.. - продолжал старый ветеран, когда Феббс уходил.
Великая Война, о Боже, подумал Феббс про себя. Какое-то
незначительное восстание в какой-то колонии. Несколько шумных скандалов в
день - и "Б.Г.В."! Черт его знает, что это за жуткий сброс хлама,
наверное, еще в ста первобытных сериях. Нужно сделать обязательной
проверку операторов вместе с оружием. Это позор! Такой вот старый обрубок
действительно расходует драгоценное людское время.
Так как его высидели из парка, он решил предпринять еще одну попытку
проникнуть в _к_р_е_м_л_ь_.
Теперь он говорил стоящему на посту охраннику:
- Это нарушение Конституции Запад-Блока. Да ведь там просто сборище
кенгуру, если без меня! Ни одно их решение не будет иметь законной силы
без моего голоса! Позовите вашего начальника, дежурного офицера! Говорю
вам!
Часовой, как каменное изваяние, смотрел перед собой.
Внезапно над головой послышался звук огромного черного
правительственного хоппера, собирающегося приземлиться на бетонном поле
как раз за домиком часовых. В тот же момент часовой извлек
видеоприемник-передатчик и стал отдавать приказы.
- Кто это? - спросил Феббс, снедаемый любопытством как целой армией
муравьев.
Хоппер приземлился. И из него вышел... Генерал Нитц.
- Генерал! - завопил Феббс, его голос пронесся через охраняемый
барьер, прямо к человеку в форме, который только что вышел из хоппера. - Я
ваш товарищ! У меня есть бумаги, доказывающие, что я полномочный
представитель Правления, соком, и я требую, чтобы вы использовали свой
авторитет, чтобы меня пропустили, или я возбужу гражданское дело за
постыдное нарушение и прочие чертовы вещи! Я еще не разговаривал с
адвокатом, но я собираюсь сделать это, генерал! - Его голос замолк, а
генерал Нитц удалялся, пока наконец не исчез в наземном сооружении,
которое было лишь малой частью строений Фестанга.
Холодный ветер Вашингтона дул по ногам Феббса. Единственный звучащий
голос принадлежал охраннику, отдававшему приказы в видеофон.
- Вот б...! - в отчаянии сказал Феббс.
Маленький ободранный прокатного типа хоппер подрулил к барьеру и
остановился. Из него вышла женщина средних лет в старомодном, мрачных
тонов матерчатом пальто. Подойдя к охраннику, она робко, но в то же время
с определенной твердостью спросила:
- Молодой человек, как мне найти Правление ООН-3 ГБ? Меня зовут Марта
Рейна, и я только что была избрана сокомом. - Она порылась в своей
сумочке, чтобы предъявить доказательства своего заявления.
Охранник опустил видеофон и кратко сказал:
- Никто с АА-классом или пропуском высшей категории не может быть
пропущен, мадам. Чрезвычайное собрание по вопросам необходимой защиты
назначено на 6 утра временной зоны 1.30 сегодня утром. Прошу прощения,
мадам. - И он снова обратился к своему видеофону.
Феббс в задумчивости приблизился к немолодой женщине.
- Мисс, я в таком же позорном положении, что и вы, - сообщил он ей. -
Нам отказали в наших законных прерогативах, и я всерьез обдумываю
возможность грандиозной судебной тяжбы против ответственных за это партий.
- Это все из-за спутников? - тихо как мышь спросила Марта Рейнз. Но
ее подозрения были почти такими же, как и его собственные. - Должно быть,
это они. Все заняты только ими, и никто не думает о нас. Я проделала
длиннейший путь из Портленда, Орегон, и это уже слишком для меня, я
добровольно оставила свой магазинчик поздравительных открыток - передала
его своей невестке, - чтобы исполнить свой патриотический долг. И вот
полюбуйтесь! Они не собираются впускать нас - я это вижу! - Казалось, что
она была больше озадачена, чем рассержена. - Это пятый вход, где я пытаюсь
проникнуть, - объяснила она Феббсу, радуясь, что у нее нашлась
сочувствующая аудитория. - Я уже была у ворот С, Д, потом даже у Е и Ф, а
теперь здесь. И каждый раз они говорят одно и то же. Должно быть, они
получили такие _и_н_с_т_р_у_к_ц_и_и_. - Она торжественно кивнула. Это было
слишком ясно, как то не по-западблоковски ясно.
- Мы прорвемся, - сказал Феббс.
- Но если все эти...
