А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Взрывник захлопнул за ними дверь комнаты и запер дверь на ключ. Потом он, не теряя времени, свистнул пса, и, велев сторожить ему у двери, опять вышел из дома.
Подростки, оказавшиеся в полной тьме, услышали - глухо, сквозь стены как скрипнула калитка.
- Ушел... - выдохнула Вика. - Как ты думаешь, отпустит он нас или нет?
- Не знаю, - хмуро ответил Стасик. - Но, мне кажется, отпустит... Сейчас, я свет включу, я успел заметить, где здесь выключатель.
Он ощупью пробрался по комнате, щелкнул выключателем. Свет был тусклым и слабым - но и он в первое мгновение ослепил ребят.
Комнатка, совсем маленькая, ещё меньше казалась из-за старомодных громоздких предметов, которыми была заставлена: большой пузатый диван, огромный, покрытый вытертым ковриком, сундук вместо прикроватной тумбочки: на этом сундуке стояла большая настольная лампа с разлапистым абажуром видно, эта лампа играла роль ночника, её можно было включать и выключать, не вставая с кровати, в отличие от большого света - и лежали стопки старых газет и журналов. Между стеной и изножьем дивана чудом вместился огромный комод, одна дверца которого не открывалась - диван мешал. Словом, свободного пространства в комнате было очень мало, и оттого возникало ощущение глухой духоты.
- Что-то вроде запасной спальни, да? - спросила Вика, осматривая обстановку. Она включила ночник, в комнате сразу стало теплее и уютней от рыжеватого, приглушенного абажуром, света ночника, отбрасывавшего золотистый круг на сундук и край дивана. - Выключи большой свет, попросила она.
Стасик выключил большой свет, и им сразу стало уютней - насколько они могли вообще уютно чувствовать себя в той ситуации, в которую попали.
- А теперь расскажи мне все, - потребовала Вика. - Откуда взялся этот мужик, и что ты вообще натворил.
- Я не все тебе рассказал... - проговорил Стасик.
- Это я понимаю, - кивнула Вика.
Стасик сел на диван рядом с ней, свесил руки, положив сомкнутые ладони между колен.
- Я с этим мужиком познакомился ночью, когда предварительно осматривал квартиру... Ну, ту, в которой мы были. Я ведь... Я сначала думал, что мне надо умереть. Понимаешь, чувствовал себя обязанным уйти вслед за Катькой. Ну, раз я так её любил, то, значит, теперь и мне на земле места нет. Как-то вот так я это представлял. Я должен был доказать всем, как я её любил, что-то вроде этого. То есть, я хочу сказать, меня бы устроило, чтобы никто не догадывался, что я погиб из-за любви к ней, после всего... После того, как ей попользовались другие. Это бы глупо выглядело, да? Но если б я умер ради нее, то для меня это стало бы доказательством всему свету, что я сумел... Ну, в общем, понятно. Я обследовал дом, обнаружил, что одна из квартир, частью окон глядящая на кладбище, находится как раз в серединке между ещё незаселенных этажей. Ну, словно котлета в гамбургере. И я проник туда ночью... И встретился с этим мужиком. Я не знал, кто он, и что он такое. А он сперва принял меня за одного из тех малолетних воришек, что шарят по незаселенным квартирам и снимают сантехнику, чтобы загнать на толкучке. Вообще-то там и сторожа есть, и все такое, но сторожа тоже мышей не ловят... А он так подумал, потому что застал меня в ванной, где я пробовал воду и очень обрадовался, увидев, что горячая идет. Понимаешь, я сперва думал, что погляжу в бинокль на все похороны, от и до, приблизительно представлю по времени, когда дым из трубы будет... будет Катькой, вот этот миг уловлю... Или дождусь, когда Катькины родители выйдут из крематория и поедут домой. Потом я собирался вскрыть себе вены. А ведь пишут, что лучше всего вскрывать вены в горячей ванне - так наверняка... В общем, мы с этим мужиком разговорились, он меня раскрутил на откровенность. И я ему рассказал о своей любви и обо всем... Он поинтересовался у меня, на какой день и во сколько назначены похороны Катьки, потом сказал: "Что ж, отговаривать тебя не буду, не по мужицки это, отговаривать. Могу лишь попросить, чтобы ты сам передумал. А если не передумаешь, то я готов тебе помочь. В том смысле, что, как ты хочешь, помогу тебе скрыть от всего света причину, по которой ты уходишь из жизни. Есть у меня одна задумка... Но давай потолкуем накануне похорон."
- И что он тебе предложил? - спросила Вика, когда Стасик замолк, собираясь с мыслями. - Это он дал тебе пистолет?
- Да, - ответил Стасик. - Он предложил...
- Он предложил тебе сделать вид, будто ты член тайной молодежной организации, борющейся с коррупцией и бандитизмом? И что ты стреляешься в знак протеста против разгула криминала? Этакий современный тимуровец-комсомольчик, впавший в отчаяние и решивший своей смертью позвать на борьбу, да?
- Да. Он мне объяснил, что правду о том, из-за чего я покончил со мной, будем знать только мы двое, а зато я своей смертью подниму народ на борьбу. То есть, сделаю действительно хорошее дело. Но что в этих обстоятельствах резать себе вены - несерьезно. Настоящие борцы стреляются. Тем более, пистолет станет доказательством, что я не просто так, что я действительно принадлежу к серьезной организации юных мстителей, у которых есть оружие.
- Удивляюсь, как ты мог уши развесить на всю эту чушь, - сказала Вика.
- Сейчас-то, может быть, и не развесил бы. Но тогда... тогда он попал в самую точку. Поддел именно то, что я чувствовал. И, как мне казалось, предложил самый лучший выход.
- Как он не побоялся дать тебе пистолет? Ведь ты мог пойти с этим пистолетом в милицию... - заметила Вика.
- Он сказал мне, что подстрахуется: даст мне пистолет, который засвечен по делу об убийстве, и, если я попадусь с ним или попробую его сдать, я уже вовеки не отмоюсь, - объяснил Стасик. - И вообще, он давал понять - не прямо, а намеками, но, все равно, довольно прозрачно - что он сам из милиции или из спецслужб, и я своим самоубийством окажу им услугу в борьбе с бандитами, раз уж я жить не хочу.
- Все равно не понимаю, как ты на все это купился, - сказала Вика. Ведь это ж такая наглая дуриловка, на которую и дошкольник не клюнул бы!
- Говорю тебе, когда тебе говорят то, что ты хочешь услышать - на все клюнешь! - ответил Стасик. - И я... Мне нравилось тайком вертеть пистолет, думать о том, как я нажму курок... Какой шухер будет вокруг моей смерти! И никто, кроме меня - ну, и этого мужика, которому я доверился - не будет знать, что я застрелился из-за Катьки! Все будут думать, что я... ну, действительно был связан с какими-то очень крутыми ребятами...
- В общем, обманывают того, кто хочет быть обманутым, - подытожила Вика. - Но сейчас-то ты понимаешь, что мужик искал дурака навроде тебя? Рассчитывал найти молодого оторвыша, а нашел ещё лучше - дурака, мечтающего умереть. А если б ты передумал умирать, он бы тебе помог. Ведь в квартире бы ты в любом случае оказался в нужное время! И он бы не только листовку этого хренового Союза За Действие или как там... - она пошарила в кармане дубленки, вынула листовку и поглядела на нее; только тут она спохватилась, что ей становится жарко, и совсем сняла дубленку, - он бы и дистанционное управление этой бомбой возле тебя оставил бы. Да ещё и бинокль! И тогда получилось бы так: молодой "борец" нажал кнопку - и выстрелил в себя, в ужасе от того, что натворил! Все - для следствия есть и мотив, и преступник, да к тому же так здорово покончивший с собой, больше никуда копать не надо! На этом дело закрывается, и все, кто на самом деле устроил взрыв, могут спать спокойно. Все - "следствие закончено, забудьте!" Теперь-то ты это понимаешь?
- Теперь понимаю, - хмуро сказал Стасик.
- Но ты, видно, совсем был плохой, если меня с собой поволок. Зачем ты это сделал? Ты ведь знал, что будет?
Стасик угрюмо рассматривал свои руки.
- Я думал... - пробормотал он. Потом, собравшись с духом, продолжил. Я... Только сейчас я тебе скажу такое... Не обижайся, ладно?
- Кончай париться! - сказала она. - Нас в любой момент могут шлепнуть, и кому тогда какое будет дело, что я знала и что не знала? А выяснить все между нами нужно до конца - хотя бы из-за того, что... ну, что мы так влипли.
- Хорошо, - Стасик глубоко вздохнул. - И вот, у меня появился пистолет, и я совсем иначе себя стал чувствовать. А потом позвонила ты, и спросила, собираюсь ли я быть на похоронах. И я... Не знаю, почему я рассказал тебе об этой квартире. Но мне хотелось - хотелось, понимаешь! чтобы ты хоть какое-то время была рядом со мной. Я решил, что выгоню тебя, когда будет подходить срок. Но... но мне было в кайф представлять, что в той квартире я хоть какое-то время...
- Будешь не одинок? - спросила Вика, кладя ладонь на его руку.
- Нет. Буду рядом с тобой. Рядом - вот в чем все дело! Если бы это была не ты, а кто другой, я бы не назначил встречу! И... - он поперхнулся, потом мужественно продолжил. - Видишь ли, меня так тянуло к тебе, что я не знал, от чего у меня больше в глазах темно: из-за смерти Катьки или из-за этой тяги! И ведь это было неправильно, так? То есть, теперь я знаю, что правильно, но тогда я думал иначе. И я... я решил развязаться со всем. По мужски и жестко. Чтобы... Чтобы не стыдно было умирать.
- Ты хотел выгнать меня? Ты думал, я уйду без тебя? Я бы ведь учуяла, что ты задумал.
- Ты бы ушла, - Стасик медленно покачал головой. - Когда мы с тобой договорились, что пойдем вместе, мне стало совсем тошно. Тошно оттого, что у меня голова кружилась, когда я представлял, что мы будем бок о бок смотреть в бинокль и я буду дышать твоими волосами. И я... я себя ненавидел! И я придумал, что я сделаю, - его голос стал совсем тихим, и, поскольку Вика сидела неподвижно, он наклонился к самому её уху. - Я решил, что изнасилую тебя и вышвырну. А потом застрелюсь - за все рассчитавшись. В том числе и за то, что с тобой учинил. За то, что поломаю тебе всю жизнь.
- Ты? Меня? Ты всерьез думал, что у тебя получится? - Вика почти развеселилась, несмотря на ужас их положения и серьезность чуть не с кровью вылившегося признания.
- Да... - пробормотал Стасик. - Не смейся. Чего смешного? То есть... Даже когда мы оба хотели, и ты не сопротивлялась... все кончилось разговором о прыщах. Что уж говорить, если бы ты начала отбиваться? И потом... Я не хотел умирать, не узнав, что такое женщина. И этой женщиной могла быть только ты!
- Вот как? Только я? - Вика схватила его за плечи и встряхнула. Тогда иди сюда!
Стасик сперва не понял, настолько он был погружен в свои переживания и горькие раздумья о своей несостоятельности и о том, что после таких признаний Вика должна его немедленно оттолкнуть. А потом он даже не вскрикнул, а захрипел. Обняв Вику, он вместе с ней повалился на диван, он мял её тело, а она изворачивалась в его объятиях, расстегивая пуговки и "молнии" на своей одежде. Их судорожная возня скорей напоминала борьбу, чем любовные объятия. Когда Стасик скинул джинсы, Вика запрокинула голову, заставляя себя не смотреть, и закусила губу. И все же не удержалась от того, чтобы поправить Стасика:
- Вот так... Входи чуть снизу... А то больно, будто... И... - это "и" перешло в короткий стон, и почти сразу же все было кончено. Стасик отвалился от Вики, тяжело дыша и чуть ли не с недоумением глядя на девушку. А она, присев, смотрела на него с не меньшим недоумением.
- Вот и все... - пробормотал Стасик.
Вика кивнула и провела рукой по дивану.
- Кровь... - сказала она. - Меньше, чем бывает... если верить рассказам, - ока коснулась своего рта, сразу отняла руку. - И здесь кровь.
Она до крови прокусила себе губу, ожидая того страшного и неведомого, что должно произойти.
- Я... - Стасик говорил с трудом, будто после отчаянного забега на длинную дистанцию. - Я должен был... В этой китайской книге по искусству любви... ну, где они все называют "нефритовые ворота" и "нефритовый столб"... там написано, что очень часто, лишая девственности, надо подкладывать подушку... тогда входишь мягче и под нужным углом... но я... я так... меня так захватило...
- О чем ты говоришь? - пустым голосом произнесла Вика.
- О том, что я должен был позаботиться о тебе... Чтобы тебе было хорошо.
- Мне и так было хорошо. Так хорошо, как никогда в жизни.
- Правда?
- Правда. А тебе?
- Мне тоже, - сказал он. - Только жалко, что все произошло так быстро. Будто, действительно, вспышка молнии. Но ведь потом у нас все это будет происходить дольше, всегда так...
- Да, - она ещё не могла прийти в себя, не могла разобраться в своих чувствах. И мысли были в полном смятении.
- Теперь ты больше не будешь бояться? - спросил Стасик.
- Нет, - машинально ответила она.
- И я не буду, - Стасик пододвинулся к ней, обнял её, бережно и немножко неловко, а она положила голову ему на плечо.
- Я тебя люблю, - сказала она.
Ее глаза теперь отливали особым огнем, сумрачным и светлым одновременно, и этот огонь преображал не только её саму, но и Стасика.
- И я тебя... - сказал он. И добавил. - Мы теперь взрослые.
- "Вот и стали мы взрослыми вдруг", - рассмеялась Вика. И, после паузы. - Ты знаешь, я действительно переменилась. Я готова была... Я ничего не чувствовала, когда нажала на курок и разнесла череп этому типу. Я бы вперед тебя выстрелила в этого старикана... Наума Самсоновича, проговорила она, не удержавшись от ехидцы над необычным именем, - и стала искать его деньги. Но теперь, когда все произошло... Я бы больше не смогла убивать. И, наверно, никогда не смогу. Сейчас я не взялась бы выстрелить в человека. Во мне... не то, что все перевернулось, а будто что-то иное поселилось.
- Кажется, я тебя понимаю, - сказал Стасик.
Вика кивнула. На данный момент она абсолютно верила в то, что говорит, и поклялась бы без задних мыслей, что говорит полную правду. Потом она подумала о другом - и слегка нахмурилась.
- Как ты думаешь, убьют нас или нет? - спросила она.
- Мне почему-то верится, что нет, - ответил Стасик. Может, он и врал но теперь он чувствовал себя обязанным врать, чтобы хоть так оградить Вику от угнетающих страхов.
- Значит, нет, - согласилась Вика.
Они не заметили, как вернулся хозяин дома - если где и скрипнула калитка, то им было не до того. Может, он и дверью слегка хлопнул, входя но они его не расслышали. А обученный пес не стал лаять при появлении хозяина - молча завилял хвостом.
- Хорошо, Барс. Иди в прихожую, - сказал взрывник, поворачивая ключ в замке запертой комнаты.
Вика и Стасик подскочили, но было поздно. Они и отпрянуть друг от друга не успели, когда взрывник увидел в полуоткрытую дверь обнаженную парочку в обнимку на диване.
Сразу притворив дверь так, чтобы оставалась лишь маленькая щелочка, он в эту щелочку сказал - спокойно, с чуть тяжеловесной иронией:
- Эй, вы, кролики, нашли время!.. Одевайтесь и выходите.
Но при всем внешнем спокойствии, его, похоже, глубоко потрясло увиденное - в те мгновения, пока он ещё был один, он стоял столбом, глядя в одну точку, и в этой точке мерещились ему смутные пятна, похожие на очертания влюбленных: тающий мираж, в котором ярче всего выделялись и таяли медленнее всего две зеленоватые звездочки Викиных глаз.
Раздосадованный взрывник пробурчал себе под нос:
- И что это я?..
Стасик и Вика одевались быстро, вроде бы перепугавшись - но, при этом, не могли удержаться от сдавленного хихиканья и перемигивания. Что-то переломилось, атмосфера стала иной - возможно, у них возникло ощущение, что, войдя в мир взрослых, они очертили вокруг себя заколдованный круг, сквозь который никакая напасть до них не доберется. Кроме Вия, конечно... И смутная мысль о том, что хозяин дома может все-таки оказаться Вием, была единственной мыслью, отравлявшей им жизнь.
Взрывник, расслышав это сдавленное хихиканье, свел брови и опустил голову. Так он и стоял истуканом, пока Стасик не спросил из-за двери:
- Можно выходить?
- Нужно! - ответил взрывник, сразу выходя из забытья и принимая обычный вид.
Стасик и Вика вышли в большую - по сравнению с каморкой, где они сидели, можно было называть её большой - комнату. Вид у них был смущенный, но при этом хитроватый. Взрывник это отметил, пробормотав:
- Знает кошка, чье мясо съела... Садитесь, чаю выпьем, - добавил он. Небось, не жрамши весь день.
Они сидели за столом, пили чай, ели тушенку прямо из банки неразогретую, цепляя куски вилками и накладывая на хлеб. Только сейчас Стасик и Вика поняли, как они проголодались, и рубали за обе щеки. После тушенки перешли к густому клубничному варенью, которое взрывник выставил на сладкое, истребляя его тем же макаром.
Взрывник наблюдал исподлобья, как они наворачивают за обе щеки, встал, достал из серванта ещё один батон хлеба и банку с медом, шмякнул на стол.
- Кто его ранил, а кто в голову убил? - осведомился он при этом.
Тинэйджеры поперхнулись. Потом Вика сказала - стараясь говорить как можно спокойней, в тон хозяину дома.
- Стасик ранил. А в голову стреляла я.
- Хм... - взрывник окинул её цепким взглядом. - А я-то вообразил, что наоборот.
От этого взгляда Вика почему-то засмущалась, хотя смущаться было нечего.
- Телефон не звонил, пока меня не было? - спросил взрывник.
- Вроде, нет, - ответил Стасик.
- "Вроде"!.. - поддел взрывник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9