Благодаря подобным ухищрениям ему
и удавалось оставаться постоянным участником всех туров конкурса. Никто,
кроме организаторов конкурса, не знал, что и у него случались ошибки. Это
было тайной его и редакции газеты. И ни одна из сторон не была
заинтересована в разглашении этой тайны.
Очевидно, он стал ценен с точки зрения рекламы. Почему публике
хочется, чтобы один и тот же человек снова и снова выигрывал, - этого он
не знал. Ведь если он все время выигрывает, значит, он гораздо сильнее
других претендентов. Но так уж устроено общественное мнение. Его имя
получило широкую известность. Как ему объяснили, изучение феномена
массового сознания показывает, что публике нравится видеть имя, которое
она в состоянии идентифицировать. Массовое сознание противится изменениям.
Оно подчиняется закону инерции: пока кто-то в безвестности, публике
хочется, чтобы он - как и любой другой - и дальше оставался в
безвестности. А уж коль кто-то выплыл на поверхность, этот факт сам по
себе становится наилучшей для него охранной грамотой. На него начинает
работать инерция сознания - сила привычки. На плаву его держит гигантская
сила, которая противится засасыванию его назад в глубину и раз за разом
выталкивает на поверхность. Он попал в струю, как выразился бы Билл Блэк.
Сидевший с сигарой в зубах, закинув ногу на ногу, Лауэри хитро
подмигнул Рэглу.
- Сегодняшнее задание видели?
- Нет. Только наводящие фразы. Они что-нибудь означают?
- Чисто символически.
- Это я знаю. Я имею в виду вот что: означают ли они хоть что-нибудь
вообще, каким угодно способом, иносказательно, стилистикой, еще
чем-нибудь? Или их приводят только для того, чтобы убедить нас в том, что
кто-то наверху знает правильный ответ?
- Что вы имеете в виду? - несколько недовольным тоном спросил Лауэри.
- У меня имеется одна гипотеза, - объяснил Рэгл. - Не очень
серьезная, но вполне достойная того, чтобы не отбрасывать ее с порога.
Может быть, правильного ответа просто не существует?
Лауэри приподнял бровь.
- В таком случае на каком основании мы объявляем один ответ
выигравшим, а все остальные неправильными?
- Может быть, вы просматриваете ответы и выбираете из них тот,
который больше других вас привлекает? Чисто эстетически.
- Вы проецируете на нас применяемую вами методику? - сказал Лауэри.
- Свою методику? - Рэгл был явно сбит с толку.
- Вот именно. Вы ищете верный ответ, исходя не из логики, а из
соображений эстетики. На это указывают сконструированные вами сканирующие
устройства. Вы рассматриваете определенные конфигурации в пространстве,
пытаетесь отыскать устойчивые комбинации во времени. Вы стремитесь найти
недостающие звенья, чтобы рассматриваемый вами рисунок обрел совершенство.
Вы экстраполируете его, добавляя еще один элемент то там, то здесь. Вы не
руководствуетесь при этом соображениями целесообразности той или иной
модификации экстраполируемого таким образом рисунка. Ваш разум, интеллект
не участвуют в этом процессе. Именно так работают, например,
мастера-стеклодувы. Только не подумайте, что я с неодобрением отношусь к
подобному подходу. Как вы там ухитряетесь находить правильные ответы - это
ваше личное дело. Только не советую всю свою энергию направлять на
истолкование наводящих фраз. Сомневаюсь, что вам хоть раз удалось
расшифровать их, вскрыть подлинное содержание. Будь это так, вы бы,
собственно, и не задали мне этого вопроса.
Что верно, то верно, отметил про себя Рэгл. Ему в самом деле ни разу
не удалось извлечь из наводящих фраз что-нибудь конкретное, что помогло бы
найти правильный ответ. По сути, ему даже никогда и в голову не приходило,
что кому-то это удается, что кто-то, вдумавшись, отыщет в них конкретный
смысл. Например, запишет один за другим порядковые по алфавиту номера
первых букв каждого третьего слова, прибавит десять и получит номер
конкретного квадрата. Подумав об этом, он даже рассмеялся.
- Почему вы смеетесь? - крайне озабоченно спросил Лауэри. - Дело это
очень серьезное. Тут ставка - огромные деньги.
- Я подумал о Билле Блэке.
- Кто это?
- Сосед. Он хочет, чтобы я научил его выигрывать.