- Мы найдем четырех других новоиспеченных сокомов, - решил Феббс. - И
будем действовать сообща. Они не осмелятся отказать всем нам. Только
разъединив нас, они смогут одержать верх. Я действительно сомневаюсь, что
они пропустят всех шестерых, потому что тогда придется признать, что они
проводят свои сессии по вопросам политики преднамеренно противозаконно. Я
уверен, что если все мы вшестером отправились бы к этим автономным
телерепортерам, вроде этого Счастливого Бродяги, и рассказали им все, они
бы нашли время оторваться от этой болтовни по поводу этих спутников. И
справедливость восторжествует!
Феббс уже видел несколько телерепортеров, с тех пор как появился
здесь, у центральных ворот. Все информационные агентства были постоянно
начеку и охотились за новостями о спутниках.
Все, что оставалось сделать, было найти остальных четырех сокомов.
Пока Феббс и Марта Рейнз стояли все так же, еще один гражданский
наемный хоппер начал снижаться и внутри него сидел нервный, явно
расстроенный молодой человек. Феббс интуитивно почувствовал, что это был
очередной новоизбранный соком.
А когда мы все-таки проникнем вовнутрь, пообещал себе Феббс, мы их
заставим побегать! Мы скажем этой заднице, генералу Нитцу, куда ему
следует идти. Он уже ненавидел генерала... за то, что тот не обратил на
него внимания. Нитц не знал, что все вот-вот изменится. Ему скоро придется
услышать кое-что, как тогда, когда сенатор Джо Мак-Карти, великий
американец прошлого века, заставил всех этих задниц слушать! В 1950-х
отчитал их, и теперь Сэрли Феббс и пять других типичных сограждан;
вооруженных абсолютными, даже дуракам понятными документами,
подтверждающими их огромные полномочия как представителей двух миллиардов
людей, собирались сделать то же самое!
Как только нервный молодой человек вышел из хоппера, Феббс
целеустремленно кинулся к нему.
- Меня зовут Сэрли Феббс, - сказал он мрачно. - А эта леди - Марта
Рейнз. Мы - только что избранные сокомы. Вы тоже?
- Ддда, - произнес молодой человек, с трудом проглотив слюну. - Я
пытался пройти у ворот Е, и потом...
- Ничего, - сказал себе Феббс и почувствовал прилив энергии. Он
заметил автономный телерепортер, который как раз направлялся к нему.
Полный благородного негодования, Феббс поспешил ему навстречу, за ним
покорно потянулись новоиспеченные сокомы. Казалось, они радовались
возможности спрятаться за его спину и предоставить говорить ему. Они нашли
своего лидера.
И сам Феббс почувствовал, что переродился. Он уже не был человеком.
Он был Духовной Силой.
Он чувствовал себя вполне в своей тарелке.

19
Ларс почти ничего не видел, сидя наискосок от Лили и глядя на нее
непрерывно. Доктор Тодт бродил вокруг и наблюдал за лентами, на которые
записывалась информация приборов. ОБЕЩАНИЕ, КОТОРОЕ ДАЛА ЭТА ДЕВУШКА,
БУДЕТ СДЕРЖАНО, подумал Ларс. Все-таки что-то роковое возникнет из этой
ситуации. Я это чувствую, но ничего не могу поделать. У Запад-Блока уже
есть трое, готовых заменить меня. А на Востоке, без сомнения, еще больше
медиумов.
Но его врагом, его противником был не Нар-Восток и не его КВБ.
Советские власти уже подтвердили свое искреннее желание работать на его
стороне. Они спасли ему жизнь. Его Немезида сидела напротив него -
восемнадцатилетняя девушка в черном шерстяном свитере, сандалиях и
облегающих брюках, с волосами, зачесанными назад и перевязанными бантом.
Девушка, которая в ненависти и страхе, в качестве вступления, уже сделала
первый разрушительный шаг.
Но, думал он, все же ты, физически и сексуально, так невероятно
привлекательна.
Интересно, подумал он, какая ты без этом свитера и этих брюк,
босоногая и даже без этого банта? Есть ли шанс нам встретиться при такой
раскладке? Или видеомониторная система помешает этому? Лично мне, подумал
он, все равно, пусть бы даже все офицеры Красной Армии пялились на экран.
Но ты бы возражала. Это заставило бы тебя ненавидеть еще больше, но не
только их, а и меня тоже.
