По-видимому, мама с папой обожали этого голубоглазого мальчика, своего первенца. Вот они и попытались заменить его Уиллом.
Дорогой К.Г.!
Не знаю, о чем писать.
Все переменилось.
Я не могу в это поверить.
С любовью,
Фиалка
Из книги Каспера Грёзы. «Полночь»
Загадай желание…
ГЛАВА 12
Я снова уложила альбом на дно коробки, завернула детские вещи в бумагу, обвязала голубыми ленточками, обмотала коробку коричневым скотчем и задвинула на место, в дальний угол.
Осторожно пробралась к люку, пытаясь кое-как разобраться в том, что произошло. Мне было очень грустно, как будто в той коробке на самом деле я нашла мёртвого братика. Я выключила свет и тихонько спустилась по стремянке.
Уилла и Жасмин не было. Я стояла на лестничной площадке, все ещё сжимая в руке таймер. Может, они не слышали, как он прозвенел? Куда они подевались?
Я уже хотела позвать их, как вдруг до меня донёсся голос Жасмин. Она была в комнате Уилла. Может быть, они там спрятались, чтобы неожиданно выскочить и напугать меня? Я на цыпочках двинулась к его комнате. Осторожно приоткрыла дверь и заглянула.
Уилл и Жасмин стояли посреди комнаты. Уилл обнимал Жасмин, запустив руки в её чудесные волосы. Он наклонил голову. Она запрокинула лицо кверху.
Они целовались. Я смотрела на них и не могла отвести глаз. Может, прошла секунда, а может, минута, час. Время остановилось, хотя таймер по-прежнему тикал у меня в руке.
Вдруг Уилл чуть отодвинулся.
— Твоя фея втыкается мне в грудь.
Жасмин закинула фею за плечо.
— Боже мой. Бедная Фиалка! — сказала она.
— Бедная Фиалка и её порхающие феечки, — сказал Уилл.
И они засмеялись.
Этого я вынести не могла. Я влетела в комнату и сорвала с Жасмин фею прямо через голову.
— Правильно, смейтесь! Смейтесь надо мной, вы оба! — заорала я и с размаху швырнула фею Жасмин в угол.
Я убежала к себе в комнату. Жасмин побежала за мной. Она плакала.
— Ах, Фиалка, я не хотела…
— Нет, хотела. Не беспокойся, я и сама знаю, что они дурацкие. Я сама дура, девочка-подросток возится с феями, с глупыми, тупыми куколками! — кричала я.
Я стала хватать фею Роз, Иву, Стрекозу, Воронью фею, срывать их одну за другой, откручивать им головы, ручки-ножки, яростно комкать крылышки.
Жасмин тоже кричала, упрашивала меня остановиться. Примчался Уилл, начал хватать меня за руки. Я вырвалась, оцарапав ему лицо вороньим клювом.
— Что это за игры, Филь? — прошептал он. По щеке у него потекла кровь.
Я сказала:
— Я больше не играю в игры.
Сдёрнула с вешалки свою куртку, оттолкнула их обоих и бросилась вниз по лестнице. На бегу схватила десятку, которая так и лежала на столе, и выбежала на улицу. В руке у меня была зажата Воронья фея. Я вцепилась в неё мёртвой хваткой, словно в какой-нибудь талисман, и кинулась прочь.
Я не знала, куда бегу, что делаю. Мне просто было необходимо убежать от всех. Я слышала, как Уилл зовёт меня, но не оглянулась. Я не знала, бегут они за мной или нет. Все равно им меня не догнать. Я мчалась, будто у меня самой выросли крылья.
И в городе я продолжала бежать, как сумасшедшая. Мне нужно было уйти как можно дальше. В голове прозвучала фраза: «…аж через три графства». И вдруг я поняла, куда бегу. Не было нужды смотреть адрес. Я помнила его наизусть.
На станции я купила детский билет. Он стоил девять фунтов девяносто девять пенсов. Маршрут был довольно сложный, с двумя пересадками. Кассир два раза мне объяснил, и я повторяла его слова про себя, словно заклинание.
В поездах и на платформах между пересадками я не находила себе места. Все думала про Уилла и Жасмин. Вспоминала нашу короткую, такую яркую дружбу. Неужели она с самого начала подружилась со мной только для того, чтобы познакомиться с Уиллом? А он? Его действительно интересует Жасмин или все это — хитрая игра, чтобы задеть меня побольнее?
