Здесь выложена электронная книга Из Касабланки морем автора по имени Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович - Из Касабланки морем.
Размер архива с книгой Из Касабланки морем равняется 52.65 KB
Из Касабланки морем - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович => скачать бесплатную электронную книгу
Мир-Хайдаров Рауль
Из Касабланки морем
Рауль Мир-Хайдаров
Из Касабланки морем
Он прилетел в Касабланку рано утром на клепаном и переклепанном "Боинге" частной авиакомпании. Страна, в которой Мансур Атаулин работал последние три года, своей авиакомпании пока еще не имела.
В Касабланке он бывал не раз: получал грузы в местном порту, провожал и встречал большие группы специалистов, прибывающих на стройку. Из этого же аэропорта не раз вылетал в Париж, а оттуда на родину, в Москву, на высокие и зачастую неожиданные, совещания.
Похоже, таможенники -- народ с цепкой памятью -- уж заприметили его, поэтому в документах не копались, а сразу проставили штамп и пожелали счастливого пути. Едва он выкатил хромированную тележку с чемоданом и дорожной сумкой из здания таможни, ему засигналили сразу несколько такси --в этот ранний час, пока не приземлились большие самолеты из Европы, каждый пассажир был желанен.
Мансур Алиевич, обходя новенькие машины, направился к старой, немало побегавшей "Вольво", чем-то напомнившей ему нашу "Волгу",-- она и по цвету была горчично-желтой, как наши такси.
-- В порт,-- сказал Атаулин, и машина резво взяла с места, вызвав удивленную зависть у двух стоявших рядом таксистов, на новых, последней модели "Мерседесах".
Таксисты в Касабланке общительны, как и везде, и всю долгую дорогу вдоль моря они говорили о футболе,-- впервые марокканские футболисты удачно выступали и отбороч-ных играх на первенство мира.
За десять лет пребывания в Африке Атаулин работал и в англо-язычных странах континента, и во франко-язычных: поэтому знал хорошо и тот и другой язык, хотя когда впервые ступил на африканскую землю, владел только немецким. Да и тот немецкий, в общем-то сгодившийся на первых порах, он не учил специально. Так сложилось, что в маленьком захолустном райцентре на западе Казахстана, где
142
он родился и вырос, жили двор ко двору русские, немцы, татары, казахи. Л соседями Атаулиных, что слева, что справа были немцы -- Вуккерты и Штраигеры. Семьи российских немцев многодетны, не были исключением и их соседи. И общаясь с соседскими Генрихами, Сигизмундами, Вальтерами, Мартами и Паулями, он выучил их язык, а может, у него и склонность к языкам была.
Порт Касабланки старейший на континенте -- кого только не принимали его гавани и причалы; вот и сейчас не только порт, но и вся обширная акватория его были забиты судами, суденышками, могучими танкерами, сухогрузами под разными флагами -- удивительно, как только лоцманы управлялись в такой толчее.
Лето -- время морских путешествий, круизов. И на дальних причалах порта, отстроенных недавно, стояли, покачиваясь на легкой утренней волне, роскошные яхты, парусники - частные суда, с самыми немыслимыми названиями, вместо привычного флага страны на корме полоскались на ветру туманные символы и геральдические знаки владельцев этих морских красавиц. Издали эти причалы напоминали знаменитые акварели Марке. И подъезжая к порту, Атаулин подумал, что в морских портах расставания и встреч гораздо острее, чем на вокзалах и в аэропортах. Однако Атаулин решил возвратиться домой из Касабланки морем вовсе не потому, что был сентиментальным или восторженным романтиком,-- все объяснялось гораздо проще. Когда он заказывал билет на самолет, ему вдруг предложили: а не хотел бы он вернуться домой морем: трехпалубный теплоход "Лев Толстой" с советскими туристами на борту как раз совершает круиз вокруг Европы, на него можно сесть в порту Касабланки. Лететь снова в Париж и больше полутора суток дожидаться рейса на Москву было тоже не совсем удобно, а маршрут теплохода оказался "северным" -- через Барселону, Марсель, Неаполь, Пирей, Стамбул, и Атаулин, почти не раздумывая, согласился. Была и еще одна причина, в которой Мансур Алиевич не хотел признаваться даже себе: он устал, а тут комфортабельный теплоход, одноместная каюта первого класса, бассейны, спортивные залы, танцевальные холлы и целых восемь дней праздник вокруг -- круиз у людей все-таки. Восемь дней повсюду родная речь, от которой, честно говоря, отвыкать стал. А какие библиотеки на наших теплоходах! Это он знал хорошо. Для человека, прожившего десять лет за рубежом, не считая коротких наездов в Москву по делам, представлялся редкий шанс адаптироваться перед возвращением на родину как тут было не согласиться.