Медикаменты начинали действовать на него. Он скоро уйдет в себя, а
потом, он знает, доктор Тодт будет воскрешать его. И потом будет - или не
будет - эскиз. Производство его было автоматическим, оно или было, или его
не было.
- У тебя есть любовник? - спросил он Лилю.
Ее брови зловеще сдвинулись.
- Кому какое дело?
- Это важно.
- Ларс, ваша энцефалограмма показывает, что... - заговорил Тодт.
- Я знаю, - ответил он, чувствуя, как тяжело ему говорить, его
челюсть онемела. - Лиля, у меня есть любовница. Она возглавляет мой
парижский офис. Знаешь что?
- Что? - Она продолжала подозрительно рассматривать его.
- Я бы расстался с Марен ради тебя, - сказал он.
Он видел, как ее лицо разгладилось. Довольный смех заполнил комнату:
- Прекрасно! Ты действительно так хочешь этого?
Он мог только кивнуть. Но Лиля видела его кивок, и сияние ее лица
переросло в золотой нимб. Воплощенный триумф. Из настенной колонки
деловитый голос произнес:
- Мисс Топчева, вы должны синхронизировать свой рисунок альфа-волны с
фазами транса мистера Ларса. Вам прислать врача?
- Нет, - быстро ответила она. Нимб померк. - Не надо никого из
Института Павлова. Я могу справится сама. - Она соскользнула со стула и
встала на колени перед Ларсом. Она склонила голову ему на колени, и часть
сияния восстановилась после касания. Он почувствовал тепло.
Доктор Тодт нервно обратился к ней:
- Еще двадцать пять секунд, и мистер Ларс будет в трансе. Вы сможете?
Ваш мозговой метаболический стимулятор?
- Я приняла его. - Она говорила раздраженно. - Неужели вы не можете
уйти, чтобы мы остались вдвоем? А, нет. - Она вздохнула. - Ларс, - сказала
она. - Мистер Паудердрай, ведь вы же не боялись, даже когда поняли, что
умираете. Я видела вас, вы _з_н_а_л_и_. Бедный Ларс. - Она неуклюже
взлохматила его волосы. - А знаете? Я вам _ч_т_о_-_т_о_ скажу. Вы держите
вашу любовницу в Париже, потому что она, наверное, любит вас. А я нет.
Давайте-ка посмотрим, какого рода оружие мы можем произвести. Наш
ребеночек.
Доктор Тодт сказал ей:
- Он не может ответить вам, но он слышит.
- Какой ребенок может быть оставлен в залог двумя незнакомыми людьми?
- сказала Лиля. - Разве то, что я убивала вас, делает нас друзьями?
Хорошими друзьями? - Она прислонила его голову к кусачей черной шерсти
своего свитера. И он почувствовал грудь. Это черное, мягкое покалывание,
поднятие и падение при дыхании. Отделенный, подумал он, натуральным
волокном и еще внутренним слоем синтетического белья. А потом, может быть,
еще одним дополнительным слоем после этого, так что там было три слоя,
отделявших его от того, что было внутри. И все же это всего лишь на
расстоянии одного листа оберточной бумаги от моих губ.
Неужели всегда будет так?
- Может быть, - сказала мягко Лиля, - ты можешь умереть в таком
положении, Ларс. Как мой ребенок. Ты вместо эскиза. Не наш ребенок, а мой.
- Затем доктору Тодту: - Я тоже вхожу, не волнуйтесь. Он и я, мы будем
вместе. Что мы будем делать в не-космическом и не-временном королевстве,
куда вы не можете последовать? Можете догадаться? - Она засмеялась. И
снова, но на этот раз не так небрежно, взлохматила его волосы.
- Бог его знает, - издалека донесся до Ларса голос Тодта.
А потом он пропал. И сразу же ушло мягкое черное покалывание. Это
прежде всего и раньше всего.
Но он старался сохранить его, покалывание. Будто животное без когтей.
А теперь, вместо худенькой фигурки мисс Топчевой его пальцы
нащупывали - ужасное разочарование! - шариковую ручку. На полу лежал
нацарапанный эскиз. Он пришел в себя. Это казалось невозможным,
непостигаемым и невероятным. Все, кроме чувства страха, и только оно
делало его реальным.
Тодт, деловито глядя на эскиз, сказал:
- Интересно, Ларс. Кстати, он на один час опоздал. Вы вернулись с
простейшим дизайном для... - он хмыкнул, как хмыкнул бы доктор Мертвец, -
парового двигателя дурацкого типа.
Неловко усевшись, Ларс поднял с пола эскиз. К своему невероятному
изумлению, он увидел, что доктор не шутил. Простейший, древнейший паровой
дурацкий двигатель. Слишком забавно, чтобы над этим можно было смеяться.
Но это было еще не асе.
Лиля Топчева сидела скрючившись - как совершенный, но по неизвестным
причинам выброшенный робот, напоминающий фигурой человека, - и притом
сброшенный со значительной высоты. В ее руке был зажат скомканный клочок
бумаги. Это был еще один эскиз, но как он видел даже в своем
полусознательном состоянии, это была не архаичная штуковина. Ему не
удалось, а вот Лиле - да.
Он взял эскиз из ее онемевших пальцев. Она еще не пришла в себя.
- Боже, - вдруг отчетливо произнесла Лиля, - как же у меня болит
голова! - Она не двигалась и не открывала глаз. - Какой результат? Да?
Нет? Что-нибудь для внедрения? - Она ждала, плотно зажмурив глаза. -
Пожалуйста, ответьте мне кто-нибудь!
Ларс увидел, что эскиз был не только ее. Он принадлежал и ему, по
крайней мере, наполовину. Некоторые линии были не свойственны ему - он
узнал их по тем материалам, которые КАСН показывало ему многие годы. Лиля
сделала часть, а он все остальное: они в унисон водили ручкой. Неужели они
работали одновременно? Доктор Тодт знает. Как и советские шишки, которые
смотрели и прослушивали видео- и аудиозаписи. Потом об этом узнает и ФБР,
когда все будет передано им... или, может, договорено, что оба
разведывательных агентства получат результаты одновременно?..
- Лиля, вставай.
Она открыла глаза и подняла голову. Ее лицо было каким-то
изможденным, диким, напоминающее чертами сокола.
- Ты ужасно выглядишь, - сказал он.
- Я действительно ужасна. Я преступник, разве я не говорила тебе? -
Она с трудом поднялась, споткнулась и чуть было не упала, но совершенно
безучастно... Доктор Тодт подхватил ее. - Спасибо, доктор Мертвец, -
сказала она. - КАСН сообщило вам, что у меня после трансов плохо с
животом? Доктор Мертвец, отведите меня в уборную. Скорее. И фенотиазин, у
вас он есть? - Она поплелась туда. Доктор помогал ей. Ларс так и остался
сидеть на полу с двумя эскизами. Одним - парового дурацкого двигателя.
Другим...
Он выглядел, подумал Ларс, как анатомическая, гомеостатическая
термотропная мудреная крысоловка. Но только для крыс с коэффициентом
интеллекта 230 или даже выше. Или таких, что должны жить тысячи лет -
крысы-мутанты, которые никогда не существовали. И если все будет идти
хорошо, по обычной схеме, то никогда и не будут существовать.
Он знал и интуитивно и разумом, что устройство безнадежно.
И у основания шеи почувствовал ледяное дыхание смертельного ужаса.
Холод поражения пронзил его, когда он, качаясь из стороны в сторону, сидел
на полу комнаты в мотеле, прислушиваясь к отдаленной возне. Было плохо
девушке, в которую он влюбился.

20
Потом они пили кофе. Он, Лиля Топчева, доктор Тодт и офицер Красной
Армии, который был их надзирателем и охранял от всяких нездоровых
проявлений внутри них самих. Майор разведки Красной Армии Тибор
Апостокаджян-Гещенко. Они вчетвером подняли тост за то, что было просто
провалом, и Ларс это знал.
- Это поражение, - резко сказала Лиля.
- И какое, - кивнул Ларс, стараясь не встречаться с ней взглядом.
Славянским жестом, как священник, Гещенко повел в воздухе открытой
рукой:
- Терпение. Кстати говоря. - Он кивнул, и к круглому столу подошел
помощник с гомозетой, напечатанной кириллицей. По-русски. - Еще один
неизвестный спутник в воздухе, - сказал Гещенко. - И сообщается, что
какое-то неизвестное поле, электромагнетизм военного применения - я не
понимаю этого, я не физик. Оно поразило ваш город - Новый Орлеан.
- Поразило каким образом?
Гещенко пожал плечами:
- Стерт с лица земли? Исчез, погребен? В любом случае коммуникации
прерваны, а чувствительные измерительные приборы поблизости показывают
снижение массы. И темный барьер скрывает происходящее. Поле, которое так
или иначе связано с этим спутником. Разве это приблизительно не то, что мы
предвидели?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23