- Ну - если в основе лежат эстетические соображения...
- Тогда это просто невозможно, - закончил за него Рэгл. - Ему с ними
крупно не повезло. Вот почему я рассмеялся. Он будет разочарован - а ему
так хотелось сорвать пару-другую долларов.
- Вам, значит, доставляет особое удовлетворение понимание того, что
вашему таланту нельзя научиться? - голос Лауэри звучал негодующе, для него
это казалось нарушением исповедуемых им нравственных норм. - ...Что дело
тут не в определенном методе, которого вы придерживаетесь, а скорее в... -
Он стал мучительно подыскивать нужное слово. - Не знаю даже, как это
выразить. Одно очевидно: о случайности здесь не может быть и речи.
- Я рад слышать это от вас.
- Неужели кто-нибудь, находясь в здравом уме, может вообразить, что
вы в состоянии правильно угадывать изо дня в день? Это же абсурд. Не лезет
ни в какие ворота. Вероятность такого везения даже не поддается
исчислению. Вернее, почти не поддается. Мы-таки подсчитали ее. Хвост из
нолей протянулся аж до Бетельгейзе.
- Что такое Бетельгейзе?
- Очень далекая звезда. Я использовал метафору. В любом случае, мы
понимаем, что об угадывании здесь не приходится говорить... Разве, что,
пожалуй, на последней стадии. Когда остается выбирать из двух или трех
квадратов.
- Тогда я бросаю монету, - признался Рэгл.
- Но тогда, - задумчиво произнес Лауэри, потирая подбородок и
покачивая из стороны в сторону сигарой, - когда речь идет о выборе из
двух-трех квадратов после исключения из рассмотрения целой тысячи, тогда
можно себе позволить довериться случаю. На этой стадии вероятность
угадывания достаточно велика.
Рэгл не стал возражать.

Наклонившись над автоматической стиральной машиной в гараже своего
дома, Джуни Блэк загружала барабан одеждой. Чуть подрагивая всем телом, -
она стояла босиком на холодном бетоне - Джуни высыпала в машину порцию
гранулированного стирального порошка, прикрыла небольшую стеклянную дверцу
и включила двигатель. Белье за стеклом пришло во вращение. Отложив в
сторону коробку с порошком, Джуни глянула на часы и направилась к выходу
из гаража.
- О! - удивленно вскрикнула она, увидев стоящего на подъездной
дорожке Рэгла.
- Думал, что свалюсь с катушек, - поморщился Рэгл. - Сестрица
надумала гладить. Весь дом пропах паленым крахмалом. Как будто на дне
старой банки из-под солидола жарятся утиные перья вперемежку с
граммофонными пластинками.
Джуни заметила, что он поглядывает на нее краешком глаза. Сведя
вместе густые брови цвета соломы, он стоял, переминаясь с ноги на ногу,
сцепив перед собою ладони и понуро опустив широкие плечи. В лучах
послеполуденного солнца его кожа отливала густым загаром. Она всегда
удивлялась, как это у него получается. Самой ей никогда не удавалось так
здорово загореть, как она ни старалась.
- Что это сейчас на тебе? - спросил он.
- Короткие джинсы, - ответила Джуни.
- Панталончики, - поправил ее Рэгл. - Я как-то подумал: какова
психологическая подоплека того, что мне так нравятся женщины в
панталончиках? Но затем сказал себе: а разве может быть иначе?
- Спасибо, - усмехнулась Джуни. - Я достаточно догадлива.
- Ты очень хорошо выглядишь, - отметил он. - Особенно, когда босиком.
Как в кино, когда героиня бредет по песчаному пляжу, воздев руки к небу.
- Как там твое сегодняшнее задание? - спросила Джуни.
Он только пожал плечами. Похоже, он не хотел касаться этой темы.
- По-моему, неплохо бы прогуляться, - предложил он.
И снова стал как бы со стороны ее разглядывать. Ей это очень льстило,
но всегда заставляло задаться вопросом, не осталась ли незастегнутой
какая-нибудь из пуговиц. Она едва удержалась от того, чтобы не глянуть
украдкой вниз. Но она знала, что все у нее прикрыто, кроме ног и средней
части туловища.
- У меня живот голый, - вдруг спохватилась она.
- Ну да, у меня что, глаз нету?
- Не туда они смотрят. - Ей захотелось все обратить в шутку.
