А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

)
Столетне анархии
Теперь, однако, никакой мирный договор, сколь угодно разумный, не мог дать ничего. Борьба на Евфрате между римлянами, с одной стороны, и иранскими народами — с другой, продолжалась уже четыре столетия, и не было способа ее прекратить. Она сделалась безумным, но неизбежным образом жизни, даже когда обе державы падали на колени перед натиском варварских племен. Пятое столетие борьбы принесло с собой невообразимый хаос.
Отчасти он поддерживался из-за быстро меняющихся судеб различных вариантов различных религий. Были, например, моменты, когда казалось, что христиане могут добиться терпимости в Персии. Эта возможность ни разу не материализовалась полностью, но, когда Яздигерд I в 399 г . взошел на трон, она почти осуществилась.
Его, как и прежних персидских монархов, осаждали драчливые магнаты и могущественное духовенство. Дошло до того, что монарху не оставили практически ничего, кроме руководства на войне. (Быть может, именно поэтому персидские цари так охотно шли на войну: это давало им возможность проявлять власть хотя бы в ограниченной сфере.)
Яздигерду I пришла в голову блестящая идея. Он мог бы ограничить власть и вельмож, и духовенства, если бы склонился на сторону христиан и получил их поддержку. Поэтому в 408 г . он подписал прочный, как он надеялся, мир с Римом и в 409 г . даровал христианам Персии свободу от преследований, позволив им даже восстановить свои храмы. Ходили слухи, что он собирается креститься, чтобы сделаться персидским Константином.
К несчастью для Яздигерда, его блестящая идея оказалась совсем не блестящей. Он быстро терял почву под ногами с обеих сторон. Зороастрийцы, жестоко оскорбленные, прозвали его Яздигерд Грешник, и под этим именем он известен в истории. Они оказывали на него неослабное и безжалостное давление, нож убийцы, казалось, зловеще сверкал ему прямо в глаза.
Он мог бы выстоять, если бы был уверен в поддержке христианского духовенства. Оно, однако, опьянено было вином внезапной свободы и, сознавая за спиной могущественную поддержку Рима, оказалось совершенно непримиримым. Оно все яснее давало понять, что терпимости и даже царского обращения в христианство было недостаточно. Персия должна была стать полностью христианской, а зороастризм следовало искоренить окончательно.
Яздигерд, столкнувшись с религиозным тоталитаризмом с обеих сторон, предпочел ту, которую он знал, и вернулся к старым обычаям. К 416 г . христиане вновь оказались под зороастрийским ярмом.
Тем не менее Яздигерда не простили. В 420 г . он пал от руки убийц, и ни одному из его сыновей не позволяли на первых порах наследовать трон.
Неразбериха ухудшалась из-за растущего влияния факторов, дотоле незначительных. До того времени арабские племена довольствовались эпизодическими набегами, особенно частыми в дни малолетства Шапура II. Примерно с 200 г ., однако, юго-западнее Евфрата на берегах Персидского залива начало вырастать царство Хира. Им правили Лакхмиды, арабская династия, признавшая верховенство Сасанидов, когда последние пришли к власти. Они пользовались, однако, значительной долей самоуправления, и Хира сделалась центром арабской культуры. Этим периодом датируется множество поэтических произведений, и, согласно легенде, именно в Хире был впервые разработан арабский шрифт.
К 400 г . Хира сделалась культурным и могущественным государством, достаточно сильным, чтобы дать почувствовать свое влияние в персидском разброде. Один из сыновей Яздигерда I воспитывался в Хире, и ее арабский правитель отлично видел, что принц, дружески настроенный по отношению к нему, был бы идеальным персидским монархом.
Варахран V познал арабскую культуру и арабские наслаждения, сохранив любовь к ним и на троне персидских царей. При этом он был скорее чаровник, чем развратник. Во всяком случае, легенда прославляет его подвиги в любви и на охоте с той же любовной снисходительностью к слабостям героя, которая позже изливалась па Генриха IV во Франции. Легенды сохранили популярность и в последующие столетия, и он стал больше известен под арабским именем Бахрам Гор, или Варахран Дикий Осел, ибо любил охотиться па этих быстроногих животных в широких степях, а может быть, потому, что сам он был дик и свободен, как это животное.
