать в секретном исследовании половой жизни населения, которое проводилось несколько лет назад?
— Нет.
— Удручающая картина. Супруги месяцами не имеют близости. Исследование было вызвано резким сокращением рождаемости. По-видимому, правительство удовлетворилось его результатами. И никому в голову не пришло поинтересоваться, почему все-таки люди не хотят иметь детей. А тем, кто задавал такие вопросы, посоветовали держать язык за зубами.
Йенсен бесстрастно смотрел вперед. Он включил фары, и полосы яркого света исчезали в глубине туннеля.
— Какой вывод можно отсюда сделать? — спросил он наконец.
— Да поймите, в результате этого у человека возникают сдвиги в психике. Подавляемые доселе животные начала выходят на поверхность, люди нападают друг на друга, если им это придет в голову, убивают друг друга, если возникает желание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15