Здесь выложена электронная книга Ксенофонтов и Зайцев - 4. Весеннее задержание автора по имени Пронин Виктор Алексеевич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Пронин Виктор Алексеевич - Ксенофонтов и Зайцев - 4. Весеннее задержание.
Размер архива с книгой Ксенофонтов и Зайцев - 4. Весеннее задержание равняется 12.15 KB
Виктор Пронин
Весеннее задержание
Зайцев и Ксенофонтов сидели под навесом трамвайной остановки и молча наблюдали, как весенний дождь старательно освежал и без того свежую листву. Оба пребывали в том редком состоянии, когда не нужно было спешить и никакие дела, ни газетные, ни следственные, не тревожили их и не заставляли куда-то мчаться, хватать уже занятые такси, втискиваться в телефонные будки и бросать в щели автоматов гривенники, поскольку некогда их разменивать на двушки...
Друзей нисколько не раздражало затянувшееся отсутствие трамвая. Они могли прекрасно обойтись и без него, могли просто отправиться на набережную, но дождь продолжался, и оба сидели, наслаждаясь полным бездельем и видом разноцветных прохожих, которым наконец-то представилась возможность обновить свои зимние покупки – зонтики, плащи, туфельки. Да, все это было куплено в суровые зимние холода. А сейчас, когда отошла земля и птицы встревоженно разгребали вскопанные клумбы сухонькими своими лапками, магазины, конечно же, были завалены шапками, пальто с меховыми воротниками и резиновыми сапогами, совершенно незаменимыми в осеннюю распутицу.
И вдруг до них донесся возбужденный шепот. Чуть повернув голову, Ксенофонтов увидел двух женщин с хозяйственными сумками. Опасливо озираясь по сторонам, они делились друг с дружкой какой-то ужасной тайной. Одна рассказывала, посверкивая по сторонам маленькими глазками, вторая безутешно качала головой, не замечая, как с навеса ей на плечо льется тонкая струйка дождя.
– Ай-ай-ай! – причитала она. – Подумать только! Это же надо!
– Говорят, две машины телевизоров вывезли – и как корова языком. Никто ничего не видел, не слышал!
– Господи боже ты мой! Царица небесная!
– Во как! Милиция с ног сбилась, а собаку вызвали – она только понюхала и тут же сдохла.
– Батюшки-светы! – вскрикнула женщина. – Неужели бывает такое?!
– Я тебе еще чего скажу – одних радиоприемников этих маленьких, которые на батарейках работают, больше сотни увезли. И – как в воду! Как в воду!
– Это ж сколько тыщ! – Женщина закрыла рот рукой.
– А ты говоришь, белье с веревки унесли, – рассказчица махнула рукой.
– Так универмаг-то государственный, а бельишко мое! – резонно заметила слушательница.
Зайцев улыбнулся всепрощающе – чего, дескать, с них возьмешь, слухами питаются. Взглянув на него, Ксенофонтов догадался, что друг знает об этой истории. Дождь неожиданно кончился, и теперь с неба падали только последние задержавшиеся капли.
Друзья вышли из-под навеса и медленно направились к набережной. Пахло листвой, теплой землей, далеким дымком, и все это складывалось в необъяснимый запах, заставляющий вспомнить прекрасные давние времена. И даже если они были не такими уж прекрасными, весенний запах обладает какой-то колдовской силой облагораживать, возвышать наше прошлое, людей, которых мы знали в прошлом, заставляет печально вздыхать даже тех, у кого все в будущем.
– Так что там, с универмагом-то? – спросил Ксенофонтов, перешагивая длинными своими ногами через лужи на асфальте. – Неужто подчистую?
– С универмагом все в порядке, – Зайцев придирчиво осмотрел свое отражение в витрине гастронома. – Магазин радиотоваров обчистили. Ничего сработали, довольно грамотно.
– Много взяли?