Голова у меня чуть не лопалась, когда я думала об этом. Все можно было объяснить и так, и этак. Совсем как на иллюстрациях Каспера Грёзы. Смотришь на картинку, где нарисована безобразная старая ведьма и стайка визжащих детей, и думаешь поначалу, что она грозит им каким-то злобным колдовством и они плачут от страха. А потом присмотришься как следует и видишь, что это просто расстроенная старушка пятится от нахальных детишек, которые дразнят её и строят ей всякие козни. Или вдруг прекрасная нимфа с крольчонком на руках оказывается голодной хищницей, готовой вцепиться кролику в горло, задушить его и зажарить себе на обед. Несчастная принцесса в когтях громадного чешуйчатого змея — кажется, тут уж все понятно, но, может, она сама заманила этого змея, зачаровала его и теперь запрокинула голову от восторга?
Я мысленно перелистывала книги Каспера Грёзы. Оказывается, я помню все его иллюстрации, все до единой.
Несколько часов спустя я добралась до конечной станции. И вот я стою в растерянности на платформе и не знаю, куда теперь идти. Спросила встречную старушку, не знает ли она, где находится Парадайз-стрит, но она ответила с иностранным акцентом, что нездешняя. Спросила молодого человека, он сказал, что никогда не слышал про такую улицу. Спросила школьниц — они странно посмотрели на меня, покачали головой и захихикали. Тогда я сошла с платформы и вышла на улицу. На стоянке стояло такси, и я спросила водителя, знает ли он этот адрес.
Он сказал:
— Ну конечно, деточка. Залезай.
— Нет, мне не хочется ехать, — сказала я и покраснела. — Я лучше пешком. Вы не могли бы указать мне дорогу?
Он вздохнул и быстро протараторил весь маршрут: налево, опять налево, направо, опять направо… В голове у меня все поплыло.
— Запомнила? — спросил он.
Я кивнула, не решаясь попросить его повторить все сначала.
— Чепуха! Небось одна каша в голове, да? — сказал он. — Ну-ка запрыгивай. Я отвезу тебя.
— Но у меня нет денег.
— Ничего. Не могу же я отпустить тебя болтаться по незнакомому городу. К тому же район там не очень-то спокойный.
— Спасибо вам большое.
— У меня, знаешь ли, дочка, как ты. Хочется думать, что при случае кто-нибудь и её выручит.
Таксист долго вёз меня по мрачным улицам, среди почерневших складов, пустырей и заколоченных магазинчиков. Дальше пошли совершенно одинаковые унылые переулки, и наконец мы добрались до Парадайз-стрит. Это была уродливая улица с приземистыми домами, неухоженными садиками и кучами мусора прямо на мостовой.
— Ты уверена, что тебе сюда?
— Да, пожалуйста. Дом двадцать восемь.
Таксист затормозил у самого дома. Штукатурка на стенах кое-где облупилась, на крыше не хватало черепиц. Кто-то заклеил окна полиэтиленовой плёнкой вместо стёкол, так что дом смотрел на мир тусклыми глазами. Дверь была выкрашена грубой красной краской, какой красят почтовые ящики — словно ярко-красная губная помада на лице старухи.
Не может быть, чтобы такой художник, как Каспер Грёза, жил в этом доме! Но больше идти мне было некуда, поэтому я горячо поблагодарила сердобольного таксиста и сделала вид, будто все в полном порядке. Он сидел и с сомнением смотрел на меня. Не могла же я вечно стоять на тротуаре. Пришлось войти в проломанную калитку и подняться на крыльцо. Только когда я постучала, машина уехала.
Я подождала пару секунд, затаив дыхание, а потом снова побежала к калитке. Но не успела, дверь дома отворилась.
— Эй, что тебе?
Довольно молодая женщина с усталым бледным лицом, с хнычущим младенцем на руках.
— Ой, простите! Я, наверное, ошиблась адресом, — промямлила я.
— Да? — Она подозрительно смерила меня взглядом с ног до головы. — Кого ты хотела видеть?
Я сделала глубокий вдох.
— Понимаете, я думала, здесь раньше жил Каспер Грёза.
— Что-что? Здесь жил человек по имени Каспер? Я в этом сильно сомневаюсь.
— Значит, вы давно здесь живёте?
— Всего полгода, да и того много. Мерзкая трущоба. Я все хожу в местный совет с тех самых пор как родился ребёнок, но они ничего не хотят слушать. Его постоянно мучают простуды, глядишь — и до астмы дойдёт, если мы отсюда не переедем.
Малыш захныкал громче, будто понимал, о чем идёт речь. Женщина перехватила его поудобнее.
— Пойду я. Пора его кормить. Всего хорошего.
— Да. Извините. До свидания.
Я ещё не успела договорить, как она закрыла дверь.
Я боком протиснулась в перекошенную калитку и остановилась, глядя на дом. Наверное, я неправильно запомнила адрес. Но ведь я знала его долгие годы, лучше, чем собственный. Да какая разница? Во всяком случае, сейчас Каспера Грёзы здесь нет.
