— После такой-то жрачки… Мой кореш ваще загнулся. Лежал весь вечер, матерился. На маргарине, говорит, прогорклом баланду сварганили, как в тюряге. А я ему — терпи, сам хотел отдохнуть, как простые люди. Надоели, говорит, эти Альпы! — банкир хохотнул, потом вспомнил о своем долге и посуровел. — Следующий.— Мы смотрели, как вы играете в бильярд, — заблеяла Изольда.— Вы пришли в 3-05. А до этого были?— Мы были в туалете.— Да что вас всех в толчок потянуло?— Естественные надобности никто не отменял! — отбрила приставалу Галина Ивановна.— Кстати, что-то долгонько вы в тубзике сидели, — нахмурился банкир. — Подозрительно это как-то.— Ну так Клотильда красоту наводила, — не удержалась от колкости Ксюша. — Тут быстро не управишься…— Эй, — вдруг возопил Суслик. — Подождите-ка! Вы забыли про своего Санчо Пансо!— Про какого, на фиг, Панчу Санчу?— Про телохранителя, — продолжал орать Мишка. — Он тоже выходил из бильярдной!— Да? — Артемон нахмурился. — Я че-то не помню… Выходил, а Кука?— Выходил, — не стал отпираться телохранитель. — В туалет.— Во, блин! Дизентерия что ли у вас у всех?— Просто здесь отвратительно готовят. Из несвежих продуктов. И как ты сам сказал, на прогорклом маргарине, — он поморщился. — Вот всех диарея и замучила.— Та-а-к, — Артемон нахмурился. — Давайте колитесь, кто еще в тубзик бегал?Сначала все молчали, но секунду спустя Стапчук, как примерный школьник, вытянул руку.— И тебя понос от жрачки прошиб?— Не, меня от другого прошибло. От джина вашего. Мне эта микстура не нравится Я к самогонке привык..— Так не пей.— Как это — не пей? Раз наливают — надо пить. Это закон.— Ньютона? — хмыкнул Кука.— Закон жизни, — глубокомысленно изрек Стапчук и меланхолично засвистел.— Ладно, замяли. Дальше пошли. — Артемон уставился на красного и потного Зорина. — Ты, певец самородок, кино смотрел, так?— Э… Ну да.— И этот с тобой? — он кивнул на Серегу.— Вроде, — промямлил Юрик, еще больше покраснев.— А девушка? — Артемон указал на притихшего Тю-тю.— Сеня был с нами. Мы все кино смотрели… Интересное оно очень…— Тогда почему, когда Кука за вами пришел, вы дрыхли в креслах?— Ну… Задремали малость, — залепетал Серый. — Но мы только под конец.— Короче. Алиби толстого подтвердить сможешь?— К-хе… Ну… я думаю, что если бы он выходил, я бы услышал.— Никуда я не ходил! — возопил Зорин. — Я уснул сразу, как в кресло сел.— Значит, и у толстого и у задохлика нет алиби, так? Так. У девчушки то же нет?— Я тебе, мать твою, не девчушка, — рыкнул Тю-тю непривычным басом. — Я мужчина, хоть и педераст! Ясно тебе?— О! Простите, пожалуйста, — Артемон дурашливо расшаркался. — Только это ничего не меняет! Педерасты тоже людей мочат!Зорин молчал, надув щеки. Серый попискивал, но ничего внятного не произносил.— Значит, три подозреваемых уже есть, — удовлетворенно молвил Артемон.Зоринские щеки достигли угрожающих размеров и, наконец, он не выдержал:— Прекратите на меня наговаривать! — взвыл он. — Это нарушение прав человека! Я буду жаловаться! В ООН!— Хоть Папе Римскому, — беспечно молвил банкир. — И когда в Женеву поедешь, не забудь стукануть, что тебя посадили под замок.— Под какой такой замок? — сразу сник Зорин.— Под обычный. Навесной. Кука! — Артемон подозвал своего оруженосца. — Давай ключи, этих субчиков под замок посадим. На всякий случай.