Именно этот Варахран упоминается в одном из рубаи Омара Хайяма (написанном через семь столетий после эпохи Варахрана). В своем восемнадцатом катрене Омар вздыхает над исчезнувшим величием и тщетностью мирской славы.
И льву, и ящерице вход открыт
В тот зал, где прежде пировал Джемшид.
В могилу Бахрама степной осел
Копытом бьет, но старый ловчий спит.
Варахран V получил в наследство программу преследований последних лет правления Яздигерда и в 421 г . даже предпринял легкую попытку начать войну с Римом. Предлогом было то, что Рим пригрел персидских изгнанников-христиан. Но Персия потерпела поражение, и цивилизованный Варахрап решил, что игра не стоит свеч.
Он попытался заключить мир, который, на первый взгляд, казался образцом логики и рассудительности. Персия соглашалась терпеть у себя христиан, а Рим соглашался терпеть зороастрийцев. (Зороастрийские священники должны были в отчаянии немедля указать, что если христиан в Персии было много, то зороастрийцев в Риме было мало, так что соглашение давало христианам односторонние выгоды.)
Разумеется, Варахран добился некоторых военных успехов. Как раз в его время гунны, кочевой народ из Центральной Азии, двигались на Запад по европейским степям в Северную и Центральную Европу. Они создали обширную, но эфемерную империю, что стало одним из факторов, вытесняющих германские племена в. пределы Римской империи; движение, разорвавшее западную половину этой последней на куски. Варахран сумел воспользоваться тем, что Рим был занят страшными событиями на Западе. Он взял под прямой контроль южную часть Армении, и с тех пор она известна под именем Персармении.
Тем не менее, хотя западная половина Римской империи была ввергнута в коллапс, восточ-ная часть империи повсеместно осталась нетронутой и рубеж против Персии оставался прочен, как всегда. За исключением укрепления позиций в части Армении, Персия ничего не выиграла от «падения Рима» на Западе.
Персия также не была полностью неуязвима для нападений извне, разрушивших западную половину Римской империи. Эфталиты, народ, родственный гуннам, проникли в восточные провинции Сасанидской империи. Армии Варахрана, однако, обошлись с ними сурово, выбросив их назад. На время, по крайней мере, Сасанидам удавалось держаться против натиска кочевников лучше, чем римлянам.
Со смертью Варахрана V в 439 г . положение христиан снова ухудшилось. Его сын Яздигерд II был правоверным зороастрийцем, и христианство было еще раз загнано в подполье.
Евреи также столкнулись с новым интенсивным противодействием. Правда, Сасаниды не давали им тех свобод, которыми они пользовались при парфянах. Великой еврейской державы, угрожающей персидским границам, не существовало, так что евреи были только религиозной угрозой, в отличие от христиан, которые были, кроме того, угрозой политической и военной. Евреям поэтому позволяли в значительной мере управлять собственными делами под руководством так называемого «Предводителя евреев в изгнании».
Еврейская интеллектуальная жизнь при ранних Сасанидах интенсивно развивалась. Поколениями ученые рабби Месопотамии производили различные комментарии и толкования Моисеева закона, и медленно складывался свод, известный теперь как Вавилонский Талмуд. Он был намного полнее, чем Палестинский Талмуд, сложившийся в опустошенной стране, которая когда-то была Иудеей.
Составление Вавилонского Талмуда, оказавшего громадное влияние на еврейскую религиозную мысль, медленно пришло к концу в V столетии, когда преследования Яздигерда II на время задушили еврейскую религиозную мысль.
Даже для самих персов настали мрачные времена. После смерти Яздигерда в 457 г . его сыну Фирузу пришлось противостоять массовому вторжению эфталитов в Персию. В 484 г . Фируз был побежден и убит ими, и усилившаяся в Персии смута достигла пика в двух десятилетиях анархии.
Только в 501 г . сын Фируза Кавадх сумел прочно утвердиться на троне (с помощью эфтали-тов!) и начал восстанавливать в Персии порядок.
