А когда все успокоилось, мы выглянули из окна и увидели лагерь, войска и тебя на дороге. И вот мы до сих пор все это рассматривали. Взгляни-ка, не правда ли, какая красивая комната? Совсем как настоящая.
И впрямь, то была квадратная комната с каменными стенами толщиною аршина в два и со сводами вместо плоского потолка. В одном углу маленькая дверка выходила на лестницу, ведущую вверх и вниз. Дети спустились вниз. Они оказались под огромной аркой, в ней были устроены ворота, которые теперь были заперты толстыми железными засовами. В маленькой комнате в нижнем этаже круглой башни, в которой шла винтовая лестница наверх, одно окно было побольше других. Выглянув в него, дети увидели, что подземный мост поднят и ворота загорожены опускающейся решеткой. Замок был окружен рвом, который казался очень широким и глубоким. Кроме ворот, выходивших к подземному мосту, под аркой, на противоположном конце ее, были еще другие ворота и в них маленькая калитка. Пройдя в эту калитку, дети вышли на широкий двор, вымощенный каменными плитами и окруженный со всех сторон высокими и мрачными стенами замка.
Посреди двора стояла Марта и двигала правою рукою то вправо, то влево: неподалеку от нее кухарка, нагнувшись, тоже как-то странно махала в воздухе руками. Но что было всего удивительнее и ужаснее — это Ягненок, который сидел в воздухе на высоте полтора аршина от земли и заливался смехом.
Дети бросились к нему, но едва Антея успела протянуть руки, чтобы подхватить его, как Марта сказала ей сердито:
— Нет уж, оставьте его, барышня, пока он не плачет!
— Но что же это с ним?! — испуганно воскликнула Антея.
— Ничего с ним, славу Богу, сидит себе детка на своем высоком креслице и смотрит, как я белье глажу. Уходите вы отсюда, пожалуйста, у меня из-за вас только утюг стынет.
Она подошла ближе к кухарке и словно стала мешать невидимые дрова невидимой кочергой. А вслед за тем кухарка как будто поставила невидимую кастрюлю в невидимую печь.
— Бегите вы отсюда куда-нибудь подальше, — говорила она. — И то уж я запоздала, а коли вы еще мешать будете, так и совсем обеда не дождетесь. Проваливайте, что ли, говорю вам! А то вот сейчас пришпилю кому-нибудь грязную тряпку на спину.
— А правда, Марта, с Ягненком ничего не случилось? — беспокойно спросила Джейн.
— Чему с ним случаться-то, если вы его не раздразните? Я думала, что вы от него на сегодняшний день отделаться хотите, а если нет, так и возьмите его с собою, сделайте милость.
— О, нет, нет! — открестились дети и поспешили уйти. Им надо было теперь защищать замок, и, уж конечно, для Ягненка лучше было хотя бы висеть в воздухе в невидимой кухне, чем подвергаться всем опасностям осады. Войдя в ближайшую комнату замка дети уселись на деревянной скамье, стоявшей у одной из стен.
— Какой ужас! — воскликнули вместе Антея и Джейн. — Мне кажется, — прибавила последняя, — что я в сумасшедшем доме.
— Что это все значит? — приуныла Антея. — Мне даже страшно становится. Лучше бы мы пожелали что-нибудь простое: маленькую лошадку, ослика или что-нибудь в этом роде.
— Теперь уже поздно желать, — грустно заметил Роберт.
— Перестаньте, — прервал их Кирилл. — Мне надо подумать.
Он опустил голову на руки и погрузился в размышления. А остальные в это время смотрели по сторонам. Они сидели в длинной и узкой комнате, над головами их были высокие каменные своды. Вдоль комнаты стояли тяжелые дубовые столы, а в конце ее один стол — на особом возвышении. Пол был усыпан чем-то вроде сухих веток, от которых неприятно пахло. В комнате было темно и жутко.