— Вы не смеете… Не смеете… Отстаньте от меня! Хам! Дегенерат! — Юрка начал пятиться, махая руками, как ветряная мельница. Видимо, хотел таким макаром отбиться от неотвратимо приближающегося Куки.Я хотела уже вмешаться, но неожиданно на защиту Зорина встала закаленная в партийных баталиях Галина Ивановна.— Я, молодой человек, вам не позволю самоуправствовать! Ишь чего выдумал, честного человека запирать.— Да это для вашей же пользы! — попытался протестовать Артемон.— Я за Зорина ручаюсь! Никого он не убивал. И за Тю-тю, он мне как дочь!— А за меня? — пискнул Серега.— И за тебя! Чтобы такой дохляк с двумя бугаями-спортсменами справился, это ж надо додуматься…— Мадам, — вмешался Кука, — долбануть одного гантелей по черепу, а другого прирезать, когда тот пьян да еще и спит, тут никакой силы не надо!— Глупости! — топнула своей колонноподобной ногой Галина Ивановна. — И вообще, раскомандовались тут… индюки капиталлистские.— Но мадам, — совсем робко заговорил Артем. — Ведь кто-то убил…— И вообще, — продолжала бушевать женщина. — Почему надо вести разговор обязательно в соседстве с трупом? Разве нельзя было уйти в другое место?От ее воплей заложило в ушах. И не только у меня. На недовольно сморщенных лицах собратьев по несчастью явно читалось раздражение и острое желание, чтоб она поскорее заткнулась.— Заткнитесь, пожалуйста! — озвучила Ксюша мысль «электората»— Что? Что вы сказали?— Я говорю, что от ваших воплей…— Да как вы смеете… — Озлилась Галина Ивановна. — Да вы вообще… не в нашем НИИ работаете…— И слава богу! — Ксения воздала руки к небесам.— Отдыхаете тут на птичьих правах… Понаехали…Она еще что-то бубнила, но ее никто не слышал. Каждый из нас, как загипнотизированный, смотрел на дверь, за которой раздавались чьи-то шаркающие шаги…Шаги приближались. Становились все отчетливее слышны.В комнату вползла длинная черная тень.— Мама, — пробасил кто-то, кажется, Серый.Дверь мерзко скрипнула, раскрываясь на полную. И в зал ввалился косматый, красный, всклоченный громила с лицом маняка-убийцы. Маньяк замер, сжал кулачищи и произнес нечеловеческим басом:— Х-ы-ы!Кука дернулся — его извечная выдержка на этот раз ему изменила. Артемон икнул. А Зорин… Зорин кинулся к громиле со словами:— Лева, друг! Левушка… Они меня… того… Запереть хотят, Лева! На помощь!Блохин несколько секунд тупо таращился на Юрку, потом икнул и спросил:— А?— Лева, скажи им. Я не могу никого убить. Я пацифист, Лева, и ты это знаешь!— А?— Толстый, а толстый, — наконец, отмер Артемон. — Ты бы присел. Успокоился. Никто тебя не запрет. У нас теперь другой подозреваемый имеется.— Кто? — непонимающе мигнул Зорин.Артемон не удосужил Юрку ответом, только хмыкнул и приказал:— Кука, вырубай!Кука молниеносно подпрыгнул, как балерун, вытянув носок, и долбанул этим несерьезным носком Леву по красной скуле.Блохин покачнулся и мешком осел на пол.Любой другой на его месте тут же отрубился бы и провалялся в отключке до утра, на Леву же удар произвел скорее положительное действие. Секунду спустя Блохин приподнялся, помотал, как телок, своей большой косматой головой, и вполне членораздельно произнес:— Что это было?— Кука! — взревел Артемон. — Уволю, на фиг!Кука изготовился долбануть Леву еще разок, но тут Зорин совершил чудеса героизма — закрыл своим телом ошалевшего от стремительности текущих событий Блохина.— Не смей, чертов попрыгун! — заорал он в лицо врагу.