– Прилично. Десятка полтора хороших транзисторов уволокли. Ну, ничего, далеко не унесут.
– Надо же, – с сожалением проговорил Ксенофонтов. – А тут никак один не купишь. Только соберешься – туфли приказали долго жить, а там костюм...
– Да, для тебя костюм – дело непростое, больно ты длинен, больно долговяз... До чего обнаглели – телевизор прямо в магазине включили. Во время ограбления передачу смотрели, представляешь! Утром продавцы приходят, а там уже утренние последние известия передают.
– И никаких следов?
– Разве что пара окурков... Но это, сам понимаешь, те еще следы... Да и они ли оставили их... Но есть и просветы, – однако Зайцев распространяться не стал, вспомнив, что работает все-таки следователем, а не газетчиком, чтобы вот так запросто выбалтывать важные сведения. – Слушай, а не отправиться ли нам с тобой как-нибудь на острова, а? Смотри, там все уже зеленое... Возьмем с собой пивка, пару рыбешек, а?
Ксенофонтов, занятый своими мыслями, не отвечал. Выпятив губы так, что усы его уперлись в ноздри, он мерно вышагивал по мокрому асфальту, сунув руки глубоко в карманы брюк.
– Слушай, – сказал он, – а в каком часу это было?
– Ты о чем? А, ограбление... Между десятью и одиннадцатью вечера. Примерно в половине одиннадцатого.
– А как удалось установить с такой точностью?
– Свидетельница нашлась. А как же! Думаешь, совсем ничего не умеем делать? Нашли голубушку. Девушка шла после кино домой и в окне увидела грабителя. Там, понимаешь, окна закрашены масляной краской...
– Дело привычное, – обронил Ксенофонтов. – Закрашиваем окна, заколачиваем парадные, огораживаем скверы, будто к татарскому нашествию готовимся.
– Ты слушай и не перебивай. Окна были выкрашены масляной краской, а свет в магазине горел, и девушка на стекле увидела профиль одного из ночных посетителей. Говорит, вроде запомнила его – кепка, поднятый воротник, курносый, толстогубый. Она подумала, что в магазине какие-то работы ведутся, а утром, когда узнала, сообразила, что за работы... – Зайцев облокотился о холодные после зимы гранитные блоки набережной. – А еще мне хочется сесть на какой-нибудь корабль и поплыть, поплыть... Чтобы мимо города, баржи, берега...
– Устал ты, старик, – сочувственно произнес Ксенофонтов. – Устал. Пойду газету куплю, – он перебежал через улицу, подошел к киоску. Возвращаясь, Ксенофонтов на ходу развернул газету, быстро окинул ее взглядом и к Зайцеву подошел, уже свернув ее в трубку.
Потом друзья сидели на скамейке, смотрели в голубовато-белесую гладь реки, словно впитывая в себя весенний свет, тепло, словно отходя после затяжной слякотной зимы.
– Представляешь, старик, – заговорил Ксенофонтов, – так привыкаешь к голым промерзшим ветвям, что весной охватывает искреннее удивление, когда видишь зеленые листочки. Казалось, этим ветвям никогда уже не ожить, никогда не выбросить побеги, не покрыться листвой.
– Да, это плохо, – равнодушно кивнул Зайцев, не желая, видимо, проникнуться грустью друга.
– А я ведь не о деревьях говорю, я о себе... Да, старик, каждой весной не могу удержаться от удивления, когда чувствую, что оживаю, начинаю замечать цвет неба, форму облаков, когда запах духов ощущаю, когда снова понимаю, что девичьи коленки – не такая уж безобидная вещь, как может показаться какому-нибудь марсианину. В девичьих коленках, если ты хочешь знать, таится странное, необъяснимое...
– Жениться тебе надо, Ксенофонтов. И все необъяснимое кончится. Такой мой приговор.
– Послушай, старик, ты что-то говорил сегодня о девушке... Помнишь?
– Я?! О девушке?! – Зайцев, круто повернувшись, встревоженно посмотрел на Ксенофонтова. – Нет, так дальше продолжаться не может. Я должен тебя с кем-нибудь познакомить.
– Вот и познакомь с той девушкой, о которой ты сегодня так интересно рассказывал. У нее какая-то история с грабителями вышла – не то она за ними подсматривала, не то они за ней... А в результате магазин радиотоваров опустошили.
Зайцев рассмеялся снисходительно и снова повернулся к реке. Рука его осталась на плече у Ксенофонтова, как залог того, что тот и в будущем может надеяться на его помощь и защиту. Однако Ксенофонтов вежливо, но твердо снял со своего плеча руку Зайцева, давая понять, что не нуждается в снисхождении, что он еще в здравом уме и твердом рассудке.
– Старик, – сказал Ксенофонтов тихим, проникновенным голосом, – иди звони. У тебя есть ее телефон? У тебя должен быть телефон, ведь это твоя единственная свидетельница, единственная твоя надежда, правда, почти несбыточная. Звони, старик.
– Послушай, но это же злоупотребление служебным положением! Ты хоть представляешь, на что толкаешь меня? Звонить девушке только потому, что я, как следователь, узнал ее телефон и моего друга взволновали показавшиеся после долгой зимы чьи-то там коленки... Ты ошалел.
– Сам дурак, – сказал Ксенофонтов миролюбиво. – Звони. А то будет поздно. – Ксенофонтов посмотрел на свои старенькие с помутневшим стеклом часы.
– Поздно? – Зайцев озадаченно склонил голову набок. – Для чего поздно? Для кого поздно?
– Скажи ей, что мы идем на опознание.
– Какое опознание?! Сегодня воскресенье!
– Пойдем злодея опознавать, который магазин радиотоваров потревожил. Наступит понедельник, а у тебя уж преступление раскрыто, представляешь? Твой начальник расцелует тебя в обе щеки и чем-нибудь наградит.
– Куда же мы пойдем?
– В парк, старик, в парк! Тыщу лет не был в парке, тыщу лет... Там репродукторы играют музыку, танго в основном, там еще чистые после зимы дорожки, не успели их еще загадить влюбленные отходами вроде конфетных бумажек, стаканчиков мороженого, обрывками газет, огрызками сигарет, которые они выкуривают судорожными затяжками, растопырив в стороны бешеные желваки. А на лодочной станции ребята яхты отлаживают, уключины смазывают солидолом, а на лужайках, как подснежники, сидят первые алкоголики, выползли на солнышко, а недалеко от входа, у пустого бассейна, засыпанного осенними листьями, собираются стайки болельщиков и треплются обо всем на свете с такой уверенностью, будто в самом деле что-то знают... Кто победит, кого на мыло, кому медаль на одно место повесить надо, кого гнать в три шеи, а кого – в самые наиглавнейшие тренеры... О, Зайцев! Там целый мир, и мы не можем не показать нашей новой знакомой, этой очаровательной свидетельнице, которая видела нехорошего человека, грабителя, позарившегося на народное добро. Нет, старик, мы должны показать ей парк, а то, вот видишь, вчера она была в кино... И что она там увидела? Ни фига. А ведь не пошла в парк, хотя вечером была такая погода! Я стоял на балконе и смотрел в ночь, и никого рядом не было. Не мог я положить руку на девичье плечико, и колени ее не упирались в ржавые прутья моего балкона.
– Давно бы покрасил, – заметил Зайцев.
– Звони, – холодно сказал Ксенофонтов. – Так и скажем – идем на опознание.
– Какое, к черту, опознание?! Какое задержание?! Ты хочешь, чтобы она на меня прокурору телегу накатала?!
– Но мы в самом деле идем на опознание, – смиренно сказал Ксенофонтов. – И если нам немного повезет, сегодня же возьмем твоего толстогубого клиента.