Покидал чужой берег Атаулин без грусти и сожаления, хотя и отдал ему десять лет, а в жизни взрослого человека это немалый срок, и на море смотрел, выискивая силуэт "Льва Толстого", тоже без слез на глазах, без комка в горле. Атаулин, сорока пятилетний мужчина, которому по выправке и энергии можно было дать на десять лет моложе, принадлежал к тому типу людей, для которых работа -- все, и они в ней -- в родной стихии. Чтобы выразить себя, им нужен простор, масштабы, самостоятельность, и во имя этого они жертвуют порой всем: личной жизнью, свободным временем, комфортом и прочими благами, хотя, если поразмыслить, на самом деле ничем они не жертвуют --работа, успех дела для них и есть все.
На Западе таких работников называют технократами, они двигают вперед материальную сторону жизни, и с них за это спрос крутой. И если они не кланяются в пояс каждому лютику-цветочку в поле, не льют слезы при виде опадающего по осени платана и не числятся большими поклонниками камерной музыки, то общество к ним особых претензий не предъявляет: быть гармоничной личностью -- дело частное, но знать свое дело до тонкости -- изволь! Конечно, и швец, и жнец, и на дуде игрец -- это замечательно, да в жизни, к сожалению, такие на все руки мастера редки.
И здесь, в Африке, руководителей подобного ранга именуют менеджерами, подразумевая тех же самых технократов,-- в умении и мастерстве им не откажешь, знают свое дело не хуже западных фирмачей. Не один крупный заказ потеряли известные строительные фирмы, как только наши начали строить на континенте. Потому что строить надо не только быстро, но и с гарантией. А в строительстве крупных гидроэлектростанций и металлургических комбинатов конкурентов у нас оказалось и того меньше. Оттого и уезжал Атаулин спокойно: все, что он строил, сделано на совесть, надолго, можно было срок гарантии и вдвое увеличить. Уезжал, не преисполненный особой гордости за содеянное, хотя построенным можно было гордиться: и качеством, и количеством. Он делал то, что мог и должен был делать,-- в этом заключался смысл его жизни. Может быть, где-то в душе и теплилась гордость, но и гордость эта была особого свойства, лично-профессиональная, что ли,-- за какие-то чисто инженерные удачи в работе...
...Как ни всматривался Атаулин, ни на причалах, ни на подходе "Льва Толстого" не было, и таксист высадил его у диспетчерской порта, где ему любезно разъяснили, что теплоход пришвартуется через два часа на восьмом причале.
О том, что стоянка шестичасовая, Атаулин знал: лайнер брал на борт в Касабланке питьевую воду, продукты, а туристов ожидала четырехчасовая экскурсия.
Атаулин оставил вещи в автоматической камере хранения и вышел на портовую площадь. Солнце уже припекало, но здесь, у воды, еще чувствовалась утренняя прохлада,-- к тому же садовники поливали из шлангов клумбы и газоны, -- и неожиданно остро пахло землей и садом. Под яркими матерчатыми тентами за пластиковыми столиками завтракал, судя по униформе, технический персонал. В этот ранний час запах крепкого кофе витал над всей громадной площадью порта. Запах этот дразнил, притягивал. Атаулин за годы жизни в Африке тоже пристрастился к кофе, хотя когда-то был уверен, что вряд ли есть напиток более приятный, чем хороший чай. Присев под тент, взял чашечку кофе с бокалом ледяной воды и Атаулин. За чашкой кофе он подумал, что хотя и не раз бывал в Касабланке, по-настоящему города так и не видел: все дела, дела, и дни были расписаны по минутам, а тут целых восемь часов до отплытия теплохода!