- Мне подумалось, неплохо бы заглянуть к тебе: может быть, ты не
прочь пойти поплавать. Сегодня такой погожий денек, совсем не холодный.
- Мне еще нужно переделать столько всякой домашней работы! -
вздохнула Джуни.
Но предложение показалось ей весьма заманчивым. В общественном парке
на северной окраине города, там, где начинались невозделанные пологие
холмы, были расположены спортплощадка и плавательный бассейн. Пользовалась
ими, естественно, большей частью детвора, но показывались там и взрослые,
а уж о стайках подростков не приходилось и говорить. Она всегда
чувствовала себя особенно хорошо в компании подростков, - сама закончила
среднюю школу всего лишь несколько лет тому назад, и для нее переход в ее
новое состояние еще не завершился полностью. Душой она все еще ощущала
свою принадлежность к тому поколению, которое с гиканьем носится на
бешеной скорости в открытых автомобилях, таскает повсюду радиоприемники,
из которых на полную громкость льются популярные мелодии... Девушки в
свитерах и коротких носочках, мальчики в синих джинсах и курточках
нараспашку.
- Возьми купальник, - сказал Рэгл.
- Хорошо, - согласилась Джуни. - На часок, не больше, после этого мне
надо будет возвращаться. - Она задумалась на мгновенье. - Марго не...
видела, как ты сюда идешь?
Как она давно уже обнаружила, Марго любила посплетничать.
- Нет, - успокоил ее Рэгл. - Марго сейчас не до... - Он сделал
красноречивый жест. - Она гладит. В общем, очень занята, - так он
окончательно сформулировал свою мысль.
Джуни выключила стиральную машину, взяла купальник и полотенце, и
вскоре они уже дружно шагали через весь город, направляясь к бассейну.
У нее было очень спокойно на душе, когда с нею рядом находился Рэгл.
Ее всегда тянуло к крупным загорелым мужчинам, особенно к тем, кто гораздо
старше ее. Рэгл, как ей казалось, был в самом подходящем для нее возрасте.
Он многое повидал на своем веку, взять хотя бы его воинскую службу на
Тихом океане. Или ту славу в масштабах всей страны, которой он удостоился,
участвуя в газетном конкурсе. Ей нравилось его худое суровое, покрытое
шрамами лицо, на котором не было не то что второго подбородка, а вообще ни
грамма лишней плоти. Он никогда не причесывал свои выцветшие курчавые
волосы. Она почему-то вдолбила себе в голову, что только маменькины сынки
тщательно причесывают волосы. Билл добрых полчаса проводил по утрам,
возюкаясь со своей прической. Теперь, правда, когда стал стричься ежиком,
возни заметно поубавилось. Но она терпеть не могла прикасаться к торчащим
ежиком волосам - жесткая щетина напоминала ей зубную щетку. И еще - Билл
вполне вписывался в свой узкоплечий интеллигентский пиджак... По сути, у
него и плеч-то не было. Единственным видом спорта, которым он увлекался,
был теннис, и это еще сильнее подогревало ее враждебность к нему. Мужчина
в белых шортиках, коротких носочках, теннисных тапочках! В самом лучшем
случае - студент-второкурсник... Кем Билл и был, когда познакомился с нею.
- Тебе бывает когда-нибудь одиноко? - спросила она Рэгла.
- Что?
- Из-за того, что ты не женат. Я вот что имею в виду: разумеется,
совсем неплохо жить со своею сестрой и шурином, но разве тебе никогда не
хочется обзавестись собственным маленьким домиком, где бы жили только ты и
твоя жена? - На слове "жена" она сделала особое ударение.
Рэгл задумался на мгновение.
- В конце концов я так и сделаю. Но горькая правда заключается в том,
что я по натуре закоренелый лодырь.
- Лодырь... - эхом отозвалась Джуни.
Она подумала о всех тех деньгах, которые он выиграл за время участия
в конкурсе. Одному только Богу известно, сколько уже их поднакопилось за
все это время.
- Кроме того, я не люблю ничего постоянного, - продолжал он. -
Наверное, это я во время войны заразился подобными кочевыми
настроениями... Да и до войны наша семья довольно часто переезжала с
одного места на другое. Мой отец и мать были в разводе. Что-то во мне в
самом деле противится тому, чтобы прочно обосноваться... Тому, что
очерчено жесткими рамками одного дома, одной жены, одного ребячьего
выводка. Что символизируется шлепанцами и трубкой.
