О музее можно написать захватывающую статью, но это будет статья вовсе не о возможностях найти здесь работу. Доктор ван Кайзер с избытком снабдил её материалами для заметки в «Курьере». А теперь она раскопает подлинные факты! И в первую очередь она поговорит с ершистой маленькой женщиной, которая подхватила Рыжика, прежде чем тот успел снова броситься на хранителя.
Глава вторая
Спустившись в круглый холл на первом этаже, Кики подошла к дежурной, которая полчаса назад сказала ей, как найти кабинет хранителя музея.
– Где здесь реставрационная мастерская? – спросила она.
– Внизу, мисс, но посетители туда не допускаются.
– Доктор ван Кайзер разрешил мне взять интервью у миссис… э-э… Дженсен, – соврала Кики, с грехом пополам припомнив фамилию, которую упомянул доктор ван Кайзер. «А кроме того, – мысленно добавила она, – я должна забрать моего кота. Но этого я вам не скажу!»
– Джанссен, – поправила женщина, хмурясь. – Миссис Джанссен. Странно. Но если доктор ван Кайзер разрешил… спуститесь по лестнице в конце коридора и идите налево.
– Спасибо, – сказала Кики и поспешила прочь, пока женщине не пришло в голову проверить правдивость её слов.
В коридоре подвального этажа царил полумрак. У основания лестницы высилась гора пустых упаковочных ящиков. Когда Кики свернула влево, из-за одной из дверей до её ушей донесся приглушенный, но пронзительный скрежет. Скрежет прекратился и вслед за этим раздался знакомый кошачий вопль. Рыжик! Она улыбнулась. Значит, это и есть реставрационная мастерская! Она постучалась в дверь, на которой не было никакой таблички, и поняла, что не ошиблась: изнутри послышались мягкие шлепки в дверь и царапанье. Не успела она взяться за ручку, как дверь распахнулась. Кот радостно бросился к ней, а женщина, которую она видела на третьем этаже, без улыбки смотрела на неё пристальным взглядом.
– Вы ко мне? – отрывисто спросила она.
Кики взяла Рыжика на руки, и тот принялся энергично вылизывать ей лицо.
– Ну так что? – повторила женщина. – Вы ко мне?
– К вам, – ответила Кики, заглядывая через плечо миссис Джанссен в комнату. – Я хотела поблагодарить вас за то, что вы посидели с моим котом… И ещё я хотела бы немного с вами побеседовать. Можно я загляну в вашу мастерскую?
Пожав плечами, миссис Джанссен отступила в сторону, давая Кики войти, и закрыла за ней дверь.
– Проходите, пожалуйста, – сказала она с европейским акцентом. – Ваш кот прелесть. – Она погладила Рыжика, и впервые в уголках её рта появилось подобие улыбки. – Мы с ним подружились.
– Рыжик чувствует, когда его любят, – ответила Кики.
– Меня зовут Гейбриел Джанссен, – представилась женщина. А затем настороженно спросила: – Вы друг доктора ван Кайзера?
– Нет. Я с ним только сейчас познакомилась. Меня зовут Кики Коллир. Я взяла у него интервью для нашей школьной газеты. Мы публикуем серию статей о профессиях. – Она помолчала, обводя взглядом комнату. – Я никогда не бывала в реставрационной мастерской. Можно мне осмотреть её?
Миссис Джанссен с облегчением вздохнула.
– Ну, конечно. Какое у вас необычное имя.
– Полностью меня зовут Кэтрин Кристин, а сокращенно – Кики.
На верстаке, приставленном к одной из стен, лежали инструменты, стояли пузырьки и банки с кистями; в комнате пахло скипидаром. Небольшой сверлильный станок, похожий на бормашину в кабинете зубного врача Кики, был повернут так, что его сверло нависало прямо над металлическим лезвием кинжала на верстаке.
– Вот этот инструмент я слышала из коридора?
– Бор? Да, – сказала миссис Джанссен, кивая. – Время – часы, минуты, секунды – разрушает металл. Время и окружающая среда! Сам воздух, которым мы дышим, образует в металле полости, точно так же, как сахар образует дупла в зубе. Полировкой иногда можно выровнять поверхность – это все равно как вычистить зубы. – Она схватила бор и показала, как исчезает под нажимом визжащего сверла пятнышко ржавчины на клинке.
Рыжик протестующе взвыл, и миссис Джанссен, улыбнувшись ему, выключила бор.
– Просто удивительно! – воскликнула Кики. – Вот уж не думала увидеть в музее бормашину! Или «марлекс»! – Она подняла квадратный кусок тонкой сетчатой ткани.