По крайней мере, он сумел поставить ее на ноги достаточно прочно для того, чтобы снова начать войну с Римом — вернейший знак национального оздоровления в те безумные времена.
Еретики
Хаос V столетия отразился также и на религии. В Римской империи, например, финальная победа христианства вовсе не означала прекращения религиозных раздоров. Периодически выдвигались доктрины, которые не встречали одобрения большинства епископов, а потому объявлялись ересями. Порой еретики упорствовали, и тут возникали взаимные преследования, а непоколебимость доходила до мученичества. Христиане боролись с христианами столь же неустанно, как прежде боролись с язычеством.
Был, например, священник по имени Несторий, который в 428 г . сделался патриархом Константинополя и, следовательно, самым могущественным иерархом Римской империи. Он считал, что Христос имел две природы: человеческую и Божественную. Его доктрина вызвала яростное сопротивление тех, кто думал, что Иисус имел и человеческую, и Божественную природу, воплощенные в Его существе.
Собор епископов в 431 г . проголосовал против несторианской точки зрения, но она продолжала распространяться и получила особенно сильную поддержку теологической школы в Эдессе, в северо-западной Месопотамии. Так, несторианская ересь приобрела форму националистического мятежа (как часто бывает с ересями). Ортодоксальные христиане Римской империи служили литургию на латыни и греческом, и культура их была в основном греческой. В Эдессе греческое влияние ощущалось сравнительно слабо, гораздо сильнее чувствовались туземные сирийские особенности.
Среди персидских христиан также наблюдались некоторые националистические тенденции. В течение столетия с четвертью христиане Персии с твердостью переносили преследования, но персидская церковь не пользовалась греческим, и ее не слишком вдохновляла перспектива оказаться полностью под каблуком греко-латинской церкви Рима. Кроме того, если бы персидская церковь ясно дала бы понять, что она не просто марионетка римской церкви, на нее перестали бы смотреть как на пятую колонну и преследования могли бы ослабнуть.
Несториане Эдессы, столкнувшись с преследованиями со стороны римских христиан и сознавая симпатии к себе со стороны христиан Персии, просачивались через границу.
Персидские цари, как, например, злосчастный Фируз, отлично сознавали, что христианские еретики, преследуемые в Риме, будут лояльными Персии. Поэтому он поощрял несториан как только мог. Персидским христианам стало очень легко примкнуть к несторианству, что они и сделали. К 500 г . персидская церковь сделалась полностью несторианской.
Та же стратегия с успехом применялась в вассальных государствах Персии, в Армении, например, или в арабском царстве Хира. Обе страны стали почти полностью несторианскими.
Христианство в его несторианской форме сохранялось в Азии как влиятельное религиозное меньшинство еще много столетий. На востоке оно проникло даже в Китай.
Несториане, хоть они и восставали против эллинизма римской церкви, не могли не принести с собой греческие книги, а с книгами — ученость, исчезнувшую в Персии после прихода к власти проирански настроенных Сасанидов. Позднее, когда Западная Азия попала под власть арабов, они заимствовали греческую науку у несториан и хранили ее много столетий, пока в Европе она была почти мертва.
Зороастризм также вскармливал ереси. В конце концов, доктрина Мани была одной из них. Теперь, в течение десятилетий неразберихи с эфталитами, поднялась новая ересь, порожденная зороастрийским священником по имени Маздак. Он учил одной из форм манихейства и проповедовал аскетический и коммунистический образ жизни. Он обличал корыстные собственнические интересы вельможи господство духовенства. Естественно, он возбудил ожесточенную враждебность этих могущественных сил.
Кавадх, правление которого положило конец периоду анархии, глубоко симпатизировал маздакизму. Симпатия могла быть вызвана искренней верой в этические принципы проповедника, либо общим для всех монархов убеждением, что все подрывающее власть вельмож и духовенства — вещь хорошая.