Я зажмурилась, боясь расплакаться прямо посреди улицы. Сунула руки в карманы куртки, покрепче сжала Воронью фею. И тут услышала шаги. Я открыла глаза и увидела очень толстого человека, который шёл переваливаясь мне навстречу. Он просто не мог идти ровно, такой он был грузный. Когда он подошёл ближе, я услышала его свистящее дыхание.
Мне он понравился, хотя и был такой толстый. На нем был огромный оливково-зелёный пиджак, гигантские чёрные брюки и лиловые замшевые ботинки. Светлые, довольно длинные волосы спадали ему на лицо. От ходьбы он весь покраснел. Было неловко его разглядывать. Наверное, ему уже надоело, что все на него таращатся. Я отвела глаза и снова посмотрела на дом.
Я ждала, пока пузан пройдёт мимо. Но он замедлил ход, его лиловые ботинки едва двигались. Вдруг он остановился, оказавшись почти вплотную ко мне. Он быстро, со свистом дышал. От него пахло туалетной водой с ароматом лимона. Сунув руку в карман пиджака, он вытащил носовой платок и вытер лоб. Потом как-то застенчиво кивнул мне и двинулся прочь, туда, откуда пришёл. Можно подумать, он специально приходил посмотреть на дом номер двадцать восемь. Для этого могла быть только одна причина.
— Простите, — робко крикнула я ему в спину. — Я знаю, это звучит очень глупо, но… Вы любите Каспера Грёзу?
Он остановился. Обернулся, насторожённо посмотрел на меня.
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что он раньше жил здесь. А вы, мне показалось, тоже смотрели на этот дом.
— А тебе нравится Каспер Грёза? — спросил он.
— Очень. У меня все его книжки, даже «Дымчатая фея». Я знаю их наизусть, все двенадцать.
— А которая тебе больше нравится?
— Наверное… Вообще-то они мне все нравятся, но, наверное, больше всех — «Полночь».
— Какая страница?
— Последняя, та, где принцесса выглядывает из окна своего дворца. То есть это я так думаю, что она во дворце. Может быть, это тюрьма — трудно отличить при лунном свете. Там вдали виднеется церковь с высоким шпилем, и часы бьют полночь. На следующей странице сказано, что, если загадать желание, пока бьют часы, оно обязательно сбудется.
— Разве там так сказано? Или же там сказано, что желание, может быть, сбудется?
— Ой, правда! Так вы действительно его фан, раз настолько хорошо знаете его книги.
Но он, как ни странно, покачал головой.
— Нет, я бы не назвал себя фаном. Я вижу недостатки в каждой иллюстрации.
— Но ведь они такие прекрасные! Все до единой! Даже когда он рисует что-нибудь уродливое или злое. Это самые чудесные иллюстрации в мире! — возмутилась я.
— Что ж, я не стану с тобой спорить. Я уверен, Каспер Грёза был бы очень горд, если бы знал, что на свете живёт такой горячий поклонник его творчества.
— Я всегда говорила, что я его фан номер один, только это глупо, ведь его книгами зачитываются сотни и тысячи людей. Есть даже фан-клуб, но там заправляют его издатели. Он сам никогда не выходит на сайт.
— Я слышал, он большой нелюдим, — печально произнёс толстяк.
— Никто не знает, где он живёт, и он никогда не даёт интервью, и не раздаёт автографов, и никогда никому не пишет.
— Совсем никому?
— Ну, может быть, один раз, давным-давно, — сказала я, с нежностью думая про свою тайну.
Я невольно улыбнулась, и толстяк улыбнулся мне в ответ.
— А вам он тоже написал? — спросила я. — Вы поэтому знаете этот дом?
— Я всегда знал этот дом, — сказал он.
Я внимательно вгляделась в его лицо и вдруг представила его при другом освещении.
— Это вы! — прошептала я.
— По-моему, я тоже тебя знаю. Ты… Ты… У тебя какое-то цветочное имя. Постой… Ты Фиалка!
— Как вы меня узнали?
— Ты, Фиалка, первый человек, который написал мне письмо о моей книжке. Я храню его как сокровище.
— И вы мне прислали ответ, и там был обратный адрес. Я ещё раз вам написала, но письмо вернулось назад.
— Я переехал. А когда вышла следующая книжка, меня завалили письмами. Я решил, что никому больше не могу отвечать. Прости.
— Я понимаю. А я вам до сих пор пишу.
— Что, моим издателям?
— Нет. Пишу письма и складываю в большую серебряную шкатулку. Я держу её в платяном шкафу. Ну, как будто я их отправила.
— Какая прелесть! Но теперь, я думаю, ты не будешь мне писать, после того как узнала, какой я на самом деле. Не очень-то похож на прекрасного принца, а?
— По-моему, вы красивый. Очень, — сказала я.
— Ты очень добрая девочка, Фиалка. — Он снова порылся в кармане и вытащил записную книжку в кожаном переплёте и авторучку.
— Вы хотите дать мне автограф?
— Если хочешь. И маленькую картинку?
— Ой, пожалуйста!
Он положил книжечку на левую ладонь и начал рисовать. Я следила, как чёрные линии на страничке складываются в знакомую маленькую фею, чуть склонившую голову набок.
— Это фея Фиалка!
— Она самая.
— Так интересно смотреть, как она появляется на бумаге, словно по волшебству. По-моему, это и есть волшебство! Ведь утром я ещё не знала, что приеду сюда. Я живу за много-много миль от этого места. И все-таки я здесь, и вы здесь, какое удивительное, чудесное совпадение!
— Не такое уж совпадение. Я почти каждый день прихожу сюда. За углом меня ждёт шофёр. Я прогуливаюсь по этой улице до самого дома. Постою минутку-другую, вспомню те времена, когда я ещё не был Каспером Грёзой.
— А кем же вы были?
— Это секрет, Фиалка.
— Я никому не скажу, вы же знаете.
— Я был несчастным, застенчивым толстым мальчиком по имени Колин Данвелл. Дома у меня было не очень-то хорошо, вот в этом самом доме. А школу я ненавидел. Я плоховато учился, и все вокруг надо мной смеялись.
— Но, наверное, по рисованию вы были лучше всех.
— Наверное, был, но рисование никто не считал серьёзным предметом. К тому же в школе рисовали не то, что мне хотелось. Зато дома я запирался у себя в комнате и создавал на бумаге свой собственный волшебный мир. Правда, приходилось прятать рисунки от братьев, не то они бы меня совсем задразнили. Я мечтал поступить в художественное училище, но в шестнадцать лет мне пришлось бросить школу и пойти работать в газетный киоск, к дяде. Я ненавидел эту работу. Мне всегда было сложно общаться с людьми, да к тому же такое количество шоколада вокруг — постоянный соблазн. Я ел целый день и ещё полночи. И до сих пор сохранил эту привычку, хотя Оливия все время уговаривает меня начать худеть. Она мой издатель, а теперь и партнёр.
— Блондинка с длинными волосами, — вздохнула я.
— Верно. Ты так много знаешь обо мне, Фиалка. Я послал ей «Дымчатую фею». Эту книжку я сочинил ещё подростком, когда работал в киоске. Я отправил её многим издателям, и все они её отвергли. Так продолжалось несколько лет. Я впал в депрессию. Мне казалось, что мои мечты никогда не сбудутся, но вот рукопись попала к Оливии. Она прочла, ей понравилось, она захотела со мной встретиться… А позднее, когда разразился скандал и тираж изъяли, она не потеряла веры в меня и заказала мне новую книжку. Теперь у меня совсем другая жизнь, и я до сих пор не могу до конца в это поверить. Я не хочу жить богемной жизнью, которой живёт большинство художников и писателей. Не по душе мне это. Да и вид у меня не презентабельный. Так что слава меня не волнует, и богатство тоже, хотя, конечно, очень приятно иметь возможность жить в таком доме, какой мне нравится, и наполнить его красивыми вещами. Но самое чудесное — я могу целыми днями работать, создавать свои волшебные миры.
Мне нравится приезжать сюда, чтобы на минуточку окунуться в ту, прежнюю жизнь, вспомнить, как все было раньше. Я теперь благодарю судьбу за то, что жил в этом уродливом доме и даже за то, что всегда оставался третьим лишним — иначе бы я не начал придумывать свой собственный мир, где живут крошечные прекрасные существа. Ну, вот тебе твоя фея.
Он нарисовал очень красивую фею Фиалок и сделал ей длинные тёмные волосы, точь-в-точь как у меня.
Фиалке, моему фану номер один.
Я очень рад, что мы встретились.
Ровно в полночь загадай желание!
С самыми лучшими пожеланиями от Каспера Грёзы.
— Я обязательно загадаю желание, — сказала я.
— А тебе тоже нравится рисовать?
— Да, но я не так уж много рисую. Я шью.
— Что же ты шьёшь?
Я сделала глубокий вдох.
— Я шью фей. Ваших фей.
Я вытащила из кармана растерзанную Воронью фею.
— Боже, это же просто чудо! Как раз то, что нужно. Сейчас производят много кукол по моим книжкам, но я их терпеть не могу.