Вдруг Кирилл поднял голову и сказал:
— Слушайте, мне кажется, тут дело вот в чем: вы ведь помните, о чем мы как-то раз просили Чудозавра. Чего бы мы ни пожелали, прислуга не должна замечать никаких чудесных перемен, и с Ягненком ничего не может случиться, если мы о нем отдельно не попросим. Поэтому-то ни Марта, ни кухарка не видят замка и не замечают никаких перемен. А замок стоит как раз на том месте, где был наш дом, то есть, где он и теперь есть. Поэтому-то прислуга и должна видеть только наш дом, иначе она заметила бы перемены. Но нельзя же смешать вместе и дом, и замок, поэтому-то мы должны видеть только замок, а дома видеть не можем, а они видят только дом и не видят замка. И потом…
— Ой, не надо, не надо! — прервала его Джейн. — От твоего объяснения у меня голова закружилась, словно я на карусели катаюсь. Теперь все равно, кто видит, кто не видит. Только, я надеюсь, обед-то наш мы все-таки увидим? А то, если и он будет невидимым, так нам его и руками достать нельзя будет, и есть нечего будет. Я знаю, что это так: я попробовала дотронуться руками до кресла, на котором сидел Ягненок, и ничего не почувствовала, как будто там был только воздух. А не можем же мы есть один воздух! Ох, мне кажется, что я уж много, много лет не завтракала.
— Не стоит понапрасну толковать об этом, — сказала Антея. — Давайте лучше осмотрим весь замок: быть может, мы найдем что-нибудь съедобное.
Слова Антеи пробудили некоторую надежду. Дети повеселели и принялись исследовать замок. Но хотя замок этот оказался и очень красивым, и очень интересным, и был в изобилии снабжен разным оружием, ничего съедобного в нем не нашлось. Не оказалось в нем и войск для защиты от врага.
— Отчего вы не пожелали такого замка, где были бы и солдаты, и еда? — с упреком сказала Джейн.
— Нельзя же все предусмотреть, — возразила ей Антея. — Мне кажется, что пора бы и обедать.
Время обеда еще не пришло, но дети то и дело посматривали на прислугу посреди двора замка и следили за ее странными движениями: ведь они совсем не знали, где же теперь в их невидимом доме была столовая. Но вот, наконец, они увидали, что Марта идет по двору и как будто несет в руках невидимый поднос. По счастью, оказалось, что и столовая в Белом доме, и зал пиршеств в замке находятся как раз на одном и том же месте. Но каково же было огорчение детей, когда они вполне убедились, что не только поднос, но и все, что на нем стояло, осталось для них совершенно невидимым!
В тяжком молчании ждали они, пока Марта разрезала невидимым ножом невидимую баранину, а потом раскладывала невидимой ложкой такие же невидимые картофель и зелень. Когда она вышла из комнаты, дети посмотрели на пустой стол, а потом друг на друга.
— Нет, это хуже всего, что с нами до сих пор было, — подытожил Роберт, хотя он вовсе не отличался особым аппетитом.
— Я еще не очень голодна, — сказала Антея, стараясь по обыкновению смягчить неприятную сторону дела.
Кирилл угрюмо затянул потуже свой пояс. Джейн расплакалась.
Глава седьмая
ОБОРОНА
Дети сидели в мрачном зале пиршеств, в конце одного из темных дубовых столов. Теперь уже не было никакой надежды: Марта принесла обед, но этот обед нельзя было не только увидеть, но даже и нащупать, проводя руками по столу, дети слишком хорошо убедились, что для них тут не было ничего, кроме голой дубовой доски.
Вдруг Кирилл запустил руку к себе в карман и радостно воскликнул:
— Вот здорово! Смотрите-ка, сухари.
Разумеется, они имели довольно непривлекательный вид, но все-таки это были сухари: три штуки нашлось целых да еще порядочная куча крошек и обломков.
— Я взял их сегодня утром у кухарки да совсем о них и забыл, — пояснил он, стараясь разложить все на четыре совершенно равные кучки.
Молча, но с большим удовольствием дети съели сухари, хотя, надо признаться, вкус у этих сухарей был немножко странный, потому что они с утра валялись в кармане вместе с мотком смоленой бечевки, с кусочком восковой свечи и зелеными еловыми шишками.
— Ну-ка, Кирилл, — сказал Роберт, — ты вот такой умный, что умеешь объяснять, почему одно видимо, другое невидимо и все прочее. А как это случилось, что сухари остались, а хлеб, мясо и все другое исчезло?
— Не знаю, — отвечал Кирилл, помолчав. — Разве только потому, что сухари были при нас. Ведь, все что было при нас, то совсем не изменилось: у меня в кармане все, как было, так и осталось.
— Тогда если бы и баранина была при нас, так мы тоже могли бы ее съесть, — сказал Роберт. — Ох, как бы мне хотелось ее найти!
— Как только ее найти-то? Мне кажется, она будет при нас только тогда, когда попадет к нам в рот.
— Или в карман, — добавила Джейн, вспоминая о сухарях.
— Кто же кладет баранину в карман, глупая! — возразил ей Кирилл. — Только знаете что?.. Я сейчас вот попробую!
Низко нагнувшись над столом, он начал двигаться из стороны в сторону и щелкать зубами, как будто кусая воздух.
— Ничего у тебя не выйдет, — грустно усмехнулся Роберт. — Ты только… Ах!
Кирилл сидел с торжествующей улыбкой: в его зубах был ломтик хлеба, да-да, самого настоящего хлеба, все это видели. Правда, как только он откусил от него кусочек, остальная часть ломтика исчезла из виду. Но это ничего не значило, так как Кирилл знал, что ломтик-то все-таки остался у него в руке, хотя он его и не видел и даже не ощущал в пальцах. И действительно, второй раз укусил Кирилл воздух возле своих пальцев, и опять у него во рту оказался кусочек хлеба.
В следующую минуту все другие последовали его примеру, низко нагнулись над столом, водили над ним головами и щелкали зубами. Роберту попался кусок баранины и… но, пожалуй, я лучше опущу занавес над продолжением этой некрасивой сцены. Довольно будет сказать, что и баранины поесть всем удалось. Только когда Марта пришла переменять тарелки, она с самым искренним негодованием заявила, что такого беспорядка на столе она отродясь не видала. Вторым блюдом, по счастью, оказались блинчики. И когда дети в один голос объявили, что им не нужно к блинчикам ни сахару, ни варенья, то Марта могла только сказать:
— Ну, прости Господи, час от часу не легче! Что же это дальше-то будет? — И ушла, разведя руками.
Тут последовала другая некрасивая сцена: вы ведь можете себе представить, каково есть блинчики, хватая их прямо зубами с блюда.
Как бы то ни было, в конце концов все дети были сыты. Теперь у них явилась даже некоторая храбрость, так необходимая для предстоящей обороны замка от нападения врагов. Роберт в качестве коменданта крепости объявил, что надо немедленно забраться на одну из башен и оттуда произвести осмотр неприятельских позиций. Так и было сделано. С башни были отлично видны все окрестности замка. Оказалось, что сейчас же за крепостным рвом со всех сторон были раскинуты вражеские шатры. Довольно неприятная дрожь пробежала по спинам детей, когда они увидели, что все воины в лагере усердно точат свои мечи и копья, натягивают луки и чистят щиты. По дороге шел большой отряд с лошадьми, тащившими огромное бревно. Увидев это, Кирилл даже побледнел. Он понял, что это бревно должно служить тараном, которым будут разбивать ворота.
— Счастье наше, что вокруг замка есть ров, — сказал он. — И еще хорошо, что мост поднят; я совсем не знал бы, как с ним управиться.
— Конечно, в осажденном замке мост должен быть поднят, — кивнул Роберт.
— Ты ведь говорил, что в нем должны быть и солдаты, — напомнил Кирилл.
— Да. Но почем мы знаем, сколько времени тянется осада, — мрачно отвечал Роберт. — Быть может, большая часть смелых защитников замка была перебита еще в начале осады, а также и вся провизия съедена, а теперь осталась только горсть неустрашимых храбрецов, то есть нас, которые будут защищаться до последней капли крови.
— Как же ты начнешь защищаться? — спросила Антея.
— Нам надо вооружиться и потом стрелять в них, когда они пойдут в атаку.
— В старину лили расплавленный свинец на осаждающих, когда они подходили слишком близко, — сказала Антея. — Раз как-то папа мне показывал в старой крепости такие особые дыры, через которые выливали свинец, и у нас здесь в башне над воротами есть точно такие же дыры.
— Я очень рада, что это только игра. Ведь это же игра, не правда ли? — робко подала голос Джейн.
Никто ей на это не ответил.
Дети нашли в замке много странного оружия, но справиться с ним не только для младших, но и для самого мужественного Кирилла было не под силу. Все эти мечи, копья, самострелы были страшно тяжелы, а луки оказались такими упругими, что их и согнуть никто не мог. Более удобным оружием оказались кинжалы, но Джейн надеялась, что враги не подойдут уж слишком близко и что в кинжалах надобности не будет.
— Ничего, мы будем бросать их вместо дротиков, — решил Кирилл, — или ронять вниз на головы врагов, если они посмеют переплыть ров. Кстати, на том конце двора есть множество камней, не принести ли нам их наверх? Мы тоже могли бы бросать их вниз.
И вот в комнате над воротами замка мало-помалу образовалась куча камней, а рядом с ней лежали еще более грозные с виду орудия обороны, ножи и кинжалы.
Когда Антея шла по двору за камнями, ей вдруг пришла в голову очень хорошая мысль, которую она и поспешила привести в исполнение. Найдя Марту, Антея сказала ей: «Дай нам, пожалуйста, сухарей, мы хотим играть в осаду замка, и сухари будут у нас провизией для защитников. Положи мне их, пожалуйста, прямо в карман, а то вон какие у меня руки грязные! Другие за своими сухарями сами придут».
И правда, это была счастливая мысль: теперь с четырьмя полными горстями воздуха, немедленно обращавшимися в горсти сухарей, как только Марта их клала в карманы, гарнизон замка был снабжен провизией, которой хватит до самого вечера.
Так как свинца в замке не нашлось, то вместо него дети притащили несколько кувшинов с холодной водой, чтобы лить ее на врагов.
Время после обеда пролетело удивительно быстро: хлопот у всех было множество. Однако никто, кроме Роберта, не отдавал себе отчета в том, насколько положение было действительно опасным. Для всех остальных, кто видел вражеский лагерь лишь издали, все приключение казалось не то игрой, не то очень занимательным и совершенно безопасным сновидением. По временам и Роберту казалось то же самое, но боль в ухе тотчас же заставляла вспоминать, что грубые пальцы Джакина совсем не сновидение.
Приблизительно в то время, когда надо было пить чай, сухари были съедены. Холодная вода, добытая из колодезя посреди двора и разлитая в рога, заменила собою чай. Кирилл настоял, чтобы часть сухарей была отложена в запас на случай, если кто-нибудь очень ослабеет в пылу битвы. Как раз в ту минуту, когда запас сухарей укладывали во что-то похожее на каменный шкаф в стене замка, раздался громкий и резкий звук трубы.
— Вы слышите? Они по-настоящему! — сказал Роберт. — Вот теперь они пойдут на приступ.
Все бросились к узким окнам.
— Да, — продолжал Роберт, — вон они все выходят из палаток, словно муравьи, вон противный Джакин вертится у рва возле моста. Мне бы хотелось, чтобы он увидел, как я ему язык покажу. Вот тебе. Э-а!
Другие в это время так побледнели, что им и в голову не приходило показывать языки кому бы то ни было. На Роберта они взглянули с почтительным удивлением.
— Ты, Роберт, и в самом деле храбрый, — сказала Антея.
— Чепуха! — воскликнул Кирилл и в один миг из бледного стал пунцовым. — Роберт все утро готовился воевать, а я об этом совсем не думал. Я тотчас же стану храбрее его, вот увидите!
— Ах, Боже мой! — воскликнула Джейн. — Не все ли равно, кто из вас храбрее! Я только думаю, что Кирилл был ужасно глуп, когда пожелал жить в осажденном замке, и я совсем не хочу так играть.
— Пустяки ты болтаешь… — начал было Роберт, но его перебила Антея:
— Нет, нет! не о чем спорить. И это очень хорошая игра, потому что они ведь не могут попасть к нам в замок, а если и попадут, то все равно: ведь у всех образованных народов войска никогда не трогают женщин и детей.
— А ты совсем, совсем уверена, что они образованные? — спрашивала Джейн, тяжело дыша. — Они, кажется, такие странные!
— Ну, ничего! — отвечала Антея, показывая рукою за окно. — Посмотри, какие у них разноцветные маленькие флаги на пиках. А какой красивый у них командир! Смотри, вот он! Не правда ли, Роберт, это он, — на серой лошади?
Джейн согласилась выглянуть в окно. И правда, зрелище было очень красиво: зеленый луг, белые шатры, развевающиеся флаги, блеск оружия, яркие краски одежд и шарфов — все это походило на красивую раскрашенную картинку. Раздавались звуки труб, а когда они на минуту смолкали, то слышалось бряцание оружия и отдаленный говор.
Вот выступил вперед трубач, он подошел к самому берегу крепостного рва, который теперь вдруг стал гораздо уже, чем был раньше. Послышался такой громкий и протяжный звук трубы, какого дети до сих пор еще не слыхали. Когда он умолк и эхо его замерло вдали, человек, выступивший вперед вместе с трубачом, громко крикнул:
— Внимайте мне, вы, осажденные!
Слова его быстро долетели до защитников замка, приютившихся в комнате над воротами.
— Что надо?! — в ответ ему закричал Роберт грозно.
— Именем нашего повелителя Короля и нашего милостивого господина и вождя Вульфрика де Тальбота я требую, чтобы этот замок был сдан под страхом огня, меча и разорения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18