"Устрою-ка и я себе экскурсию",-- весело решил Мансур Алиевич и махнул рукой проходившему неподалеку такси. День пролетел быстро, Атаулин не только осмотрел город, пообедал в ресторане на открытом воздухе, но даже успел часок поваляться на пляже. О том, что "Лев Толстой" прибыл вовремя, он знал: видел автобусы с нашими туристами в торговых рядах Касабланки. Туристы, возбужденные от впечатлений и покупок, возвращались шумные, веселые, не замечая жаркого послеполуденного солнца. А Атаулин, дожидаясь посадки, жалел, что не купил соломенную или мягкую фетровую шляпу, на манер ковбойских, сейчас она была бы кстати. Посадки на теплоход "Лев Толстой" в таможенном зале порта, кроме него, дожидались еще четверо испанцев, по всей вероятности коммерсанты. Из обрывков их шумного разговора Атаулин понял, что плывут они только до Барселоны. Таможенный досмотр занял минут десять, и задолго до отплытия Атаулин был уже на теплоходе. Каюта на средней палубе оказалась вполне комфортабельной. Атаулин, не раскладывая вещи, расстелил постель и, когда "Лев Толстой" отчалил от африканского берега, тут же уснул -- сказались бессонная ночь, перелет в Касабланку на. разбитом "Боинге", незапланированная экскурсия в город. Так что и последнее "прощай" он не сказал африканской земле, и за него махали руками жаркому берегу другие, земляки-туристы.
Проснулся он неожиданно, скорее всего от качки -- теплоход был уже в открытом море. Наскоро умывшись и переодевшись, Мансур Алиевич поспешил на палубу. Из проспекта, полученного вместе с билетом, Атаулин знал, что теплоход, -построенный по специальному заказу польскими корабелами в Гданьске, ходит лишь вторую навигацию. Лайнер, соответствующий лучшим мировым образцам без натяжки, конечно, впечатлял: повсюду царил изысканный комфорт, кругом все сверкало и блестело.
Ужинать его определили во вторую смену, подсадив за столик к двум милым девушкам из Кишинева,-- и неожиданный для Атаулина круиз начался. Как понял Атаулин за первым же ужином с соотечественницами, адаптация ему просто необходима. За годы работы за рубежом Мансур Алиевич отвык от той непосредственной общительности, которая так присуща советскому человеку. Нигде так быстро, наверное, не сближаются люди, как у нас, этим мы отличаемся в первую очередь. Да, решил Атаулин после ужина, многому нужно учиться заново, привыкать. Дома следовало жить как дома...
После ужина, когда рано пала вязкая темная южная ночь с яркими крупными звездами, корабль как бы вспыхнул вдруг изнутри яркими огнями, и тут же загремела музыка -- началась вечерняя жизнь на теплоходе, может быть, самое памятное время в любом морском круизе. Атаулин, минуя танцевальные залы и шумные бары, нашел на корме коктейль-холл, где была потише, и, усевшись напротив открытой двери, откуда несло свежим ночным ветерком, собрался тихо скоротать вечер. Но минут через сорок его нашли подружки из Кишинева.
-- А мы весь теплоход обыскали. Думаем, куда это запропастился наш сосед?-- выпалили они разом, обрадовавшись, что нашли его.
И Атаулин, отвыкший от участия и внимания к собственной персоне, вдруг тоже обрадовался. Вечер они провели лихо, обошли все бары и последними покинули палубу. Проснулся он среди ночи и, одевшись, поднялся на верхнюю палубу. Был тот час, когда кромешная тьма вот-вот начнет светлеть, гася одну за другой крупные южные звезды. Вдруг он увидел вдали яркие сполохи, фейерверк огней,-- казалось, весь огромный бессонный город собрался на берегу. Атаулин догадался: они уже шли у испанских берегов, и скорей всего это были огни респектабельного курорта Аликанте, где съехавшиеся со всего света толстосумы гуляли до утра.
Совсем рассвело, когда он продрог и вернулся к себе в каюту. Разделся и блаженно нырнул под одеяло -- после завтрака теплоход прибывал в Барселону, и девушки просили его взять на себя обязанности их гида, а следовательно, нужно быть в форме.
Осталась позади Испания, теплоход повернул к французским берегам. Соседки его по столу жили ожиданием встречи с Францией. Доволен был круизом и Атаулин: удобная каюта, приятное общество, прекрасная, а главное привычная кухня, родная речь вокруг, она-то более всего и радовала Мансура Алиевича. Днем в жару он пропадал со своими соседками в бассейне на верхней палубе, а когда те, разомлев от солнца, уходили к себе отдохнуть, спускался в библиотеку теплохода. Взяв старую годовую подшивку газет, внимательно читал статью за статьей. Нельзя сказать, что там, в Африке, он не читал газет, просто читал их нерегулярно,-- в его суматошной работе, когда суток не хватало, не всегда было до газет. А тут вот они: одна за другой следом --жизнь страны, которая шла без него. Газеты возвращали его к событиям того прошедшего десятилетия. Никогда он особенно не задумывался, не слишком ли много времени отдал он Африке, да и само уходящее время не очень ощущал, может, оттого, что постоянно был до предела занят? И только сейчас, листая старые подшивки разных газет, он понял, как долго, очень долго жил вдали от дома. И впервые в читалке пришла мысль: "Наверное, эти десять лет были для меня годами обретения, роста, но что-то я потерял невозвратно. Какая жизнь прошла от меня стороной!"