- А что во всем этом плохого? Это означает душевное спокойствие,
уверенность в будущем.
- Что-то сомневаюсь. И небезосновательно. Один раз я уже был женат.
- Серьезно? - это признание заинтересовало Джуни. - Когда же это
было?
- Много лет тому назад. Еще до войны. Познакомился с девушкой - она
работала секретаршей в одной из транспортных фирм. Очень симпатичная
девушка. Из семьи поляков. Умная, жизнерадостная. Но по мне - чересчур уж
честолюбивая. Ей обязательно нужно было забраться на ту ступеньку
социальной лестницы, где она могла бы устраивать приемы гостей в саду. С
шашлыками во внутреннем дворике.
- Ничего не усматриваю в этом плохого, - заметила Джуни. - Ведь это
так естественно - желание жить, ни в чем не испытывая недостатка.
Джуни позаимствовала этот оборот из "Как в лучших домах на Бульварах"
- одного из журналов, который выписывали они с Биллом.
- Ну а я, как уже тебе сказал, оказался бездельником, - пробурчал
Рэгл и больше не касался этой темы.
Местность стала холмистой, и улица, по которой они шли, поднималась в
гору. Лужайки перед здешними домами отличались куда большими размерами,
чем в других районах города, нередко попадались целые террасы, обсаженные
цветами. За ними виднелись внушительные особняки, дома богачей. Улицы уже
не составляли прямоугольную сетку, а скорее следовали естественному
ландшафту местности. Все чаще стали появляться небольшие рощицы. А еще
выше, за самой последней улицей - Олимпийским проездом - раскинулся
величественный лесной массив.
- Я бы не отказалась перебраться сюда жить, - сказала Джуни.
Здесь несравненно лучше, отметила она про себя, чем в будто сошедших
с одного конвейера одноэтажных коробках без фундаментов, с которых срывает
крыши в первый же ветреный день. В которых, если забудешь закрыть шланг
для подливки, набежавшая за ночь вода затопит весь гараж.
Среди облаков в небе быстро промелькнула какая-то ярко сверкающая
точка и исчезла. Через несколько секунд они с Рэглом услышали слабый, едва
уловимый отдаленный рокот.
- Реактивный истребитель, - предположила Джуни.
Рэгл остановился посреди тротуара, широко расставив ноги, прикрыл
глаза ладонями и, запрокинув голову, стал напряженно вглядываться в небо.
- Ты думаешь, это может быть русский самолет? - озорно спросила
Джуни, подтрунивая над ним.
- Хотелось бы знать, что же все-таки это.
- Ты имеешь в виду, что это там Бог затевает?
- Нет. Совсем не Бог. Я имею в виду те штуки, которые время от
времени летают у нас над головой.
- Вик вчера вечером рассказывал, как он не мог отыскать шнур
выключателя в ванной. Помнишь?
Он кивнул, и они снова стали подниматься в гору.
- Я серьезно над этим задумалась. Раньше я на подобные случаи никогда
не обращала внимания.
- И правильно делала, - заметил Рэгл.
- Но один такой случай я до сих пор помню. Как-то я вышла на улицу,
чтобы подмести тротуар. Вдруг слышу, как внутри дома зазвенел телефон. Это
было примерно год тому назад. Нужно еще сказать, что я тогда дожидалась
одного важного для меня звонка...
Позвонить должен был парень, с которым она встречалась, еще учась в
школе, но Джуни решила не включать в свой рассказ эту деталь.
- Так вот, я бросаю метлу и стремглав мчусь в дом. Ты не помнишь
случайно, сколько ступенек ведут наверх к нашему крыльцу?
- Две, - ответил Рэгл, теперь уже явно заинтересовавшись рассказом
Джуни.
- А я пыталась взбежать по трем ступенькам! Я хочу сказать, я решила,
что их на одну больше. Нет, я что-то не то говорю. Я не решила, я точно
знала, была абсолютно уверена в том, что нужно подняться на три ступеньки.
- Ты хочешь сказать, что ты, подсознательно была уверена в том, что
ступенек три, а не две?
- Вот именно.
- И поэтому упала?
- Нет, - возразила Джуни. - Это не совсем то, когда их три, а ты
считаешь, что только две.
1 2 3 4 5 6