— И я тоже. Если хотите, я подарю вам Воронью фею, только у неё нога отваливается и волос немножко не хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Дорогой К.Г.!
Не знаю, о чем писать.
Все переменилось.
Я не могу в это поверить.
С любовью,
Фиалка
Из книги Каспера Грёзы. «Полночь»
Загадай желание…
ГЛАВА 12
Я снова уложила альбом на дно коробки, завернула детские вещи в бумагу, обвязала голубыми ленточками, обмотала коробку коричневым скотчем и задвинула на место, в дальний угол.
Осторожно пробралась к люку, пытаясь кое-как разобраться в том, что произошло. Мне было очень грустно, как будто в той коробке на самом деле я нашла мёртвого братика. Я выключила свет и тихонько спустилась по стремянке.
Уилла и Жасмин не было. Я стояла на лестничной площадке, все ещё сжимая в руке таймер. Может, они не слышали, как он прозвенел? Куда они подевались?
Я уже хотела позвать их, как вдруг до меня донёсся голос Жасмин. Она была в комнате Уилла. Может быть, они там спрятались, чтобы неожиданно выскочить и напугать меня? Я на цыпочках двинулась к его комнате. Осторожно приоткрыла дверь и заглянула.
Уилл и Жасмин стояли посреди комнаты. Уилл обнимал Жасмин, запустив руки в её чудесные волосы. Он наклонил голову. Она запрокинула лицо кверху.
Они целовались. Я смотрела на них и не могла отвести глаз. Может, прошла секунда, а может, минута, час. Время остановилось, хотя таймер по-прежнему тикал у меня в руке.
Вдруг Уилл чуть отодвинулся.
— Твоя фея втыкается мне в грудь.
Жасмин закинула фею за плечо.
— Боже мой. Бедная Фиалка! — сказала она.
— Бедная Фиалка и её порхающие феечки, — сказал Уилл.
И они засмеялись.
Этого я вынести не могла. Я влетела в комнату и сорвала с Жасмин фею прямо через голову.
— Правильно, смейтесь! Смейтесь надо мной, вы оба! — заорала я и с размаху швырнула фею Жасмин в угол.
Я убежала к себе в комнату. Жасмин побежала за мной. Она плакала.
— Ах, Фиалка, я не хотела…
— Нет, хотела. Не беспокойся, я и сама знаю, что они дурацкие. Я сама дура, девочка-подросток возится с феями, с глупыми, тупыми куколками! — кричала я.
Я стала хватать фею Роз, Иву, Стрекозу, Воронью фею, срывать их одну за другой, откручивать им головы, ручки-ножки, яростно комкать крылышки.
Жасмин тоже кричала, упрашивала меня остановиться. Примчался Уилл, начал хватать меня за руки. Я вырвалась, оцарапав ему лицо вороньим клювом.
— Что это за игры, Филь? — прошептал он. По щеке у него потекла кровь.
Я сказала:
— Я больше не играю в игры.
Сдёрнула с вешалки свою куртку, оттолкнула их обоих и бросилась вниз по лестнице. На бегу схватила десятку, которая так и лежала на столе, и выбежала на улицу. В руке у меня была зажата Воронья фея. Я вцепилась в неё мёртвой хваткой, словно в какой-нибудь талисман, и кинулась прочь.
Я не знала, куда бегу, что делаю. Мне просто было необходимо убежать от всех. Я слышала, как Уилл зовёт меня, но не оглянулась. Я не знала, бегут они за мной или нет. Все равно им меня не догнать. Я мчалась, будто у меня самой выросли крылья.
И в городе я продолжала бежать, как сумасшедшая. Мне нужно было уйти как можно дальше. В голове прозвучала фраза: «…аж через три графства». И вдруг я поняла, куда бегу. Не было нужды смотреть адрес. Я помнила его наизусть.
На станции я купила детский билет. Он стоил девять фунтов девяносто девять пенсов. Маршрут был довольно сложный, с двумя пересадками. Кассир два раза мне объяснил, и я повторяла его слова про себя, словно заклинание.
В поездах и на платформах между пересадками я не находила себе места. Все думала про Уилла и Жасмин. Вспоминала нашу короткую, такую яркую дружбу. Неужели она с самого начала подружилась со мной только для того, чтобы познакомиться с Уиллом? А он? Его действительно интересует Жасмин или все это — хитрая игра, чтобы задеть меня побольнее?
Голова у меня чуть не лопалась, когда я думала об этом. Все можно было объяснить и так, и этак. Совсем как на иллюстрациях Каспера Грёзы. Смотришь на картинку, где нарисована безобразная старая ведьма и стайка визжащих детей, и думаешь поначалу, что она грозит им каким-то злобным колдовством и они плачут от страха. А потом присмотришься как следует и видишь, что это просто расстроенная старушка пятится от нахальных детишек, которые дразнят её и строят ей всякие козни. Или вдруг прекрасная нимфа с крольчонком на руках оказывается голодной хищницей, готовой вцепиться кролику в горло, задушить его и зажарить себе на обед. Несчастная принцесса в когтях громадного чешуйчатого змея — кажется, тут уж все понятно, но, может, она сама заманила этого змея, зачаровала его и теперь запрокинула голову от восторга?
Я мысленно перелистывала книги Каспера Грёзы. Оказывается, я помню все его иллюстрации, все до единой.
Несколько часов спустя я добралась до конечной станции. И вот я стою в растерянности на платформе и не знаю, куда теперь идти. Спросила встречную старушку, не знает ли она, где находится Парадайз-стрит, но она ответила с иностранным акцентом, что нездешняя. Спросила молодого человека, он сказал, что никогда не слышал про такую улицу. Спросила школьниц — они странно посмотрели на меня, покачали головой и захихикали. Тогда я сошла с платформы и вышла на улицу. На стоянке стояло такси, и я спросила водителя, знает ли он этот адрес.
Он сказал:
— Ну конечно, деточка. Залезай.
— Нет, мне не хочется ехать, — сказала я и покраснела. — Я лучше пешком. Вы не могли бы указать мне дорогу?
Он вздохнул и быстро протараторил весь маршрут: налево, опять налево, направо, опять направо… В голове у меня все поплыло.
— Запомнила? — спросил он.
Я кивнула, не решаясь попросить его повторить все сначала.
— Чепуха! Небось одна каша в голове, да? — сказал он. — Ну-ка запрыгивай. Я отвезу тебя.
— Но у меня нет денег.
— Ничего. Не могу же я отпустить тебя болтаться по незнакомому городу. К тому же район там не очень-то спокойный.
— Спасибо вам большое.
— У меня, знаешь ли, дочка, как ты. Хочется думать, что при случае кто-нибудь и её выручит.
Таксист долго вёз меня по мрачным улицам, среди почерневших складов, пустырей и заколоченных магазинчиков. Дальше пошли совершенно одинаковые унылые переулки, и наконец мы добрались до Парадайз-стрит. Это была уродливая улица с приземистыми домами, неухоженными садиками и кучами мусора прямо на мостовой.
— Ты уверена, что тебе сюда?
— Да, пожалуйста. Дом двадцать восемь.
Таксист затормозил у самого дома. Штукатурка на стенах кое-где облупилась, на крыше не хватало черепиц. Кто-то заклеил окна полиэтиленовой плёнкой вместо стёкол, так что дом смотрел на мир тусклыми глазами. Дверь была выкрашена грубой красной краской, какой красят почтовые ящики — словно ярко-красная губная помада на лице старухи.
Не может быть, чтобы такой художник, как Каспер Грёза, жил в этом доме! Но больше идти мне было некуда, поэтому я горячо поблагодарила сердобольного таксиста и сделала вид, будто все в полном порядке. Он сидел и с сомнением смотрел на меня. Не могла же я вечно стоять на тротуаре. Пришлось войти в проломанную калитку и подняться на крыльцо. Только когда я постучала, машина уехала.
Я подождала пару секунд, затаив дыхание, а потом снова побежала к калитке. Но не успела, дверь дома отворилась.
— Эй, что тебе?
Довольно молодая женщина с усталым бледным лицом, с хнычущим младенцем на руках.
— Ой, простите! Я, наверное, ошиблась адресом, — промямлила я.
— Да? — Она подозрительно смерила меня взглядом с ног до головы. — Кого ты хотела видеть?
Я сделала глубокий вдох.
— Понимаете, я думала, здесь раньше жил Каспер Грёза.
— Что-что? Здесь жил человек по имени Каспер? Я в этом сильно сомневаюсь.
— Значит, вы давно здесь живёте?
— Всего полгода, да и того много. Мерзкая трущоба. Я все хожу в местный совет с тех самых пор как родился ребёнок, но они ничего не хотят слушать. Его постоянно мучают простуды, глядишь — и до астмы дойдёт, если мы отсюда не переедем.
Малыш захныкал громче, будто понимал, о чем идёт речь. Женщина перехватила его поудобнее.
— Пойду я. Пора его кормить. Всего хорошего.
— Да. Извините. До свидания.
Я ещё не успела договорить, как она закрыла дверь.
Я боком протиснулась в перекошенную калитку и остановилась, глядя на дом. Наверное, я неправильно запомнила адрес. Но ведь я знала его долгие годы, лучше, чем собственный. Да какая разница? Во всяком случае, сейчас Каспера Грёзы здесь нет.
Я зажмурилась, боясь расплакаться прямо посреди улицы. Сунула руки в карманы куртки, покрепче сжала Воронью фею. И тут услышала шаги. Я открыла глаза и увидела очень толстого человека, который шёл переваливаясь мне навстречу. Он просто не мог идти ровно, такой он был грузный. Когда он подошёл ближе, я услышала его свистящее дыхание.
Мне он понравился, хотя и был такой толстый. На нем был огромный оливково-зелёный пиджак, гигантские чёрные брюки и лиловые замшевые ботинки. Светлые, довольно длинные волосы спадали ему на лицо. От ходьбы он весь покраснел. Было неловко его разглядывать. Наверное, ему уже надоело, что все на него таращатся. Я отвела глаза и снова посмотрела на дом.
Я ждала, пока пузан пройдёт мимо. Но он замедлил ход, его лиловые ботинки едва двигались. Вдруг он остановился, оказавшись почти вплотную ко мне. Он быстро, со свистом дышал. От него пахло туалетной водой с ароматом лимона. Сунув руку в карман пиджака, он вытащил носовой платок и вытер лоб. Потом как-то застенчиво кивнул мне и двинулся прочь, туда, откуда пришёл. Можно подумать, он специально приходил посмотреть на дом номер двадцать восемь. Для этого могла быть только одна причина.
— Простите, — робко крикнула я ему в спину. — Я знаю, это звучит очень глупо, но… Вы любите Каспера Грёзу?
Он остановился. Обернулся, насторожённо посмотрел на меня.
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что он раньше жил здесь. А вы, мне показалось, тоже смотрели на этот дом.
— А тебе нравится Каспер Грёза? — спросил он.
— Очень. У меня все его книжки, даже «Дымчатая фея». Я знаю их наизусть, все двенадцать.
— А которая тебе больше нравится?
— Наверное… Вообще-то они мне все нравятся, но, наверное, больше всех — «Полночь».
— Какая страница?
— Последняя, та, где принцесса выглядывает из окна своего дворца. То есть это я так думаю, что она во дворце. Может быть, это тюрьма — трудно отличить при лунном свете. Там вдали виднеется церковь с высоким шпилем, и часы бьют полночь. На следующей странице сказано, что, если загадать желание, пока бьют часы, оно обязательно сбудется.
— Разве там так сказано? Или же там сказано, что желание, может быть, сбудется?
— Ой, правда! Так вы действительно его фан, раз настолько хорошо знаете его книги.
Но он, как ни странно, покачал головой.
— Нет, я бы не назвал себя фаном. Я вижу недостатки в каждой иллюстрации.
— Но ведь они такие прекрасные! Все до единой! Даже когда он рисует что-нибудь уродливое или злое. Это самые чудесные иллюстрации в мире! — возмутилась я.
— Что ж, я не стану с тобой спорить. Я уверен, Каспер Грёза был бы очень горд, если бы знал, что на свете живёт такой горячий поклонник его творчества.
— Я всегда говорила, что я его фан номер один, только это глупо, ведь его книгами зачитываются сотни и тысячи людей. Есть даже фан-клуб, но там заправляют его издатели. Он сам никогда не выходит на сайт.
— Я слышал, он большой нелюдим, — печально произнёс толстяк.
— Никто не знает, где он живёт, и он никогда не даёт интервью, и не раздаёт автографов, и никогда никому не пишет.
— Совсем никому?
— Ну, может быть, один раз, давным-давно, — сказала я, с нежностью думая про свою тайну.
Я невольно улыбнулась, и толстяк улыбнулся мне в ответ.
— А вам он тоже написал? — спросила я. — Вы поэтому знаете этот дом?
— Я всегда знал этот дом, — сказал он.
Я внимательно вгляделась в его лицо и вдруг представила его при другом освещении.
— Это вы! — прошептала я.
— По-моему, я тоже тебя знаю. Ты… Ты… У тебя какое-то цветочное имя. Постой… Ты Фиалка!
— Как вы меня узнали?
— Ты, Фиалка, первый человек, который написал мне письмо о моей книжке. Я храню его как сокровище.
— И вы мне прислали ответ, и там был обратный адрес. Я ещё раз вам написала, но письмо вернулось назад.
— Я переехал. А когда вышла следующая книжка, меня завалили письмами. Я решил, что никому больше не могу отвечать. Прости.
— Я понимаю. А я вам до сих пор пишу.
— Что, моим издателям?
— Нет. Пишу письма и складываю в большую серебряную шкатулку. Я держу её в платяном шкафу. Ну, как будто я их отправила.
— Какая прелесть! Но теперь, я думаю, ты не будешь мне писать, после того как узнала, какой я на самом деле. Не очень-то похож на прекрасного принца, а?
— По-моему, вы красивый. Очень, — сказала я.
— Ты очень добрая девочка, Фиалка. — Он снова порылся в кармане и вытащил записную книжку в кожаном переплёте и авторучку.
— Вы хотите дать мне автограф?
— Если хочешь. И маленькую картинку?
— Ой, пожалуйста!
Он положил книжечку на левую ладонь и начал рисовать. Я следила, как чёрные линии на страничке складываются в знакомую маленькую фею, чуть склонившую голову набок.
— Это фея Фиалка!
— Она самая.
— Так интересно смотреть, как она появляется на бумаге, словно по волшебству. По-моему, это и есть волшебство! Ведь утром я ещё не знала, что приеду сюда. Я живу за много-много миль от этого места. И все-таки я здесь, и вы здесь, какое удивительное, чудесное совпадение!
— Не такое уж совпадение. Я почти каждый день прихожу сюда. За углом меня ждёт шофёр. Я прогуливаюсь по этой улице до самого дома. Постою минутку-другую, вспомню те времена, когда я ещё не был Каспером Грёзой.
— А кем же вы были?
— Это секрет, Фиалка.
— Я никому не скажу, вы же знаете.
— Я был несчастным, застенчивым толстым мальчиком по имени Колин Данвелл. Дома у меня было не очень-то хорошо, вот в этом самом доме. А школу я ненавидел. Я плоховато учился, и все вокруг надо мной смеялись.
— Но, наверное, по рисованию вы были лучше всех.
— Наверное, был, но рисование никто не считал серьёзным предметом. К тому же в школе рисовали не то, что мне хотелось. Зато дома я запирался у себя в комнате и создавал на бумаге свой собственный волшебный мир. Правда, приходилось прятать рисунки от братьев, не то они бы меня совсем задразнили. Я мечтал поступить в художественное училище, но в шестнадцать лет мне пришлось бросить школу и пойти работать в газетный киоск, к дяде. Я ненавидел эту работу. Мне всегда было сложно общаться с людьми, да к тому же такое количество шоколада вокруг — постоянный соблазн. Я ел целый день и ещё полночи. И до сих пор сохранил эту привычку, хотя Оливия все время уговаривает меня начать худеть. Она мой издатель, а теперь и партнёр.
— Блондинка с длинными волосами, — вздохнула я.
— Верно. Ты так много знаешь обо мне, Фиалка. Я послал ей «Дымчатую фею». Эту книжку я сочинил ещё подростком, когда работал в киоске. Я отправил её многим издателям, и все они её отвергли. Так продолжалось несколько лет. Я впал в депрессию. Мне казалось, что мои мечты никогда не сбудутся, но вот рукопись попала к Оливии. Она прочла, ей понравилось, она захотела со мной встретиться… А позднее, когда разразился скандал и тираж изъяли, она не потеряла веры в меня и заказала мне новую книжку. Теперь у меня совсем другая жизнь, и я до сих пор не могу до конца в это поверить. Я не хочу жить богемной жизнью, которой живёт большинство художников и писателей. Не по душе мне это. Да и вид у меня не презентабельный. Так что слава меня не волнует, и богатство тоже, хотя, конечно, очень приятно иметь возможность жить в таком доме, какой мне нравится, и наполнить его красивыми вещами. Но самое чудесное — я могу целыми днями работать, создавать свои волшебные миры.
Мне нравится приезжать сюда, чтобы на минуточку окунуться в ту, прежнюю жизнь, вспомнить, как все было раньше. Я теперь благодарю судьбу за то, что жил в этом уродливом доме и даже за то, что всегда оставался третьим лишним — иначе бы я не начал придумывать свой собственный мир, где живут крошечные прекрасные существа. Ну, вот тебе твоя фея.
Он нарисовал очень красивую фею Фиалок и сделал ей длинные тёмные волосы, точь-в-точь как у меня.
Фиалке, моему фану номер один.
Я очень рад, что мы встретились.
Ровно в полночь загадай желание!
С самыми лучшими пожеланиями от Каспера Грёзы.
— Я обязательно загадаю желание, — сказала я.
— А тебе тоже нравится рисовать?
— Да, но я не так уж много рисую. Я шью.
— Что же ты шьёшь?
Я сделала глубокий вдох.
— Я шью фей. Ваших фей.
Я вытащила из кармана растерзанную Воронью фею.
— Боже, это же просто чудо! Как раз то, что нужно. Сейчас производят много кукол по моим книжкам, но я их терпеть не могу.
— И я тоже. Если хотите, я подарю вам Воронью фею, только у неё нога отваливается и волос немножко не хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14