Газеты то радовали, то огорчали, то вызывали улыбку,-- ни одна статья не оставляла его равнодушным. Он хотел во все вникнуть сам: понять, например, что такое -- агропромышленный комплекс? Это началось уже без него. Взволнованно искал материалы по Нечерноземью: когда он уезжал, там все начиналось по большому счету, а теперь хотелось знать о результатах; десять лет -- все-таки срок. О БАМе ему было известно больше -- стройка эта не была обделена вниманием прессы, и газеты вскоре обещали укладку последнего, золотого звена. А вот множество статей о качестве товаров настораживало, да и не только товаров, а и о качестве работы целых отраслей народного хозяйства. И это было не совсем понятно, ведь он уезжал, когда провозгласили пятилетку качества, и был убежден, что вопрос этот уже снят с повестки дня.
Поймал себя на мысли, что с интересом читает статьи о Прибалтике. А ведь когда-то, до отъезда, эти республики казались ему такими далекими. Не понимал он их поэзию, литературу, страсть к хоровому пению, а их живопись и скульптура казались ему лишенными изящества. Замкнутость, сосредоточенность прибалтийцев принимал за высокомерие. Но теперь вся страна, от края до края, воспринималась целостнее, роднее, и все, что происходило в ней, волновало, трогало; пожалуй, это щемящее чувство Родины он в полной мере ощутил там, за рубежом, и, возможно, это обретение -- немалая плата за то, что потерял.
Атаулин порадовался, что Узбекистан уже собирает более пяти миллионов тонн хлопка в год,-- а что такое хлопок, он знал, видел, как выращивают его в Египте, Судане, Марокко. Уезжая, он видел первые модели "Жигулей", а теперь промелькнуло сообщение, что готова к серийному выпуску спортивная, двухдверная модель, а марка "Нива" в ежегодных ралли по Сахаре оставляет позади машины многих признанных в мире автомобильных концернов.
Конечно, встречаясь с девушками у бассейна или вечером в баре, он не говорил им о часах, проведенных в читальном зале. Не выказывал радости и удивления по поводу взволновавшего его сообщения, как и не просил прокомментировать вычитанное из тех же газет событие, потому что кратчайший путь познания не считал самым верным. И разве он, умудренный жизнью мужчина, мог положиться на мировосприятие этих милых, не лишенных воображения девушек. К тому же они с гуманитарным образованием, работают в каких-то далеких от реальной жизни учреждениях, и сами-то видят жизнь из окна комнаты с кондиционером. А он -- прагматик, хозяйственник, человек аналитического инженерного ума -- даже в статьях без подтекста чувствовал второй план, видел картину порой яснее, чем сам автор, потому что автор тоже гуманитарий и опирается больше на то, что увидел, что ему показали, чем на реальное знание предмета. Зачастую неубедительность журналистики Атаулин видел в слабой компетентности ее представителей и как технократ верил, что не за горами то время, когда в газете каждая статья будет писаться специалистами и только специалистами. Он не понимал, почему между газетой и темой нужен посредник-журналист: излишество, анахронизм в век поголовной грамотности.
"А все-таки как прекрасно, что так вышло -- домой теплоходом!"--подумал Атаулин, нежась в шезлонге на палубе. Закрыв глаза, подставив лицо ласковому солнцу и ветру, Мансур Алиевич невольно прислушивался, о чем говорили рядом. И чаще всего эти разговоры, невольным свидетелем которых он становился, потому что тайны из этого говорящие не делали, были не о круизе, не о романтических портах, в которые они заходили или зайдут, не о странах с внешним изобилием -- разговоры были о земле, откуда люди родом и куда вскоре вернутся, о насущных делах, что ждут их, когда закончится отпуск.
Из Касабланки морем - Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Из Касабланки морем автора Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Из Касабланки морем у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Из Касабланки морем своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович - Из Касабланки морем.
Если после завершения чтения книги Из Касабланки морем вы захотите почитать и другие книги Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович, тогда зайдите на страницу писателя Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Из Касабланки морем, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович, написавшего книгу Из Касабланки морем, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Из Касабланки морем; Мир-Хайдаров Рауль Мирсаидович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн