— Дары из вражеского лагеря могут быть отравлены. Генерал не должен прикасаться к ним.
— Даже если они отравлены, разве это имеет значение? Зовите сюда посланника! — воскликнул Таканобу.
Он открыл бочку с сакэ прямо перед посланником, выпил три больших чаши сам и дал одну посланнику. Затем Таканобу ответил на его вопросы и отправил его обратно во вражеский лагерь.
* * *
Такаги Акифуса выступил против клана Рюдзодзи, а затем попросил защиты у Маэда Иё, который приютил его. Акифуса был воином безупречной доблести и известным мастером меча. Ему прислуживали Ингадзаэмон и Фудодзаэмон. Они были сами под стать Акифуса и не покидали его ни днем, ни ночью.
Случилось так, что господин Таканобу послал Иэсада убить Акифуса. И вот однажды, когда Акифуса сидел на веранде, а Ингадзаэмон мыл ему ноги, Иэсада подскочил к Акифуса сзади и отрубил ему голову. Не успела его голова упасть, Акифуса выхватил свой короткий меч и повернулся, чтобы нанести ответный удар, но при этом случайно отрубил голову Ингадзаэмону. Обе головы вместе упали в таз для мытья ног. Затем голова Акифуса поднялась среди собравшихся. Это произошло потому, что Акифуса владел какими-то магическими знаниями.
* * *
Священник Таннэн любил говорить в своих проповедях:
«Монах не может достичь совершенства на буддийском Пути, если он не проявляет сострадание вовне и не развивает смелость внутри. Воин не может быть слугой, если он не проявляет смелость вовне и не таит в сердце столько сострадания, что оно готово разорвать грудь. Поэтому монах должен учиться смелости у воина, а воин — состраданию у монаха.
Я много лет странствовал и встречал много мудрых людей, но никогда не находил средства достижения знания. Поэтому всякий раз, когда я узнавал о смелом человеке, я отправлялся к нему, с какими бы трудностями ни было сопряжено путешествие. Я ясно понял, что предания о Пути Самурая помогают постигать буддизм. Воин, к примеру, может с оружием в руках ворваться во вражеский лагерь и сделать это оружие своей силой. Может ли монах с четками в руках броситься под копья и мечи, вооружившись лишь своим смирением и состраданием? Если у него нет смелости, он не сдвинется с места. Это подтверждается еще и тем, что священник, раздающий благовония на великой службе в честь Будды, дрожит от страха. А все потому, что у него нет смелости.
Такие вещи, как возвращение человека с того света или спасение из ада всех живых существ, возможны только тогда, когда есть смелость. Но монахи наших дней заботятся лишь о том, чтобы быть благочестивыми, и поэтому среди них нет тех, кто прошел по Пути до конца. Более того, среди воинов есть тщедушные люди, которые прикрываются буддизмом. Здесь есть о чем сожалеть. Тот, кто учит буддизму молодых самураев, совершает великую ошибку. Дело в том, что после этого они будут видеть вещи двояко. Но человек, который не направляет свои усилия в одном направлении, ничего не достигает. Буддизм под стать изучать старикам, которые ушли в отставку. Но если воин может двадцать четыре часа в день без устали нести на одном плече преданность и чувство долга, а на другом — смелость и сострадание, он будет самураем.
В своих утренних и вечерних молитвах и в течение дня он должен повторять имя своего господина. Для него оно ничем не отличается от имени Будды и от священных слов. Более того, таким образом он будет в гармонии с божествами, которые покровительствуют его семье. От этого зависит судьба человека. Сострадание напоминает мать, которая питает свою судьбу. Прошлое и настоящее дает нам много примеров бесславной смерти выдающихся воинов, которые были смелыми, но не имели сострадания».
* * *
Однажды в разговоре с господином Набэсима Наохиро слуга сказал:
— Здесь нет людей, на которых хозяин мог бы полностью положиться. Хотя я ничтожный человек, я один готов отдать за вас свою жизнь.
Говорят, что, услышав эти слова, господин Наохиро разгневался и воскликнул:
— Среди наших слуг нет ни одного человека, который дорожил бы своей жизнью! Все они слишком высокомерны! — И он eдарил бы слугу, если бы присутствовавшие не уволокли его.
* * *
Однажды, когда основатель семьи Тиба мастер Танэсада плыл по морю на остров Сикоку, разыгралась буря, и корабль был поврежден. Он не утонул только потому, что несколько существ «морское ухо» собрались вместе и закрыли собой пробоину в днище. С тех пор ни сам Тиба, ни его родственники и слуги никогда не ели «морское ухо». Говорят, что когда один из них невзначай съел «морское ухо», его тело покрылось нарывами в форме «морского уха».
* * *
Во время падения замка Арима, на двадцать восьмой день осады, в окрестности внутренней цитадели на дамбе между полями сидел Мицусэ Гэнбэй. Накано Сигэтоси, проходя мимо, спросил у него, почему он сидит в этом месте. Мицусэ ответил:
— У меня болит живот, и я не могу идти дальше. Я послал свою группу вперед, но она оказалась без предводителя. Пожалуйста, прими на себя командование.
Поскольку об этом рассказал посторонний наблюдатель, Мицусэ был признан трусом, и ему было велено совершить сэппуку.
В древности боль в животе называлась «зелье тщедушных», потому что она приходила внезапно и лишала человека возможности двигаться.
* * *
Во времена смерти господина Набэсима Наохиро господин Мицусигэ запретил слугам Наохиро совершать цуйфуку. Его посланец прибыл в дом Наохиро и объявил об этом, но слуги Наохиро не могли согласиться с этим. Среди них слово взял молодой Исимару Унэмэ, позже названный Сэйдзаэмоном:
— Мне, самому молодому, говорить не подобает, но я думаю, что слова господина Кацусигэ звучат мудро. Как самурай, воспитанный хозяином с молодых лет, я был полностью готов совершить цуйфуку. Но, услышав распоряжение господина Кацусигэ и ни на миг не сомневаясь в его дальновидности, я, что бы ни делали другие, отказываюсь от мысли о цуйфуку и перехожу в услужение наследнику хозяина.
Услышав эти слова, другие последовали его примеру.
* * *
Однажды господин Масайэ играл в сиги с господином Хидэёси, а другие даймё наблюдали за ними. Когда игра подошла к концу, господин Масайэ встал, но его ноги затекли, и он не мог ходить. Он удалился из комнаты ползком, под общий смех собравшихся. Поскольку господин Масайэ был высокого роста и тучный, передвигаться, стоя на коленях, ему было трудно. После этого он решил, что ему больше не стоит появляться в присутственных местах, и начал слагать с себя обязанности.
* * *
Накано Уэмонносукэ Тадааки был убит двенадцатого дня восьмого месяца шестого года Эйроку во время сражения войск господина Гото и господина Хирай близ Суко на острове Кабасима в провинции Кисима. Когда Уэмонносукэ отправлялся на фронт, он обнял в саду своего сына Сикибу, позже названного Дзинъэмоном, и хотя тот был еще очень молод, сказал ему:
— Когда вырастешь, заслужи славу на Пути Самурая!
Когда сыновья Ямамото Дзинъэмона были детьми, он брал их на руки и говорил:
— Растите и становитесь богатырями, чтобы служить своему хозяину. — Потом он добавлял для присутствовавших: — Их уши должны слышать об этом, хотя, по своей малости, они еще не могут этого понять.
* * *
Когда Сахэй Киёдзи, законный сын Огава Тосикиё, умер в молодости, нашелся один молодой слуга, который поскакал в храм и совершил сэппуку.
* * *
Когда Таку Нагато-но-ками Ясуёри скончался, Кога Ятаэмон сказал, что ничем не может отблагодарить хозяина за его доброту, и совершил цуйфуку.
Из Книги Седьмой
Нарутоми Хёго сказал: «Победа заключается в победе над своими союзниками. Победа над союзниками — это победа над собой. Победа же над собой — это преодоление собственного тела.
Это напоминает сражение, в котором человек находится среди десяти тысяч союзников, но ни один из них не следует за ним. Если вначале человек не совладал со своим телом и рассудком, он никогда не одолеет врага».
* * *
Во время Симабарского восстания Сюгё Этидзэн-но-ками Танэнао вступил в бой, одетый в хакама и хаори, поскольку его доспехи остались в лагере. Говорят, он погиб в бою в этой самой одежде.
* * *
Во время нападения на Симабарский замок Тадзаки Гэки был одет в белые доспехи. Господину Кацусигэ это пришлось не по душе, и впоследствии, когда он видел снег, он говорил: «Это напоминает Гэки в доспехах».
Мораль этой истории в том, что воинские доспехи и снаряжение белого цвета следует считать непригодными и лишающими силы. Сквозь них просвечивает сердце их обладателя.
* * *
Когда Набэсима Хидзэн-но-ками Таданао умер, его слуга Эдзоэ Кинбэй взял его останки и захоронил их на горе Коя. Затем, уединившись в хижине, он высек статую хозяина и статую самого себя в поклоне хозяину. Когда пришло время праздновать первую годовщину смерти Таданао, он вернулся домой и совершил цуйфуку. Впоследствии статуя была перевезена с горы Коя в храм Кодэндзи.
* * *
В свое время у господина Мицусигэ был пеший солдат по имени Ойси Косукэ, который верно служил своему хозяину. Всякий раз, когда господин Мацусигэ приезжал в свою резиденцию в Эдо, Косукэ сторожил покои, в которых спал его хозяин. Если он чувствовал, что господину Мицусигэ может угрожать опасность, он расстилал свою циновку и проводил всю ночь в бдении подле него. В плохую погоду он одевал бамбуковую шляпу и плащ из промасленной бумаги и стоял на часах под проливным дождем. Говорят, что до последних дней своей жизни он преданно сторожил сон хозяина.
* * *
Когда Ойси Косукэ был утитонином господина, в ту часть дома, где жили женщины, проник неизвестный. Оттуда доносились крики, вниз по леснице сбегали мужчины и женщины всех сословий, и только Косукэ не было видно. Пока старшие куртизанки искали его, Косукэ, достав меч из ножен, спокойно ждал возле спальни господина. Он знал, что враги могут воспользоваться переполохом в доме, и поэтому приготовился защитить своего хозяина. В этом он отличался от остальных.
Впоследствии выяснилось, что в дом проник человек по имени Нарутимо Китибэй. Он и его сообщник Хамада Итидзаэмон были приговорены к смерти за прелюбодеяние.
* * *
Однажды, когда господин Кацусигэ был на охоте в Нисимэ, он по какой-то причине рассердился. Он схватил свой меч и, не вынимая его из ножен, начал бить им Соэдзима Дзэннодзё, но сделал неловкое движение и меч упал в глубокий овраг. Дзэннодзё тут же бросился вслед за мечом. Он скатился в овраг и подобрал его. Затем он засунул его себе за отворот, выполз назад и, не приводя себя в порядок, сразу же предложил меч хозяину. По готовности и скорости исполнения этот поступок можно назвать проявлением несравненной находчивости.
Однажды, когда мастер Сано Укё пересекал реку Такао, оказалось, что мост ремонтируют. При этом нужно было вырвать из земли одну сваю, но она никак не поддавалась. Мастер Укё спрыгнул с лошади, крепко ухватил сваю, издал крик и начал тянуть ее вверх. Раздался громкий звук, и он вытянул свою на высоту своего роста. Дальше она не вынималась и, когда он ее отпустил, она снова ушла на всю глубину. По возращении домой мастер Укё заболел и вскоре скончался.
Когда похоронная процессия по пути к храму Дзёбару пересекала мост через реку Такао, покойник выскочил из гроба и прыгнул в воду. Шестнадцатилетний послушник из Сюфукудзи без промедления прыгнул в реку и вытянул тело из воды. Все подбежали к воде и помогли ему вынести тело на берег. Главный монах был очень тронут поступком юноши и велел всем послушникам брать с него пример. Говорят, что этот молодой человек стал очень знаменитым.
* * *
Когда Ямамото Китидзаэмону исполнилось пять лет, его отец Дзинъэмон приказал ему зарубить собаку, а в возрасте пятнадцати лет ему велели казнить преступника.
Когда-то в возрасте четырнадцати или пятнадцати лет всем предлагали проявить мужество и обезглавить человека. Так, господин Кацусигэ в молодости получил от господина Наосигэ приказ практиковать казнь с помощью меча. Говорят, что тогда он был способен зарубить подряд не менее десяти человек.
С давних пор люди следовали этой практике, особенно в высших сословиях, но теперь даже дети низших сословий никогда никого не казнят. Это свидетельствует о крайнем небрежении. Говорить, что человек может обойтись без умения казнить, или что убивать приговоренного к смерти человека недостойно или преступно — означает искать отговорки. Вкратце, разве не вправе мы считать, что воинская доблесть самураев не на высоте, потому что они учатся только стричь ногти и следить за собой?
Если углубиться в дух человека, который находит эту практику неприятной, легко увидеть, что он проявляет изобретательность в поиске оправданий своей боязливости. Однако, Наосигэ приказывал своему сыну совершать обезглавливание потому, что этим обязательно нужно заниматься.
В прошлом году я ездил на место казни в Касэ, чтобы попробовать себя в обезглавливании и нашел свою поездку очень поучительной. Если ты думаешь, что участие в казни может лишить тебя спокойствия, ты становишься трусом.
* * *
Среди пажей в свите господина Мицусигэ был слуга по имени Томода Сёдзаэмон. Он был распущенным парнем и поэтому, влюбившись в главного актера по имени Тамон, Сёдзаэмон изменил свое имя и призвание и стал актером. Позабыв о своем долге самурая, он увлекся такой жизнью и промотал все, что у него было, включая одежду и доспехи. Когда у него больше не было на что жить, он украл меч Маватари Рокубэя и велел копьеносцу отнести его в ломбард.
Однако копьеносец донес на него, хотя после расследования он был приговорен к смерти вместе с Сёдзаэмоном. Следователем был назначен Ямамото Городзаэмон. Зачитывая решение суда, он сказал громким голосом:
— Человек, который обвиняет подсудимого, носит имя копьеносец такой-то.
— Казните его, — быстро сказал господин Мицусигэ.
Когда пришло время огласить приговор Сёдзаэмону, Городзаэмон подошел к нему и сказал:
— Теперь тебе не поможет никто. Готовь себя к смерти.
— Хорошо. Я принимаю ваши слова и искренне благодарен вам за ваш приговор, — ответил Сёдзаэмон, взяв себя в руки.
Однако по чьему-то замыслу, когда Сёдзаэмону представляли его кайсяку, солдат-пехотинец Наодзука Рокууэмон подошел к кайсяку и неожиданным ударом меча обезглавил его.
Направляясь на место казни, Сёдзаэмон приветствовал своего нового кайсяку Наодзука очень спокойно. Но когда Наодзука поднял меч, он вскочил и воскликнул:
— Кто ты такой? Я никогда не позволю тебе отрубить мне голову!
После этого его напускное спокойствие было потеряно, и он проявил себя как отъявленный трус. В конце концов его свалили с ног, прижали к земле и обезглавили.
Городзаэмон впоследствии говорил в узком кругу:
— Если бы его не обманули, ему, возможно, удалось бы умереть достойно.
* * *
Нода Кидзаэмон говорил о роли кайсяку: «Иногда приговоренный человек, прибыв на место смерти, теряет самообладание и едва стоит на ногах. Поэтому, когда приходит время действовать кайсяку, может случиться что-то неладное, и он опозорит себя и приговоренного человека. В таком случае следует немного подождать и собраться с силами, а затем принять устойчивое положение и рубить решительно. Тогда кайсяку справится со своей обязанностью».
* * *
Во времена господина Кацусигэ были слуги, которые, будь они из низкого или высокого сословия, приступали к выполнению своих обязанностей еще в молодости. Когда Сиба Кидзаэмон служил у него, однажды хозяин остриг себе ногти и передал их слуге со словами:
— Выбрось их.
Однако Кидзаэмон, не поднимаясь на ноги, держал их в руке.
— В чем дело? — спросил хозяин.
— Одного не хватает, — ответил Кидзаэмон.
— Вот он, — сказал господин Кацусигэ, протягивая ему ноготь, который он спрятал.
* * *
Савабэ Хэйдзаэмон получил приказ совершить сэппуку в одиннадцатый день одиннадцатого месяца второго года Тэнна. Когда он узнал об этом вечером десятого дня, он обратился к Ямамото Гоннодзё (Цунэтомо) с просьбой быть его кайсяку. Вот копия ответа Ямамото:
«Я разделяю вашу решимость и принимаю приглашение быть вашим кайсяку. Интуиция подсказывала мне, что я должен отклонить ваше предложение, но поскольку сэппуку должно случиться завтра, у меня нет времени для поиска оправданий, и поэтому я выполню свою миссию. То, что из многих людей вы остановили свой выбор на мне, делает мне большую честь. Пожалуйста, не беспокойтесь о том, что будет завтра. Хотя сейчас уже поздно, я приду к вам, чтобы согласовать подробности».
Говорят, что когда Хэйдзаэмон увидел этот ответ, он заметил: «Это письмо не имеет себе равных».
С незапамятных времен среди самураев просьба стать кайсяку считалась плохим предзнаменованием. Причина этого в том, что кайсяку не приобретает славы, даже если хорошо совершил свое дело. Но если, по какой-то случайности, он совершит оплошность, он опозорит себя до конца жизни.
* * *
Однажды, когда Танака Яхэй был по Делам в Эдо, один из его слуг поступил Дерзко, и поэтому Яхэй сильно выругал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14