– Хочешь ей предложить шататься по городу и присматриваться к прохожим?! Ну, знаешь, подобного я от тебя никак не ожидал. – Зайцев отступил от Ксенофонтова на шаг, чтобы увидеть его всего и всего окинуть долгим насмешливым взглядом.
– Старик, не надо так уж явно расписываться в собственной убогости – умственной, нравственной, профессиональной и еще там какой-то... Да, старик, да. Пока ты балдел, глядя на реку, и нес чушь о городах и берегах, я его вычислил. Я знаю, где он, с кем, что делает в данный момент. Звони.
– Хорошо, – угрожающе произнес Зайцев. – Позвоню. Я прямо сейчас позвоню и назначу ей встречу. Здесь.
– Может быть, лучше у входа в парк? – предложил Ксенофонтов. – Пока мы туда доберемся, и она подойдет, а?
Не отвечая, Зайцев оскорбленной походкой направился к будке телефонного автомата. Ксенофонтов соболезнующе смотрел, как следователь нервно набирает номер, сбиваясь, опуская рычаг и набирая снова, как он пытается улыбнуться, видимо, услышав голос девушки, что-то говорит. Потом повернулся к холодной глади реки. У противоположного берега уже оживали причалы, сновали несколько катерков, и матросы в фуфайках озабоченно перетаскивали канаты, ящики. Скоро они снимут с себя эти ватники, выкрасят катера свежей краской и будут блаженствовать на ярком летнем солнце. А он, Ксенофонтов, будет стоять здесь, прислонившись к горячим гранитным блокам, и завидовать этим загорелым крикливым ребятам на катерках...
– Пошли, – бросил Зайцев. – Она уже вышла. Через десять минут будет у входа.
– А знаешь, старик, вот так и складывается человеческая судьба – увижу я ее в весеннем плаще с сумкой на ремне через плечо, увижу ее глаза, улыбку, и все переменится во мне, и священный огонь вспыхнет в моей груди, пропитанной типографским воздухом, бумажной пылью и пивными испарениями.
– У нее есть парень, – Зайцев безжалостно оборвал мечты Ксенофонтова.
– Глупости! Нет у нее никакого парня. Иначе не возвращалась бы ночью одна, иначе был бы у тебя не один свидетель, а два. А может, и ни одного свидетеля у тебя не оказалось – разве заметила бы она тень на окне, если бы шла в обнимку с любимым человеком, от одного прикосновения к которому сжималось бы ее девичье сердце и счастьем туманились бы ее девичьи очи?
– Думаешь, они затуманятся, когда она увидит тебя?
– Как знать, старик, как знать, – безмятежно ответил Ксенофонтов.
– Куда идем? – сухо спросил Зайцев, не желая проникнуться весенним настроением Ксенофонтова.
– В парк, старик, конечно, в парк! Мы будем дышать чистым воздухом, общаться с прекрасной свидетельницей и опознавать ночного грабителя. Ты, конечно, уверен, что грабителям чужды нежные чувства, да? Ошибаешься, старик. Они тоже подвержены человеческим слабостям, у некоторых есть и достоинства, ничуть не уступающие твоим, хотя о твоих достоинствах мне ничего не известно. Единственное, что подводит грабителей, это нетерпение. Да, старик. Да. Они слишком нетерпеливы. Они, бедняги, не могут дождаться, пока им повысят зарплату до ста пятидесяти, и стремятся собственными скромными усилиями самостоятельно провернуть это, не дожидаясь, пока государство достаточно разбогатеет. Они не могут дождаться, пока созреют яблоки в наших садах, и вынуждены перебиваться южными фруктами с базара. Они не могут дождаться, пока девушка полюбит их чистой и возвышенной любовью, и начинают в ночной темноте хватать ее за всякие части тела. Им не терпится попасть на потрясающий футбольный матч, и они утешаются тем...