Немного опешив от такой наглости, Кука отступил.Тут я поняла, что мне пора вмешаться.— А теперь давайте успокоимся. — Я зыркнула на злого до красноты банкира. — Все успокоимся, Артемон. Кука, только тронь еще Блохина, я на тебя Галину Ивановну натравлю, никакое карате не поможет. А вы, мадам, сядьте, не на митинге. Сядьте, говорю, — прикрикнула я на переполняемую праведным гневом тетку.Галина Ивановна еще малость попыхтела, как перекипающий чайник, но села на место. Дело в том, что в НИИ меня уважают и побаиваются. Так было не всегда, но менее, чем пол года назад (об этом деле я уже вскользь упоминала), я умудрилась не только отбиться от убийцы, оказавшись единственной уцелевшей жертвой, но и сломать ему нос. Чем очень помогла милиции — с залитыми кровью глазами он просто не смог оказать ей сопротивление.Так что теперь я личность в «Нихлоре» знаменитая и почитаемая.— Успокоились? — переспросила я строго. — А теперь, давайте думать.— А че думать? — вскочил со своего кресла-трона Артемон. — Этот хрящ Витюню замочил, больше некому. Он все это время где был?— Где? — доверчиво спросил Лева.— В фойе, так? Типа, спал, типа, на ящиках.— Да. Я спал. На ящиках, кажется…— И ничего не слышал? Ни как кто-то вошел в зал, ни как вышел? — внес свою лепту в допрос Кука.— Я ничего не слышал… А что произошло?— Ты лежал почти перегораживая своими ногами вход в зал, ты не мог не…— Я спал. Я что произошло? Я не понял… что я смочил?— Замочил, даун, замочил, — взвился Артемон.— Я ж не прачка, — хихикнул Левка. — Что мне замачивать?Артемон одним прыжком преодолел расстояние разделяющее его и прикрытый скатертью труп. Рывком сорвал материю и заорал:— Вот что!И вот тут произошло то, чего так добивался Кука — Лева рухнул без сознания на пол.— Ни фига себе! — опешил Артем. — Он что в обмороке?— А ты не видишь? — огрызнулась я.— Не-е вижу, конечно… — банкир как-то смутился. — Но чтоб такой бугай… Срамота-то!— Лева у нас существо нежное, — пояснила я. — И не очень везучее. Он постоянно попадает под раздачу. В прошлом году его даже задержали по подозрению в серии убийств.— Ну? — Артемон аж подпрыгнул от любопытства. — И че?— Отпустили, конечно. Но душевная травма осталась, — нарочито грустно молвила я.— А мокрушника нашли?— Нашли, и все благодаря Леле, — влез со своими неуместными дифирамбами Зорин. — Она у нас женщина героическая. Она маньяка, как вы выражаетесь, отметелила. А потом в милицию сдала. И он теперь мотает, тьфу ты, заразное это что ли… отбывает пожизненный срок в тюрьме строго режима.Артемон с уважением на меня уставился и выдал:— Ва-а-аще!— Все было не так, ты его не слушай, — начала я, но меня Ксюша перебила:— Все было так. Но одна маленькая деталь — обезвреживать маньяка Леле помогали и мы. — Я недоуменно на подругу уставилась — чего это она «пургу гонит», но следующие ее слова все разъяснили. — Особенно отличилась Соня. Она тоже героическая женщина.— Да ну? — не очень поверил Артемон.— Ты что! Она знаешь какая. Если бы не она, Леля бы не справилась…Допеть Ксюня не успела, ибо с пола, как раненный гиппопотам, начал подниматься Лева.— Оклемался, что ли? — насмешливо пробасил Артемон, похоже, он уже забыл, что всего 5 минут назад считал Левку убийцей.— К-к-кажется.— Ну че? Не вспомнил ничего?Блохин аж перекосился от усердия, силясь что-нибудь вспомнить, но…— Не… Я ничего не видел. И не слушал. Я спал.Артемон вопрошающе на меня уставился, видимо, признал меня вожаком этой безмозглой стаи. Не услышав от меня не единого осмысленного, как и не осмысленного, слова, он нетерпеливо произнес:— Может, прям ща попробовать к шоссе прорваться? Пурга-то стихла.— Слушай, осталось каких-то пара, тройка часов. Пересидим.— Стра-а-а-шно, — проблеял Суслик. — С трупом-то под одной крышей…— Че те все страшно? — накинулся на него Артемон. — Липовщик сра…Я недовольно зыркнула — не люблю грубых выражений. Артемон тут же извинился:— Пардон, мадам… Но я не могу на этого хорька смотреть. Да и на остальных тоже… Че у вас за мужики? Один в обморок падает, другой жмурика боится, третий в юбке ходит, четвертый… — Он красноречиво уставился на Зорина. — Четвертый… я ваа-а-аще молчу…Я не дала ему договорить, опасаясь за свои уши, и брякнула первое, что пришло в голову:— А мог кто-нибудь с улицы зайти в здание и убить Виктора?— Ну… — Артемон почесал в затылке. — В принципе мог. Да Кука?— Вполне. Окна не зашторены. Помещение зала очень хорошо просматривается — тут свет, а за окном темно. Ты видишь, тебя не видят. Убийца мог подойти, заглянуть в окно, убедиться, что в зале, кроме Виктора, никого нет— Постойте! — резко вскочила Сонька. — Когда мы вошли сюда — света не было.Все ахнули. И вопросительно-испуганно посмотрели на меня.— И чего вы так всполошились? — не поняла я. — Это говорит только о том, что убийца человек аккуратный и привык выключать свет, выходя из помещения.— Нет. Это говорит о том, что он хотел, чтобы подольше не узнали о Витиной смерти, — блеснул интеллектом Кука.— Ничего подобного! Хоть со светом, хоть без — Витю от двери не было видно.— Ребя, — встрял Артемон. — Вы че, с дуба упали? Свет этот чувак выключил сразу, как вошел в зал. Он че, застекольщик что ли долбанутый, чтобы при иллюминации мочилово устраивать. Это ж с улицы кто-нибудь увидеть мог.— Кому смотреть? Все спят, — не унимался Кука. — Потом… черт… мысль пропала… А вот, вспомнил! Рана! Посмотрите на рану…— Может, не надо, — чуть не плача пискнул Лева. Но Кука, похоже, и не собирался ее демонстрировать, он просто продолжил:— Рана нанесена очень точно. Один удар — и в сердце. Этого в темноте не проделаешь, — он удовлетворенно кивнул, видимо сам себе понравился. — Так что, говорю вам, свет он выключил потом…— А какая разница, когда и зачем убийца выключил свет? — недоуменно спросила Изольда.— И правда, — смутился Кука. — Никакой.У меня в голове мелькнула какая-то смутная мысль, но тут же пропала. Так что я тоже не смогла объяснить, почему мы прицепились к этому свету. За сим и закрыли эту тему.— Короче, — резюмировал Артемон. — Пырнуть Витька мог любой из тех, кто типа спит в корпусе.— А я думаю, что это повар, — шепотом выдал Суслик.— Это еще почему? — удивилась я.— Нож-то из столовки.— И что? Незаметно стянуть любой мог. Ножи на видном месте лежат.— Но у него такое зверское лицо, — не унимался Суслик. — И мяса он не докладывает.— Так за это его мочить надо, а не ему, — как бы пошутил банкир.— А мне кажется, это сторож, — внесла свою лепту в идиотское расследование Галина Ивановна.— А он-то что вам не докладывает? — хохотнул Артемон.— Он спортсменов не любит, потому что хромой. Вот и…— Хромой он, потому что старый, — вмешалась Ксюша. — Ему лет 100, наверное.— А, может, это… — Галина Ивановна подозрительно зыркнула на Суслика. — Мишаня а это не ты? Ведь он у тебя недавно лаборанточку увел? Ну ту, с косой…— Вы чего это? — перепугался Суслик. — Чего удумали? Я никого и пальцем…— Увел или нет? — нахмурился Артемон.— Увел, но это же не повод…— Может, и Петюня у тебя кого уводил?— Нет, — в панике заголосил Суслик.— Год назад, — прокурорским тоном отчеканила Галина Ивановна, — он отбил у него Катю — бухгалтершу. Я помню.После этих слов все, даже неспособный на негативные чувства Лева, посмотрели на Суслика с подозрением. Сам же обвиняемый посерел и выпалил:— А Петя и у Сереги девушку увел. Вот.— И что из того? — взвился Серый.— А еще у Стапчука, — продолжал обличать Суслик.— Чего придумываешь? — взревел радист. — Никакая она мне не девушка была. Я с ней только раз в кино сходил.— Да этот Петя у всех баб уводил! Он же маньяк был сексуальный!— У меня не уводил! — хохотнул Тю-тю.— А еще, — не унимался Суслик, — Петька у Галины Ивановны еще до кризиса тысячу долларов занял, и все не отдавал, может, она разозлилась и прибила его…— Я тебя сейчас прибью! — взвыла начальница патентного бюро. — За клевету, гаденыш ты эдакий!— Но ведь занимал? А Галина Ивановна?— Он не только у меня! У многих! И никому не отдал! — она сделала большие глаза. — Еще Петька шантажировал Стапчука! Я знаю! Он как-то прознал, что Стапчук болеет нехорошей болезнью и скрывает это от жены, потому что заразился не от нее, а от какой-то шальной бабенки… И Петька с него деньги тянул за молчание!— Я ему всего один раз денег дал, потом только в морду! — закричал радист со своего места. — Потому что вылечился!Галина Ивановна набрала в грудь побольше воздуха, чтобы на одном дыхании выдать очередную порцию сплетен, но успела, ее перебил Кука. С ехидной улыбочкой на своей младенческой физиономии он произнес:— Не НИИ, а террариум какой-то.Нихлоровцы переглянулись. Зарделись, засмущались и, устыдившись своего недавнего поведения, поникли. Даже Галина Ивановна подавилась воздухом и села, не сказав ничего. Только Суслик все никак не мог успокоиться, он то и дело вскакивал, дергал руками, беззвучно шевелил губами и хрипло вздыхал.— Короче, так, — пробасил Артемон. — Про этого Петюню мы все поняли. Гнида, а не человек был. С ним все ясно, но Витька-то за что? Какие версии?Версий ни у кого не было. Витька не у одного из нас такой жгучей ненависти, как Петюня, не вызывал. Оставалось думать, что его убрали либо как свидетеля, либо… на турбазе орудует маньяк, и Виктор стал его следующей жертвой…— Я знаю кто! — выдал Суслик торжественно. — Это Санин с Маниным. Они вчера лыжи украли, я сам видел. И еще что-то, вроде теннисную ракетку. Инструкторы, наверное, их вычислили, вот воры их и ликвидировали. Один одного убил, другой другого.— Тогда следующим будешь ты, — протяжным шепотом произнесла я.— Почему это? — запаниковал Суслик.— Ты последний свидетель. Сам говоришь, что видел.— Я погорячился! Я ничего не видел! А если и видел, никому не скажу! — истерично завопил он. — Честно!— Миш, замолкни, а? — устало пробормотала я. — От твоих истерик голова болит. Как и от твоих дурацких версий. Придумал, то же мне, чтоб из-за облезлых лыж… Да они их и украли только по привычке или чтобы форму не терять. Санин с Маниным пол нашего НИИ вынесли и продали, и, заметь, никого еще не убили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20