Но маздакизм, как почти все пуританские движения, имел тенденцию к нетерпимости как в малом, так и в большом. Проповедники обличали маленькие радости жизни так же охотно ияростно, как крупные несправедливости. Поскольку лишь немногие люди способны обходиться без удовольствий, многие из тех, кто мог бы поддержать общие цели движения, спотыкались на мелочах. Они не готовы были избавиться от несправедливостей ценой отказа от простых радостей жизни. В этих условиях магнаты и священники обнаружили, что то самое население, которое они угнетали, склоняется на их сторону. Вследствие этого они могли без труда навязать свои взгляды царю. Кавадх был смещен и не был восстановлен на троне до тех пор, пока не показал, что увидел в отношении маздакизма свет истины и не обещал оставаться правоверным зороастрийцем.
Когда Кавадх умер, его старшему сыну, известному последователю Маздака, не дали взойти на трон. Вместо него в 531 г . царем был поставлен младший сын, Хосроу I («знаменитый»), более известный под греческим вариантом своего имени, Хосрой. Хосрой немедленно обрек на смерть Маздака и его главных последователей и проследил за тем, чтобы их писания были уничтожены. Культ вымер не полностью (это почему-то случается крайне редко), но полностью утратил свое влияние.
Краткий миг просвещения
Если оставить в стороне эту демонстрацию религиозного фанатизма, без сомнения навязанную магнатами и духовенством, а также забыть о почти традиционном истреблении родственников с целью избежать гражданской войны, Хосроя I можно назвать цивилизованным монархом. Он был, пожалуй, наиболее просвещенным из Сасанидов, и его называли Хосрой Ануширван («от бессмертного духа») или Хосрой Справедливый.
Во времена Кавадха бесконечная война с Римом не прекращалась, но в 527 г . на константинопольский престол вошел новый способный монарх Юстиниан I. (Уже два столетия, со времен Константина, Константинополь был столицей империи. Город Рим в описываемое время находился под контролем германских племен.)
Юстиниан мечтал отнять у германцев западную половину империи, которую они удерживали. Для этого ему нужен был мир с Персией. Что же касается Хосроя I, он очень хотел реорганизовать внутреннее управление Персии и разумно рассудил, что подобные реформы лучше всего проводить во времена мира.
При готовности обеих сторон было нетрудно подписать в 533 г . так называемый «Бессрочный мир».
К несчастью, по иронии истории, бессрочный мир обыкновенно длится короче, чем обычный. Через семь лет после подписания договора Персия и Рим снова оказались в состоянии войны.
Трудность была в том, что Юстиниан одерживал слишком много побед. Его генералы быстро вернули в состав империи Северную Африку и даже часть Испании. Хосрою казалось, что, если успехи продолжатся, Юстиниан сделается так силен, что сможет раздавить Персию. В этом, кстати, он был не прав, ибо победы Юстиниана дались ему нелегкой ценой и его владения были выжаты досуха военной борьбой против воинственных германских племен.
Тем не менее нам легче разглядеть это теперь, чем Хосрою тогда, и в 540 г . бесконечная война с Римом началась снова. Первым же ударом Персия захватила Антиохию, но затем ситуация зашла в обычный тупик.
Впрочем, в течение мирного промежутка между войнами произошли довольно забавные события.
Со времени смерти римского императора Юлиана сто пятьдесят лет назад язычество в Римской империи быстро шло на убыль. Оно давно потеряло жизненные силы, и в условиях христианского угнетения оставшиеся язычники либо обратились в христианство, либо равнодушно ждали конца.
Даже в Афинах, в цитадели языческой философии, свет замигал и начал угасать. Ко времени воцарения Юстиниана единственной философской школой, уцелевшей в Афинах, была Академия, основанная в 387 г . до н. э. великим афинским философом Платоном. Она просуществовала девятьсот лет, но теперь ее существование показалось оскорбительным благочестивому Юстиниану, который и приказал Академию закрыть. Последние языческие философы обнаружили, что их безвредная (и интересующая весьма немногих) ученость попала под запрет, а им самим просто некуда идти.
Затем пришли вести о новом царе Персии, о его терпимости и просвещенности. Казалось, появился монарх, который в состоянии постичь учение Платона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29