– Удивительно, что столь юная особа знакома с материалами, которые применяются в медицине, – сказала миссис Джанссен, вопросительно глядя на неё.
– Нет, вообще-то я с ними не знакома, – ответила Кики. – Но у меня мама врач. Это она показала мне «марлекс» и объяснила, как пользуются им хирурги, чтобы закрыть рану. А я воспользовалась «марлексом», когда пару лет назад готовила работу для школьной научной выставки.
– А, понятно. Так вот, то, что лечит плоть, может так же вылечить старую керамику. Я использую в своей работе много врачебных инструментов. – Она открыла кожаный футляр и показала набор острых, как бритва, скальпелей и хирургических зондов из нержавеющей стали.
– Вот это да! – поразилась Кики.
– Наши профессии не так уж несхожи, – продолжила миссис Джанссен. – Хирург ремонтирует поврежденные тела, а я ремонтирую поврежденные старинные вещи. Мы, реставраторы старинных сокровищ, пользуемся многими достижениями современной техники. – Она протянула руку и погладила Рыжика, удобно устроившегося у Кики на руках. – Славный у вас кот. Даже Моне полюбил его.
Из дальнего угла комнаты донеслось приглушенное «гав-гав», и с подстилки на полу в углу комнаты с усилием поднялся пёс весьма почтенного возраста, – вероятно, подумала Кики, помесь таксы с дворнягой, судя по его коротеньким лапам и отвислым ушам, – и тяжелой походкой направился составить им компанию.
С Рыжиком на руках и в сопровождении Моне, который трусил за ней по пятам, Кики обошла всю просторную продолговатую комнату, осмотрев сначала антикварные вещицы, стоявшие на полках вдоль одной из стен, потом верстак, заваленный инструментами и химическими препаратами, и наконец большую картину в богато украшенной раме. На картине, написанной масляными красками, была изображена пасторальная сцена. Сейчас она стояла на боку, а один из углов рамы был скреплен зажимами с мягкой подкладкой.
– Вы чините все эти вещи, миссис Джанссен? – спросила Кики.
– Гейбриел, – поправила женщина. – Называйте меня просто Гейбриел. Если вы станете называть меня миссис Джанссен, мне будет казаться, что вы на меня сердитесь. Люди не обращаются к друзьям так официально. – Она помолчала. – Вот доктор ван Кайзер, тот называет меня миссис Джанссен. И правильно. Потому что мне он не друг.
– Я слышала конец вашего спора с ним. Он жутко сердился!
– Он бессовестный интриган! – возбужденно воскликнула Гейбриел. – Если бы его здесь не было, я бы ушла с работы!
Кики повернулась и удивленно посмотрела на неё.
– Я что-то не понимаю. Если вы его так ненавидите, не легче ли было бы уйти с работы и не встречаться с ним каждый день?
Гейбриел кивнула.
– Конечно, легче. Но тот, кто выбирает легкий путь по жизни, дорого за это расплачивается. Здесь все было по-другому, когда хранителем был мой Роланд.
– Ваш муж?
– Да. Тридцать девять лет он хранил и пополнял собрание Галльярдского музея.
– И вы тоже столько времени тут работаете?
– О нет! Все те годы я работала в своей домашней мастерской, помогая Роланду, чем могла. Он приносил поврежденные экспонаты домой. «Можешь исправить это, Гейбриел?» – спрашивал он. Разные мелочи: отколовшийся кусочек скульптуры, царапинка на холсте, щербинка на керамике. А потом он заболел и болел долго. Я продолжала делать мелкие реставрационные работы для музея, необходимые для поддержания коллекции в хорошем состоянии. Поэтому, когда Роланд умер, попечительский совет попросил меня временно исполнять обязанности хранителя, пока не подыщут ему преемника.
– И этим преемником оказался доктор ван Кайзер? Гейбриел сняла очки с толстыми стеклами и отвела взгляд.
– Да! – отрывисто сказала она, протирая очки о комбинезон, от чего пыли на стеклах только добавилось. – Когда я узнала, что хранителем станет он, я просто не могла уйти.
– Почему?
– Потому что я не могла отдать дело, которому мой муж посвятил всю свою жизнь, в руки этого шарлатана! И тогда я, сославшись на нужду, попросила совет попечителей оставить меня в музее в качестве реставратора. Строго говоря, никакого обмана с моей стороны тут и не было: лечение Роланда стоило огромных денег. Но остаться я хотела совсем по другой причине. – Она водрузила очки обратно на нос и печально улыбнулась. – Поэтому теперь я, как сторожевой пёс, внимательно слежу за ван Кайзером. Сторожу музей, как Моне – меня. – Она наклонилась и погладила пса, который в ответ блаженно заурчал.
– Значит, вы знали доктора ван Кайзера до того, как он приехал сюда?
– Да. Я четыре года работала с ним в Вене. В ту пору это был прыткий молодой человек, очень способный, но своевольный. И в конце концов, как это часто бывает со слабохарактерными, алчными людьми, он пошёл по кривой дорожке. Только тогда его звали иначе – Людвигом Стоттмейером.
– Вы хотите сказать, что он сменил фамилию? Гейбриел подняла дугой бровь.
– Да.
– Почему?
Она поколебалась, прежде чем ответить.
– Он доставил кое-какие неприятности одному из своих работодателей – небольшому европейскому музею с хорошей репутацией.
– Неужели вы не рассказали об этом попечителям Галльярдского музея?
Гейбриел подошла к верстаку и принялась усиленно тереть суконкой клинок кинжала.
– Кто бы стал меня слушать? Они просто сказали бы, что я обезумела от горя и хочу вернуть моего Роланда.
В голове у Кики снова прозвучали сердитые слова доктора ван Кайзера: «Вам никто не поверит!»
– Попечителей не интересовало то, что могла бы рассказать я. На них произвели впечатление его бумаги, дипломы и краткая автобиография, их загипнотизировала его программная речь, полная саморекламы, и они наняли его. – Плечи у неё бессильно опустились. – Вот так-то. А я болтливая старуха. – Она с опаской посмотрела на Кики. – Вы репортер, но я попрошу не писать об этом.
– Нет, конечно, не буду, – заверила её Кики.
Рыжик, которому надоела эта долгая беседа, заворочался у неё на руках, и Кики спустила его на пол. Он направился к подстилке в углу и свернулся клубком на освободившемся после Моне месте.
– Вы работали в одном из музеев Вены? – спросила Кики.
Гейбриел кивнула.
– Да, до того, как мы приехали в Соединенные Штаты. После нашего переезда сюда я сидела дома и работала для души.
– Вы художница?
– Да, я рисую, – ответила Гейбриел. – И немного леплю. А ещё у меня есть круг и печь для обжига.
– Круг?
– Гончарный круг.
– Это у вас я должна была взять интервью! – воскликнула Кики.
– Приходи как-нибудь ко мне домой, – сказала Гейбриел. – Я с удовольствием покажу тебе мои вещи.
– С удовольствием приду, – ответила Кики. Она посмотрела на часы. – А теперь мне надо идти, не то я опоздаю на мой автобус.
Она подняла с подстилки Рыжика, явно не желавшего уходить, посадила его в ранец и за руку попрощалась с Гейбриел Джанссен.
– Спасибо, – сказала она, выходя из двери. – Мне было очень интересно поговорить с вами.
Вечером того же дня Кики вошла в гостиную и села рядом с матерью на диван. Весь день ей не давала покоя мысль о том, что доктор ван Кайзер может уговорить попечительский совет уволить Гейбриел. Рыжик, пожелавший тоже принять участие в беседе, вылез из стоявшего в камине медного бака для кипячения белья, в котором у них хранились дрова, и спрыгнул на пол у ног Кики.
– Мам, как ты поступаешь, если у тебя есть ощущение, что что-то не совсем так, но ты не знаешь точно, что именно?
Доктор Коллир отложила книгу и взъерошила рыжие локоны дочери.
– Это зависит от того, о чем идет речь, – сказала она. – Например, когда я имею дело с больным, я обычно доверяюсь своей интуиции. Что-нибудь не так в школе?
– Нет. Не в школе.
– Ну что тебе сказать, Кики? Я бы попыталась все до конца выяснить.
– Спасибо, я тоже так думаю, – с улыбкой подхватила Кики. Она встала и, нагнувшись, крепко обняла мать. – Спокойной ночи.
Доктор Коллир нерешительно улыбнулась.
– О Боже. Боюсь, я только что разрешила тебе что-то, – вымолвила она, – и сама не знаю что.
– Не будем беспокоиться, мам.
– Меньше всего я хотела услышать от тебя нечто подобное! Спокойной ночи.
Глава третья
Утром в понедельник Кики встретилась с Эндрю в редакции «Курьера» на втором этаже школы.
– Как прошло интервью в Галльярде? – спросил Эндрю.
– Лучше, чем я думала, – ответила Кики. – По-моему, я наткнулась на кое-что поинтересней, чем беседа о возможностях получить работу в музее изящных искусств! – Она вкратце поведала Эндрю о своих встречах с доктором ван Кайзером и Гейбриел Джанссен.
– Он отвратительный тип, – закончила Кики, наморщив нос. – Даже Рыжик почувствовал, какой это фрукт. Мне кажется, я вышла на настоящий разоблачительный материал, только вот не знаю, как его собрать. Никак не придумаю благовидного повода покрутиться там и выведать побольше.
– Ну, села на своего конька! Кики проводит журналистское расследование!
– Не дразнись, Эндрю, – сердито сказала Кики. Она готова была вспылить. – Ты можешь не доверять моему шестому чувству, но уж Рыжик никогда не ошибается.
– Вот тут ты права: я имею в виду первую часть твоей фразы!
В этот момент в редакцию вошла Елена Морган. На несколько секунд воцарилось неловкое молчание. Кики ещё в начале учебного года взяла за правило говорить в её присутствии только о делах «Курьера». У Елены был тонкий слух и длинный язык.
– Поправилась? – спросила Кики, пытаясь заполнить паузу. Елена пропустила вопрос мимо ушей и уселась за свой стол.
– Из всех репортеров, кого ты мог бы послать в Галльярд вместо меня, – обратилась она к Эндрю, – тебя угораздило выбрать как раз такого, который ни черта не смыслит в искусстве! Неужели ты не мог найти никого из наших разъездных корреспондентов?
– Поправилась, сразу видно! – буркнула себе под нос Кики. – Уж Елена всегда найдет слова одобрения и поддержки.
Елена повернула свое вращающееся кресло в её сторону.
– Признайся, ведь в гимнастическом зале ты чувствуешь себя более уверенно, чем в музее!
– Может, и так, – ответила Кики. – Но я не обязательно должна быть в восторге от любого задания, которое получаю. А откуда, кстати, тебе известно, что там была я?
– От самого доктора ван Кайзера, – самодовольно заявила Елена. – Он у нас в субботу обедал. Моя мать, как ты, наверно, знаешь, член попечительского совета.
– Нет, откуда же мне знать, – заметила Кики. – Поспешу занести эту ценную информацию в свой банк важнейших данных.
– Я ушам своим не поверила, когда услышала, что ты стала расспрашивать его о той подделке, которую обнаружили в музейной коллекции. Как это бестактно! И непрофессионально! Человек оказывает нам одолжение, а ты вытаскиваешь на свет божий эту историю.
– Отстань, Елена, – вмешался Эндрю. – Репортеры не должны задавать легких вопросов.
– Только уж если мы будем давать повторную публикацию, – сказала Елена, – статью напишу я. Доктор ван Кайзер приглашает меня со следующей недели на все время весенних каникул поработать в музее стажером, поэтому у меня будет сколько угодно возможностей взять у него ещё одно интервью.
– Стажером? – переспросила Кики. Её так заинтересовала возможность стажировки в музее, что она решила не обращать внимания на ехидные замечания в свой адрес. – А я и не знала, что там есть стажеры!
– До сих пор никогда и не было, – объявила Елена. – Я стала первым стажером в истории музея. Я буду работать непосредственно под началом доктора ван Кайзера, и мистер Дартмут уже обещал поставить мне за стажировку зачет по истории.
– Поздравляю, – буркнула Кики.
Зазвонил звонок, и Кики подхватила свой ранец.
– Я бы как-нибудь обошлась и без этих новостей, – сказала она Эндрю, когда они вышли в коридор. – Встретимся во время перерыва на ленч.
Первый урок – английский язык – Кики просидела, уставившись в окно. Как несправедливо, что стажировка достанется Елене, хотя это ей, Кики, нужно бы было стать стажером, чтобы получить доступ в музей.
– Не повезло тебе, – сказал ей Эндрю в школьной столовой во время ленча. – Не знаю, что тут можно сделать.
– Ну, а я знаю! – сказала Кики. – Миссис Кендрик тоже заседает в этом попечительском совете. Может быть, она похлопочет за меня. Я поговорю с ней сегодня вечером: она попросила меня посидеть с её маленьким Джеффри.
– Попытаться стоит, – согласился Эндрю, – но на твоем месте я никому из членов совета не стал бы рассказывать, зачем тебе понадобилось место стажера. Раз уж они назначили хранителем того типа, значит, они ему доверяют.
– За кого ты меня принимаешь? – сказала Кики. – За круглую дурочку?
– Нет, ты не дурочка – просто тебя завидки берут!
Кики пулей вылетела из столовой, вышла из здания школы и до звонка просидела на бетонных ступеньках главного подъезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13