– Вот и она, – Зайцев показал на высокую девушку в светлом плаще и со сложенным зонтиком в руке. – У колонны, видишь?
– Старик, да она гораздо выше тебя! – радостно воскликнул Ксенофонтов. – Теперь я понимаю, почему ты так не хотел звонить. Нет, ты ей не пара, а вот я – пара. И она мне пара.
– Я смотрю, в тебе слишком много пара, – усмехнулся Зайцев. – Критическое давление может образоваться.
Увидев Зайцева, девушка направилась навстречу. Лицо ее было встревоженным, хотя она и пыталась улыбнуться. Ксенофонтов, подойдя к ней, убедился, что она всего на полголовы ниже его.
– Здравствуйте, Валя, – сказал Зайцев. Приветствие получилось несколько суховатым, то ли оттого, что он не знал затеи Ксенофонтова и злился, то ли потому, что встреча все-таки была деловой. – Знакомьтесь, это Ксенофонтов. Он работает в газете.
– Вы будете писать об этом ограблении? – Валя посмотрела на Ксенофонтова настороженно, но все-таки промелькнула в ее глазах заинтересованность.
– Как скажете, – ответил Ксенофонтов. – Думаете, стоит?
– Не знаю... – Валя растерянно посмотрела на Зайцева.
– Не смотрите на него, он ничего дельного не подскажет, вы на меня смотрите, – Ксенофонтов взял девушку под руку и направился ко входу. – Вы давно были в парке. Молчите! Я все знаю. Думаете, что если вы сходили на танцы, то уже побывали в парке? Ничего подобного. Парк – это совсем другое. Это лодочная станция. Это пивной ларек вон за теми деревьями, но он пока заколочен, его откроют к маю. Это бильярдная вон в том павильончике... Но она тоже не работает. Парк – это толпы футбольных болельщиков, которые толкутся вон за тем поворотом у бассейна. Вот они уже собираются, и ничто не может им помешать – всю зиму напролет толкуют о прошлогодних матчах и никак не могут решить, кого им все-таки отправить на мыло! Не оглядывайтесь, Валя. Следователь идет за нами, он все видит, все слышит, все понимает и за все несет ответственность. Личную. Но поскольку парк – это все-таки не следственный кабинет, вам нет необходимости делать ему все время глазки. Парк – это мой кабинет, и здесь вы должны слушать меня, мои вопросы, мои глупости и даже мои комплименты – за этим тоже дело не станет. Кстати, у вас потрясающее выражение глаз.
– Какое? – От неожиданности Валя остановилась.
– Весеннее. В вашем взгляде чувствуется тревога, взволнованность и даже счастье от того, что вы познакомились с прекрасным молодым человеком. Теперь вы можете смело ходить на вечерние сеансы в кино, потому что всегда найдется крепкая рука, – Ксенофонтов сжал Валин локоть, – на которую можно опереться в случае неожиданной встречи с ночными грабителями.
Было бы хорошо, чтобы книга Ксенофонтов и Зайцев - 4. Весеннее задержание автора Пронин Виктор Алексеевич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Ксенофонтов и Зайцев - 4. Весеннее задержание у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Ксенофонтов и Зайцев - 4. Весеннее задержание своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Пронин Виктор Алексеевич - Ксенофонтов и Зайцев - 4. Весеннее задержание.
Если после завершения чтения книги Ксенофонтов и Зайцев - 4. Весеннее задержание вы захотите почитать и другие книги Пронин Виктор Алексеевич, тогда зайдите на страницу писателя Пронин Виктор Алексеевич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Ксенофонтов и Зайцев - 4. Весеннее задержание, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Пронин Виктор Алексеевич, написавшего книгу Ксенофонтов и Зайцев - 4. Весеннее задержание, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Ксенофонтов и Зайцев - 4. Весеннее задержание; Пронин Виктор Алексеевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн